***
Сегодня в парке наблюдала схождение двух инопланетных человеков. Человеки были зашнурованы в яйцеголовые разноцветные комбезы. В варежках они крепко сжимали по лопатке. Идти было непросто – солнце до блескучего предела натерло лучами лед, а ветер набросал кавказские горы снега, и они продирались сквозь этот неровный лед и засохший снег, как полярники в Антарктиде. Они видели друг друга и слали друг дружке несмелые улыбки, которые слетали с их губ и тонули в их густых шарфах. Наконец, добравшись, они замерли, ощупывая друг друга взглядом. Я их оставила, наблюдать дальше было уже неудобно. Было человекам года по два.
***
Удивительный событийный параллелизм. Плетусь домой, тащу тяжелый пакет с продуктами, подхожу к подъезду, тяну на себя чугунную дверь, и в проеме, как по волшебству, появляются Крыс и Весельчак У, космические пираты, брошенные бродяги, несчастные нетрудяги и почтенные пенсионеры-пройдохи – двое душевных алкоголиков с виноватыми лицами. Они медленно шли друг за другом, словно заколдованные космической волной, щурясь от солнца и внимательно изучая мой пуховик. Первый был похож на сушеного кузнечика с застывшим взглядом из-под ободранной меховой шапки. Кузнечик неуверенно перебирал нижними конечностями, и его давно унес бы в страну Небывалию веселый ветер, если бы за рукав синего рваного тулупа его не поддерживал второй, одетый в спецовку, раскачивающийся, словно грациозный тростник на берегу илистой китайской речушки. Лицо второго испещряли ямки-кратеры, а глаза бегали и смотрели виновато-воровато, как у дедушки, которого засекли с дымящейся сигаретой у коляски с тихо посапывающим, вверенным ему под честное слово внучонком. Кузнечик протаптывал себе дорогу сквозь мои укоризненные взгляды, а тростник, изо всех сил стремящийся преодолеть полную потерю равновесия с помощью деревянной трости-костыля, отнятой, подозреваю, а может и выигранной в преферанс, у пьющей бабушки Люси со второго этажа, наоборот, втягивал в себя мой немой укор, помаргивая, как вампир на свету, и упивался своим страданием от похмелья, старости, ненужности, моей неприязни, терроризма, грядущей парниковой катастрофы и отсутствия дешевой водки в супермаркете. Проходя мимо меня, с трудом удерживающей на хрупких плечах неподъемную дверь, он победоносно поднял свой костыль и произнес с гордостью патриция:
- А это мы! Комсомольцы!
Сразу вспомнилось из «Судьбы барабанщика»:
- А мы еще повоюем, старик Яков!
***
Если я была бы представителем авангардного искусства, я непременно составила бы такой зимний коллаж, где на кипенно-белом фоне накрахмаленного ситца выложила бы:
- бычок от сигареты
- крошку-пчелку из-под новогоднего фейерверка
- пожелтевший хребетик елочной ветви
- сложенный впятеро фантик от жвачки
- детскую варежку в виде многоухого кролика
- кусочек бутылочного стекла
Все присыпала бы мукой, конфетти, залила бы прозрачным лаком и назвала бы «После праздника».
***
На прощание, лимерик:
В парке, в снег и морозы одетом,
Брел мужчина, гуляя с пакетом.
Он курил, долго ждал,
И пакет подлетал.
Добрым был тот хозяин пакета.