Осенним утром, в ту благодатную пору, когда в дыхании ветра нет леденящего привкуса зимы, а лучи солнца еще горячи, но не обжигающи, восседал на деревянных ступеньках крыльца колдун по имени Крук, попивая молоко из глиняной кружки.
Ладный домик у деревенского колдуна: крепкий сруб, поставленный на века, резные ставни с затейливым орнаментом, да холодно поблескивает на крыше ворон-флюгер, выкованный сыном местного кузнеца в подарок Круку.
Смакуя последние капли, колдун допил молоко и, утерев бороду ладонью, вгляделся в лица двоих мужчин, шагающих через лужок аккурат к его домику.
Одного, что повыше и широк в плечах, Крук знал – Терентий, деревенский староста, не раз приходил к колдуну за советом и помощью, говорил складно, не сбиваясь на просящий тон, и благодарил, не скупясь. Спутник же Терентия был ростом невысок, телом округл, а его красное мясистое лицо выражало явное беспокойство и, как показалось колдуну, страх перед нависшей опасностью.
Войдя во двор, мужики поклонились хозяину в пояс и Терентий, откашлявшись в кулак, пробасил:
- Дело у нас к тебе, Крук. Важное и не терпящее отлагательств.
- Понимаю. Вряд ли вы пришли бы о погоде со мной покалякать, - кивнул колдун. И, прежде чем пригласить визитеров в дом, уточнил, - А товарищ твой, Терентий, тоже по делу, али так, за компанию?
- Архип это, друг детства мой, - ответствовал староста, - из соседней деревни, что вниз по реке. Я ж и сам оттуда родом.
- А женку среди наших девок так и не сыскал, - усмехнулся толстяк, - как заманили Тереху в эту деревню черные косы, так он здесь и остался.
- Помощь, собственно говоря, Архипу требуется. Я ж просить за него пришел, - староста вновь отвесил поклон. – Выручи, Крук, дружка моего старинного!
Колдун поднялся со ступенек, отряхивая со штанов прилипшие соринки.
- Коли так, проходите в дом. Негоже о серьезных вещах на пороге толковать.
Архип рассказывал, Терентий подтверждающе кивал, а Крук, оглаживая бороду, слушал – благо, было что!
- Утром третьего дня Алешка, пастушонок деревенский, нашел труп на берегу реки. Вначале думал – утопленник. Ан нет, грудь у мужика оказалась располосована, вроде как мечом али саблей рубанули.
Пастушонок в деревню побежал, крик поднял. Ну, мы с мужиками и пошли поглядеть – может, узнает покойника кто?
Признать-то чужака не признали, а вот Митрич, староста наш, углядел в сжатой руке мертвеца что-то блестящее. И не ошибся: монета золотая обнаружилась. Старинная, еще при царе Михайле такие чеканили.
Митрич и говорит: видать, клад здесь! Поискали – и точно, шагах в двадцати берег-то обвалился, а в песке еще один золотой поблескивает! Ну мы тут про труп и вовсе забыли, золото стали искать. Только...
- Не нашли? – предположил Крук.
- Если б только это, - вздохнул толстячок, - вместо клада мы на человеческий скелет наткнулись, аккурат рядышком с местом, где вторая монета лежала.
Тут Митрич и говорит: не к добру это все! Мол, не будет нам счастья от золота, которое покойник стережет! Ну, мы обе монеты к скелету бросили, песком засыпали да и пошли убиенного бродягу хоронить – хоть и чужак, а тело нужно предать земле по-человечески, чтоб неупокоенный дух не бродил ночами по нашей деревне.
- Но неприятности еще только-только начинались, - подал голос Терентий.
- Вот-вот, - подтвердил Архип, утирая рукавом пот со лба, - видать, на том кладе заклятье лежало.
Вчерашним утром постучался ко мне в дом Федька Меченый. Дрянь мужичок, лодырь и пропойца, но не трус. Хотя бесшабашность, она порой от глупости происходит.
Этот Меченый забрел в позапрошлую ночь на кладбище. Зачем – и сам не знает. Только от рассказа его у меня мурашки по коже побежали.
Мол, возле могилы моего прадеда Степана стоял воин в остроконечном шлеме, весь словно сотканный из мрака.
Его голос грозно звучал в кладбищенской тишине:
- Пришло время долгожданной мести! Мой меч настигнет твоего потомка и поразит его!
- А он не ошибся, этот деревенский пьяница? – усомнился Крук. – Ты ведь живехонек! Может, призрака и не было вовсе? Или был, но стоял возле совсем другой могилы?
- И я так подумал, - невесело усмехнулся Архип, - вот и поддался на предложение Меченого пойти с ним следующей ночью на кладбище и увидеть все собственными глазами.
- Как, убедился?
