Школа

Школа.
Пьеса в одном действии.
Герои:
Мальчик по имени Я – главный герой.
Дяденька с крыльями, он же Мальчик в черном – главный отрицательный герой.
Массовка.
Предисловие автора.
Каждый писатель набирается опыта. Поэтому это произведение я назвал пьесой и включил в нее диалоги. Слова автора о происходящих событиях не отличаются шрифтом. Имя Я было выбрано мною как наиболее удобное, склоняется как местоимение. Все произведение основано на реальных событиях. Имена упущены по необходимости. Спецэффекты не используются. Надежда на постановку в театре велика.
Само произведение:
Ад – рай для мазохистов, Рай – рай для садистов, чистилище – рай для тех и для других, в каждом из нас есть садист и мазохист, значит, после смерти будет рай.
TTLSD.
Рай борется с Адом, значит, ангелы борются с чертями, значит, небо борется с недрами, значит земля – поле битвы, значит жизнь на земле – война, значит мир – смерть.
TTLSD.
Действие первое.
(Все дальнейшее происходит в Раю).
Между облаками и голубым небом. Человек с крыльями (ангел) и душа мальчика (летит в Рай).
- Здравствуй мальчик, куда летишь ты, ведь ты так молод? – голос ангела.
- Я в Рай лечу, убит я, мне тринадцать лет, – голос мальчика.
- Но как убит столь юный человек?
- Попал я в ад на земле и сгорел там.
- Но что произошло, в чем провинился ты?
- Я не повинен в смерти своей, я жертвой дьявола являюсь.
- Поведай мне, как случилось такое?
- Услышь мои речи, блаженный друг – ангел.
Мальчик начинает свой рассказ.
(смена декораций – действия в Школе).
Я – мальчик. Зовут меня Я. Жил на земле я неплохо, пока я не умер. Случилась же смерть моя до рождества, тогда была новогодняя ночь. Но ад на земле начался еще раньше, тогда я в школе учился. (далее возвышенный язык уступает более простому и низкому). Тогда я учился в восьмом классе и, как и каждый ребенок ждал подарков на Новый год. Мы уже не учились в натуральном смысле, а в основном готовились к праздничному выступлению. За неделю до школьного праздника, который проводили двадцать седьмого декабря, к нам поступил новый мальчик. Я его видел, когда он первый раз зашел в нашу школу. Его лицо выражало хитроватую улыбку, а глаза были закрыты темными очками. Вообще он сильно отличался от всех, он был одет в чисто черную одежду, немного блестящую под бликами потолочных ламп. Он уверенно прошел мимо охранника и пошел прямо к директору. Директора мы все очень боялись. Мальчик же туда прямо ввалился. Директор нехотя медленно оторвался от журнала и взглянул на мальчика. Мальчик подошел к нему и тихо что-то прошептал на ухо. Директор кивнул, улыбнулся и повел мальчика в мой класс. Это был единственный случай, когда директор сам представил нового ученика, после чего, не отворачиваясь от мальчика, быстро удалился. Мы поздоровались с новеньким, самое странное, что мы не запомнили его фамилию и имя. Я даже специально посмотрел журнал, но запомнил лишь, что его имя начиналось на С и состояло из шести, фамилия на Л и была из семи. Я не помню, как мы к нему обращались и обращались ли вообще, кажется, он говорил с нами, а не мы с ним. Он сразу завоевал признание у наших девчонок, хотя ничего для этого не сделал. Они ходили за ним по пятам, а он им все время что-то обещал, от чего у девчонок глаза загорались синим пламенем (переносно). Пришел он без портфеля и сел за последнюю парту, в тени. Начался урок, нужно было принести Пушкина, некоторые получили двойки, у него в руках был пыльный томик с обугленной обложкой. Учительница его похвалила и потрепала по голове. Он часто его спрашивала, он смотрел ей прямо в глаза, начинал с темы вопроса, но потом быстро уходил ввысь, в метафизические высоты, причем так, что