Шел дождь. Мокрые листья под ногами опасно скользили. Ослепительный свет приближающихся машин резал глаз.
В такую погоду на улице не было почти никого, кроме разве что продрогших хозяев, покорно идущих за поводком своих любимцев. Окна домов светились уютом, и откуда-то доносился запах свежеиспеченных булочек – тот самый запах, который мы все помним с детства, сдобный, приятно щекочущий ноздри, волшебный аромат.
Перед стеной, сплошь заклеенной обтрепавшимися объявлениями, стоял человек в длинном черном плаще. Капюшон, плотно надвинутый на глаза, мешал рассмотреть его лицо, но это и не требовалось – редкие прохожие, прикрываясь зонтами, торопились пройти мимо неподвижной черной фигуры, как будто стремясь избежать чего-то опасного, а человек и не возражал – он читал.
Его внимательный взгляд в последний раз скользнул по раскисшим краям объявлений, и вдруг остановился на одном из них. «Продам душу» - гласило оно.
Человек вдруг улыбнулся и еще раз перечитал адрес, указанный на грязном клочке бумаги. Телефон указан не был, да впрочем, он здесь был и не нужен. Либо ты берешь товар сразу, либо проваливаешь восвояси. А человеку было интересно.
Он направился в старый район города не колеблясь, зная, что явившегося по такому объявлению примут в любое время дня и ночи. О да, это будет чертовски забавно…
-------------
Она жила в крохотной квартирке, купленной на последнее, что осталось после того, как она рассчиталась с долгами покойного мужа. Ее глаза почти ослепли от бесконечного плетения кружев для жен богачей, нежное личико сморщилось и потеряло свежесть, а веселый нрав, пленяющий кавалеров, изменился, перерос в вечную подозрительность, холодную расчетливость, тягучую жалость к себе и ненависть к молодым красивым девушкам. Все, что она когда-то имела, исчезло, испарилось в воздухе благодаря ее бездарному мужу, который умер, не оставив ей ни гроша, а ее сбережения разошлись по рукам людей с ледяными лицами. А так хотелось все вернуть!
И она написала объявление. Пусть погибнет ее душа, пусть! она все равно ничем не пригодится. А то, что можно получить взамен…
Скрипнула дряхлая дверь, и в заросшую грязью комнату ступил человек в длинном черном плаще. Войдя, он слегка повел плечами, и его плащ полностью высох. А потом он откинул капюшон.
- Здравствуй, Глория.
Глория… Давно забытое сценическое имя, которое так нравилось ей… Это значило «слава», а значит, «удача». Молодость. Красота. Восхищение окружающих. Гром аплодисментов в темном зале.
Ее глаза были почти слепы, но его она узнала. Его всегда все узнавали.
- Все-таки ты пришел… Проходи, проходи…
Он грациозно опустился в кресло, одним мановением руки смахнув с него пыль и паутину. Уж что-то, а впечатление он производить умел. Вернуть молодость, надо же! И отдать бессмертную душу за такую чепуху! Ох уж эти глупые, глупые люди… Так и не поумнели…
Она слегка покачивалась из стороны в сторону, вспоминая все то, чего она лишилась. То, что она так жаждала вернуть…
Чарующие, загадочные улыбки и юные красавцы, льнущие к ее руке, дерущиеся за право увидеть ее первым, забрасывающие ее дом цветами, стоящие перед ней на коленях… Медленные колдовские танцы под романтической луной, и шепот моря, и запах цветущих магнолий, и их лепестки, укрывающие ее путь… Ее голос, молодой, полный силы, возносящийся к высокому куполу… Сотни, нет, тысячи восхищенных глаз в зрительном зале, и комплименты, и слезы на ресницах, и снова поклонники, падающие к ее ногам… Пуховые перины, словно крылья райских птиц, и сладостные сны, и дерзкие мечты, и океаны посвященных ей стихов, и песни под ее балконом… И драгоценные камни, благородные металлы, что обесценятся в сравнении с ее красотой… Меха, дворцы и лимузины, и вновь сияние славы… Глория, снова Глория…
Он терпеливо ждал, скучающе рассматривая интерьер. Да, многого она лишилась… Многое потеряла, ну так что же? Все без исключения когда-то что-то теряют, но никому еще не удавалось потерять все. Всегда остается Последняя ценность.
Тяжелый вздох, и она открыла глаза, полные прозрачных старческих слез. Губы все еще повторяли строчки воскресших в памяти стихов.
- Глория… - прошептала она. – Глория…
- Да, Глория, - произнес он. – Все уходит, все проходит… Ты играла с судьбой, а теперь хочешь ее обмануть? Хочешь, чтобы все было как раньше?
Она встрепенулась, услышав в его голосе обещающие нотки.
- Да, да!
Он пожал плечами и вздохнул. Совсем не поумнели… Все они такие, ничтожные создания. С годами их желания становятся все объемнее, а возможности их исполнить постепенно исчерпываются… И в первую очередь в таких случаях, как этот, уходит память. А потом приходит черед того, что нельзя отнять, а можно только подарить, отдать добровольно.
Жизнь по сути оказывается невесомой, легкой, как паутинка. Фантом на грани реальности. Пылинка в ядовитом солнечном луче. Ее можно повернуть назад, можно перевернуть, изменить… но только однажды.
- Ты помнишь, Глория, что было раньше?
Его голос эхом отозвался в опустевших каналах памяти, которые вдруг стали заполняться стремительным потоком воспоминаний. Грязные стены… Тяжелая работа… Пьющие с утра до вечера родители, прыщавые подростки из комнаты напротив, и попрошайки на улицах… Страшное, нелепое детство, и осознание того, что это твоя судьба… И мысли над опротивевшим шитьем: «Почему? Почему я?»
И уверенность в своем выборе. Пусть она исчезнет, пусть…она все равно ничем не пригодится. А то, что можно получить взамен…
И она получила. И стала Глорией. И ошиблась… А теперь снова хочет обмануть…
Он улыбнулся.
- Теперь ты поняла, Глория? Ведь каждому воздается по заслугам, и с каждого спросят по его поступкам. Ты не изменилась, и это правильно. Нельзя получить счастье, променяв свою Последнюю ценность на иллюзии…
В огромном зеркале на стене юная красавица в бальном платье звонко рассмеялась, сверкнув белоснежными зубами. В полинялом кресле, обхватив голову руками, зарыдала древняя старуха.
Человек в черном плаще тихо вышел и прикрыл за собой дверь. Скучно… Всегда, всегда у них одно и то же… Может, хоть когда-нибудь поумнеют?