- Более чем! Опять стоял темный воин возле прадедовской могилы, произнося те же слова! Я, как услышал, ноги в руки – и домой. Заперся на все засовы, ждал – вдруг придет!
Толстяк поморгал глазами, отдышался и продолжил:
- А под утро вспомнил я о Терентии, рассказывавшем как-то о тебе, колдун. И вот я здесь, в надежде на совет и помощь!
Увесистый кошель со звоном лег на стол, придавая вес сказанному.
- Странно, - буркнул Крук, ни к кому не обращаясь.
- Что? – вскинулся Архип.
- Размышляю я, - усмехнулся колдун, - и, сдается мне, без визита в вашу деревню не обойтись. Терентий, ты с нами?
- А то как же! Что я, брошу в беде старого друга?
- Я так и думал, - кивнул Крук, - ну, ожидайте во дворе. Мои сборы, обещаю, будут недолгими.
Многое колдуну и не требовалось. Побросав в дорожную суму с полдюжины кожаных мешочков с проверенными снадобьями – вдруг пригодятся? – и прихватив резной посох, увенчанный серебряным вороном, Крук двинулся в путь.
Добрались, когда солнце начало клониться к закату. Перво-наперво Крук с товарищами отправились на деревенское кладбище.
- Надо поторопиться. Сумерки – время коварное, многое случиться может, особенно в том месте, куда идем, - осадил Крук Архипа, предлагавшего вначале отобедать, а уж потом приступать к делу.
Погост встретил их шумом ветра в листве старых деревьев да чириканьем немногочисленной птичьей братии. Архип остановился у невысокого холмика с вросшим в землю камнем – грубо отесанным и местами покрытым мхом.
- Степан Пузырь, - прочел Крук, вглядевшись в высеченные на камне потемневшие от времени буквы. – Что тебе известно о прадеде, Архип?
- Немногое, - пожал плечами толстяк, - здесь родился, здесь женился, отсюда и на войну с турками пошел, вместе с товарищем своим. А возвратившись, вскорости помер - от ран, видать.
- А его товарищ, тот тоже здесь лежит? – поинтересовался колдун.
Архип наморщил лоб, пытаясь вспомнить:
- Кажись, отец говорил, что друг деда Степана – ну, это он ему родной дед, а мне-то прадед, - вообще не вернулся с войны. Сгинул где-то в далеком чужом краю.
- Может, пойдем? – подал голос Терентий. – А то все эти камни на меня тоску-печаль нагоняют, аж мороз по коже.
- Добро, - кивнул Крук, - пора и отобедать. Верно, Архип?
При упоминании о еде толстяк облизнулся и заторопился прочь с погоста, будто за ним гнался десяток призраков с мечами наголо.
Покушали на славу. Ядреный первач, поставленный на стол архиповой женой сразу после хлеба-соли, закусывали и жареной картохой со шкварками, и кислой капустой с солеными огурчиками, и вечными, как деревенский уклад, нежным салом с мясной прожилкой толщиной в палец да аппетитно шипящей на сковородке домашней колбаской.
Крук пил мало, понимая, что в событиях грядущей ночи главную роль, несомненно, играть придется ему.
Колдун расспросил Архипа, где нынче можно отыскать Федьку-пропойцу, после чего, поблагодарив хозяйку за трапезу, двинулся на поиски Меченого.
Федька отыскался у себя дома. Плюгавенький мужичонка в латаной одежде сидел на ободранном крылечке, любуясь закатом. Рядом с Меченым стоял наполовину опорожненный штоф, а чуть поодаль, в щербатом глиняном блюдце одиноко лежал соленый огурец.
Завидев гостя, вошедшего во двор, Федька наморщил узкий лоб, пересеченный наискось уродливым шрамом, затем приложился к штофу. Глотнув от души, Меченый потянулся было к огурцу, но передумал, оставляя, видимо, закусь про запас.
- Будешь? – Федька отработанным жестом протянул штоф Круку.
Тот покачал головой.
- Зря, - хмыкнул Меченый и глотнул еще, опять-таки не закусывая. После чего, вновь наморщив лоб, добавил. – А ты, видать, и есть тот самый колдун, к которому Архипка за помощью побежал?
Крук кивнул.
- Ну так тебе ж толстяк все как есть выложил, правильно? Зачем же ты к Меченому пришел, а?
- А вдруг ты позабыл чего? В таких делах каждая мелочь, всякое слово значение имеет.
- Если и вспомяну что, - Федька вновь приложился к штофу, - то каков резон мне об этом рассказывать? Что ты сделаешь, колдун? Разозлишься и превратишь меня в жабу?
- Ну, в жабу, положим, нет, - усмехнулся Крук, поигрывая посохом, - а вот заколдовать тебя так, чтобы до конца дней своих ты на водку и смотреть-то не мог, не то что пить, - это раз плюнуть! Разговор у нас с тобой не клеится, посему...