этого никто не замечал. Голос у него был приятный, но немного хрипловатый, мы заслушивались его речами и потом долго не могли прийти в себя. После каждого урока учителя ставили ему отлично против той фамилии, которую никто не помнил. На технических предметах, где метафизикой отбиться было нельзя, он говорил по сути, но так красиво, что всем хотелось слушать только его. Один раз я посмотрел ему в глаза и просто разомлел, но сразу собрался. Я с самого детства мечтал быть лидером, а он хотел занять мое место, и я стал противостоять ему. Глаза меня не слушались и хотели отвернуться, но я заставлял держать взгляд на его глазах. Вдруг я увидел там огненное кольцо, что-то ударило в голову, и я упал в обморок. Проснулся в медицинском кабинете. Мне сказали, что нужно больше есть. Я вернулся в класс, он больше мне в глаза не смотрел. Вскоре в нашем классе стали происходить странные изменения. Все, будто сговорившись, стали ходить за мальчиком в черном. Один я был не в их игре. Часто все из нашего класса стали пропадать в туалете, так что я один сидел в классе на перемене. Возвращались они каждый раз в разном состоянии. Один раз от всех пахло какими-то сигаретами, причем не как у взрослых, горькими, а сладковато приторными, удушающими. Иногда они приходили с вымазанными в белом порошке носами и пальцами. Но каждый раз они возвращались веселыми, с широко открытыми глазами. На уроках они что-то сладко лепетали друг с другом. Один раз я решил посмотреть на то, чем они там занимались. Я зашел в туалет, он был забит до отказа. Дети стояли в длинной очереди, поставленной змейкой. Я пробился к началу очереди, к угловому унитазу. Я увидел, как на ободке унитаза был рассыпан порошок, а двое мальчиков с разных концов занюхивали порошок через трубочки от ручек. Мальчик в черном был тут же. Он, заметив меня, повернулся ко мне всем телом и протянул руку. Я почувствовал, как лечу из туалета сквозь толпу, потом больно бьюсь об стену, дверь за мной закрывается. Я просыпаюсь за партой, учительница накричала на меня за спанье на уроках, я извинился. Говорил опять он. Однажды я для интереса остался в школе после уроков, я зашел в учительскую, здесь никого не было, взял журнал нашего класса и открыл его. После двадцатого число ни у кого не было ни одной оценки. Я просмотрел весь журнал, удивился, и решил класть его на место, но на пластиковой обложке была четко отпечатана цифра шесть. Я пригляделся к ней, она была не написана, а приклеена, я нажал на нее пальцем. На обложке после шестерки выступили еще две, а потом понесся целый ряд шестерок, перемешанных с девятками. Эта цепочка гипнотизировала. Потом стали появляться слова на языке, которого я не знал. Сначала они просто появлялись, но потом стали откладываться в сознании и пугать меня. Я кинул журнал на пол и выбежал из учительской. В коридоре было пусто, потом вдруг появился наш математик, он закричал – Помоги мне!. Он кричал долго, но я не двигался от страха. Вдруг он поехал по полу вбок и заехал в кабинет. Крик прекратился. Дверь кабинета захлопнулась. Потом захлопнулись две соседние, и волна пошла дальше. Учитель назвал бы это прогрессией, я бы назвал это кошмаром. Я побежал, просто рванул с места. Прямо за мной закрылась дверь на второй этаж, я бежал по лестнице. По всей школе разносился звук захлопывающихся дверей. Я был в десяти шагах от двери на улицу. Но я не успел, он тоже захлопнулась. Я в страхе поднял школьный стул и с размаха кинул его в окно. Стекло лопнуло, я прыгнул в проем, упал на асфальт. Я оглянулся, стекло было целое, дверь в школу была опять заманчиво открыта. Я пошел домой. По пути кинул камень в окно школы, стекло не разбилось. Спал