Чужие, или инвалиды пятой графы

Шели Шрайман
(Действо в шести сценах и пяти монологах)

Русские жены еврейских мужей, русские мужья еврейских жен, члены семей, дети и внуки от смешанных браков… «Руси», «ло рашум», пунктирные прочерки…Вам разрешили сюда въехать, господа, но рады ли вам? Как живется вам, дышится – «вполноги» или «полной грудью»?

«А ты, гой, проходи мимо!»

Увы, не выдумка. Быль. Место действия - рынок Кармель в Тель-Авиве. Время действия -1991 год (если кто помнит, благотворительность по отношению к новоприбывшим тогда была в особой моде). Прочие обстоятельства - жара, толпы народа, к тому же пятница - самый базарный ("дешевый") день. Уроженец страны, он же торговец (видимо, поддавшись новым веяниям), зычно взывает: "Подходите, олим (репатрианты – Ш.Ш.). Вам даю бесплатно". На прилавке - груды слегка подгнивших овощей. Чуткое ухо малоимущих прислушалось, вздрогнуло, глаза оборотились в сторону доброго дяди. И вот уже обтолпили прилавок, тянут сетки и авоськи. А дядя, выходит, добр не ко всем. Вот оттолкнул чью-то руку: "Да ты, как я посмотрю, никак гой? А ну проходи мимо! Бесплатно раздаю только своим, еврейским олим". Пытливо вглядывается в лица - анфас и профиль, селекцию проводит на месте: "Лех ми по, гой! Ло бишвильха!" («Вали отсюда, гой! Не для тебя!» - Ш.Ш.)

Друзья пакуют чемоданы

Место действия - Тель-Авив. Время действия - июль сего года. Предлагаемые обстоятельства - разоренная квартира, атмосфера отъезда, коробки, коробочки, узлы. Сопутствующие обстоятельства - грустные. (Авторское примечание - тут и дальше по тексту подлинные имена героев не называются. Ответ ищи в названии статьи.)

- Эй, а вы чего, собственно, уезжаете? Вам что, здесь плохо было?

- Да нет. Очень даже хорошо. Работа. Квартира. Машина. В банке - никаких минусов. Море - рукой подать.

- А чего ж тогда?

- На внуке сломались. Внук-то у нас в Москве.

Авторская ремарка

Тут особое значение имеет предыстория и не называемые до сих пор обстоятельства. Миша - еврей, Лена - русская. У Лены - русская же дочь от первого брака. Когда восемь лет назад семейство въезжало в Израиль, Марина (дочь) была совершеннолетней и получила не гражданство, а статус "постоянной жительницы" страны. Страна вроде бы и приняла Марину, но на определенных условиях, а Марина оказалась большей максималисткой, чем израильское МВД, и страну не приняла - через два года вернулась в Москву. Еще через два года вышла замуж, родила сына. Того самого внука, на котором сломались друзья:

- Что же, он там, а мы здесь? Нет, мы уж, пожалуй, поедем назад.

- Ну а уезжаете с каким чувством?

- Израиль - очень хорошая страна. Нам жилось здесь более чем комфортно. Честное слово. Даже свечи в шабат зажигали (реплика русской жены). А уезжаем мы в полную неизвестность. Сами знаете, что сейчас творится в России.

Русские жены

Место действия: убежище для битых жен. Время действия: декабрь прошлого года. Предлагаемые обстоятельства: матери, младенцы, распашонки, памперсы, в тесноте, да не в обиде (последнее, учитывая главное обстоятельство, особенно важно). Уточняющие обстоятельства: большинство матерей - русские, проще говоря -"гойки".

Действующие лица: Анна, по национальности украинка, приехала в страну с мужем-евреем (супруги прожили вместе семь лет), дочерью и родителями мужа. Евгения, тоже украинка, жена еврейского мужа и мать шестимесячного ребенка. Светлана, русская, мать русской же дочери от первого брака, жена еврейского мужа.

