Как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Я встретил его один, если не считать самых близких друзей. Так я его и закончу, один, в подъезде, с бутылкой и сигаретой. Что это за судьба такая, в которой я ничего не могу сделать. Сегодня 23 октября, мы продержались семь месяцев и двадцать три дня. И скажу честно, я был счастлив, был. Всё в прошлом, поцелуи, вечная любовь, обещания в верности друг другу, это всё осталось где-то там… в прошлом, далёком при далёком. Прошлый день это уже прошлое. Сегодня тот день, который станет прошлым уже через неделю. А я её до сих пор люб-лю, пытаясь подавить это глупое чувство, но мало что выходит. Мир стал та-ким, каким он был для меня раньше. Я слышу шаги, те самые которые пре-следовали меня всю жизнь, это моё прошлое. Одиночество – это моя жизнь, не смотря на многих друзей, меня по прежнему никто не любит. Я просыпа-юсь и засыпаю с этой мыслью каждый день, легко это представить, но слож-нее это пережить. Лестница в подъезде меня никуда не приведёт, куда не пойдёшь, всюду оно, одиночество. Скитаясь по пустым осенним улицам, я размышляю, но эти мысли так же одиноки, как и я. Пустота, моё сердце пус-то, но тень той, кого я любил, постепенно испаряется. Миражи, она видится мне, за каждым углом, под каждой аркой. Зачем любить, если это ложь, зачем давать надежду, гулять встречаться, потом напиваться и говорить, что я тебя люблю. Сказать просто, но прочувствуй это…
«В тот день, когда мы расстанемся, пойдёт снег» - так говорила одна моя подруга, так и случилось. Впервые за всю осень пошёл снег, мы расста-лись. Мир, в очередной раз, рухнул, и я шёл по остаткам, того вечного, что было нашей любовью. Мой прах курил, я уже не был самим собой, от меня ничего не осталось, кроме тени, которой я и являюсь сейчас. Вера в вечную любовь лежала, где-то среди этих руин. Печаль, грусть, ни одного хорошего чувства не сохранилось во мне, после фразы: «Пока, мой ангел». Я ушёл. Но-ги сами вели меня на остановку, глаза сами бегали по странице, когда я читал книгу в автобусе. На звонки я не отвечал, как мобильный не старался досту-чаться до меня, не смотрел на садящихся рядом людей. Может быть, я даже не дышал, в голове царила пустота, какая то неосознанность мира вокруг.
В очередной раз я обнаружил себя в подъезде на девятом этаже. Как я провёл два последних дня? Всё ужасно смутно, помню, что я шёл, всё время, скитался по незнакомым дворам, курил и курил. Чувств не было, хотя я так искал то далёкое чувство, что я так любил всего неделю назад: «Идти и знать, что есть дом, в котором меня ждут». Мимо меня проплывало время, от кото-рого я отстранился восемь месяцев назад. Как это глупо, ведь можно было построить счастье, но Она сама не захотела.
За неделю до Конца, Она рассказывала о рассказе «Гранатовый брас-лет», сам я, никогда не читал его и просто слушал, а когда она закончила, сказала, что любит меня даже больше чем главный герой свою возлюблен-ную. Их имена не отложились в моей памяти. Я уже и имя своё начал забы-вать, обращаюсь только самим собой и курю.
Сколько ещё пройдёт дней? Не знаю. Мир бесконечен, даже если всё существующее разрушается. Третья сигарета, ничего не изменилось, только новая пища для ума. Сколько я сижу, ангел не появляется, значит где-то там наверху, верят, что я сам во всём разберусь.
Иногда мне казалось, что наша любовь держалась на рыжиках, это та-кие монетки, достоинством в 10 или 50 копеек, рыжего цвета. Когда мы в очередной раз расставались, я находил такую монетку, случайно забытую Судьбой, гербом вверх, поднимал и загадывал желание, что бы мы снова бы-ли вместе, но в этот раз я загадал другое желание: «Пусть она будет счастли-ва», и она ушла. Я понял, в этом подъезде, что это я герой той книги, я хочу, что бы она была счастлива и загадываю это до сих пор, поднимая монетки и куря перевёрнутые сигареты.