- Постой-постой! – вскричал Меченый, прижимая штоф к груди. – Я же пошутил! Все скажу, ни словечка ни утаю!
Выслушав сбивчивое повествование, колдун удивленно вскинул брови вверх:
- Ты далеко, но придешь ко мне сам? Так в первую ночь и сказал?
- В точности.
- А что ж ты Архипу эти слова не передал?
Федька состроил покаянную рожу:
- Запамятовал. Не гневайся, колдун!
- Последний вопрос. Кто из предков Архипа еще жив?
- Только мать. Старуха бодрая...
- Где живет? Рассказывай!
Когда фигура колдуна скрылась из виду, Меченый залпом выхлебал остатки первача и, воровато озираясь, захрустел огурцом.
Крук вернулся в дом Архипа за час до полуночи. Все семейство, равно как и Терентий, мирно похрапывало, напрочь позабыв о докучливых призраках.
Мужики, разбуженные колдуном, немного поворчали себе под нос, наскоро оделись и вышли во двор. Крук, постукивая посохом оземь, процедил:
- Дело серьезнее, чем я предполагал. Оставаться в деревне нежелательно, могут пострадать многие люди, а в первую очередь – твои домочадцы, Архип.
- Пойдем на кладбище, туда, где в прошлые ночи видели призрака? – предположил Терентий.
- Смело, но чревато гибелью, - покачал головой колдун. - Мы отправимся на берег реки, туда, где нашли золотые монеты. Веди, Архип.
Толстяк открыл было рот, дабы возразить, но, наткнувшись на жесткий взгляд колдуна, враз передумал.
Крук ступал мягко, зорко вглядываясь во мрак, слегка разбавленный лунными отблесками. Где-то завыла собака и Архип, шедший впереди, вздрогнул:
- Не к добру это все, ох не к добру!
- Давай-давай, - подтолкнул толстяка в спину Крук, - бояться позже станешь. Причины найдутся, обещаю.
Архип тяжело вздохнул и ускорил шаг. Терентий шел молча, думая о чем-то своем, а Крук мысленно передвигал, менял местами и складывал воедино части головоломки – той, которую ему придется решить нынешней ночью.
Дошли, как и предполагал Крук, за три четверти часа. Близилась полночь, и воды реки, казавшиеся то черными, то багряными, навевали мрачные мысли.
Колдун, оглядевшись по сторонам и не обнаружив пока ничего подозрительного, занялся приготовлениями к встрече призрачного гостя: очертил концом посоха на песке круг, швырнул по горсти белого порошка, добытого из заплечной сумы, на все четыре стороны, бормоча при этом заклинания.
Затем Крук жестом подозвал притихших мужичков, указав каждому место в круге. Архип стал слева от колдуна, нервно поигрывающего посохом, а Терентий – справа.
Призрак появился там, где и ожидал Крук. Над осыпавшимся берегом реки, - как раз в том месте, где, по словам Архипа, искатели золота наткнулись на скелет, - вначале словно заклубился туман, постепенно начавший сгущаться, темнеть и принимать очертания человеческой фигуры.
Вскоре на берегу стоял темный воин в остроконечном шлеме и развевающемся на ветру плаще, сотканном из мрака. Призрак огляделся по сторонам и жутко, утробно расхохотался. Стая испуганных птиц вспорхнула с ближних деревьев и улетела прочь. Казалось, даже ветер умерил свою прыть и стих.
Крук не шелохнулся, а мужики, впавшие в ступор, тоже молчали, косясь на колдуна. Воин направился прямо к ним, но, дойдя до очерченного на песке круга, остановился.
- Не нравится мне твой посох, - заметил призрак, обнажая меч.
Его голос прозвучал глухо, но от лезвия, холодно сверкнувшего в лунном свете, враз повеяло смертельной опасностью.
- Кто ты и отчего бродишь по ночам? – нахмурил брови Крук.
- А ты, по всему видать, колдун, - остроконечный шлем слегка качнулся, - круг очертил, вишь как! Только не спасет тебя эта защита, да и не ты мне нужен. Хочешь знать, кто я и почему здесь?
Крук кивнул.
- Давным-давно я отправился на войну вместе со старым другом, - призрак взмахнул мечом, рассекая воздух, - да, тогда я считал его другом.
Война была победоносной, а добыча – богатой. Мне повезло больше, чем другим – золотых монет, оттягивающих мою суму, хватило бы на безбедную жизнь и детям, и внукам.
Да только не судилось мне обзавестись потомством. Блеск золота затмил разум Степана и в ночной час, когда до родной деревни было уже недалеко, ударил он меня мечом – в спину, по подлому.
