Гадкий отпуск

 
ЧАСТЬ I. Дым кольцами.
 Городской автобус, пропищав тормозными колодками, остановился сразу за перекрестком двух сельских дорог, и от резкой остановки клубившийся за ним кильватер пыли окутал и сам транспорт и выскочившего на обочину из задней двери курсанта мореходного училища Костика Зинченко. Сморщившись, морячек подождал, пока отъедет автобус и пронизав насквозь уже начавшую оседать пылевую завесу, двинулся по одной из четырех дорог, от перекрестка в сторону хутора Заозерного. Заломленная набекрень мица, т.е. флотская фуражка, сидела на нем лихо, просто по-казачьи, а походка была пружинящая и слегка вразвалочку – Костя еще в училище тренировался так ходить, глядя на старшекурсников. Душа пела канареечкой.
- Вот, - лелеял мысль отпускник, - сейчас, за этим поворотом, откроется хуторской лужок, ребята уже наверняка собираются, время к вечеру. Не дрейфь, салага! – воодушевлял он себя, и быстренько оглядел собственный вид еще раз, - все чин-чином на нем, и форма подшита как надо, и гюйс накрахмален, бляха с якорем и звездой горит на солнце так, что смотреть больно. Только вот ботинки запылились. Но и на этот счет Костя все предусмотрел. Перед самым поворотом он остановился, достал из «дипломата» приготовленный еще с училища кусок фланелевой ткани, тщательно протер от пыли ботинки, и вернув им более-менее подобающий вид, смело вышел на луг перед хутором.
 Он ожидал всего, что угодно, только не то, что увидел сейчас. Год назад, когда он уехал на Дальний Восток в морское училище, здесь , на этом лугу ничего не было, и здесь было место их встречи, встречи всей хуторской шпаны. Именно перед своими друзьями детства и мечтал предстать во всей морской красе Костя Зинченко, курсант уже второго курса мореходного училища. Но теперь он увидел аккуратно разровненную площадку под какое-то строительство, а от луга почти ничего не осталось.
 Обидевшись на судьбу, и надувшись, как сыч, Константин побрел вокруг стройплощадки в направлении своей стороны хутора. На душе было горько, в голове проносились одна за одной картинки, придуманные им еще в училище, как он появится перед друганами, остановится, по деловому закурит папироску, и сделав пару колечек из дыма, глядя в сторону, повернется к ошалевшим пацанам и спросит бывало-снисходительно:
- Ну что, мужики, как вы тут? Всё быкам хвосты крутите?
И Светка наверняка там тоже была бы. А он бы только покосился в её сторону, поведя взглядом от земли до уровня её шеи, и отвернулся бы, сказав:
- Лады, давайте. Пойду до дома, мать наверное и не ждет уже. Заходите вечером ко мне.
И на финал мастерский бросок папиросного окурка на пять метров одним щелчком. Вот так!
 Но, все пошло ко дну, фурора не будет. Места сборища нет, или оно перекочевало в другое, неизвестное Костику место. У него даже псих какой-то появился. Он ускорил шаг, опять, уже по привычке включил бывалую походку, и обойдя остатки луга, взял курс на хорошо видный проход между домами, чтобы выйти на центральную, и единственную, улицу хутора.
- Ладно, - думал он, - с друганами не встретился сразу, так может мимо Светкиного дома пройти, вдоль забора, - все равно по пути. Даже если и не она, так её бабка, баба Дуся, все равно увидит. Она всегда и все видит. Донесет Светке моментально, как пить дать, – продолжал строить план Костик, приближаясь к проходу между домами. - Ну а если Светка сама будет во дворе, буду идти мимо, и сделаю вид, что мне не очень-то интересно по чужим огородам заглядывать, пока сама не заметит и не окликнет. А если окликнет? – задал он вопрос сам себе, уже поворачивая на хуторскую улицу, и приближаясь к Светкиному забору. – Что тогда делать-то? - Об этом раньше он не думал, так как планы были совсем другими, - главное, - ставил он себе задачу, - не дрогнуть лицом, не выдать собственного волнения, курсантскую гордость и выдержку проявить. Можно даже вообще ничего не говорить, просто посмотреть на нее и сказать: «Привет.». А если она выйдет к калитке, как бы на перерез ему, тогда что? Ведь придется пройти мимо или остановиться возле неё. Нет, - сразу он отогнал такой поворот событий, - пройду мимо, лишь слегка поглядев в её сторону, желательно даже немного задев плечом. Пусть посмотрит на меня совсем близи, но лишь мгновение. Вот тогда точно, узнает, как писать такие письма и как держать слово!
