Политинформация

 


80-е годы прошлого века. Памиро-Алай. Альплагерь «Артуч»



 
 Славные времена славного альплагеря «Артуч» во главе со славным начальником учебной части Олегом Ивановичем Шумиловым. Неделя в базовом лагере и через пропыленные «Три ступени» выход на три недели на Куликалонские озера. Кто был, тот помнит, а кто не был, уж поверьте мне, старшему инструктору альпинизма, поработавшему в десятке альплагерей СССР, что такого инструкторского состава, как у Шумилова, не было ни в одном альплагере Союза.


Только МС и КМС, чемпионы и призеры соревнований всех рангов, все действующие спортсмены во главе с неоднократным чемпионом СССР - начучем Шумиловым. И все инструктора - мужеского пола. Но одна женщина, к нашему большому счастью, в лагере была. Правая рука Шумилова, зам. начуча - Руфина Григорьевна Арефьева. Мы любили и любим её, а она нас (по крайне мере, одесситов). Вся методическая, вся бумажная работа, проблемы с УА, столичные заморочки и вся работа в лагере, когда Олег Иванович уходил на очередную стену держалась на Руфине Григорьевне. Было дело, доводили мы её до слёз, но и на стены ж вместе ходили. Как-нибудь изложу про восхождение на Сары-шах, коли Руфина позволит. Не знаю, сумел ли бы Олег Иванович поддержать без Руфины Григорьевны на нужной высоте учебный процесс в лагере, где все инструктора рвались на «шестерки», а потом хотели отсыпаться, отъедаться и шевелиться только с девушками, совершенно не обременяя себя мыслями о «тройках» и разрядах участников. Но учебная часть сумела заставить нас работать на себя и на лагерь, причем на лагерь - в первую очередь. Однажды я два дня подряд водил отделения на вершину Шагун-Ага. 3А, 3Б, маршруты не сложные, но подход по совершенно одуренной сыпухе. На третий день Шумилов вызвал меня, похвалил и сказал, что надо опять подменить ушедшего на гору инструктора и сходить на Шагун-Агу. Сходили...


Отряды стояли в арчовом лесу на берегу озера, где ловилась рыбка - маринка, завезенная сюда геологами во время разработок в войну флюоритных шахт. Местные таджики к рыбе были не большие охотники и за период между окончанием войны, когда шахты закрыли и открытием альплагеря «Артуч» в 1971 году маринка размножилась в озерах в огромном количестве и была большим подспорьем к питанию, выделяемому профсоюзами руками завскладом Худжали. Ледниковая вода, в которой необыкновенно вкусно заваривался чай по методике Таунлея, свежая, выменянная на веревку баранина, уха, золотой корень, чабрец, растущий под ногами, укреплял физические силы и моральный дух советских альпинистов.
В стране шла великая БАМ-стройка, Политбюро мудро руководило страной, а у нас кроме раций ничего не было. Даже радио. Оно все одно в горах ничего не ловило. Токо друг с другом, да с базой и общались. И не страдали. Потому что в Стране была стабильность, и мы всю свою альпинистскую карьеру при Брежневе уезжали в горы, и при нем же и возвращались домой. Авиабилет Одесса - Ташкент (через Грозный), неизменно стоил 75 рублей, а Одесса - Мин. Воды - 27 рублей.
И вдруг из Управления альпинизма пришло строгое предписание - во всех альплагерях ежеутренне проводить Политинформацию. Чтобы, значится, не отставали от ритма страны. Шумилов, почесав затылок, решил назначить Главным Политинформатором лагеря начспаса Шуру, как более всех сидящего в лагере и имеющего доступ к базовой станции, где можно было, при большом желании уловить пульс Страны. Большого желания у Шуры не было, но во исполнение приказа он всю ночь просидел у радиостанции, удивленно хмыкая и что-то записывая на обороте «Книги выходов в высокогорную зону».


Утром лагерь стараниями командиров отрядов был выстроен на линейку. Утреннее построение на Куликалонах ранее не практиковалось, даже место для такового отсутствовало, и лагерь криво-косо сгрудился вблизи палатки учебной части. Шура выступил вперед. Одет он был в повседневную, явно не для Политинформации предназначенную спецодежду. Вьетнамки, красные, с голубой полоской вылинявшие трусы и соломенный брыль. Дак, не Безенги ж ведь!
Лагерь продолжал досыпать, спросонья строя предположения о возможных спасработах, так как другой причины согнать весь состав в одно место пред светлые очи начспаса никто придумать не мог.


Шура, недоспанным от ночного бдения взглядом осмотрел это безобразие и вдруг заорал во все свое начспасье горло - «ХЛЕБА ГОРЯТ!!!»
Лагерь содрогнулся, проснулся и с недоумением начал всматриваться в мирно окружающий арчовый лес.
«В стране хлеба горят, урожай гибнет, идет отчаянная битва за каждый колосок - продолжал кричать Шура, - а вы тут прохлаждаетесь. Благодаря неустанной заботе Партии и Правительства и лично Леонида Ильича Брежнева позволяете себе дурака валять, за деньги ВЦСПС на шару животы себе набиваете и даже на святое дело - Политинформацию, небритые-немытые приперлись. Чтобы больше такого безобразия не повторялось!».
«Быть политически подкованным, - проникновенно вещал Шура проснувшемуся обалдевшему лагерю, - это первейшая обязанность каждого альпиниста-разрядника. Вы думаете, Страна озабочена вашими горами-разрядами? Нет, Страна хочет видеть в вашем лице не только физически здоровых, но, и в первую очередь, политически грамотных членов общества. А вы? Вы же оторвались от действительности, от реалий современной политической обстановки. Пока вы здесь долбите в скалы крючья, бесплатно предоставленные вам ВЦСПС, в Израиле происходят страшные вещи. Там же Голда Меир - она такое вытворяет!». Шура закатил глаза и воздел к небу руки, дабы мы воочию могли представить себе коварство Голды.