я мало, боялся чего-то. На следующий день я превозмог страх и пошел в школу, из любопытства. Все было как обычно. В классе меня приняли нормально, но смотрели подозрительно. Математик, как мне сказали, заболел. Его заменил пожилой человек с большой белой бородой. Новый учитель был довольно добрым. Когда все выходили их класса, я решил постоять за дверью. В дверную щелку я увидел, как он дрожащими руками достал из стола бутылку чего-то ярко-зеленого, открыл крышку и выпил один глоток. Учитель сразу покраснел, руки перестали трястись, он оглянулся на дверь. Я побежал к своему классу. Было уже двадцать четвертое. В школе все вели себя странно. Младшие классы перестали ходить в школу. Старшие классы, как и наш, ходили по коридору с бледными лицами и бегающими глазами. Они постоянно о чем-то шептались и хихикали. Средние классы вели себя кардинально наоборот. У всех были красные лица и затекшие красные глаза. Они ходили компаниями и шатались, как будто во время качки. Туалеты стали пустыми, зато четвертый этаж стал теперь закрытой для меня зоной. Хотя некоторые одноклассники часто звали меня на свои вечеринки и дискотеки. Я один раз согласился пойти на одну из них, хотел потанцевать с девочками. Дискотека была в восемь вечера, я отпросился у родителей, оделся в костюм и пошел. Дискотека была в актовом зале. Я зашел туда. Было ужасно темно, мрак резали лишь цветные зайчики. Пиджак с меня стянули сразу. Зал был забит до отказа. Звучала классика, в основном - оперы Вагнера. Ученики дергались абсолютно без ритма. Это было похоже на массовый экстаз, сверху это было похоже на море. Все были в кожаном и облегающем. Я почувствовал себя неуютно и отошел к стене. Вдоль стены стояли низкие столы. На столах стоял красивый фарфоровый сервиз. В сервизе лежали какие-то таблетки. Даже в бокалах были таблетки. Они были всех цветов радуги, заметил я про себя. Здесь толпа вела себя как возле берега. Дети и подростки рядами набрасывались на столы, а потом отходили обратно. Так было по всему периметру помещения. Я не вливался в толпу. Музыка кончилась – все замерли. Начала взлетать пятая симфония Бетховена. Все стали на руки и застонали в ритм. Я стал пробираться сквозь лес ног, многие были в мини-юбках. Желание было велико, но я пробежал. Я ломанулся в двери и побежал по коридору. Пробегая мимо туалета, я услышал странные звуки, зашел туда. Возле первых двух туалетов стояли на коленях девятиклассники. Описывать то, что они делали, не надо. Я прошел дальше. Прошел мимо третьего, там никого не было. От четвертого я отпрыгнул. Из него торчала голова маленькой девочки, в зубах у нее была деревянная ложка. Послышался звук сливающейся воды, голова начала крутиться и медленно спускаться вниз. Лицо девочки улыбалось. Она исчезла. Боковым зрением я увидел, что в туалете никого не было. Послышался сильный гул, и на меня хлынула кровь, я побежал, все четыре туалета брызгали кровь на стены, пол и потолок. Я бежал еще быстрее, чем в прошлый раз. Выбежав из школы, я увидел кровавую луну в зените. Повернул домой, из окна мне левой рукой махал мой странный одноклассник. Дома я вообще не спал, было жутко, когда я пришел, родители спали. Теперь я понял, что меня волновало, ведь на улице должна была быть зима, а было жарко. Я выглянул в окно, первые снежинки коснулись земли, они сразу растаяли. Стекла покрылись инеем. Не дождавшись завтрака, я съел пару бутербродов и пошел в школу. Было еще темно. Шел я в основном возле фонарей, там было немного светлее. Проходя мимо парка, я увидел с десяток светящихся точек, а потом послышался протяжный вой и хрустящий под лапами снег. Дальше я шел, не оглядываясь по сторонам. В школе