Сегодня вечером она не позвонила, мне было плохо, но пусть она бу-дет счастлива. Я готов пострадать, только пусть она будет счастлива. Закрыв глаза всего на секунду, я словно снова пережил всё с самого начала. Всё на-чалось во второй вторник февраля…
Я сидел и смотрел дурацкий фильм, озвучка и наигранность актёров просто бесила, но я смотрел. Саша ушёл встречать свою девушку и её подру-гу, которые должны были приехать к нему. Раздался звонок, как я не просил его не приводить и не знакомить меня с ними, он всё равно сделал наоборот. Можно сказать, что только благодаря ему, произошло всё это, если бы не его добрые помыслы, я так и жил бы, коротая срок, отпущенный мне жизнью.
- Знакомьтесь, это Миша, - сказал он показывая на меня. – это Света и Наташа.
Я посмотрел на Свету и мельком, краем глаза заметил Наташу. Она по-казалась мне некрасивой полной девушкой. Только ради Саши я вышел. Ме-ня охватил шок, когда я увидел ту, которая показалась мне полной и страш-ной. Она была красива, её внешность находилась как раз на той линии между симпатичной и красивой. Её нестандартные черты лица просто околдовали меня, но я быстро опомнился, остолбенев всего на секунду. Рыжие волосы были просто восхитительны. Забудь, сказал я себе, ты всегда был один и ни-кто тебя не любил, и это бесполезно. Я просто закурил.
Мы сидели с ней на лестнице и болтали о всякой ерунде, я назвал её прелестью, и оказалось, что её так никто не называл, странно. В тот февраль мы встречались три раза. Первый был 8 февраля, потом мы ездили на клад-бище, а третий раз она приехала погулять в лесу.
Я закашлял, подъездное эхо разнесло звук до самого первого этажа, я закурил снова. Жора всё не шёл с моим диском, ноги затекли сидеть у стены. А ведь именно здесь всё и начиналось, стоило закрыть глаза, и я снова пере-носился туда, шуршание курток, голоса Саши и Светы. Тихий голос справа, который рассказывал мне историю своей жизни.
Позвонил Саша.
- Наташа просит твой телефон.
- Зачем ей, - удивлённо спросил я.
- Не знаю, она позвонила и попросила твой телефон, я сказал, что не могу его дать без твоего разрешения, вот тебе и звоню.
Мы долго о чём-то говорили, и в конце я сказал:
- Как хочешь, давай, не давай, как хочешь.
Он дал, из исключительно добрых побуждений. Саша всегда желает мне добра, наверно потому, что я к нему так хорошо отношусь, но не всегда.
Она позвонила 22 февраля, где-то в одиннадцать утра. Трубку взял Пе-рец, потом я, она злилась, и разговор быстро закончился. Этим же вечером она перезвонила. Мы проговорили шесть с половиной часов, после пятого часа я почувствовал что-то в районе живота, непонятная энергия сжималась внутри, зарождалось чувство.
26-го она приехала, погулять в лесу. Рассказала мне про шуршуньчи-ков. В детстве она гуляла с дедом по лесу, осенью или весной, она ходила и шаркала ногами, шурша по листве. Это были шуршуньчики, обитатели её детства.
Когда я один брожу по лесу, по той дороге, по которой мы шли в ту субботу, они приходят. Забыть их очень трудно, и даже через много лет они напомнят мне о ней.
Первого марта я приехал к ней. Можно долго рассказывать то о чём мы говорили, но суть я чувствовал ещё с самого начала. Мы начали встречаться. Я не сказал той фразы, которую никогда не уважал и не хотел произносить: «Давай встречаться». Всё получилось само собой, я только повторял то, что мне говорило сердце. На следующий день я начал вести дневник, который лучше расскажет обо всём, что происходило тогда, чем я.
Я посмотрел на стену, где она когда то оставила надпись: «ЛАМРА», стены, лучше моей памяти хранят прошлое. Из рваного кармана куртки я достал сложенные в четыре раз листы бумаги и прочитал название: «Дневник одной галлюцинации или голубоглазка и очкарик». Что-то внутри меня пере-вернулось, в ожидании погружения в пошлое, ведь тогда я был другим.
«Дневник одной галлюцинации или голубоглазка и очкарик».
Всё с чего-то начинается, вот и мне стоит с чего-то начать. Что ж, я галлюцинация, простая, обычная галлюцинация в очках и рваных джинсах. Меня никогда не существовало и вряд ли я стану материальным в этом мире. Но раз уж я явился сюда, придётся терпеть.
Меня видят только те, кто хочет видеть, я вхожу в жизнь только к тем, кто в этом нуждается. Таких людей было много, но в такой роли я не был ни-когда. Поверьте, эта роль нравится мне больше всех предыдущих, настолько сильно, что даже не хочется исчезать… скоро вы поймёте почему.