 В этот самый момент он уже поравнялся с невысоким забором и пошел вдоль него, абсолютно не глядя ни в сторону усадьбы Светкиной бабушки, ни под ноги, а только нахмурившись и уставив взор в мнимую точку на горизонте. Так вахтенный штурман устремляет свой взор с мостика в даль бушующего океана (Наверное. Так думал Костик). Однако, тем не менее, он буквально всем своим существом пытался провести рекогносцировку местности, и определить, попал ли он в поле чьего-то зрения, или нет. Задача для уставившегося вперед, не из легких. Но что это? Калитка Светкиного забора, до которой оставалось четыре-пять метров, скрипнула, и от туда стало появляться до боли знакомое сиреневое Светкино платьице. Сердце Костика не то что замерло, оно гухнуло в такую пропасть, что у него перехватило дыхание, и в ту же самую секунду он замер мгновенно на месте, как оглушенный….
 Даже не пытаясь посмотреть вниз, а только по увеличивающейся температуре на правой стопе и вокруг щиколотки, и по неимоверно быстро распространяющемуся запаху, он все понял. И осознание этого никак не могло вывести его из ступора, все было как в замедленном кино. Из калитки медленно выплывает радостная и удивительно красивая, так похорошевшая Светка, она уже видит его, начинает что-то ему говорить. Но он ничего не слышит, он опускает свой взгляд вниз, и видит свою правую ногу, утонувшую выше краев ботинка в свежей, огромной коровьей лепешке, странным образом замаскировавшейся под большим лопухом. Таких гигантских плюх он и сам почти никогда не видел. А тут надо же, да еще такая жидкая, - горькие мысли Костика медленно забивали его сознание в тупик.
- Костик! Я тебя видела еще на лугу! Господи, Костик, ну что же ты, привет! – Щебетала Светка и сделала пару шагов от калитки по тропинке в сторону своего друга, и с недоумением посмотрела на него:
- Что с тобой, Костенька?
Костя Зинченко молчал. Коровье говно прекратило поступать внутрь ботинка, - видать заполнен весь объём внутреннего пространства, по самую ватерлинию, - констатировал факт кораблекрушения моряк. Теперь нужно было спасать команду, то есть самого себя. Светка приблизилась на критическое расстояние, у границы которого предательский запах погубит всё. Нужно срочно её остановить, иначе - амба!
- Светка, стой! Ты дура!
- ?!
- Ты что, оглохла? Я же тебе сказал, ты дура! Иди к своей бабушке, рында корабельная!
Светкино лицо с ходу вытянулось, и из радостно-счастливого превратилось в жалостливо-непонимающее. Она действительно остановилась, сцепила ручки в кулачки и поднесла их к задрожавшему подбородку. Затем развернулась резко, и уже начиная рыдать, бросилась обратно, в свою калитку, и далее в дом.

 Костик посмотрел в спину убежавшей девушки, и первым словом его было:
- Ух!
- Блин морской, вроде пронесло.
Он поглядел пристально, нет ли кого вокруг, и убедившись в отсутствии односельчан, осторожно вытянул утонувшую ногу из-под лапуха. Раздалось еле слышное чавканье отлипающей коровьей лепешки, и Костя немного вздрогнул, потому как ему показалось, что в это время весь казачий хутор наблюдает за ним и слышит это говняное чавканье.
- Сидят сейчас казаки за своими плетнями, и давятся от смеха, как «бывалый» моряк хуторской навоз бороздит – думал Костя, - а, была не была, бегом марш, курсант 14й роты Зинченко!
И он побежал как можно быстрее к заднему двору своего дома, почавкивая правым ботинком, чтобы отмыться в озерке за огородом, и предстать пред родителями в сносном виде. В отпуск ведь приехал, год дома не был.
ЧАСТЬ II. Одним выстрелом.
