Главное не оставлять никаких порочащих следов, необходимо тщательно обследовать комнату, чтобы люди, пришедшие сюда после прыжка, испытали благоговейный трепет перед, никем из них не осознанной, красоты и чистоты души моей. Именно поэтому сегодня утром я выкинул в мусор всю порнопродукцию, содержащуюся в моей комнате, я также сжег все письма и записи, которые могли показать им мою излишнюю инфантильность, ну и конечно, я выбросил банку, в которую спускал сперму после ночных актов мастурбации. Вообще-то я не вижу ничего предосудительного в онанизме, но, согласитесь, с образом святого он как-то не согласуется.
Улики следует уничтожать так, чтобы всё остальное, находящееся в комнате, имело бы будничный вид. Ничто в обстановке комнаты не должно говорить о тщательной подготовке к акту самовозвышения. Исходя из этих причин, я специально не собрал свои грязные вещи в стирку, не прибрался на столе и, уж тем более, не побрился.
Подробно следует разобрать вопрос о том: оставлять ли посмертную записку?
Не скрою, поначалу мне хотелось написать объёмную исповедь, точнее объёмные исповеди, и адресовать их всем, кто мне был дорог. (Одно письмо страниц эдак в 10 - Сане, которого я знаю 7 лет; другое (15 страниц) – Лёше, которого знаю 10 лет; третье (20 страниц) – Ирине; потом Маше(12 дней) и т.д. и т.п.). Каждое это письмо должно было раскрыть мой чуткий и ранимый внутренний мир человеку, получившему его, при этом для каждого адресата мой внутренний мир открывался бы с определённой стороны. У меня даже родился некий план мести людям, которых я люблю, но которые чем-то «обидели» меня, в связи с этими посмертными письмами - этим «любимым обидчикам» я бы не стал отправлять письма, что несомненно заставило бы их задуматься о том вкладе, который они внесли в приближении моей гибели. Но позже я понял, что такой вариант слишком вульгарен, ибо смерть моя должна быть окружена завесой тайн, в связи с этим в голове моей родилась идея оставить краткую и таинственную записку. Я перебирал различные варианты: «ушёл туда, куда бы вы не хотели, чтобы я уходил», «скок в окошко – прыг на облако» и т.д. К сожалению, всё, что приходило мне на ум, было придумано не мной, а быть плагиатором в таком важном деле я не желал. Наконец, я решил отказаться от посмертной записки вообще. Это единственно верное решение в моём случае, когда самоубийство совершается с целью озадачить окружающих.
Немаловажным мне представляется вопрос, каким именно способом уйти из жизни?
1. Перерезать вены. Сделать это можно разными способами и в разных местах, но наиболее безболезненный способ – перерезать вены на запястье. Так как мы вены перерезаем, а не вскрываем, то для того чтобы кровь беспрепятственно вытекала из организма, необходимо погрузить запястье в тёплую воду. Проще всего лечь в ванну. Вот так ушёл помыться и с приветом. Этот способ я отсёк сразу. Во-первых, не люблю я по долгу сидеть в ванне и дышать испаряющейся хлоркой; во-вторых, не переношу вида крови.
2. Застрелиться. В принципе, вещь неплохая: бах в голову и всё. Но при таком выборе передо мной вставала существенная проблема. Где достать оружие? Но подумав, я нашёл подходящее мне решение. Т.к. с детства я был склонен к революционной романтике, то я решил убить милиционера, таким образом я выражу свой социальный протест и добуду оружие – думалось мне. Всё казалось мне чрезвычайно простым. Подойти к человеку в погонах со спины с заранее приготовленным кирпичом и, размахнувшись, ударить в самое темя. Тут же выхватить пистолет и застрелиться. Но одна проблема всё-таки была: я хотел убить себя, но не хотел убивать другого человека.
3. Яд. Из доступных мне ядов были снотворное и демидрол с водкой. Оба эти препарата действовали медленно, и я боялся, что меня успеют «откачать». К тому же, я не хотел страдать физически, что при приёме водки с демидролом неминуемо (я не переношу крепкие напитки). Вдобавок, я мог ошибиться в дозировке, и тогда вместо смерти я бы получил ночь мучений, скорую и молящий взгляд матери. Тогда-то я и принял решение выпрыгнуть из окна.
Если бы мне довелось снять фильм, в котором кто-либо выбрасывался из окна, то момент самоубийства я снял бы так: вот человек, казалось бы, ничем не обеспокоенный, спокойно подходит к окну, за которым лето, голубое небо, белые облака, открывает створку, встаёт на подоконник….СТОП!.....следующий кадр – пустое пространство открытого окна.
К прыжку я начал готовиться за месяц до даты самоубийства. Мне не раз рассказывали о людях, которые, прыгнув с 12-ого этажа, оставались живы, отделавшись парой сломанных костей. Поэтому пространство своего «полёта» и площадку «приземления» я подготовил заранее. Неудавшееся самоубийство, как клеймо.
Под моим окном растёт берёза. Я опили те ветки, которые могли замедлить моё падение, разбил клумбу на месте моего предполагаемого падения, окружив её острыми камнями в расчёте на то, что если я не умру от удара о землю, то от порезов, которые нанесут мне камни, я истеку кровью ещё до приезда врачей.
Вот, вроде бы всё готово, осталось одно – выбрать день собственной смерти. Это следует делать так, чтобы он не выпал ни на какую годовщину, как-то: день рождения/смерти близких/друзей, день расставания с девушкой, день смерти Сида Вешеза и т.д. Свой последний день надлежит провести так, чтобы его нельзя было выделить из череды других, столь же безликих дней. Очень важно, чтобы моя смерть казалась людям беспричинной. Окружающим должна представляться такая картина: я, проведя ничем непримечательный день, пожелал спокойной ночи домашним, слегка поморщась от наставлений старой бабушки, зашёл в свою комнату, сел на кровать, взял книгу, и вдруг, посмотрел в окно, меня что-то привлекло там, в темноте, я встал, открыл окно, и вот, меня уже нет.
Стоя на карнизе, я не испытываю ни малейшего волнения, ни, тем более, страха перед смертью; мне хочется представить, что будет, когда завтра утром меня найдут среди мной же посаженых тюльпанов. Моя мать будет убита горем, но это меня не интересует. Я хочу знать как мой поступок подействует на Лену, что произойдёт в ней, что вспомниться из наших отношений, мне хочется знать будет ли она плакать. Я бы хотел увидеть собственные похороны и услышать, что скажут обо мне мои т.н. «друзья». Может они вспомнят, что я был не таким уж плохим товарищем, а может скажут: «Собаке собачья смерть,» - но это вряд ли. Вообще я всегда был довольно-таки мнителен и самокритичен, отсюда все мои приготовления и тщательный поиск средства к осуществлению моей заветной мечты – покончить с собой.