Авторская ремарка

Поворотный пункт в истории Анны - перемена отношения к ней родственников мужа после переезда в Израиль. Родители мужа пеняют Анне на то, что она в Израиле никто, что они ее облагодетельствовали, вывезя сюда из нищей, разоренной Украины. Свекровь заставляет Анну - в присутствии адвоката - отказаться от права на купленную всем семейством квартиру. Кульминация истории - избиение Анны мужем и выбрасывание ее с вещами за порог. Развязка - предстоящий развод.

Поворотный пункт в истории Евгении - тот же, что и в предыдущей истории. Кульминация истории - избиение Евгении мужем и его реплика: "Здесь, в Израиле, даже воздух, которым ты, гойка, дышишь, мой". Развязка - предстоящий развод.

Поворотный пункт в истории Светланы - тот же, что и в предыдущих историях. Кульминация истории - реплика мужа, сказанная им еще в поезде, везущем семью в Израиль: "Знай свое место. В Израиле такие законы, что стоит мне сказать - ты мне не жена, как нас тут же разведут и тебя выбросят из страны". Развязка та же, что и выше,

Русские дети (в трех монологах)

Место действия - Тель-Авив. Время - сентябрь 1998. Обстоятельства - не важны. Монолог первый. Героине 20 лет, половина из которых прожита в России, а половина - в Израиле. В удостоверении личности ("теу-дат-зеут") - милостью МВД - оскорбительная строчка "ло рашум" (госпожа НИКТО) заменена недавно строчкой "руси".

Катерина:

- На самом деле я вообще не понимаю, зачем меня сюда привезли. Мне было десять лет, все говорили: "В таком возрасте корней еще не бывает", но в поезде по дороге сюда даже попрекнули тем, что я не плакала - мол, "вон как легко корни выдернулись", а я не плакала потому, что мне казалось, что я еду на какой-то курорт - я до этого никогда за границей не была. В первые полгода, пока я не ходила в школу, родители крутились - подрабатывали там-сям, а я была в эйфории - бегала на море, пыталась учить иврит. Но вот в школе - с момента, как меня туда привели, - мне стало плохо. Меня сажали за компьютер - решать задачки по математике, написанные на иврите, а я ничего не понимала. Требовали денег за учебники - а у нас их не было. Я приехала с мамой и ее мужем-евреем - они до того прожили вместе двенадцать лет, а тут не сложилось - она нашла работу, а он - нет, у нее началась насыщенная событиями жизнь, а он сидел дома. Возникло напряжение, через полтора года они разошлись.

Мне Израиль в первое время очень нравился, я даже пыталась устраивать дома праздники - Песах, Рош ха-шана, как нас учили этому в школе. Но я помню, что, встав из-за праздничного стола, мы отправлялись втроем гулять по пустым улицам, смотрели на освещенные окна, откуда доносились звуки шумных празднеств, и мне хотелось плакать - я думала, что у меня здесь никогда не будет полноценных праздников. В России у нас как-то всегда и на Новый год был народ, и на Первое мая... А тут - все вокруг радуются, а мы гуляем втроем по пустым улицам, и чувствуем себя такими чужими, и думаем, что это, наверное, навсегда...

В школе у меня со всеми были вроде бы нормальные отношения, но когда приходилось делиться на группы, никто не хотел брать меня в пару. Когда давались парные задания - я, унижаясь, подходила и спрашивала: "Не хочешь быть со мной в ларе?" Одноклассники врали мне в лицо и говорили, что у них уже есть пара, даже когда ее не было. Один пацан из класса регулярно доводил меня до слез, говоря, что мы - русские - жалеем себя и выставляем несчастными, а сами получаем всякие льготы и так далее. Он так меня этим достал, что я как-то крикнула, что уйду из-за него в другую школу. Так одноклассники потом в течение полугода каждый день спрашивали меня: "Ну, когда ты, наконец, уйдешь в другую школу?»

Один раз на уроке истории, когда мы изучали антисемитизм, учительница указала на меня и сказала классу: "Да что вы все зубрите? У вас перед глазами живой пример сидит, спросите ее". Все смотрели на меня, я что-то проблеяла, но чувство от всего этого было просто ужасное.