 Отпускник Костик Зинченко лежал с самодовольной миной на лице. Заложив руки за голову, укрытый простынкой чуть выше пояса, он наслаждался прохладой раннего утра, и тупо любовался солнечными бликами, которые играли на противоположной стене веранды. Мама Глаша поставила ему раскладушку на застекленной веранде, широкой и прозрачной как аквариум. Только тоненькая тюль слегка прикрывала содержимое помещения от взгляда со стороны сада. Сад граничил одной стороной с огородом и одним из небольших озер-лужиц, коих тут было в изобилии, отчего собственно и произошло название хутора. Свободно проникающие на веранду лучики встающего солнца весело играли бликами от поверхности озера и зайчиками от преломляющих свет граненых графинов, стоящих на полках. Было 6 утра.
 Еще не привыкший к местному времени, вечером Костя заснул рано, а проснулся минут пятнадцать назад, и сразу же вставил себе в рот папиросу, но не подкуривал её, а просто перекидывал языком из одного уголка рта в другой. Все это время он приятно потягивался и с явным удовольствием вспоминал вчерашний приход домой. Перед этим, правда, была небольшая неувязочка с кораблекрушением, но он все исправил в лучшем виде. Никто ничего не заметил, а он, использовав озерную воду, мигом обернулся к парадному входу в родительскую усадьбу, и, поправив на себе форму, уверенно вдавил кнопку звонка.
 Первым среагировал на звонок старый друг Костика пес Тошка, средних лет дворняга с претензиями на родство с русским спаниелем. Псина только ему одному ведомым чутьем сразу сообразил,что в дверь звонят свои, и не просто свои, а сам Костя. Из-за его веселого и надрывного с повизгиванием лая, Костя даже не услышал, как к калитке со стороны двора подошла мама Глаша, так же как и пес почувствовавшая какое-то приятное волнение в груди:
- Неужели Костик приехал?!
Щелкнул засов калитки.
- Господи, сыно-о-ок! – Заголосила мать, протягивая обе руки к лицу сына, такого родного, и такого неузнаваемого. – Родненький, сыночек, Костенька! Сашка! – крикнула она обернувшись во двор, - дочка, иди быстрее, Костя приехал.
 В глубине двора показалась младшая сестра Саша, загорелая и белозубая: - Костян! Ура-а!
Потом были бесконечные расспросы про училище, дорогу, учебу, опять про дорогу. Костя отвечал кратко, со сдерживаемой улыбкой и нарочитой важностью. Понимал, что в глазах мамы и сестры он сильно изменился и естественно возмужал. При этом он уезжал не куда-то в соседний город, а на Дальний Восток – девять тысяч километров от этих мест. Уезжал сам, один, в четырнадцать лет. Сестра Сашка не сводила глаз с Костиной формы, чем начала его уже доставать. Он снял свою мицу, и надев на Сашкину голову, сказал:
- Хорош таращиться, сестренка, притащи-ка дипломат из коридора.
Саша принесла дипломат, и Костя вытащил подарки - сувениры для мамы и сестры. Восторгу со слезами радости и умиления не было предела.
Потом был ужин, пришли соседи и родственники, Костины дяди – Митя и Гриша, усатые и полнотелые казаки, несказанно обрадовавшиеся появившемуся официальному поводу выпить. Костя использовал момент, и растроганной матери признался, что курит, и это уже железная привычка. Мама Глаша на это только вздохнула и легонько толкнула сына кончиками пальцев в голову:
- Ну, если железная, так что уж, ты теперь взрослый. Тебе кстати где постелить, сынок, я по осени новую перину пошила, давай я её тебе и постелю, в вашей комнате, а Сашка на веранде будет спать, чай не раскиснет.
- Нет, мам Глаш, что ты в самом деле? Какая перина? Я привык к тонкому матрацу, да с доской под ним, для позвоночника хорошо. Да и попрохладней мне место нужно, все-таки у нас, там на севере быстро от жары отвыкаешь. – заважничал Костик, хотя в роте зимой укрывался двумя одеялами и еще шинелью сверху, - ты мне раскладушку на веранде поставь, да белье с подушкой вытащи, а я сам заправлю себе.
Мать не могла налюбоваться на сына. Кивнув ему головой в знак согласия, она повернулась и пошла в комнату к гостям, потихоньку смахнув сорвавшуюся слезинку.