было светло, свет был включен везде, но никого не было. Я зашел внутрь. На месте охранника сидел он и играл сам с собой в шахматы, я сед против него, он улыбнулся. Я докоснулся до доски, пешки в миг стали королевами, он улыбнулся еще шире, обнажив заточенные зубы и раздвоенный язык. Я двинул королеву, шахматы загорелись и через минуту превратились в пепел, его уже не было. Стали прибывать люди. Я посидел и пошел в класс, все были на месте. Раздался звонок, урок начался. Учителя не было, я решил узнать, что случилось, и пошел в учительскую. Дверь в учительскую была закрыта. Пьяные голоса за ней распевали прокоммунистические песни, я заслушался, через десять секунд голоса умолкли на незаконченной ноте. Кто-то включил на громкой связи по школе немецкие марш тридцатых годов. Я решил побыстрее вернуться в класс. Из кабинета пахло дорогими духами. Первое, что я увидел, была женская кожа, много женской кожи. Потом я различил много голых девушек всех возрастов. Они танцевали один и тот же развратный танец голышом на партах. Танец медленно на моих глазах перешел в танец по парам, а потом в медленную плавную оргию. Я выбежал из кабинета, но уже не от страха, а чтобы сдержать себя. В кабинет входили юноши с голодными глазами, они облизывали губы. Последним зашел он, во фраке и в тапочках. По пути он тренировал язык, двигая им молниеносно. Когда он зашел, началось какое-то движение, сначала нестройное, но вскоре заразительно ритмичное, это был ритм любви. Из учительской тоже слышался такой же ритм, только чуть помедленней. Стало душно. Я попытался открыть окно, но не получилось. Дверь на улицу была уже закрыта, да и стекла, скорее всего, мой удар бы выдержали. Вскоре в коридоре появился туман, от которого хотелось смеяться. Я, закрыв нос, стоял на месте, идти было некуда. Захотелось спать, я устроился поудобней на подоконнике. Заканчивалось двадцать шестое, на следующий день был праздник. Я засыпал, перед сном увидел, как голые люди под марш выходили их кабинетов и играли в догонялки. Через весь этот гам слышно было, как звонит телефон. Кто-то поднял трубку и смеялся. Заснул я без снов, давно не спал. На утро проснулся с больной головой на подоконнике, тело ломило, ноги и руки затекли. По всему коридору лежали голые тела, слившиеся в последнем экстазе. Все спали. В центре кружков видны были догорающие костры. Я еле встал на ноги. Меня удивил интерьер. Стены были обшиты красным бархатом, пол выложен черным деревом, а потолок был весь в красивых люстрах. Окна были сильно затемнены. Когда прошла головная боль, стали приходить в себя и другие. Они вставали и шли одеваться. Когда все оделись (поверх нормальной одежды были надеты черные плащи до пола) стали убирать коридор. Окна завесили шторами, стало совсем темно, зажгли свечи. Все куда-то пошли, я последовал за ними. Спустились этажом ниже и зашли в просторное помещение. Посередине стоял старинный стол. Когда зашли все, стали заходить младшеклассники. Где-то в вдалеке запел хор, похоже было на реквием. Вышел он, весь в красном. Маленькие дети с улыбкой выстроились в ряд. Я видел, как он убивал по одному, ножом в левый глаз. Помощники стягивали кожу, потом сливали кровь в одну большую чашу. Куски мяса раскладывали по блюдам, из костей складывали горстку. Когда он убил последнего, приказал принести факел. Кости запылали ярким зеленоватым огнем, все уселись за трапезу. Ели с явным удовольствием, чавкая. Одежда была вся в крови. Меня стошнило. Он заметил меня и оглушил своим взглядом, я упал. Вокруг меня начал сворачиваться ковер, я оказался как бы в коконе. Сердце забилось часто. Вдруг я почувствовал, что что-то ползает по мне. Я схватил, это