День первый: Странно – это чувство посетило меня с самого утра. На-чало дня прошло как обычно, т.к. я ничего не запомнил. Но в 12:20 я приехал к ней. Привет, я твой глюк! Вы не поверите, как сложно галлюцинации ехать в общественном транспорте. Не все хотят меня видеть. Четыре лучших часа моей жизни прошли не заметно, после чего прозвучала фраза: «Обещай, что ты меня никогда не бросишь». Мой ответ просто не мог быть другим, нож упал вправо, очень быстро.
Нож стоял на острие, падение влево означало – «Ты мне брат», этого я не смог бы выдержать. Можно было оставить нож не тронутым, я бы с этим ещё мог жить, но я не понимаю её мотивов, она подтолкнула нож вправо, и мы начали встречаться. Глупое, очень глупое определение наших отношений. Прощаясь, я ляпнул: «Я тебя люблю», но мы оба знали, что это не так. Всю ночь я не мог заснуть.
День второй: Начало стандартное. Можно сказать, что день начался в 14:25, она позвонила. Последовало выяснение отношений друг к другу и про-звучала фраза, которую я боюсь, больше чем метеоритного дождя: «Я тебя не люблю». Я почувствовал смерть, как будто сердце взорвалось, а я всё ещё со-ображал. Трясущимися губами я еле выговаривал ничего не значащие слова. Скажу честно, я не знал почему, и сейчас не знаю почему.
- Я приеду, встречай меня в 16:00 у ДК.
- Нет, езжай к Лене.
Она выбрала меня, вместо своей самой лучшей подруги. Этот разговор тянулся минут семь, а может и двадцать, состояние было хуже некуда. И она спросила в последний раз: «Мне приезжать или нет?».
- Ты сама знаешь ответ. – простонал я.
- Ладно, я приеду…
Я повесил трубку и упал лицом на стол, так, что бы было больно. Ды-шать было трудно, на глаза наворачивались слёзы, а я нашёптывал: «За что?». Потом я упал на пол и начал метаться во все стороны, одновременно дубася себя кулаком по лицу. Я то просто валялся на грязном полу, то метал-ся, крича одни и те же фразы: «За что?», «Почему?». «За что» - за что, мне было начертано быть хорошим человеком, ведь плохие люди жили лучше, чем я. А, «Почему?» - почему всё так плохо и меня никто не любит. Моё су-масшествие продолжалось минут двадцать, я успокоился и промыл глаза, но слёзы всё равно скатывались по щекам.
Вы можете подумать, что этого не может быть, но поверьте мне, гал-люцинации ничем не отличаются от людей, они даже лучше, намного лучше.
Я успокоился, пришёл брат, он сидел в нашей комнате, а я забился в кресло в зале, от любых посторонних взглядов. Слёзы всё равно текли, я ми-нут двадцать успокаивался и промывал глаза, что бы зайти в свою комнату, где сидел брат, и взять джемпер. Мне кажется, я смог замаскироваться от не-го, и от продавщицы в магазине, и от двух знакомых, которых я встретил по дороге к ДК. Я скрывался ото всех, под маской спокойствия, но глаза всё вы-давали.
Мы встретились и направились в ближайший подъезд. Я молчал, ком в горле мешал дышать. Она, как всегда, пыталась меня приободрить, но это было бесполезно. Мы сели в подъезде на подоконник, и она положила мне голову на плечо. Это успокаивает меня больше всего на свете. Когда она ря-дом, я чувствую что всё нормально, как бы глупо это не звучало. Она пообе-щала, что никогда не бросит меня, но я в этом сомневаюсь.
Это только теория, прошу простить меня за неправильность, но сейчас я думаю именно так: «Она подтолкнула нож вправо, только для того, что бы я всегда был рядом, ведь я нужен её, так же сильно, как и она мне, но это не любовь, а что то другое». Мне нужно, что бы меня любили, а смысл наших отношений я не понимаю. Она не любит меня, а я её, не знаю… скорее всего люблю, хотя любовь это взаимное чувство, она меня не любит, значит это не любовь. Я просто многого не понимаю, зачем встречаться, если я точно, ну почти точно знаю, что она меня не любит.
Я проводил её. Ночь опять прошла без сна.