Через несколько лет в школе все более-менее утряслось - я стала отличницей (мне хотелось доказать себе и одноклассникам, что моя жизнь не покатится к черту из-за ошибки родителей), израильтяне даже начали у меня списывать.

Я думала: а вот если бы я была еврейкой, а не гойкой, как нас тут называют, изменилось бы что-то в моем восприятии или нет? Может быть, я бы не держалась так за Россию, за русский язык, за друзей там, не висела бы между двумя мирами, не зная наверняка, где я вообще хочу жить. Только в последний год я перестала думать, что вернусь в Россию. Хотя я до сих пор убеждена в том, что меня нельзя было оттуда увозить, - у меня на самом деле все корни русские. Я не могу обходиться без русской природы, там и люди общаются по-другому. Как бы это объяснить... В России я была человеком со стопроцентным потенциалом – язык, "правильная" национальность, способности... Не думаю, что в России мне когда-либо пришлось бы ИЗНАЧАЛЬНО чувствовать себя ущербной, как здесь. Вообще-то я горжусь тем, что я русская, и не вижу причин, почему должна этого стыдиться.


Монолог второй. Героине 20 лет, восемь из которых она живет в Израиле. В ее монологе русская речь то и дело перемежается ивритской.

Мария:

- По поводу национальности - сейчас у меня в паспорте написано - еврейка, раньше было - "ло рашум" (мой отец русский). Разобрались. Я приехала, когда была в седьмом классе, поселились в Реховоте. Ну, естественно, наслушалась про "русских проституток". Потом были всякие мальчики, которые, пока я шла из школы, ехали рядом на велосипеде и расстегивали свои штаны, приглашая полюбоваться. Когда ты приезжаешь куда-то и тебя начинают доставать не за какие-то твои личные качества, а именно за принадлежность к какой-то группе - тут хоть ты на ушах стой, как себя ни веди, раз попал в эту группу - придется терпеть все. Я долго жалела о том, что приехала в Израиль. Конечно, в Израиле ничего такого ужасного нет, но это мне сейчас легко говорить, через восемь лет... А тогда, когда меня, тринадцатилетнюю, мальчики в школе за задницу хватали и кричали "проститутка", мне было не слишком смешно. Сейчас отношение к "русским" девушкам изменилось. Дело не в том, что местные вдруг решили, что они сильно ошибались насчет "русских" девушек. Им просто надоело. У израильтян тогда было какое-то внутреннее напряжение, которое им надо было разрядить. Например, у марокканцев и марокканок была потребность на ком-то отыграться за то, что когда-то их точно так же унижали.

Я никогда не чувствовала, что у меня с местными неравноправные отношения, просто было ощущение, что мы не стыкуемся. Было время, когда я обвиняла других в том, что они обращаются со мной так, потому что я русская, но постепенно до меня дошло, что причина во мне самой. Просто я себя здесь не нашла. Во-первых, это не моя родина. Во-вторых, я не считаю себя израильтянкой и не думаю, что у меня будет муж-израильтянин. Общий язык, общая культура - эти моменты для меня очень важны. И детей я собираюсь воспитывать на русском языке. Если я сама себя не буду стыдитъся, я уверена, что мои дети тоже не будут меня стыдиться за то, что я говорю по-русски.

Монолог третий. Героине 25 лет, восемь из которых прожито в Израиле.

Вера:

- Наверное, именно это желание БЫТЬ КАК ВСЕ и заставило меня слишком уйти в израильскую культуру, общаться с израильтянами. Все мои друзья были израильтяне - в них я видела какую-то перспективу того, что буду принята в этой стране. Но в том-то и дело, что израильтяне, такие раскованные в вопросах религии, как дело доходит до женитьбы - почти все хотят справить традиционную свадьбу. Возникает напряг. С моим последним другом мы расстались из-за давления его родителей. А недавно я встретилась с парнем, пошли на море гулять, разговаривали так хорошо, но когда разговор зашел о русских в Израиле, он вдруг брякнул: "Да, я читал, что тридцать два процента здесь - гои. Я бы сказал, ЧТО с ними надо делать - у нас и так страна маленькая". У меня сразу возникло желание сказать ему: "А я гойка!" - и посмотреть, какое выражение лица у него при этом будет. Но я промолчала. Он же не виноват, что его воспитали таким ПРАВИЛЬНЫМ. На самом деле я его прекрасно понимаю - страна маленькая, столько трудностей (он, кстати, воевал в Ливане).

