- Ну, вот мы и дома...
Щёлкнул выключатель, и небольшая прихожая озарилась красноватым светом. Со стены, медно поблёскивая, обнаруживала себя шеренга крючков. Дешёвый портфель из кожзаменителя «такнув», увесисто осел на тёмно-коричневую тумбочку советских времён, стоявшую рядом, чьё уродство частично прикрывал пристроенный сверху кусок неровно отрезанных обоев. Пуховик пришедшего поспешил бесстыдно прилечь на грудь портфеля.
- Ты раздевайся. Я щас.
Два расшнурованных посреди комнатушки зимних ботинка не первого и, быть может, даже не второго сезона неожиданно затеяли соревнование по высовыванию языков, потому как в узкой прихожей, знакомой до мельчайших потертостей линолеума, больше нечем было заняться.
Спешные шаги ответственного квартиросъёмщика пошаркали тапочками в кухню. В отдалении глухо загремело посудой, послышался недолгий звук наливаемой воды, что-то щелкнуло и заныло женским голосом: «...отсюда - домо-о-о-ой!..» И через мгновение появился он, белобрысый длинный сутуловатый молодой человек, горько пахнущий потом с уродливой родинкой-изюминой на левой ноздре. Увидев своего гостя стоящим в том же самом положении, что и пять минут назад, он нервно сдвинул брови:
- Ты чего стоишь? Или совсем оглох?
Непокорный гость ростом с метр с кепкой одетый в серую куртяшку с капюшоном на голове, и замотанный крупной вязки шарфом до узких щёлок для глаз, не шелохнулся, а лишь голодно оглядел «студента» остановив взгляд на его костлявых бёдрах.
- Ну, если не хочешь раздеваться, проходи так.
Парень вновь зашаркал в кухню. Карлик «поплыл» за ним. Синяя водоэмульсионка стен и жёлтоватая штукатурка потолка резали глаза. Размазав на лбу пот рукавом свитера, студент открыл окно, поставил ногу на батарею и задымил «Пегасом», уставившись в темноту ночи.
- Садись, щас закипит.
Всю обстановку кухни составлял белый складной стол с Паносоником первых моделей, тройка табуретов, несколько подвесных шкафов сероватого цвета, пара столов - ящиков для посуды и старая плита с белым в красный мак чайником.
- Ты знаешь, у меня ничего кроме кофе...
Парень, сорвавшись с места и держа сигарету губами, принялся открывать поочерёдно скрипучие дверцы подвесных шкафов в поиске чашек. Обнаружив пару, он громко поставил их на стол.
- Тут ещё где-то белый хлеб был... А чёрт!.. Нет. Ну, - он простонал вымученно, - не обессудь. Не думал, что кто-нибудь будет коротать со мной сегодняшний вечер.
Гость часто задышал и заёрзал на месте. Парень обернулся на него. В тот миг ему показалось, что глаза карлика стали раскосыми:
- Жарко же, разденься, ну, или хотя бы шарф сними. Слушай, а как ты на остановке 9-ки-то оказался? На улице дождь, ветер... Мать, засуетившись, забыла? Оставила? А хочешь, живи со мной. Я, конечно, не бизнесмен, но выживаю, так что, мы с тобой вдвоем, не выкрутимся что ли?
Студент изобразил жалкое подобие улыбки.
- Молчишь?
Он схватил банку дешёвого цикорного кофе со стола, поддел крышечку чайной ложкой и нырнул ей на самое дно в поисках светло-коричневого порошка.
- Моей мамки уже четвёртый год как не стало. Ушла она, а вместе с ней будто что-то и от меня оторвалось. Она любила меня дурака. Всегда говорила: «Не бойся разочарований, это плата за всё хорошее, что нам когда-либо удавалось пережить» и знаешь что, она была чертовски права. Земля ей пухом. Отца я своего не знал. Бросил нас с матерью, когда мне и семи месяцев не было...
Парень схватил чайник и залил цикорный порошок горячей водой. В кухне пахнуло кофе. Напиток съёжился, всплыв на поверхность маленькими коричневыми горошинками.
- Эх, брат, - он вздохнул, - теперь мешать надо. Ты, наверное, отродясь такого говна не пил... А вот я – пью. Держи ложку.
Гость детально изучил протянутую руку говорящего. Будто не понимая, что такое говорит этот кусок мяса. Он сглотнул. Это молчание пришедшего казалось, совершенно не смутило студента.
- А ладно, я сам, - он попытался улыбнуться, - мне ли не понимать, что ты напуган?! А знаешь кто поёт? Янка. Старые записи, конечно, но почему-то до сих пор нравится – всё консерваторская душа, под неё думается хорошо. Как она тебе? А, ладно, молчи-молчи. Просто... Давно я ни с кем не разговаривал. Работы-то у меня как токовой нет – не берут никуда. Газеты разношу. А тут тебя встретил. Оставайся у меня, а, хотя бы до утра?
Закончив размешивать цикорий в кружках, он взял ближнюю и вновь отошёл к распахнутому окну. Янка неожиданно запнулась и замолчала – кончилась плёнка.
- Скоро рассвет...
Закурил сигарету.
- Совсем скоро...
Отхлебнул из кружки.
- Вон уже и небосклон розовеет... Молчишь?!
Студент медленно подошёл к столу и поставил кружку. Схватил стоящий неподалёку табурет и с размаху ударил углом сидящего карлика, тот упал, последний раз порывисто схватив шарфом воздух и стащив за собой кружку. Сидение и стены жидко забрызгало алым с цикорием.
- Ну что ж, молчи...