День третий: Пришлось выпить чашку кофе, чтобы хоть немного бодр-ствовать. Я прогулял две пары и приехал к ней. Опять проблема в транспор-те, но я приехал раньше и решил прийти к ней сам. Мы встретились на лест-нице, поцеловались и зашли в квартиру. С момента моего последнего визита мало что изменилось. Всё было как-то как обычно, мы лежали на её кровати, болтали и целовались. Я обожаю вкус её поцелуя, каждый раз разный, но всегда с привкусом сигарет. Я как всегда задавал свои стандартные вопросы и получал стандартные ответы. Я обожаю прикасаться к её коже, и это мне никогда не надоест. Зародился спор на апельсин – что мне никогда не надо-ест прикасаться к её коже. А второй спор был на киви – что она мне никогда не надоест. Я никогда не проиграю, я уверен в этом, сейчас. Она была очень спокойной со мной, но руки у неё очень потели, и лицо краснело. Обидно, я не могу читать то, что у неё в глазах – туман предвзятости. Я ещё больше убедился, что она меня никогда не полюбит, но что её держит?
Во рту был привкус сигарет и её губ, мне хотелось ощущать вкус её губ постоянно, тут родилась теория, что меня держит страсть, но это маловеро-ятно. Я выкурил четыре сигареты, такого со мной не было за все 17 лет моей глюченной жизни. Мне просто хотелось ощутить её губы.
Мне кажется, что я схожу с ума. Вечером я напился, споил трёх своих друзей и исписал подъезд словом «почему?». Сегодня она сказала фразу, ко-торая теперь тоже украшает подъезд: «Когда-нибудь тебя кто-нибудь полю-бит, может это буду я». Хочется умереть от одной мысли, что этого никогда не будет, но мне нельзя умирать, я нужен ей, наверно, да нет, точно, чёрт! У меня слишком много вопросов, ответы на которые я никогда не пойму. Вече-ром мы как всегда поболтали по телефону, я стал почти уверен, в том, что у нас ничего не получится. Но времени прошло ещё слишком мало… Ночью я почти спал, какие то кошмары, но я выспался.
Я оторвался от чтения, холод начал доставать меня. Я снова закурил. Какой же я был раньше, ничего не понимал, хотя сейчас всё просто как пять копеек. Внутри что-то перевернулось, слёзы, тоненькими струйками покати-лись из глаз. Этого больше не будет. Прошлое закрыло дверь, и больше ни-когда не пустит меня к себе в гости. Боюсь, что если буду читать дальше, бу-дет ещё хуже, но я пересилил себя.
День четвёртый: Пора писать поменьше, с утра всё как обычно, кофе, 2 бутерброда, почистил зубы, плейер в уши и вперёд. На первой паре учитель спёр у меня батарейки, а на второй я сидел и писал в библиотеке. Мысли о ней не покидают меня не на секунду, но день только начинается. Я почти ус-покоился и решил просто жить, встречаться с ней и любить её. Сегодня мы, наверно, не увидимся, она поедет к Лене. Мне интересно, думает ли она обо мне, а если и думает, то что. Вечером она позвонила и сказала, что упала, возможно, что сломала ногу. Я не должен ложиться спать, пока она не прие-дет из травм пункта. Скандал с родителями. Она приехала через час, и мы проговорили 1,5 часа. Я спал 5 часов.
День пятый: Я приехал к ней и пробыл там весь день. Не знаю, люблю ли я её, но она меня нет. Я окончательно успокоился и живу. Спал 5 часов.
День шестой: Я решил не ехать к ней, а встретиться с друзьями. Прие-хала Белка, во мне не осталось никаких чувств к ней, но я всё ещё называю её сестрёнкой. Весь день жалел, что не поехал в заводской. Первый день запоя прошёл успешно. Мать уже достала. Охото исчезнуть, но нельзя. Ура! Я про-спал 8 часов.
День седьмой: Я её обожаю и люблю. Час в коробке с колёсами и я на Радуге. Стоило дойти до угла, я встретил её и подругу, и мы поехали обрат-но. Ещё час в коробке с колёсами и вперёд в пьянство. 250 рублей. Я хочу её, но пока нельзя. Мне поставили засос на шее и губы распухли. Мать со мной не разговаривает. Сушняк, голова болит. Я лёг спать раньше чем обычно. 8 часов.
День восьмой: Заебали, я не знал, почему мать со мной не разговари-вают. Оказалось, что засос на шее означает, что мы, как бы это помягче вы-разиться, ****ись, что ли. Глупые люди, сплошное незнание, а уже делают выводы. Смысла в этом дневнике я не вижу, но наверно, буду продолжать за-писывать, то, что меня волнует.