Все эти годы я как-то выкручивалась со скользким вопросом по поводу национальности - иногда изобретала такие генеалогические связи с евреями, что у самой дух захватывало. Потом меня охватил азарт проверять знакомых на вшивость - признаваться, что я гойка, и смотреть, как они прореагируют. Но на самом деле я не знаю, как быть. Ехать куда-то дальше? Нет сил все строить заново. Тем более все-таки хочется доказать себе и ИМ, что не важно, КТО ты, а важно, КАКОЙ ты. Самое забавное, что я сжилась с этим народом, учу ТАНАХ, и иногда мне кажется, что я понимаю их историю лучше чем они сами, и их культура мне ближе, чем некоторым из них, и поэтому у меня права на эту землю не меньше, чем у них. И вообще все эти разговоры о "крови" отдают расизмом. В истории не раз возникали подобные всплески националистического духа и ненависти к чужакам. Известно, чем они кончались. Я даже не надеюсь на то, что когда-нибудь смогу свободно говорить любому, что я русская. Скорее пройду гиюр. Если я это сделаю - значит, я уступила, помогла этому народу еще раз самоутвердиться за счет чужаков.

ПОЛУКРОВКА

Место действия - Хайфа. Время действия - сентябрь сего года. Обстоятельства - предполагаемое второе замужество. Героине чуть меньше сорока. Еврейка по отцу. В картине присутствует также совершеннолетняя дочь (ее роль в истории далеко не последняя).

Инна:

- У меня в Израиле не было проблем с "национальным вопросом", но я не показатель. Просто мне повезло с хозяйкой, у которой я работаю (сама Эти - "чистых кровей"), которая приняла меня как свою. Но я знаю, что Эти на самом деле не все равно, кто я по крови, иначе стала бы она от всех скрывать, что я "помесь"? Но я вот думаю, что другая бы на ее месте, может, меня и вовсе бы не приняла, увидев запись "ло рашум" в моем паспорте. I

За годы, прожитые в Израиле, мне ни разу не указали на мою "пятую графу", но косвенно давали понять, что мы - "некошерные". Может, я слишком чувствительна, но я изначально ощущаю какую-то ущербность от этой дурацкой записи - "ло рашум" и всегда пытаюсь прикрыть её пальцем, когда приходится показывать теудат-зеут (израильское удостоверение личности – Ш.Ш.). Но этим все мои проблемы с пятой графой исчерпываются. Сложнее с дочерью. Она совершенно не ощущает своей принадлежности к еврейству и гордится тем, что русккая. Она не приемлет этой страны и все годы мечтает о том, чтобы уехать - неважно куда.

Я понимаю, откуда это идет. В России дочь была центром компании, душой класса, отличницей, а тут совершенно потерялась, когда с первого школьного дня одноклассники смеялись над ее акцентом, говороли: "Зачем сюда приехала, уезжай назад!» Дочь плакала, отказывалась идти в школу. Она ничем не могла утвердить себя в глазах местных детей. Когда я пыталась поговорить об этой проблеме с учительницей на своем тогда еще слабом иврите, та смотрела сквозь меня.

Ну вот, дочь-таки убедила меня покинуть страну. Мы собрались в Канаду. И это совпало еще с одним событием в моей жизни. Я выхожу замуж второй раз. Мой избранник - полноценный еврей, я полукровка, и мы вынуждены ехать регистрировать брак на Кипр. Ну, положим, мне все равно - это не первый брак. Но я думаю о других девушках-полукровках, которые вынуждены заключать свой ПЕРВЫЙ брак на Кипре, как что-то полузаконное. Какое у них при этом чувство? И разве это справедливо, что государство, принявшее нас, полокровок, вынуждает нас заключать брак «на стороне", выкладывая за это тысячу двести долларов? И еще я думаю о дочери – не могу не думать. Вот влюбится она в местного парня, а его семья, узнав о ее национальной "неполноценности", не захочет такую невесту. Это будет для дочери настоящей трагедией.


