Посвящение садоводствам:
Грандиозному изобретению Партии,
Что отобрала у крестьян землю,
А горожанам подарила огородные наделы.
Эпиграфы Судьбам:
«Я хочу слушать только группу «Аквариум!»
(Кузя, 18 лет, на вечеринке в г. Петергоф, 1993г.)
«А че мне этот план курить, если он меня не торкает?»
(Настя, 16 лет, наркоманка со стажем, клиника им. Боткина, 1998г.)
«Я хочу жить так, как я хочу, и как мне позволяют обстоятельства»
(безымянный пенсионер)
САДОВОДСТВА И СУДЬБЫ
Part One. Школьники выпускники у ларька в спальном районе Санкт-Петербурга. 1993 год.
-Короче, хули мы здесь стоим? Или «Рояль» берем, или «Амаретто»? Давайте определяться уже…
-На *** «Рояль», - сказал Дима.
-Да на *** твое «Амаретто»! – сказал Юра.
-****ь, Юрик, ты че, алкоголик что ли? Куда нам литр «Рояля» на день? – спросил Дэн. – Надо «Амаретто» брать, я этого ларька хозяина знаю, тут всегда чистая «Италия» продается.
-Ну, и че? И че мы с этим «Амаретто» делать там будем?
-Пить, бля!
-Мужики, а может, на *** это все? – предложил Дима, - давайте, может, пакет возьмем?
-А че, реально, - кивнул Денис.
-Ну, началось, - протянул Юра, - Наркоманы малолетние..
-Да ладно, - хлопнул его по плечу Денис.
Дима заржал.
-Читали мы твоего Хармса, скажи что не по укурке человек писал, - смеясь, сказал Дима, прикуривая от спички.
-Ну, ****ь, - тоже заржал Дэн, - Эти, Димон, помнишь? Вываливающиеся старухи! Одна, за ней другая…
-Или еще там, Пушкин, который на стуле сидеть не умел, - добавил Дима.
-Юрик, - спросил Денис, - А ты сам-то на стуле, как? Нормально сидишь? Получается?
-Да пошли вы на ***, - махнул Юра рукой.
-Ну ладно тебе, Юрик, ты же сам такие же наркоманские стихи пишешь, - продолжал Денис, - «Человек, обросший мхом», ха-ха-ха, ну скажи еще, не дунул, когда сочинял?
-Не дул я ни хрена, - Юрик начинал уже злиться.
-Да ладно, Юран, успокойся, - снова Денис хлопнул его по плечу.
В виде компромисса купили две бутылки: настойку рябины на коньяке и западно-германский ликер «Kirsch». А потом зашли к Одноногому, в угловую парадную, и взяли там пакет.
В электричке Юра спросил:
-Димон, а сколько нам ехать-то до твоего Пупышева?
-Да недолго, часа три.
-Вот так недолго! – засмеялся Денис.
-А от станции-то далеко? – продолжил Юра.
-Да не, минут пятнадцать. Садоводство «Горизонт» называется, - зачем-то потом добавил Дима.
-Ага! Нашел за что подколоть друга Денис, - Мне про это Пупышево рассказывали. Я понял, что у Димыча за садоводство «Горизонт». Выходишь из электрички – и одни садоводства, участки, участки. До горизонта. Дойдешь до горизонта – там и будет садоводство «Горизонт». Да, Димыч?
-Идите на ***. Сказал пятнадцать минут, значит пятнадцать минут.
Part two. Садоводство «Горизонт».
Когда вышли из вагона на платформу, сразу заморосил противный июньский дождь.
Юра вытащил из рюкзака отцовский японский зонтик и стал выделяться из окружающей толпы – у большинства вываливающихся из вагонов людей были заняты руки. А так, они, может, тоже были бы рады распахнуть зонтики.
Юру друзья мигом оборжали.
- Да ну вас! Говорю же, температура у меня, - и сложил зонтик. Для вида пару раз кашлянув.
В дачном домике ждала Манька – старшая сестра Димыча.
- Во, парни! Приехали б раньше. Тут шкварки приходили. Ну, ладно, завтра придут – скажу им, что Димака приезжал с двумя бандитами на красной «восьмерке». Сдохнут от оргазма.
Part three. Несколько лет спустя.
Ноябрь. Безымянное садоводство.
Пожилой мужичок-пенсионер был заперт в своей избушке. Заперт неизвестно кем. Дверь была, как заговорена. Не поддавалась даже на фомку. Даже косяк отказывался ломаться, даже не трещал.
За окнами уже рассвело. Тусклое ноябрьское утро. Но электричка, на которую он собирался, уже уйдет без него.
Ему еще не было страшно. Он слышал треск разламываемых теплиц, но каждый раз, подбегая к окну, никого не видел.
- В ****у вас суки!!! Что делаете пидары! Я вас, сучар гнойных, на ***!!! – орал он, видя из окна на кухне, что смородиновый куст, около яблони, вырван с корнями и валяется на грядке.
Стук в дверь. Он летел в коридорчик, дергал за ручку двери, хватался за фомку, и вновь пытался выбить замок, но, услышав звон бьющегося стекла в комнате, бежал туда. Из окна не вылезти – решетки, а за окном уже вырвана с корнями яблонька.
- ****ь!! Да что ж это за силище-то?!
А за окном никого. Он в бешенстве, и уже почти в страхе, глотая слезы хватается за решетку, но та прибита намертво. Резкий вой мотоцикла на другой стороне дома. В другую комнатушку. К окну. На грядках с посаженным зимним чесноком многочисленные рытвины от мотоциклетных колес. Никого. Тишина.
Будний день. Глухая поздняя осень. Он наверняка один, или почти один, в этом громадном, брошенном до весны садоводстве.
Плача, он снова идет к двери, и слышит, как там, за дверью, на веранде, разбиваются стекла в окнах.
- Ну хватит вам, падлы, хватит уже, Христом Богом молю вас, хватит!
Нечеловеческий смех, больше похожий на звериный рык, очень близко, прямо за дверью. И дальше – тишина. Непривычно долго. Стук сердца в ушах. Всё.
Страшно. Страшно. Страшно. Колет в сердце. Страшно.