Павлик переводил взгляд с камня на камень, между ними с трудом протискивались волны морского прибоя. Камни, как камни, ничего необычного – думал он. Однако, впечатление было такое, как будто они были живые, вроде бы даже слегка шевелились. Бред, камни не могут шевелиться, их шевелит мое сознание. Но как? А главное – зачем? Хоть бы не заговорили. А то вообще с ума можно сойти.
-Почему это тебя так пугает? – услышал он их глуховатый булькающий голос.
-Потому что так не должно быть.
-Ты уверен?
-Конечно.
-А разве ты никогда не читал о говорящих деревьях, печах и берегах?
-Читал, но это были сказки.
-Сказки?! Ты сколько иностранных языков знаешь?
-Один.
-А сколько их существует?
-Сотни. Но можно придумать тысячи.
-Теперь ты стал понимать язык прибрежных камней.
-Это плод моей больной фантазии.
-Ты где-то встречал здоровую фантазию???
Павлик замолчал, не найдя, что ответить. Учитывая количество существующих языков, да еще и тех, которые можно придумать… вот оно!!! Придумать, т.е. нафантазировать, т.е. все языки – плод фантазии. Значит, все, что я сейчас слышу – может быть плодом моей фантазии! Шум прибоя мое сознание перевело в слова. Какой ужас!
-Ты не хочешь разговаривать? – снова услышал он.
-Я не знаю, - был его ответ.
-Когда шум издают люди, и ты понимаешь, о чем он, тебя это не удивляет?
-Да, не удивляет, - поспешил ответить Павлик, - я с детства учился распознавать эти звуки, а вашему языку прибрежных камней я никогда не учился.
-Так дело только в этом?
-В первую очередь.
Надо бежать – подумал он. Вскочил, но, споткнувшись о первый же камень, упал и проснулся. После того, как он открыл глаза, первой мыслью было: если я во сне могу разговаривать с камнями, почему этого не происходит наяву?
Оля лежала рядом, тихо посапывая во сне. Он хотел, было, протянуть руку и погладить её упругую грудь, но тут же отдернул руку. Отдернуть руку его заставили слова появившиеся в голове: и зачем тебе это нужно, каждый раз, когда ты просыпаешься, у тебя одни и те же движения, пойди лучше на кухню, чаю выпей.
Он спустил ноги с кровати и нащупал тапочки. Вот, опять одни и те же движения. Павлик со злостью оттолкнул тапочки и пошел на кухню босиком.
Но стоило зайти на кухню, как тут же его сотовый заиграл «собачий вальс».
-Ну что, сон видел? – услышал он в трубке.
Павлик молчал.
-С камнями поговорил?
-Это кто? – только и мог произнести он в ответ.
-Дед пихто, - услышал он насмешливый голос, и телефон отключился.
Ему стало страшно. Уже наяву.
*
Режиссеры сидели за столом и с удовольствием завтракали.
-Я бы убила твоего трусливого Павлика. Пусть гладит упругую грудь Оли. Это нормально, а думать ему вредно.
-Но его пугают все эти однообразные ритуалы. Он хочет совершать осознанные действия.
-Чему обучен, то и совершает. Ещё немного и он будет с мусорным ведром разговаривать.
-Но мы можем научить его думать.
-Как? Интеллект – очень сложная штука. Он или есть или его – нет. Этому Павлику можно передать какие-то знания, чтобы он мог совершать большее количество ритуальных действий. Но думать… это под вопросом. Поэтому я не хочу тратить на него время.
-А может, это мы не умеем думать, а Павлик здесь ни при чем? Давай скажем ему, что, на самом деле, он свободен делать и думать – что захочет и как захочет.
-И что получится? Ты забываешь, что изначально, и теперь тоже, людьми движут идолы. Вначале это были страшные крокодилы, а теперь – техническая цивилизация.
-Или Олина упругая грудь…
-И она, конечно, тоже. Страх и поклонение. Идти можно в сторону того, что хорошо видно. А видно хорошо только большое или страшное.
-Ты имеешь ввиду – «большую любовь», «настоящую дружбу», «страшный заговор», «ядерную зиму» и прочее, прочее в таком же духе?
-Да. Остров Пасхи. Каменная пустыня и идолы, идолы, идолы. То, что мы называем культурой – просто скопище идолов. Кроме них наше сознание ничего не в состоянии производить.
-А люди всего-лишь протаптывают к ним тропинки? И на этих тропинках сталкиваются? И это – те самые конфликты, которые всем так интересны?
-Ну, вот и позавтракали.
*
Следующим утром.
-А, пришел?
-Да, очень кушать хочется, телефона – телефона…
-Рано еще, сначала читай, что на этот раз написал, а потом и только потом будем есть, все равно еще не готово. Помоги пересесть в моё авто.
Он поднял её с кровати, и аккуратно перенес в кресло. Она поправила на себе платье, и, легко коснувшись спиц на колесах, передвинула себя к столу.
-Знаешь, - заговорил он, доставая из-за пазухи листки бумаги, - тебе не очень приятно будет сегодня слушать.
-Ты же знаешь – моё удовольствие не в том, чтобы услышать что-то приятное, а в том, чтобы хоть что-то услышать, Давай не тяни.
*
Павлик рванулся было в спальню, чтобы поделиться своими страхами с Олей. Но тут же вернулся. Уже год она была прикована к постели, не шевелилась, не говорила. После той странной аварии, когда он, придя в себя, обнаружил рядом с собой в машине жену без сознания, а дети… дети, просто, исчезли. Двое детей: сын семи лет и дочь на два года младше. Их искали, долго искали, но бесполезно. Не осталось даже следов их присутствия в машине.
Павлик сел на пол, обхватил руками колени и положил на них голову. Телефон. В его руке был телефон. Он поднял голову, огляделся, и стал старательно засовывать его в мусорное ведро. На табуретке валялась его любимая книга о бароне Мюнхгаузене. Он взял и открыл её, где открылось, прочел, что попалось на глаза: «невежество, тупость и послушание…»
-Да, я тупой, - воскликнул он, с яростью захлопывая книгу, - я бы хотел быть умнее, но как? Ты, глупая книга, только обвиняешь, но не говоришь, что я должен делать.
-Еще как говорю, - услышал он.
-Значит, я не понимаю, что ты говоришь, - ответил Павлик, бросая книгу на кухонный стол. – Говори так, чтобы я понял.
-Говорю: есть ты и то, что тебя окружает, но это совсем не то же самое, что ты по поводу всего этого думаешь.
-О чем ты говоришь? Завтра за мной прилетит корабль. Или я должен остаться на этой планете навсегда, или Оля умрет без меня, а вместе с ней и надежда найти наших детей. Экспедиция здесь закрывается. Десять лет пропали впустую, планета оказалась неперспективной.
-Это то, что ты думаешь, а что будет на самом деле – ты не знаешь.
-Мы – люди, мы склонны делать предположения. Иногда они даже сбываются, - с вызовом ответил Павлик.
-Иногда. Ты когда-нибудь предполагал, что здесь случится авария?
-Нет?
-Ты предполагал, что исчезнут ваши дети?
-Нет.
-Может, ты предполагал, что твоя жена окажется парализована?
-Конечно, нет.
-Т.е. у тебя были какие-то предположения, но они оказались ошибочными?
-Да.
-Но ты продолжаешь предполагать и веришь, что твои предположения теперь уж точно верны?
-Да.
-Объясни.
-Не могу, не знаю, как объяснить.
-Думай, у тебя еще много времени до утра.
Только сейчас Павлик заметил, что разговаривал с книгой.
*
(продолжение следует, все желающие могут принять участие в написании текста)