Господин НИКТО

Место действия - Тель-Авив. Время действия - сентябрь сего года. Герою 40 лет. Еврей по отцу. По паспорту - господин НИКТО, поскольку не обладает гражданством ни одной страны.

Преамбула истории: хотя отец героя – еврей, никаких существенных доказательств на этот счет в семье не сохранилось. Основанием для въезда в страну послужила справка от раввина санкт-петербургской синагоги, выданная им на основании свидетельских показаний родственников покойного отца о том, что он действительно был евреем.

Поворотный момент истории - встреча с неким чиновником МВД, который, узнав, что семья намерена направиться из Израиля в Канаду, посоветовал супругам записаться русскими, мол, легче будет уехать. Документик сыграл роковую роль, в МВД, очевидно, просматривали старые файлы и обнаружили эту запись, вызвавшую справедливые сомнения. Статус супругов был тут же изменен: вместо граждан Изриаля они превратились в "постоянных жителей страны". А узнал герой об этом, как он утверждает, только когда собрался выехать за границу и пришел в МВД за «дарконом» (паспортом для заграничных поездок – Ш.Ш.).

Сцена в МВД (авторство сцены остается за господином НИКТО).

Чиновник: "Вы не имеете права на «даркон», поскольку не являетесь гражданином Израиля». N: "А кто же я? Вот мой «теудат-зеут» (удостоверение личности – Ш.Ш.), где написано, что я гражданин Израиля". Чиновник берет из рук N теудат: "Ошибочка вышла. Исправим" - и выдает новый вкладыш, где непорочно белеет графа гражданской принадлежности. Что означает - отныне N не имеет права участвовать в выборах, обязан заказывать визу для выезда в любую страну и (!) обратную въездную визу в Израиль. При этом, кажется, он освобожден от службы в армии, но в аэропорту от него, тем не менее, настойчиво требуют справку из военкомата, разрешающую выезд из страны.

Монолог господина НИКТО

- С одной стороны, мне до лампочки. Живу здесь восемь лет. Прекрасно устроен, работаю. Имею то же, что и граждане страны. С другой стороны, как-то дискомфортно ощущать себя НИКЕМ. Вот и дочь подросла и тоже получила «теудат-зеут» с той же чистой строчкой гражданской непричастности ни к одной стране мира. Ох уж эта проклятая советская привычка - быть к чему-то приписанным. Я пошел к сотруднице МВД, а она мне: "Сейчас к руководству в МВД пришли религиозные. Вам что, нужны проблемы? Подождите до следующих выборов" (о депортации, правда, ничего сказано не было, да и куда меня депортировать, если у меня нет никакого гражданства?). Не то чтобы я почувствовал себя униженным после этого разговора, но оттого, что мою проблему открыто замели под ковер, мне стало как-то противно. И в Канаду нас, кстати, не взяли по причине отсутствия какого-либо гражданства. Никому эту дурацкую историю я не рассказываю. Дети мои выросли чистыми израильтянами - говорят на иврите, дружат только с местными.

Вообще мне вся эта история ужасно надоела - ходить, объяснять каждый раз все заново... Но вот собрался я поехать за границу - и снова проблема о себе наполнила.

Сцена в аэропорту (авторство сцены остается за господином НИКТО). Пограничник (вертит в руках "теудат-маавар", который выдается "постоянным жителям" для выезда за границу): "Это что за документ? Первый раз вижу". N : "Это что-то вроде «даркона»". Пограничник: "А вы гражданин какой страны?" N : "Да в общем-то никакой, хотя восемь лет живу в Израиле". Пограничник (подзывая старшего, в унисон со старшим): "Восемь? А счет в банке у вас есть?" N : "Есть". Пограничник с командиром: "А больничная страховка?» N : "Есть". Пограничник с командиром: "Странно..." N (жестом фокусника вынимает справку из армии): "У меня и разрешение на выезд, выданное армией, есть!" Пограничник с командиром: "С этого бы и начали. Что вы нам тут голову морочите? Проходите паспортный контроль".

