Девочка торопилась, осторожно ступая маленькими ножками в голубых атласных туфельках. Она очень торопилась, но не могла бежать и не только потому, что боялась наступить на хрупкие цветы, растущие по краям узкой дорожки солнечного сада, но еще и потому, что в руке она держала фарфоровое блюдце, а другой рукой аккуратно придерживала фарфоровую чашку с дымящимся ароматным чаем. Несколько минут назад она услышала звон колокольчика – он рассказал о том, что у садовых ворот остановился волшебник и ждет ее. А у волшебника было много вкусных медовых конфеток. А девочка очень любила пить горячий чай с конфетами. Она торопливо ступала ножками, ее золотистые локоны весело танцевали в такт шагам, а в распахнутых янтарных глазах было столько чистоты и света, столько восхитительного детского восторга от предвкушения сладенького подарка, что даже бархатные пестрые бабочки не могли удержаться от умилительных возгласов, кружась над ее головой. И даже вечнозанятая пчела сорвалась с розового куста, чтобы не пропустить очень важный момент – когда девочка положит в свой пухлый ротик вкусную медовую конфетку, отхлебнет осторожно из красивой чашки горячего чаю и довольно-предовольно зажмурит глазки. А когда она их разжмурит, то сонмы солнечных искринок радости хлынут в мир, и он станет на несколько минут добрее, ярче, теплее и милосерднее. А это очень важно и многозначительно! Так рассуждала пчела, снисходительно слушая болтовню легкомысленных бабочек.
У распахнутых ворот, увитых цветными атласными лентами, стоял волшебник. Он был не молод и не стар, высокий, но не слишком, не толстый, но приятно мягкий. Старая фетровая шляпа с широкими-преширокими полями жила на его голове с незапамятных времен. Вообще-то она была синей. Но как верная спутница своего хозяина (или наоборот, она была его хозяйкой?), шляпа отражала настроение волшебника, меняя цвет от невинного, светло-голубого, утреннего неба до яркого ультрамарина сумасбродной ночи, и всегда можно было понять, какая погода царит в его волшебном мире.
Легкий ветер услужливо сдувал с широченных полей шляпы мелкие пылинки, тонкие веточки, елочные иголки и яблочные лепестки, и весело трепал нелепый костюм волшебника, сшитый им собственноручно из треугольных лоскутов льняного полотна. Как-то на рассвете у ручья, пока волшебник спал, лесная фея расшила его костюм сказочными узорами и удивительными южными птицами. Время от времени птицы слетали с полотна, рассаживались на кустах жасмина, живущих вдоль ручья, и пели на незнакомом странном языке такие красивые, исполненные гармонии, песни, что каждый понимал их смысл без труда. А фея сидела на маленькой деревянной скамеечке и наслаждалась, время от времени смахивая жасминовым лепестком слезы умиления с зеленых глаз.
Перед волшебником на гнутых ореховых ножках стоял кокетливый столик, а на нем искрилась прозрачными обертками целая гора медовых конфет! Вокруг уже собралась приличная толпа девочек и подходили еще. Ну всем же хотелось получить конфетку! Даже тем, кто обычно пил чай с сахаром и даже тем, кто чай и вовсе не любил. Волшебник был добрым и щедрым. Он ласково одаривал конфеткой каждую протянутую ладошку. Девочки громко щебетали разные милые глупости, и волшебник не слышал тихий голосок, раздающийся со стороны дорожки, бегущей из солнечного сада:
- А можно мне одну конфетку? Всего одну медовую конфетку? ... – девочка в голубых туфельках придвинулась ближе и с волнением заглядывала под широкие поля лазурной шляпы. - Ну пожалуйста! Понимаете? Я очень люблю горячий чай! В нем тайна ночных фиалок, нежность утренних розовых бутонов, терпкая надежда геацинтов, ранимая хрупкость хризантем, трогательная скромность ромашек и невинная дерзость васильков... поэтому мой чай такой удивительно вкусный и ароматный. – Бабочки дружно закивали, а пчела одобрительно загудела. - Но пить его нужно непременно горячим. Когда он остывает, он теряет вкус и аромат и превращается в простую коричневую воду. И еще, я очень-очень люблю пить мой чай с конфеткой. Поэтому прошу Вас, дайте мне, пожалуйста, всего одну медовую конфету. – В голосок ее постепенно пробиралась дрожь. Девочка знала, что ветер-озорник остужает ее дивный чай, и становилось немножко обидно, что волшебник раздает всем конфеты, а ее почему-то не замечает и не слышит. Хоть это было ужасно неприлично, но она все-таки осмелилась и легонько дернула его за рукав. Он удивленно оглянулся и спросил:
- Девочка, тебе чего? Ты что, тоже конфетку хочешь?