 Теперь он лежал на этой самой раскладушке, полный восхитительного чувства, что наконец-то он дома. На веранде еле заметно пахло проалифенным полом, и этот запах так же приятно сказывался на Костином настроении. Он уже давно не слышал вкус этого запаха. И хотя сад уже давно отцвел, на дворе был август, парень хорошо себе представил как его дом утопает в яблонево-вишневом цвету, как среди деревьев летают деловые пчелы и порхают бабочки.
- Мд-а-а, - горьковато протянул Костя, - со Светкой получилось совсем по-другому.
-Хмм, - еще раз вздохнул он и наконец-то закурил папиросу, делая первую затяжку глубоко и с задержкой. Выпустив мощную струю сизого дыма вертикально вверх через вытянутые губы, как из фальштрубы главного дизеля, он встал с раскладушки и принялся расхаживать по веранде, босиком, шлепая по приятному гладкому полу.
 Вчерашняя история со Светкой не выходила из головы. Нужно теперь было как-то исправлять положение, тем более, что на самом-то деле Светка ему очень нравилась, можно сказать, он её даже любил, только на словах они еще ни разу не объяснялись. А сделать это было нужно, и именно в этот приезд, что бы она была уже официальной невестой. Все кадеты, возвращаясь из первого отпуска, уже точно оставляют дома официальных невест, а некоторые ко второму курсу имеют опыт и побогаче, чем просто целования, да признания.
 -Ну об этом-то пока еще рано говорить, - пробормотал себе под нос Костик, ухмыльнувшись при мысли о более плотных отношениях с девушкой.
- Нужно найти для Светки какое-то объяснение своего поступка, но так чтобы, она увидела в этом объяснении какое-то случайное недоразумение, или что-то в этом роде. Например, что она могла своим криком оповестить раньше времени моих, и сюрприз не состоялся бы. Неубедительно, но сойдет, разговор завяжется, потом я ей напомню о её прохладных письмах, где не было ни намека о личных отношениях, а все какие-то повествования о мальчишках, да деревенские сплетни и погода. Тогда она сама начнет оправдываться, но я её конечно же извиню, и в довершение приглашу куда-нибудь прогуляться, допустим в городской парк, покататься. Или в кино, там. Ну, в самом деле, не на охоту же приглашать девушку? Хотя стоп! Точно. Вспомнил. Светка мне как-то говорила, что у них дома дедовское ружье есть, двустволка. А что если попросить у неё ружье, для охоты, и её саму пригласить, если она так хвасталась ружьем, наверняка её интересно будет посмотреть, как оно стреляет. Может пойдет со мной, а там, на природе, может мы еще о чем и договоримся.
 План Кости Зинченко сработал. Света, выслушав объяснение своего друга, и задав пару наводящих вопросов, чтобы выяснить только для неё самой известные нюансы, прекратила надувать и без того пухленькие губки. И тот час же принялась щебетать без умолку обо всех самых важных событиях хутора и округи, произошедших за время отсутствия Костика. Он в свою очередь расслабился, поняв, что Света больше не обижается, и с интересом слушал все, о чем она говорила. Потом они плавно переключились на далекий Дальний Восток, и Костя пустился в удивительные описания нездешней природы и жизни вообще. Для занимательности рассказа он конечно немного привирал, но получалось это у него отменно, и Светка слушала открыв рот. Несколько раз Костя ловил на себе её необычный, какой-то заинтересованно влюбленный, что ли взгляд, от которого где-то в груди становилось тепло-тепло, и хотелось еще и еще сидеть так же вдвоем, на берегу озерка, болтать ни о чем и обо всем сразу.
- Хорошо-то как, да Свет? – спросил он глядя на закатывающееся солнце и болтая босыми ногами в теплой прибрежной воде.
- Наверно, я не знаю. У нас всегда так. Наверно хорошо.- она сидела очень близко, так что юноша ощущал её тепло, - просто ты отвык немного от этих мест и от всего местного, вот и восхищаешься. А я бы наверняка восхищалась всем, что у вас там, на Дальнем востоке. Должно быть, там такая удивительная природа, да, Кость? – спросила Светка и опять очень приятно посмотрела на Костю.