День двадцать четвёртый: Я не писал довольно долго, за это время произошло много событий, и самое главное – она призналась мне в любви. «Я тебя люблю». Я ожидал этого но, но я не знаю, что я чувствовал. Такого мне никто никогда не говорил. Ах, мир прекрасен, у меня есть всё что нужно. Она меня любит и обожает, я её тоже. Мир прекрасен.
Моя мечта сбылась, я просыпаюсь утром и чувствую, что меня любят, даже обожают. Посмотрим, что будет дальше, мы поменялись ролями, теперь она переживает, а я спокоен. Она снится мне каждый день. Я её люблю.
День сотый: Она подарила мне открытку, и поздравила с сотым днём, как мы встречаемся. Наша любовь всё крепче с каждым днём. Конечно, мы ссоримся, но всякая наша ссора проходит, как проходит и всё плохое.
День сто четвёртый: только сегодня, я первый раз увидел её пьяной, реакция только одна – она прелесть, и когда трезвая, и когда пьяная.
Дневник закончился. Я достал ручку, и на колене, в подъездном мраке начал выводить буквы, что бы поставить точку:
День последний(240-й): Всё закончилось, так же, как и начиналось. Пошёл снег. Может, мы и ссорились, но даже в те дни я был счастлив, пото-му, что знал – ты вернёшься. И вот настал день, когда я не нашёл рыжиков, и загадал в церкви другое желание. Меня больше нет рядом с тобой, я потерял частичку себя, когда ты ушла. Ты ещё будешь счастлива, но не со мной, а я буду просто любить тебя, как Желтков Веру Николаевну. Ты будешь жить своей жизнью, а я радоваться, что у тебя всё хорошо, несмотря на внутрен-нюю боль. Будь счастлива, любовь моя.
Как это глупо, плакать, сидя в подъезде. Сигареты уже не лезут, мир разрушен, его уже не отстроить, я снова стал тем, кем я был, рыцарем пе-чального образа.
Прошло два часа, она обесчала позвонить вечером но, сколько я не ждал, ничего не происходило. Я достал с верхней полки большую тетрадь и открыл на странице, написанной зелёной ручкой. Это я написал, когда мы расставались летом, не было очень плохо, и я писал от сердца. Очень даже подойдёт как прощальное письмо:
«Ожидание звонка. Ожидание чего-то без чего не возможно жить. Внутри всё сбилось в комок, где-то на уровне желудка. Как будто у меня ломка. Хочется услышать её голос и я слоняюсь весь день, ища его во всём: в журчании воды, пении птиц. Я боюсь потерять её, хотя уже давно потерял. «Я не люблю тебя» - фраза, состоящая из четырёх слов, всего лишь слов, а ранит как нож в сердце. Всё было ложью, всё. Если сейчас плохо, значит, до этого было по настоящему хорошо. Стоило мне лишь заикнуться о расстава-нии, как она начинала кричать, что этого никогда не будет. Будет, а точнее было: «Я тебя не люблю» - так просто, это можно говорить постоянно, ведь это всего лишь слова, ничего не делающие телу, но от них болит душа, на-столько сильно, что и телу больно. Все стихи рассказы, мысли на бумаге, можно уничтожить, теперь они ничего не стоят. Наконец-то она выкинет этот поганый браслет, который я купил зря, вкладывая в него всю свою любовь. Котёнок – теперь это имя потеряло всю свою суть, оно ничто, так же как и Мишка, погибший под осколками разбившегося сердца. Ничто не проходит бесследно, и этот шрам на сердце останется на всю жизнь. В этот шрам я то-же заложу смысл: «Никому не верь».
Даже немного обидно, кому же я теперь буду читать Гарри Поттера. Я помню практически каждый день проведённый с ней, и скажу честно, я был счастлив, первый раз в жизни, но по настоящему.
Даже не больно, я уже всё выплакал, ну почти всё. Не знаю когда я отойду от этого, может день, а может и вся жизнь.
Извини, что заставил тебя волноваться. Я не буду резать себе вены, я назло жизни буду жить. И прости за сцену в подъезде, просто сердце очень болело, приходилось падать на колени, да, и за слёзы тоже прости, я вёл себя как баба.