Я успел лишь легко ранить Степана трофейным кинжалом да прошептать проклятие – но, думаю, и этого оказалось достаточно – напитанное ядом лезвие и черные слова вряд ли позволили предателю надолго пережить меня.
- Так и случилось, - подтвердил колдун.
- Бывший друг закопал мое тело здесь же, на берегу реки, вместе с большей частью проклятого золота, приказав: «Стереги!».
Долгие годы я охранял клад, пока речная вода не подмыла берег, обрушив его часть. Какой-то бродяга, на свою беду, проходил ночью мимо и заметил, как золото блеснуло в лунном свете.
Человеческая рука коснулась клада? Пробудись, страж!
Бродяга получил удар меча вместо золота, а я – возможность отомстить потомку проклятой крови. Эта ночь – последняя!
Архип мелко трясся и оглядывался по сторонам, тайно желая пуститься наутек.
- Не дури, - шепнул ему Крук, зорко следящий за каждым движением темного воина.
Призрак, поигрывая мечом, сделал несколько шагов вдоль границы круга. И, не говоря больше ни слова, внезапно рванулся сквозь невидимый кордон, нанося разящий удар. Если б Крук не предполагал, куда именно станет метить противник, нипочем бы колдуну не среагировать на разящий выпад!
Посох метнулся вправо, скрестившись с темным мечом в полуметре от удивленного лица Терентия. Белая искра ударила в призрака, отшвырнув воина назад, за границу круга.
Все трое заворожено следили, как их враг, грянувшись оземь, теряет четкие очертания, превращаясь в черное облачко – то ли дыма, то ли тумана.
А потом подул ветер, гоня темные ошметки вдаль, к реке.
- Золото! – вскрикнул Архип, указывая пальцем туда, где только что находились останки врага.
Луна щедро лила свет – и на ржавый остроконечный шлем, и на высыпавшиеся из него старинные золотые монеты.
- Почему он метил именно в меня? – стряхнув с себя оцепенение, проговорил Терентий.
Крук уже до этого вопроса определился для себя: не стоит говорить мужикам всю правду. Не нужна она им!
... Бабка хитро прищурилась и погрозила скрюченным пальцем:
- Эх, колдун, колдун! Ничего от тебя не скроешь! Я уж думала эту историю с собой в могилу унести, да не судьба, видать. Ладно, слушай.
Недели через две после свадьбы донесли мне добрые люди: повадился, мол, мужик твой ходить на другой край села – к молодице, тоже замуж недавно вышедшей.
А я раньше жуть какая горячая была! И перед тем, как неверного супруга уму-разуму поучить, пригласила я в гости мужа той девахи. Чтоб не так обидно было. Ну, ты меня понимаешь, колдун?
Муженьку я скалкой отбила охоту к походам на сторону. А через девять месяцев опосля событий этих мальчишки родились – у меня Архип, а у той молодки – Терентий.
- А еще дети у вас были? – бесцеремонно спросил колдун.
Бабка покачала головой, утирая слезу кончиком платка:
- Не судилось...
Вот Крук и рявкнул что есть мочи, пугая ночных зверушек:
- Да какая разница, в кого целил-то?! Он нас всех истребить хотел! Ну оба хороши – нет, чтоб поблагодарить за избавление от призрачной напасти, они с вопросами дурацкими лезут!
Мужики потупились.
- Прости, колдун, - пробасил Терентий, кланяясь в пояс, - я теперь должник твой.
- Прими благодарность нашу, - отвесил поклон Архип, - и клад себе забирай.
- Да вы что, сдурели? Зачем мне золото, на котором кровь и проклятие? Нищим раздайте, на кладбище камень поставьте в память об убиенном воине, да хоть в реку бросьте – что угодно с ним делайте!
- И то верно, - кивнул Архип, - только камень нужно не на погосте ставить, а здесь, где покоится прах погибшего. Как же имя его?
- У стариков деревенских узнаете, - отмахнулся Крук. И добавил уже повеселее. – Слышь, Архип! Вы с Терентием вечером как, не весь первач-то выдули?
- Даже женку будить не придется, - хитро ухмыльнулся толстяк, - у меня в сенях цельный штоф припрятан!
... Пили молча, устроившись на ступеньках крыльца и передавая бутыль из рук в руки. Закусь на сей раз в горло не лезла, в отличие от мыслей, громоздящихся в голове у каждого – о проклятом золоте, о превратностях судьбы, о дружбе и предательстве...
А наутро подул холодный северный ветер, напоминая о грядущей зиме. Темные облака мчались по небу и в их формах чудились захмелевшей компании грозные очертания того, кто долгие годы вынужден был стеречь клад.
Рассказ принимал участие в интернет-конкурсе «Фантастический детектив-2004»
(на сайте Московского КЛФ).