Карлов отстегнул пуговицы своего пальто. Он их отстегнул от тех частей окружающего, к коим был прикреплен, и пальто перестало быть распахнутым, оно запахнулось. Карлов тогда запахнулся в него сам. И выпал из окружающего. В пальто было не холодно, и Карлов где-то все время гулял. Впрочем, возможно, он гулял в своей квартире. Еды не было, и Карлов ел свой ум. Мысли, в основном, были плотненькие и немного скользкие, как отварные щупальца кальмара. Еще были мысли, как жвачка с пузырьками, они щелкали. Все же больше всего было мыслей-спагетти. Длинные,питательные мысли, они поедались с трудом, и, если их съесть все, открывалась ИСТИНА. Мысли-спагетти наполняли собой круглую кастрюлю. Они очень умно и точно скручивались и складывались в ней. Она была ими полна, а они были в ней заодно. И это тоже была ИСТИНА. Карлов даже поразился ей. Поразившись, он потерял нюх и перестал ощущать вкус. И он упустил тот важный момент, когда мысли стали по большому счету невкусные, потом вообще противные. А может даже ядовитые. Но Карлов из пальто не вылезал, а воротник-то был выше его глаз и носа. Даже выше головы. И даже выше ума Карлова, что потрескивал и помигивал у него между ушами. Карлов тянул из ума мысли и был сыт ими, хоть они были не всегда съедобные. Самоотравляясь, Карлов выпадал из реального мира все дальше. Мир его не держал. Наконец, Карлов вывалился полностью. Куда, он не понял. Карлов жил своим умом, и ум ему заменял все. Но тут его закрутило, завертело, так как он попал в БОЛЬШОЙ ШЕЙКЕР. И Карлов, и его ум, и пальто сбились и смешались в одно целое. А пуговицы, наоборот, оторвались. А сущность Карлова осталась. Она поглотила собой ум и пальто. Она была все же доминирующей. И тогда Карлов увидел,
что он гол. И ему стало холодно и стыдно. И он ощутил утрату. А если доминирующим был бы ум, то ум поглотил бы Карлова и пальто. И ничего бы не ощутил. Поскольку после поглощения им Карлова и, в особенности, пальто, которое имело пуговицы и связывало Карлова и ум его с реальным миром, ум больше не смог бы наслаждаться своей деятельностью и перестал бы функционировать вообще. А если пальто бы было доминирующим, то оно поглотило бы, конечно, и Карлова, и ум его, что внутри Карлова. А потом распахнулось бы и вытряхнуло Карлова с умом куда подальше. Улетело бы в действующую реальность, где бы и самопристегнулось. Как парус...Как парус...Оно бы трепалось. В закаты..,в восходы...,среди звезд..,на ветру...Без ума...Без причины..как признак дурачины.
Иллюстрация автора