- Ну конечно, я же уже рассказывал. Нет, ну здесь, естественно, не такое обилие лесов, больше степь, но поохотиться тоже можно на славу, – последнюю фразу он произнес как бы никому, - вот взять к примеру острова на Большом озере. На большом острове и птица, и заяц есть. Надо сходить наверно, поохотиться малость. Самому размяться, да и Тошка уже дома засиделся, охотничий все-таки пес, пусть навыки восстановит, - серьезно и по-деловому подытожил Светкин друг.
Светку как подбросило:
- Костик, Костик возьми меня с собой, я очень хочу на охоту, и дедушкино ружье у нас есть, и патроны к нему, я сама недавно смотрела. Все так и лежит.
- Да может там от ружья-то ничего и не осталось. И патроны могли отсыреть. Посмотреть нужно, - старательно скрывал радость от удачного финала разговора Костя и поэтому говорил чуть со снисходительностью. – Ладно, давай завтра с утра, только не проспи, мы с Тошкой в пять утра будем готовы, а сейчас пока, до завтра, мне еще нужно к дяде Гоше зайти, лодку попросить – у него дюралевая, легенькая….
 Насчет охотничьих способностей Тошки Костя приврал конечно, для формулировки цели похода, хотя что то все таки у псины от охотников было. Он еще со щенячьего возраста очень любил откапывать морковку в огороде или таскать половую тряпку за мамой Глашей. Та, бывало только приготовит ведро с тряпкой, а он цап тряпицу и на утек, закапает где-нибудь в огороде и бегает довольный, ждет команду «Искать!». И тут же несется на огород, с лету втыкается мордой в свежий холмик, выдергивает тряпку и так летит во двор что сносит все на своем пути. Ему конечно за такое озорство и ласковая трепка за холку, и возможность лизнуть хозяина в лицо, и прочие щенячьи радости. Но на этом все его способности как охотничьей собаки и заканчивались, дальше все как у обычной дворняги.
 Вспоминая былые игры с любимой собакой, Костя шел к дядьке Гоше, брату умершего пять лет назад от пьянки отца, спросить дюралевую лодку, поохотиться на большом острове.
 Дюралевой лодки у дяди не оказалось, уже отдал куму на выходные, но сказал, что у пристаньки, на нашем берегу сейчас стоит деревянная лодка, только что просмоленная, весла в сарае рядом, и дал ключ от замка.
 Утром следующего дня Костик встал в четыре. Мама Глаша приготовила завтрак ему еще с вечера, уже ничему не удивляясь, а просто улыбнувшись любимому сыну. Так же она приготовила небольшой припас еды на обед. Осмотрев накрытый завтрак, Костя залихватски крякнул, и с лету выпил полный кувшинчик молока, закусил изумительными творожными ватрушками и пошел собираться во двор. Еще даже не светало, и Тошка мирно дрых возле своей будки, когда Костик подойдя вплотную, присел к собаке и потрепал по спине:
- Тошка, подъем! Пора тебе делом заняться.
Пес недоуменно подскочил, завилял хвостом, лизнул руку и лицо хозяина. Но потом опять лег, свернувшись калачиком, причем спиной к Константину.
- Ты что, пес паршивый, а ну, подъем, я кому сказал? На охоту, вперед. Будешь мне сегодня зайцев добывать, хлеб свой будешь отрабатывать!
 В итоге Тошку пришлось пристегнуть к небольшому цепному поводку и силой выволакивать со двора. Пес упирался задними лапами и решительно не хотел никуда идти посреди ночи. Обливаясь потом, Костя все таки вытащил охотничьего пса за пределы за калитку, после чего Тошка уже поняв, что сопротивление бесполезно, покорно засеменил за хозяином.
- То то же! А то еще сопротивляется! – дразнил Костя собаку, - я тебя научу как сопротивляться хозяину, - и сорвал с нависающей ветки яблони пару огромных спелых яблок. Вкус фруктов Косте показался просто райским – сладкий и душистый, и ел он их причмокивая, всасывая потоки сока.
 На берегу уже стояла Света, одетая подобающе, с большим свертком у ног, и сумкой в правой руке:
- А я вот только подошла. Еды собрала нам. Еще хотела мешок под зайцев взять, да не стала греметь в сенях, чтобы бабушку не разбудить.
- Каких зайцев? – не понял Костя
- Ну, с острова.