- Да, - реснички распахнулись и радость солнечными зайчиками расплескалась на лоскутный костюм волшебника. – Пожалуйста, если можно...
- Конечно, можно... какая ты славная девочка... сейчас, подожди немножко, видишь, сколько еще протянутых ладошек передо мной... ты ведь умеешь ждать?
- Я-то умею, но чай не может... понимаете? Ветер... Он скоро остынет. Его нужно пить горячим. – Досада в янтарных глазах перемешивалась со страхом и неизбежно вытесняла радость. – А хотите попробовать мой чай? Он невероятно вкусный!
Но волшебник уже отвернулся, чтобы раздать очередную порцию конфет. Бабочки ахнули в изумлении, а пчела возмущенно уселась на край фиолетовой шляпы.
Девочка опустила голову. Ветер беззлобным порывом сорвал слезинку с ее потухших ресниц, покружил ее над фарфоровой чашкой и бережно плюхнул прямо в чай, окончательно его остудив. Вместе с теплом улетучился никому уже не нужный аромат.
Девочка стояла и плакала. Легонько и печально позвякивала чашка на блюдце в ее дрожащих руках. Золотые локоны уныло повисли вдоль побледневшего лица. Пухлые розовые губки кривились в болезненной гримасе. Расстроенный ветер наскочил на шляпу и та сердито хлопнула волшебника по щекам. Он обернулся и виновато посмотрел на девочку:
- Что ты мне говорила? Что-то про остывающий чай? Прости, пожалуйста, они так громко болтают... Вот тебе конфетка... Ну что же ты? А давай я тебе дам много конфет? Много-много вкуснющих медовых конфет! Где твоя нежная ладошка?
Девочка подняла голову и сквозь обжигающие слезы выкрикнула звенящим от обиды голосом:
- Не надо... не хочу ваших конфет! Не надо мне ни одной! Уже поздно, понимаете? Чай остыл... а холодный он невкусный, как простая вода... Ничего мне от вас не нужно... – голос срывался, а едва сдерживаемое всхлипывание грозило вылиться в отчаянные рыдания. Девочка отвернулась, выплеснула холодный чай на увитый лентами столб, небрежно отмахнулась от бабочек и побежала по узкой дорожке назад, в свой совсем еще недавно солнечный сад.
Серая туча старой грязной ватой закрыла солнце, а ветер, набрякший соленой моросью, донес до волшебника последние слова золотоволосой девочки:
- И никогда больше не приходите сюда...
Он громко крикнул:
- Прости меня, славная девочка! – и уже шепотом добавил, - ну пожалуйста...
Почти черная шляпа укоризненно закрыла преширокими полями его виноватые глаза.
Морось превратилась в добротный дождь. Ветер безжалостно швырял его в листву деревьев и в дорожную пыль. Девочки давно разбежались по домам, кто с зажатой в ладошке конфеткой, а кто и выбросив ее за ненужностью. Промокший волшебник одиноко стоял у ворот, на столике лежали горкой в золотистых обертках конфеты и неумолимо таяли в серых дождевых струях. Медовые сладкие капельки дружно скатывались в исходящие пузырями лужи. «Какая невыносимая тоска вокруг...» - подумал волшебник и медленно пошел прочь...