В то далёкое от нас лето 1891 года, Лика сидела рядом с Антоном Павловичем в чёрном тарантасе и они неслись по пыльному просёлку в неизвестность. И от нахлынувших на неё неожиданно чувств, уткнувшись в его плечо, она «ревела» и слёзы капали на его белоснежную рубашку. Следы потом от них еле вывели бензином, как позже, шутя, сообщал Чехов Мизиновой в Москву…
____________
Вверх по Оке, натружено шлёпая деревянными лопастями, карабкался небольшой белый пароходик «Дмитрий Донской». На его верхней палубе среди пассажиров, преимущественно горожан, перебиравшихся к лету на дачи, то тут, то там завязывался оживлённый разговор.
Среди пестрой и разношерстной публики выделялись редкой и удивительной красоты женщина и смуглый, черноволосый, лет тридцати мужчина. Выразительное лицо её удлиненного овала, густые, золотистые волосы при резко очерченных тёмных бровях, светлые глаза, живые и умные, дар свободного, весёлого и меткого разговора необычайно оживляли яркую и привлекательную женскую наружность.
Её спутник – мужественный красавец в расцвете сил, кипучий, страстный и влюбчивый. Это были Лидия Стахиевна Мизинова и известный художник-пейзажист Исаак Ильич Левитан. Они добирались из Серпухова в Алексин к своим друзьям Чеховым, которые на берегу Оки сняли на лето небольшую дачку и поселись в ней всей семьей.
С Чеховыми девятнадцатилетняя Лида Мизинова познакомилась, когда окончила гимназию и стала преподавать русский язык в одном из московских учебных заведений. Здесь она сдружилась с молодой учительницей Марией Павловной Чеховой, сестрой, известного писателя, стала бывать у них дома. Способная музыкантша и начинающая певица, весёлая и остроумная собеседница, наделённая при этом тонкой красотой, Лида скоро завоевала сердца обитателей чеховского дома.
В то же время у Лики, как её тогда звали многие, зарождается чувство к Антону Павловичу. Однако он, 21 апреля 1890 года, как-то вдруг, неожиданно уезжает на Сахалин. Перед отъездом Чехов подарил Мизиновой фотографию, подписав: «Добрейшему созданию, от которого бегу на Сахалин…» Это казалось шуткой, но в ней была и доля правды. Чехов действительно стремился расставить барьеры развитию возникших у них влюблённо-дружеских отношений, чтобы не связывать себя женитьбой. «Жениться не хочу… Мне было бы скучно возиться с женой», – пишет он 18 октября 1892 года своему другу и издателю Суворину.
Восемь месяцев продолжалось путешествие Чехова по Сибири и вдоль побережий Азии. Только 8 декабря он вернулся в Москву. Его мать, Евгения Яковлевна Чехова, в это время гостила в Алексине на Оке у своего младшего сына Михаила, работавшего там по окончании юридического факультета Московского университета податным инспектором.
Впоследствии М. П. Чехов вспоминал: «Ещё из Одессы он дал мне в Алексин телеграмму, чтобы я встретил его именно в Москве вместе с родными. Так как мы его поджидали к 10-му, а он приехал на три дня раньше, то пришлось спешить, и мы с матерью решили выехать к нему навстречу в Тулу…»
Не задерживаясь долго в Москве, весь январь 1891 года Антон Павлович провёл в Петербурге, а с 11 марта по 2 мая уехал в Италию и Францию, поручив брату Михаилу подобрать и снять для него дачку.
На другой же день по возвращению из Европы, Чехов с семьёй уезжает в Алексин «слушать соловьёв». И уже 4 мая 1891 года он сообщает своим друзьям: «Домик в лесу, 4 комнаты, внутри тесновато, снаружи простор… Вокзал под боком… По-видимому около нашей дачи бывает много грибов… В Оке, я видел, плескается большая рыба. Хочу купить лодку».
