Черный ПР
Семенов потер виски, придвинул поближе свечку, чернильницу и взял в руки перо. Несколько секунд он сидел неподвижно, глядя на лежащую перед ним пачку чистых листов. Когда желание заработать деньги наконец овладело им достаточно сильно, он повернулся к окну и тихо сказал:
– Только, дорогой Семенов, не разменивайся по мелочам.
– Ладно, не буду, – сказал Семенов, выждав положенное время и, склонившись над столом, начал писать.
«– Это было прекрасно, – сказала Катя, проведя по широкой груди Вадима своей изящной рукой.
Вадим ничего не ответил, только загадочно улыбнулся и посмотрел на потолок. Над кроватью висело большое круглое зеркало, в котором отражалась картина невероятной красоты и силы, но Вадиму все равно было грустно.
Он думал о своем брате.
Артему вчера исполнилось двадцать три.
Артем никогда ни с кем не трахался.
Вадим всегда испытывал неловкость по этому поводу, кроме того, ему было жалко своего старшего брата. В конце концов, тот много потерял (Вадим глянул на лежавшую рядом Катю).
Брат всегда ассоциировался у Вадима с кроссовками. Пара серых «Адидас». Он менял их каждый год, но даже только что купленные, они уже выглядели так, словно их привезли дальние родственники из загранкомандировки где-нибудь в конце семидесятых.
Вадим вздохнул.
– Что?– спросила Катя, и ее руки проворно пробежались по его сильному телу.
– Нет, – сказал Вадим, поворачиваясь к ней, – все нормально.
Только через час он смог вернуться к своим мыслям.
Да, Артем всегда таскал «Адидас». Когда где-нибудь заходила речь о его брате, то наиболее популярным был вопрос:
– Это тот, который «Адидас» такой драный носит?
Вот так, Артем носил «Адидас» и никогда не трахался. Это было единственное, чем он выделялся из компании.
– Е-мое, – вдруг сказал Вадим.
– Что?– спросила Катя, и ее руки проворно пробежались по его сильному телу.
– Не сейчас, – сказал он, и быстро сев, взял с тумбочки возле кровати телефон. – Как же я раньше, не додумался, – пробормотал он, дожидаясь ответа.
– Алле, – раздался в трубке усталый голос.
– Артем. Привет, Вадим.
– Здорово.
– Слушай, – сказал Вадим, – я знаю, в чем твоя проблема.»
Семенов выпрямился, поднял листок и подул на него, давая высохнуть чернилам.
– Ай да Пушкин, – пробормотал он, – не меньше пяти тонн. В крайнем случае, переделаем на «Спранди».
Положив листок на стол, он достал из кармана «Моторолу», чтобы позвонить в офис и отчитаться о выполнении заказа. Семенов купил телефон всего две недели назад, но тот уже начал барахлить.
Первый раз
Свеча уже почти догорела. Ее свет придавал глазам Эли волшебный блеск. Две маленькие черные точки зрачков казались вкрапленными в золото.
Мое сердце билось очень часто, от этого стало трудно дышать. Я попытался вдохнуть как можно глубже, но у меня получился только тихий всхлип.
– Ну, – тихо сказала она, – давай, не бойся. Тебе понравится.
Я, конечно, знал, что рано или поздно это случится. Вот только мне в голову не приходило, что я сделаю это с двоюродной сестрой.
Она была старше меня на три года. Она была удивительно красива. Она улыбалась мне.
– Не бойся, – повторила она.
– Я и не боюсь, – прошептал я и ввел, наконец, иглу во вздувшуюся скорее от напряжения, чем от перетянувшего руку жгута вену.
Зеркало жизни
Измайлов писал стихи. Однажды он написал такой стих:
Буравят искры озорные
Ацетиленовым огнем
Глаза, как сало, голубые,
А он все думает о нем.
Высотник, ставший пидорасом
Растит монтажные леса.
Под непрозрачным плексигласом
Природа прячет чудеса.
Измайлов страдал геморроем, и в период написания этих строчек вынужден был пользоваться свечами.
Пропаганда спорта
Кирилл никогда не смотрел футбол и часто ходил один вечером прогуляться по району. Вот какая с ним из-за этого произошла история.
Как-то, поздней осенью, он вышел на прогулку. Снег еще не выпал, было холодно и стоял густой туман. Совсем недалеко от дома, на детской площадке, Кирилл заметил компанию молодых людей в черных куртках и красно-синих шарфах. Молодые люди пили спиртное. Когда Кирилл проходил мимо, один из них преградил ему дорогу и спросил, за кого Кирилл болеет.
Кириллу молодые люди показались достаточно приятными, и он не хотел их обидеть. Поэтому он решил соврать. Со спортом у него ассоциировалось два слова – «Спартак» и «свечка» (в раннем детстве, услышав про «свечку», Кирилл представил себе что-то ослепительно яркое, поднявшееся высоко над зеленым теннисным кортом).
Кирилл сказал, что болеет за «Спартак». Он не знал, что красно-синие шарфы носят болельщики ЦСКА, злейшие враги болельщиков «Спартака». Его сильно побили, так, что он три недели пролежал в больнице.
Выйдя из больницы, Кирилл не стал смотреть футбол. Теперь он просто реже гулял.