Звонок мелодично пищит какую-то китайскую гамму. Вслед за этим в дверях появляется немолодая, но явно молодящаяся женщина в белом неестественно атласном халате с извивающимся золотым драконом на груди.
– Здравствуйте, Виктория Александровна. Я – Евгения, – поспешно, во избежание недоразумений говорю я.
– Да-да, мы Вас ждем, проходите, – женщина царственно поворачивается, на какой-то момент ошарашив еще одним золотым драконом, раскинувшимся во всю длину спины, и, уже вполоборота, улыбаясь, приглашающим жестом кивает по направлению к дальней комнате.
Я, путаясь в шнурках, быстро и с грохотом скидываю кроссовки, делаю вялый шаг вслед за ней, но вдруг откуда-то из-за коридорного поворота на гоночной скорости вылетает маленькая волосатая собачонка и разражается визгом.
– Тише, тише, Чи, – увещевает собачку женщина. – Это гости.
Собачка не унимается. Под ее злобный визг я, окончательно смущенная, шаг за шагом протискиваюсь в указанную комнату. Это – детская. Да, обычная детская комната: двухэтажная кровать с разбросанными мягкими игрушками, столик со встроенным пеналом, полка с книгами, на которой преобладают учебники, пушистый палас, рисунки в рамочках, фотографии – на стенах.
– Садитесь, – женщина плотно прикрывает дверь и теперь, кажется, визжит дверь, а не то злобное существо, которое за ней. – Чи нам не помешает.
Я присаживаюсь на первый ярус кровати и смотрю на женщину. Собственно, это не женщина. Точнее – женщина, но не совсем посторонняя, чтобы называть ее просто женщиной.
– Вы наверняка догадались, это – комната моей дочери. Дочерей. – Она подходит к окну, и теперь я вижу только дракона на ее спине. Она молчит, и молчание тянется непомерно долго. Я уже начинаю чувствовать, что устала сидеть в одной и той же позе. Но поменять позу и вообще как-либо пошевелиться почему-то не хватает решительности.
– Когда мы с мужем уехали в Китай… Ну Вам, конечно, сложно представить те времена, начало 80-х… Тогда поездка за границу была роскошь. Да, роскошь. И мы не могли отказаться от нее. Это было бы крахом карьеры мужа. С собой мы могли взять только одну дочь. Понимаете, только одну. Да что я Вам это объясняю?!
Она вдруг резко оборачивается, дракон делает выпад.
– Женя, скажите честно, зачем Вам все это нужно?
Я оглушено молчу. Мне почему-то неловко и стыдно. Как будто я кого-то обманула или ограбила. Стыдно еще и потому, что заранее готовилась к этой встрече, подбирала подходящие – и тогда казалось, самые верные, самые действенные слова, – но все пошло прахом, и сейчас я сижу робкая, как школьница.
– Мне кажется, Вы – вполне взрослый человек… Вы знаете, зачем я привела Вас в эту комнату? – Она смотрит прямо мне в глаза.
– Наверное…
– Вот поглядите, – она уже не слушает, указывает на большую черно-белую фотографию на стене. – Это наша семья. Восьмидесятый год. Георгий – тогда он был молодым перспективным дипломатом. Умный, красивый, представительный. Многие девочки наверняка хотели бы иметь такого отца…Да… А вот это – я. Да-да, эта девушка Вашего возраста, чуть старше Вас – я. Тогда я была очень счастлива. Лучшие годы моей жизни… Но – не важно… Вот это моя старшая дочь. Она похожа на Георгия…
Мне, честно говоря, больше не хочется смотреть на эту фотографию, я перевожу взгляд на соседнюю. Небольшую, цветную, в белой рамочке. Детский сквер, сирень, трава, песочная дорожка. Такой знакомый и в то же время незнакомый карапуз. В панамке, на трехколесном чудовище. Вот откуда у Светки эта ненормальная любовь к мотоциклам…
– Итак, Женя, – зачем Вам все это?
– Я не знаю Виктория Александровна. Давайте я лучше уйду!
– Светлана меня не хочет слушать, но эту историю мы должны прекратить! Понимаете?! Так дальше продолжаться не может!
– Света не может Вам простить…
– Да, то, что мы с Георгием уехали и оставили ее здесь, у бабушки. Но Георгий умер. Стелла Владимировна, мать Георгия, умерла. И теперь я отвечаю за судьбу своих дочерей. Я. Одна. Ладно, Лариса закончила вуз, вышла замуж, она – самостоятельный человек. Но Светлана… Ведь это ужасно! Ужасно! Женя, у Вас есть отец, мать?
– Отца нет. Только мать…
– Вы ее также мучаете?
– Она ничего не знает.
– А если узнает?
Я снова сажусь на кровать. Механически беру в руки плюшевую обезьянку. Женщина вдруг становится спокойной и царственной. Она снова стоит у окна, ко мне спиной. Мы снова молчим. Чи раздражающе скребется за дверью.
– В этой комнате все осталась так, как будто Светлана отсюда не уходила…
– Она не вернется, – как можно более мягко говорю я.
– Послушайте, Женя! – Дракон делает новый выпад. – Верните ее мне!
Я вижу ее расширенные зрачки где-то у моего лица. Мы сидим на кровати и пристально, почти с ненавистью смотрим друг на друга.
– Виктория Александровна, я – не могу!
– Можете, Женечка, я знаю, что – можете, – она берет из моих рук обезьянку, откладывает ее куда-то за спину, и теперь мои руки – в ее руках.
– Я не могу, Виктория Александровна!
Я освобождаю руки, встаю. Она не двигается и с какой-то потерянной надеждой смотрит на меня – как будто вся ее жизнь действительно зависит от того, что я сейчас сделаю. Жизнь и смерть. Я резко открываю дверь комнаты, иду по коридору. Меня сопровождает только визжащая Чи. Из-за этой собачонки не получается толком завязать шнурки, и приходится самом нелепом виде выходить – скорее, выпрыгивать – в подъезд.
Зачем я пришла сюда, нет, ну зачем?! Кто мне скажет? Такая нелепая история! Хуже не придумаешь! Хотя, стоит ли притворяться? – я отлично знала, куда и зачем шла. Знала! Знала! Я выхожу на улицу и набираю полную грудь свежего осеннего воздуха. Надо прогуляться, успокоиться и, наконец, принять решение. Последнее решение.
Всего три квартала, и – другой район. Несколько скромных девятиэтажек. Обшарпанные хрущовки. Кирпичная общага. На редкость убогое здание, как только я раньше не замечала?! А ведь именно в этой общаге в последний год проведено столько времени… Счастливого времени… Около кривой железной двери, как всегда, прикорнул грозный Светкин мотоцикл.
Стоп! Так все-таки, зачем я ходила к этой женщине? Стоит ли лгать себе? Самой себе? Я думаю, что – не стоит. Ну, конечно… Я тоже так больше не могу. У меня тоже – мать. Одна. И я у нее – одна. Я и женщина с драконом хотим одного и того же… одного и того же…
Я останавливаюсь, смотрю на мотоцикл. Его руль немного смещен – Светка недавно попала в небольшое ДТП – мотоцикл похож на какое-то рогатое мифическое существо. «Какая глупая игрушка!» – говорю я почти вслух, затем сворачиваю в ближайший переулок и иду прочь от общаги. Я отлично понимаю, что мне сюда больше никогда не вернуться.
Ноябрь, 2005