Скажу прямо, да ты сама это знаешь, со мной ты была бы счастлива, со мной нельзя быть другой. Я не буду меняться, мне и незачем. Я уверен в се-бе, поверь, просто перед тобой я раскрылся полностью. Просто максимально, но ты меня не поняла.
На мне с рождения лежит благословение: «Та, кто увидит меня на-стоящим, будет любить меня без памяти всю жизнь». Но видно ты не увидела меня настоящего. Да я слабее тебя, но сильнее втрое.
Ты ещё так молода, и я хочу быть с тобой не потому, что тебя люблю, а потому, что могу дарить тебе счастье. Но твой выбор сделан, ты продержа-лась 4 месяца, меньше чем я ожидал.
Любовь – это когда два существа становятся одним, оставаясь при этом двумя. Мы были одним, но теперь ты ушла, и на левой руке у меня следы нашего разъединения. Любовь – это то, что длится вечно, то есть если она угасла сейчас, она не возродится никогда.
А ещё мне просто жутко обидно, что я не успел, и невинности тебя ли-шит другой. От одной мысли об этом у меня болит сердце. Если ты не пред-ставляешь, что я чувствую, то загляни ко мне в душу, ведь ещё какая-то связь у нас осталась.
Сейчас пол первого ночи 2 июня. Я сошёл с ума, не знаю, сколько я те-бя не видел, а ты даже не звонишь. Я жду звонка, всего одного звонка, и сло-ва, произнесённого ангельским голосом: «Привет». Может ты сейчас с дру-гим, но я не могу винить тебя, кто я такой.
«Когда-нибудь я кого-нибудь полюблю, может, им окажешься ты». Помнишь эту фразу? А ведь полюбила, а на сколько там не упоминалось.
Наверно я стал сильнее, но боли от этого только прибавилось.
Конечно, я высказал на этом листе не всё, просто обидно, что Гарри Поттера я тебе уже не почитаю.
00:35 суббота
02.07.05»
Я закончил, и положив тетрадь на стол, стал смотреть на пятно на ков-ре. Интересно, поиски в старых записях помогают найти себя. Я в марте и я в июне, это два разных человека. Я вырос, стал взрослее.
Когда-то мне помогла фраза Белки: «Он же тебя на руках всю жизнь носить будет». Сейчас, это всё не играет никакой роли. Периода сказки в на-ших отношениях не было, как он бывает у остальных, мы с самого начала на-строились на серьёзные отношения. А сказка не проходила, достаточно было сказать: «Я тебя люблю», и вот она - сказка. Я вывел для себя урок: «Только потеряв то, что ты любишь, можно понять насколько можно любить силь-нее». Прости меня Лисёнок, я во многом прокололся, был не прав, был слиш-ком груб, и только потеряв тебя начал любить тебя по настоящему. То есть так, как раньше, когда всё только начиналось. Иногда время не лечит, а дарит счастье. Ты подарила мне счастье, только не полное.
Сегодня какой-то день, но число уже не сыграет роли в нашей истории, так как она закончилась, для нас. Но благодаря нам, многие теперь тоже сча-стливы. Когда пара знакомит другую пару, первая распадается. Где я был не прав? Всё верно, так и случилось.
Недавно, а точнее вечность назад, ты говорила, что любишь меня, больше чем Желтков любил Веру. Но теперь я знаю, что это не так. Теперь я буду главным героем, я буду любить тебя и желать тебе счастья, не требуя, что бы ты любила меня. Я не совру, ты и сама это знаешь.
Можно вечность разглагольствовать и спорить о том, где у палки нача-ло, а где конец. Так же как и о любви. Где она начинается, а где заканчивает-ся? Может этот конец и послужит чем то высшим, и я наконец разобрался в себе, что люблю тебя больше жизни. Но мы никогда не будем вместе. А по-том, когда я уеду, или, не дай Бог умру, ты поймёшь, что была настоящая любовь, а что ложь. Первая любовь, самая чистая, больше, в моей жизни та-кого не повторится. Прощай Лисёнок – моя любовь, если что я всегда рядом, только прошу, не делай мне снова больно.
P.S.: «Настанет время, когда я ничего не вспомню, буду жить один, ко-ротать последние дни и писать про рыжеволосую девушку в оранжевой курт-ке, которую я когда-то любил и которая, любила меня. А на том пне, на на-шей поляне, будет написано: я был счастлив, спасибо».
30 октября 2005, за окном холодно, батареи не топят.
Посвящается, последним восьми месяцам моей жизни,
Исповедь галлюцинации закончена…