- А! – спохватился он, - конечно же, зайцев, ну мы если что их в лодку будем складывать, а ружье-то взяла?
- Да, все взяла. Вот в свертке. Оно все в смазке, - со знанием дела сказала девушка, и патроны все сухие, они в специальном ящике у дедушки хранились, - заверила она друга.
- Там разберемся, прыгай давай, - скомандовал он, достав весла из сарая и сложив все в лодку, стоявшую на четверть корпуса на берегу.
Света села в лодку, а Костя принялся сталкивать пасудину в воду.
- Вот блин, - подумал он, - Светка рано села! – подумал Костя, и хотел было уже сказать ей чтобы вылезла, но вспомнил что сам отдал ей такую команду, и принялся с еще большим усердием сталкивать суденышко в воду. Происходящая картина вроде растормашила Тошку от сонного состояния и он принялся активно помогать хозяину, бегая вокруг него и надрывно гавкая, вытянув шею в сторону лодки.
- Костя может я вылезу, пока? – спросила Светка, видя как парень упершись руками в корму лодки буквально буксует на мокром берегу.
- Да сиди ты уже, - прохрипел Костя, приложив к сталкиванию проклятой лодки силы всех своих мышц. Лицо его при этом побагровело так, что это было видно невооруженным глазом даже в предрассветной мгле. Широченная вена, надувшаяся поперек Костиного лба, пульсировала неимоверно. Но вот лодка поддалась, и противным шипением по прибрежному илу сошла в воду. Пес заскочил сразу, а Коля тяжело дыша, и придерживаясь за борт, тяжело перевалился в лодку. Колени дрожали, мышцы пресса от напряжения побаливали. Он вставил весла в уключины, и развернув лодку по ходу, начал грести в сторону большого острова, уже слегка освещенного рассветными лучами встающего солнца. Было ровно шесть утра.
 Костя греб неторопясь и поэтому быстро нормализовал дыхание, однако мышцы пресса еще побаливали, или внутри живота что-то побаливало. Он еще не разобрался. Да это и не важно. Важно, что он со Светкой, они едут на дальний остров, вокруг красота. Светка вчера была настроена очень романтично, и сегодня вряд ли у неё что-то изменится. Прогулка должна быть потрясающей. Только вот живот начинает крутить, - точно, - подумал он – перенапрягся.
 Светка сидела напротив, красивая и счастливая. В повязанном вокруг головы платочке и в брезентовой защитной куртке она смотрелась замечательно. Костик даже на минуту отвлекся от диагностики собственных внутренностей, засмотревшись на подругу и расплылся в искренней улыбке. Но вдруг сильный приступ кишечника испортил эту картину. Приступ продлился не более десяти секунд, но такой сильный, что Костя еле сдержался, чтобы не выпустить газ наружу. Настроение сразу кудато-то улетучилось, зато возникли нехорошие подозрения, что пукнуть все-таки прийдется – слишком сильно желание. Чем дальше он греб, тем больше усиливалось это желание, теперь уже каждый гребок веслами давался ему с огромным трудом. Его губы были яростно сжаты, а пот струился по лицу. И вот наступил момент, когда он уже не мог сгибаться, чтобы занести весла. Теперь он был бледным. Светка замолчала и пыталась понять настроение Кости, всматриваясь в его непонятные гримасы. Костя прилагал уже невероятные усилия, чтобы не выпустить газ, при этом он понимал, что газы вырвутся наружу с таким звуком, который скрыть будет невозможно, газы внутри играли таким маршем что он уже сам слышал их грозное урчание.
 - Осел, остолоп! Ну надо же было сожрать яблоки вперемешку с молоком! – ругал он сам себя, и одновременно что-то высматривая по сторонам. Вдруг его осенило:
- Светка, давай ружье!
- Зачем?
- Давай разматывай, проверим пока здесь, все-ли в порядке.
 Света развернула сверток и отдала чехол с ружьем Косте. Тот бросил весла, предварительно отвернув свою сторону под ветер, чтобы не дай Бог, на Светку запах не нанесло. Быстро сложив ружье, он вставил первый попавшийся патрон в один ствол, мгновение подумав сказал:
- Давай еще один!
- С обоих стволов попробую одновременно, чтобы уверенным быть!