Сразу же по приезду в Алексин, Антон Павлович пригласил на дачу своих друзей, и в их числе – Левитана и Мизинову. «Они приехали к нам… и, откровенно говоря, нам негде было их положить», – писал Чехов. Начались смех, неистощимые остроты Антона Павловича, влюблённые вздохи Левитана, который любил поманерничать перед дамами. «А вообще, у нас на берегу Оки сразу как-то повеселело…»
В то время их отношения, по крайней мере, со стороны Чехова, сохраняли характер веселой дружбы. В его письмах – юмор, шутки, эпистолярный жанр. Старалась поддерживать такой тон и Лика, однако давалось это ей с трудом. Всё чаще и чаще в письмах к писателю звучала тема любви, любви неразделённой. Мизинова просила Антона Павловича писать ей письма «без обычной насмешки, неужели же… кроме иронии я ничего не заслуживаю?» Она постепенно приходит к печальному выводу: «Мои письма ровно никакого значения для вас не имеют…»
Но Лика по своей натуре не склонна принимать пассивно-ироническое отношение к себе. Прежде всего, в ход пускается обычный манёвр – возбуждение ревности. В первое время это делалось с помощью Левитана. Но увлекалась ли Лика художником? Ответ мы находим в одном из её писем к Чехову: «А знаете, если бы Левитан хоть немного походил на вас, я позвала бы его ужинать». И полтора года спустя: «Я ни о ком не думаю, никого не хочу и не надо мне никого…» Дружба с Левитаном осталась одним поэтическим эпизодом в её биографии.
А что же Чехов? Он, как это мы уже видели, искусственно ставит между ними барьеры. В 1890-91 годы писатель много путешествует, почти не бывает в Москве, много и плодотворно работает. Лика Мизинова, с её оригинальным характером, нравилась Антону Павловичу. По свидетельствам его сестры Марии Павловны, он любил её. Чехова располагали в девушке её общая культура, музыкальность. Игра и пение Лики оставили след в творчестве писателя. Он запечатлел её пение в «Черном монахе» и в «Моей жизни», её девичьи мечты о сцене – в «Чайке».
Но Чехов не решался переступить границы их взаимоотношений, опасаясь неразрывных уз. Солнца и весны не было в их взаимоотношениях. Не было и счастья. Только гораздо позже брак показался Антону Павловичу жизненной ценностью, но это произошло уже перед лицом приближавшейся смерти.
А в то далёкое от нас лето 1891 года, Лика сидела рядом с Антоном Павловичем в чёрном тарантасе и они неслись по пыльному просёлку в неизвестность. И от нахлынувших на неё неожиданно чувств, уткнувшись в его плечо, она «ревела» и слёзы капали на его белоснежную рубашку. Следы потом от них еле вывели бензином, как позже, шутя, сообщал Чехов Мизиновой в Москву.
Лика уехала, и уже спустя несколько дней, ей вслед, из Алексина, Чехов пишет: «Ах, Лика, Лика, адская красавица. Когда вы будете гулять с кем-нибудь или будете сидеть в Обществе и с вами случится то, о чём мы говорили, то не предавайтесь отчаянию, а приезжайте к нам, и мы со всего размаха бросимся вам в объятия… Приезжайте нюхать цветы, ловить рыбку, гулять и реветь».
А через несколько лет, мысленно возвращаясь к тому лету 1891 года, в повести «Дом с мезонином» звучит вложенное в уста её героя чеховское грустное и прощальное –
«Мисюсь, где ты?»
И этот лейтмотив несчастной любви проходит через многие
чеховские произведения…
………
После похорон Антона Павловича, Лидия Стахиевна пришла к Чеховым в их московскую квартиру. Долго стояла у окна, не отвечая на попытки с ней заговорить. Всё прошлое, пережитое проходило перед её глазами. Возникшее чувство к Антону Павловичу, Мизинова пронесёт через всю свою жизнь…
Как-то она подарила Чехову свою фотографию. На обороте – строки из романса Чайковского на слова Апухтина:
Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя,
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы –
Всё для тебя!
январь, 2006
http://mspu.org.ua/literaved/936-misyus-gde-ty.html
https://ok.ru/mirknigislovapoezii/topic/68876673136066
___________
*** Раздел «Время и люди» на авторской страничке знакомит читателей
с материалами:
1. «Время и люди»: http://www.proza.ru/2005/11/10-55
Н. С. и П. С. Бобрищевы-Пушкины, Л. Н. Толстой, В. Д. Поленов,
К. С. Станиславский и другие в воспоминаниях М. А. Крамер.
2. «Любовь длиною в жизнь»: http://www.proza.ru/2006/09/21-260
феномен судьбы и великой и драматичной любви
Ивана Сергеевича Тургенева.
3. «Концерт над Окой»: http://www.proza.ru/2005/11/11-231
литературная зарисовка о композиторе А. Н. Скрябине и пианисте С. Т. Рихтере.
4. «Твоя гордость и боль, Россия!»: http://www.proza.ru/2005/12/18-19
дворянские династии России! К их истории мы всё чаще обращаемся
в последнее время.
5. «Русское зарубежье»: http://www.proza.ru/2005/11/24-229
процесс переосмысления своего прошлого – сложный и нередко
болезненный…