- И вот еще какое неудобство: выезжая в другую страну, мне всякий раз надо заказывать две визы - другой страны и израильскую - на обратный въезд. Она дается сроком на год, но при этом я могу жить в Израиле сколько хочу и, только выезжая в очередной раз, должен продлевать ее. Вот такие пироги.

Прошло время, снова начал я забывать об этом - живем и живем. Какая разница, что без гражданства? А тут снова проблема (заметенная под ковер) о себе напомнила. Решили развестись с женой, пошли к адвокату, а он в недоумении - где вас разводить? В рабануте? Вы не евреи. В гражданском суде? Вы не смешанная пара. К тому же не граждане страны. Послали просьбу в православную цериовь - там очень удивлись: "Мы вас не венчали". Дело зависло. И висело до тех пор, пока я не поехал в Россию и не явился в тот самый ЗАГС, где нас расписывали. Там не посмотрели, что мы НИКТО. Развели в течении месяца.

Адвокат советует начать громкий судебный процесс, дойти до БАГАЦа. А я думаю: оно мне надо? А вдруг депортируют? И куда? В Россию, когда мои дети уже чистые израильтяне - и по ментальности, и по языку. И вот я сижу и иногда на досуге думаю: куда бежать в случае чего? Ни российская, ни израильская власть не даст за мою жизнь ни гроша, я им не принадлежу. И искать меня никто не будет. Вот это меня, честно говоря, немножечко заедает.

Реплика МВД: "Меняя статус, мы обязательно уведомляем об этом того, к кому это относится. Справка от раввина, написанная на основе свидетельских показаний родственников? Этим, на наш взгляд, уже все сказано. Пусть скажут спасибо, что им разрешили остаться в стране, предоставив статус «постоянного жителя».

Послесловие

...Самые стандартные варианты: мама русская, папа еврей (сразу вопрос "на засыпку": делать детям обрезание или нет?). Есть семьи, которые распадаются здесь. Заглядывая вам в «теудат-зеут», вряд ли работодатели, служащие или раввин будут выслушивать вашу историю о том, как вы друг друга долго любили, а тут - не сложилось.

...Себя они могут считать кем угодно - патриотами, евреями, просто мужьями и женами, приехавшими с семьей, просто прагматиками, подавшимися туда, где в определенный момент было легче, просто людьми, которых занесло сюда случайно... Если ты помоложе и тебя считают "русским" - это может быть трагедией (идти или не идти в армию, с кем общаться - с "русскими" или с сабрами...). Если ты постарше и не нашел работы, да еще потерял семью - достаточно жестоко может встать вопрос о том, кто ты, и что здесь делаешь, и куда теперь. А если еще и ведомства вменяют себе в обязанность как-то тебя определить - тогда может быть совсем странно. Иногда для них ты просто никто. Но я же есть, вот он я! Как быть тогда? Пройти гиюр? Искать обходные пути? Ехать в Канаду?

ОТ РЕДАКЦИИ

На эту тему за последние годы написано немало. Но в основном в правовом аспекте. Либо - о случаях подделки "еврейства" и незаконного въезда в страну, либо о неразрешимых проблемах, связанных с детьми и родителями нееврейской стороны, оставшихся в странах СНГ. Наш разговор - о внутреннем самочувствии, о психологическом комфорте или дискомфорте, который испытывают нееврейские члены семей и полукровки, приехавшие в страну на основании Закона о возвращении и живущие в Израиле много лет. С какими проблемами они сталкиваются? Как эти проблемы разрешают? Что их волнует? И насколько волнует эта проблема большинство? Если волнует...

Шели Шрайман, Наташа Мозговая, опубликовано в приложении «Окна» в период, когда «Вести» возглавлял Эдуард Кузнецов, а редактором «Окон» была Анна Исакова