Главное теперь, - быстро соображал Костя, -совместить время залпа и выхода газов, желательно, чтобы разница была минимальной. Нужно только подвести все газы к "выходу", чтобы "залп" не превратился в трель.
 Светка заворожено наблюдала за действиями вставшего на ноги, и закинувшего к небу ружье Кости. Обняв одной рукой Тошку за шею, она уже заложила пальцы в уши, чтобы не оглохнуть, и сильно прищурилась.
 Костя усилиями организма «подвел» газы к самому «выходу», задержал дыхание и на мысленный счет раз, два, три – произвел сокрушительный залп из всех «калибров». От сильного грохота и такой же сильной отдачи он не сразу все понял. Сначала он понял, что животу стало легче, причем намного легче – боли не было вообще. Но что-то появилось на ляжках. И оно текло вниз, к коленям. Жар ужасной догадки опалил ему уши и щеки. Его лицо стало пунцовым. Сначала несколько секунд он так и стоял в позе целящегося охотника, не опуская ружья, затем резко развернувшись, он бросил ружье на дно лодки, схватил весла и быстро погреб к ближайшим зарослям камыша. Ничего не понимающая Света осторожно спросила:
- Ну как? Стреляет?
Поняв глупость своего вопроса, она переспросила:
- То есть я хотела спросить, - выстрелил удачно? – и по виду бешено гребущего Кости поняла, что говорит что-то не то.
- Конечно. Удачно. – ответил Костя через сбивающееся дыхание, - видишь гребем к берегу, кажется утку зацепил, успеть подобрать нужно.
 Бывшее содержимое кишечника стекло уже ниже колен и растеклось по всей поверхности обоих ягодиц. Светка еще ничего не понимала, но вот Тошка. Пес явно что-то чувствовал, и подозрительно смотрел на хозяина, перетаптываясь с лапы на лапу и не решаясь подойти к яростно гребущему веслами Косте.
«Все, дальше медлить нельзя», - решил он, услышав шорох камышатника по днищу лодки, и вывалился за борт как-то странно – спиной вперед, лицом к Светке. Почувствовав под ногами опору дна озера, он встал, глубина по грудь. Отлично! К берегу! И он помчался, насколько это было возможно в воде, к берегу, раздвигая камыш.
 Добравшись до берега, он остановился, и оглядевшись снял с себя все, что было ниже пояса. Хуже всего было с трусами, они были полностью в «каке», поэтому Костя просто отбросил их вообще на берег под деревцо, а штаны хорошо прополоскал и одел.
 Обратный путь к лодке он совершил по уже проложенному маршруту среди камыша. Вполне довольный таким исходом, и считая, что в принципе, легко отделался он подошел к лодке улыбаясь, довольно легко взобрался во внутрь. Света сидела вся в ожидании неожиданной добычи в виде подстреленной утки. На её немой вопрос Костя ответил:
- Не нашел, отплыла видать, и затихла. Теперь не найдешь.
- Ничего, еще, может быть Тошка найдет?
Костя осмотрелся в лодке:
- А где это он?
- А он за тобой рванул. Сначала он сидел в лодке и все рвался, потом я ему сказала «Искать!» и отпустила. Ведь такую команду отдают охотничьей собаке. Ты бы видел, как рванул по твоему следу!
Света не успела договорить, как они услышали приближающееся шлепанье собачьих лап.
- Ага! Я же говорила, что он найдет, смотри он тащит утку в зубах. – визжала Света, тыкая пальцем в сторону подплывающего Тошки.
 Костю пронзило насквозь. Мгновенно изменившийся в лице, он выглянул из-за спины Светы на собаку, вернувшуюся с охотничьим трофеем. Так и есть, в зубах Тошки были Костины цветные трусы, в «каках» и прилипших к ним сухих веточках. Радости пса не было предела. Костино состояние не описать. Зато когда Света приняла из зубов Тошки трофей двумя пальцами и начиная понимать все произошедшее спросила, - Это твое? - и увидела лицо Костика – с ней приключилась дикая истерика смеха…..


 Костя Зинченко вернулся из отпуска в училище не хуже других. На материке у него осталась самая настоящая невеста. А на вопрос однокашников – Как отпуск, - он отвечал:
- Да так, говняный отпуск.