ТЕАТР, театр, Театр...
Для меня неразрывно связан со смертью...
Первый раз в театр я попал ЗА кулисы.
Я заканчивал первый класс, и нас привели на концерт, мы должны были петь хором, ждали своей очереди, и я захотел в туалет; пошел его искать и... и немедленно заблудился в закулисье.
Сколько вещей влекло мое воображение, клянусь, я сразу захотел остаться здесь НАВСЕГДА. Мир Величайшей Мистерии, Величайшего Обмана и Величайшего Горя сразу охватил меня крошечного. Я до боли, не до стона чуть, ощутил необходимость обнять пропахший пылью столик неведомой мне сказочной эпохи, потрогать все эти волшебные атрибуты, такие хрупкие, такие магические, и так таинственно замершие до поры. Одни нуждались в лечении доброго мебельщика, другие грозили или пугали, я захотел здесь потеряться, остаться, уже никогда не уходить из этой сказки, пусть не всегда доброй, но такой заманчивой, магической, стать такой же вещью, театральным атрибутом, вечным, вечно мертвым и немым, оживающим только при касании актера, и снова замирающим надолго. Я не мог тогда ТАК это подумать, но меня била дрожь, и сейчас я пытаюсь облечь ту детскую дрожь в подобие слов.
И вдруг среди затхлого помпезного бархата и серых мебельных глыб грозящих я увидел, как льдину, нет, как сияние Божественный, но такой близкий предмет: пианино! но только оно (я и перед смертью не забуду) оно было б-е-л-ы-м!
Мне показалось это н-е-в-е-р-о-я-т-н-ы-м. А ведь оно было, Господи, не лакированным, нет, да..... да оно просто было покрашено белой краской, такой, какой рачительные домохозяйки красят окна весной... но белое пианино меня пронзило невероятностью свершившегося, после бесчисленных расстроенных черных и облупленных коричневых инструментов, БЕЛОЕ ПИАНИНО стало для меня....... Оксюмороном Бытия.
То, что свершилось, было больше, чем я мог осознать, я не ждал такого, я задохнулся, бросился к нему и зарыдал, прислонившись с криком (а, может, на самом-то деле, с шепотом)
"Ты мое! Я нашел тебя!" И тут мое кощунство и святотатство достигло апогея. Я знал, что умру в следующую секунду.
Я знал, чувствовал, что неотвратимо попаду в ад за эту дерзость, но не мог ничего с собой поделать. Я поднял его крышку.......
как я медленно п-о-д-н-и-м-а-л его крышку, целую Вечность, более длинной Вечности не было в моей жизни... Бог мой, я и играл-то всего три гаммы, но я стал перед ним на колени, и едва дотягиваясь до клавиш...
...я не услышал звука... я коснулся сильнее,...., что это, Господи?! Я оглох?!!! Я уже умер!!! Нет!!! Я готов умереть, но не раньше того, как сыграю на БЕЛОМ ПИАНИНО...
Я бил по клавишам уже без всякого благоговения, в каком-то демоническом исступлении, бил и орал, потому что не слышал ЕГО...
...и кто-то взял меня за шиворот, и встряхнул. Сердце упало, и я почувствовал, что обмочился.
"Я его не слышу", - одними губами сказал я.
И тогда кто-то поднял верхнюю крышку, и, перехватив меня под мышки, поднял вверх...
- там нет рамы, это пианино для сцены...
....я заглянул в темную и пустую душу БЕЛОГО ПИАНИНО, она была мертва.
Блестящий шар Театра перевернулся для меня, оказавшись полусферой с ржавой изнанкой... обман, горечь, фальшь, все, что каждый рано или поздно в определенные периоды думает и знает о театре, разом подступило...
...я понял белое пианино было мертво.
Но ужас. Оно по-прежнему БЫЛО здесь. Оно СТОЯЛО здесь, и никто-никто не отнял у него ЕГО ОБЛИКА, только ему больше не издать ни звука... мои пальцы были страшно синими, с опухшими суставами, но, клянусь Вам, моя душа была во сто крат страшнее...
Я бы мог успокоиться и забыть об этом, детские впечатления яркие и новые неизбежно часто затмевают прежние...
...только несколько недель спустя увидел смерть близкого человека.
И тот же ужас НЕПОНИМАНИЯ охватил меня: он был по-прежнему здесь. Он лежал в своей комнате, на своей кровати, я видел его и он был похож на себя, может быть чуть бледнее и серьезней обычного. Я не мог сопоставить будничность того, что я ВИЖУ, с ужасом того, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛУЧИЛОСЬ.
Кто и как отнял его, если он ЗДЕСЬ.
Я тряс его за плечо, теребил и просил заговорить со мной,
хотя он не делал этого уже несколько месяцев, пока вдруг...
...перед глазами, невидящими от слезной поволоки встала темная бездна пианино. БЕЛОГО ПИАНИНО БЕЗ РАМЫ ...
Это Театр... и просто театр, и ТЕАТР... - я, кажется, ... понял.
Воображение, случайность, Вдохновение, Бог, вселяет на мгновение Душу, и Музыку, и отнимает ЕЕ...
И еще есть КЛЮЧ... память, воображение и сны...
и мы можем обмануть Провидение, если оно будет добро к нам, и позволит его обмануть...
И надо спешить. Наша память слабеет.
Память человеческая обладает тем же свойством, что мое зрение: стоит перестать его концентрировать на чем-то, и все превращается в полотно импрессиониста...
Я проснулся среди ночи и увидел, что пошел снег...
у нас идет ПЕРВЫЙ в этом году снег...
Это музыка осыпается с небес?...
Я вышел под него и поймал несколько нот, но они растаяли в моих слишком теплых, слишком человеческих ладонях.
И тогда я приложил их к клавиатуре, чтобы записать сон и немножко себя для вас...
ноябрь 2005