оказалась сороконожка. Потом их появились тысячи, они лазили по лицу, заползали под одежду, кусали. Несколько залезло в рот, в уши, в нос. Я барахтался и царапал себе лицо. Я выпрыгнул из этого кокона. На мне ничего не было. Я был в комнате с неокрашенными серыми стенами. Зато вокруг висели разноцветные воздушные шарики. Я вышел оттуда. Оказался в коридоре на первом этаже. Поплелся в столовую. В столовой царил бардак. Столы, стулья, кружки, ложки, вилки, ножи, тарелки, подносы – все это витало в воздухе. Я еле прошел мимо всего и поймал пару печений, они были твердые, но вкусные. Я услышал топот ног над собой, в актовом зале. Медленно поднялся туда. Дверь была закрыта. За дверью слышался его голос. Я оторвал вентиляционную решетку и полез в вентиляцию. Сквозь решетку я видел, что в актовом зале были все, кто выжил, естественно. Обстановка была как и в коридоре, черное и красное, правда стояли деревянные скамьи, державшиеся на двух изогнутых ножках. Слышен был его то ли шепот, то ли крик. Я пролез до конца и спустился в подсобное помещение, откуда прокрался за ширму и наблюдал оттуда за выступлением. Речь произносилась примерно следующая: «Я создал вас, вы люди мои, люди зла, люди чистого зла, я вырастил вас из грязи, в грязь вас могу и опустить, вы совершенны, как и я, я дал вам все, что вы хотели, я исполнил все ваши желания, теперь время и мне получить награду, вы будете моей армией зла, я вас натренировал, я дам вам еще силы, вы станете непобедимы, я непобедим сейчас, мы – армия тьмы, мы – те, кто все закончит, я – тот, на ком скрестятся и закончатся судьбы мира, как саранча вы заразите близких своих и каждого встречного, вы не знаете пощады к тем, кто будет сопротивляться, вы заполните весь мир, мы вместе убьем добро, как смысл, не будет такого слова – свет, я выберу лучших из вас, те станут всадниками тьмы, для вас человечество разработало совершенные силы уничтожения, так приступите же к делу, уничтожайте…” и т.д. посередине речи он обернулся ко мне и подмигнул, я побежал, я бежал долго и упорно и забился в угол одного из кабинетов. Стены пели мне колыбельные, я сходил с ума. Из стен полезли руки и затащили меня к себе, я задохнулся и умер. Я мальчик. Зовут меня Я.
Мальчик заканчивает свой рассказ.
(смена декораций – действия между небом и облаками).
- И что за деяния лежат сейчас на твоем пути? – спрашивает ангел.
- Лечу я в Рай, я настрадался много, ищу блаженства в этом мире, и доложить архангелам о новой, доселе им неведомой угрозе. – ответ мальчика.
- Твой бог – глупец, ты мелочен и глуп, я победил, и не спасет тебя настойчивость твоя, ни сила бога не в силах вам помочь. – ангел сбрасывает одежды и крылья, бросается на мальчика.
- О как я глуп был, раз тебе поверил, я недостоин быть в Раю, теперь я понял истину одну, что ангел в жизни ангельской не вопрошает, ибо голоса он не имеет, а дьявол, подбивая нас на путь нечистый, лишь вопросами бдительность нашу усыпляет. Прощай жестокий мир, спасайтесь люди.
Занавес.
Произведение не закончено, пока главный герой не умер.
TTLSD
В ад каждому человеку легче попасть, чем в Рай, зачем тратить силы?
TTLSD
Послесловие автора: как ставить пьесу.
Желательно выбрать героев по настоящему возрасту. Декорации менять плавно, но часто. Желательно, чтобы мысли героев озвучивались хорошим тенором. Многие моменты можно перенести в разговорный вариант. За эскизами к декорациям обращаться к автору.
Герои:
Любое совпадение в имени или описании героя, названии или описании предмета, названии или описании места действия, запатентованного судом, является жутким совпадением и случайностью, не неся предрассудительных мер.
Конец первого действия.
Конец.