Вся политинформация прошла в ключе - в мире бардак, а вы тут в лесу сладенько устроились за государственный счет. Политинформация всем очень понравилась и мы проникнулись проблемами Страны. Особенно, если учесть, что возле Учебной части к арче был прикреплен портрет Генерального секретаря ЦК КПСС и прочая Л.И. Брежнева, которому было подклеено левое плечо и налеплены к его четырем еще с пяток звезд Героя. Плечо было «отгибное», в загнутом виде «просто Ильич» имел честно заслуженные четыре звезды Героя, а в расширенном варианте - десять. Весь «политически подкованный» лагерь с удовольствием фотографировался на фоне Ильича. В смутные времена Андропова портрет перенесли на полку маршрута VI к.тр. на Зиндон. С тех пор ночевка зовется «Брежневской».



Глоссарий (для неходивших в горы во времена застоя)


СССР - Союз Советских Социалистических Республик, столица - Москва.
Начуч - начальник учебной части, для альпиниста важнее начальника лагеря.
Начспас - начальник спасательного отряда. Без его визы на гору не пускали.
УА - Управление Альпинизма. Контора в Москве, Скатертный пер. 4 (вроде так было).
Сыпуха - мелкая осыпь, шаг вверх, два вниз; характерно для Фанских гор.
Арча - разновидность можжевельника; если ягоды бросить в водку, получится джин.
Маринка - рыба семейства карповых, до 1 метра, до 12 кг. Икра и пленка брюшины ядовиты.
Флюорит - плавиковый шпат. Монокристаллы используются в оптике, например, в прицелах для бомбометания.
Брежнев Леонид Ильич - известный писатель (автор книг «Целина», «Возрождение», «Малая Земля» и пр.), трижды Герой Советского Союза, Герой социалистического труда. Лауреат всего, что было в стране. Когда на заседании Политбюро верные ленинцы спросили, как его удобнее называть - «товарищ Брежнев» или «Леонид Ильич», - ответил: «Называйте меня просто - Ильич».

Сегодня, 4 марта, получил интересное письмо. Прилагаю

Виталий, добрый день.

Случайно натолкнулся на Вашу заметку вот тут http://ex-magazine.ru/news/publ/p1-37-polit.html

и переслал её Виталию Антипину - автору эпохального портрета со множеством звёзд. В те годы об этом портрете ходили легенды в среде Ленинградского буревестника.

С его любезного раазрешения пересылаю Вам его ответ:

"02.03.2012 в 8:57

потрясающая история! Тем более, что я уже в 1982 году в Безенгах слышал легенду про Брежневские ночевки на Зиндоне. Когда я спросил - почему брежневские, мне ответили: не знаю, такое местное название. Между прочим, авторство портрета не столько мое, сколь коллективное: 3 портрета в Самарканде купил Эдя Рахимов - они стоили чуть не 10 копеек, на бумаге волшебного качества. И звезды Ильлчу не доставались даром - решением коллектива они присваивались за восхождение на 5б, и только за Зиндон по Шумилову было присуждено сразу 3, для чего, собственно, и пришлось надстраивать плечо. Звезды, понятно, брались из двух оставшихся портретов. Один из них был вырезан в виде овала и тот же Рахимов всучил его нам на гору, намотав его на ручку ледоруба, который мы взяли про запас, по-моему, один единственный. На выходе со стены есть т.н. "пещера" - грот, нависание большой глубины, народ в ней иногда ночует. В восторге от пройденной стены, в ней вешали свои рваные галоши восходители, Витька Варов, когда увидел эту гроздь, тоже повесил свои галоши. А я разлепил пластырь на ледорубе и положил под этими галошами портрет генсека, прижав его камушками. Так мы безымянными героями вошли в легенду. А насчпасом наверху был дядя Ваня Шестипалов. Он пришел к нам, когда мы уезжали, чтобы взять какой-то столик, сочиненный из подручных средств и тарного ящика. Мы ему всучили портрет, чтобы у него был красный уголок. Осенью, на ноябрьские, встретив его на скалах, я спросил про портрет. Он ответил:"Да знаешь, там позже немцы приехали..." А кто-то из свидетелей рассказывал:"Сидим в спасфондовской палатке, читаем описания, вдруг вбегает дядя Ваня, прижимая к груди портрет и кричит: "Немцы, немцы!". Ему: "Да кинь в костер, чего ты мечешься!", а он спрятал где-то между ящиков. Вот такой конец истории."

Если будет желание, можно вставить этот короткий текст как продолжение истории.

 С уважением Александр Герштеин