Дикуиль жил в аду. Его постоянно окружали злобные и завистливые души, порой попадались настоящие дьяволы. Всех их заботили только собственные проблемы, никто ни о чем другом даже и не думал. Все гнались за прибылью, все хотели отличиться перед начальством. Когда же предоставлялась возможность, эти товарищи подставляли друг друга, начальству особенно нравилось видеть подобное, их, наверное, забавляла эта грызня. Еще бы, всегда приятно наблюдать, как портят друг другу здоровье твои возможные конкуренты, да еще и делают это в угоду тебе. В общем вокруг Дикуиля царила обычная адская жизнь, только ему в этой жизни неприятностей доставалось всегда немного больше, здесь была вина как самого Дикуиля так и тех кто дал ему такое имя – имя какого-то неизвестного ирландского монаха. В общем-то, ничего необычного, если только конечно забыть, что вокруг как никак все-таки ад, имена монахов, пусть даже давно истлевших в своих могилах, здесь не очень то звучали. А вокруг действительно был именно ад, правда, Дикуиль не всегда мог с уверенностью сказать какой именно круг ада, но и без этого было ясно - жил он в Преисподней. Может поэтому, вокруг обитало столько пронырливых существ, лезущих и в свои и не в свои дела. Сам Дикуиль был тоже скорее «существом», чем кем-либо еще. На пропавшую душу он никогда не походил, мир людей для него всегда оставался не более чем словом. С другой стороны у котлов с этими самыми пропавшими душами Дикуиль подрабатывал так редко, что эти немногие часы ему даже и не засчитывались, но его такие вещи никогда особенно не трогали. Работа с беспрерывными криками и хохотом слишком уж отвлекала его от собственных мыслей. Потому он так и не получил в свое время звание беса, а ведь это хоть мелкий чин, но как никак все же ступенька к вершине, туда, где обитают дьяволы и архидьяволы, туда, где отличившегося демона может заметить сам Повелитель. Окружающие списывали подобное равнодушие Дикуиля к карьере на его молодость, как никак ему было всего пара сотен лет, большую часть из которых он провел в аморфном состоянии дикого природного духа, этакого кокона для любого потустороннего существа. Ведь они не рождаются, они просто появляются, когда есть подходящие для этого условия. Впрочем, они могут и рождаться, только Дикуиль не принадлежал к таким избранникам. Он появился в каком-то северном вулкане, когда тот решил проснуться на короткое мгновение, может, утомившись от вековечного сна, а может, просто решив прочистить жерло, которое за бесконечные столетия изрядно засорилось, превратившись чуть ли не в равнину. Дикуиля нашла пара бесов, которые до этого выполняли задание по совращению того самого монаха, чье имя и досталось Дикуилю. Удалось ли им это задание или нет, никому неизвестно, кроме конечно канцелярских крыс из архивов, но уже одна неизвестность вокруг всего дела говорит о не очень блестящих результатах работы «родителей» Дикуиля.
Попав в ад, молодой дух из вулкана первую половину жизни провел во сне, лишь иногда его тревожили особо надоедливые из окружающих. Большинство из этих случаев были не более чем случайностями. Потом в аду провели крупные социальные реформы. Было принято решение о всеобщем образовании, для всех адских духов, а не только для чертей, из века в век околачивающихся в аду. Дикуиля вытащили из его закутка, где тот вел свой полуголодный и сонный образ жизни, и зарегистрировали. Затем его включили в состав некой воспитательной группы, откуда открывалась прямая дорога в адские школы и университеты. Науки Тьмы стали вдалбливаться во все еще не оформившуюся голову Дикуиля. Казенное питание и жилье сделали образ жизни Дикуиля более активным, он даже стал задумываться над вещами, которые его окружали. Здесь проявило себя происхождение Дикуиля из жерла вулкана, очень уж ему нравился огонь, эти пляшущие и пылающие язычки, особенно его приводили в восхищение потоки огненной плазмы, которые протекали не так далеко от Воспитательного Интерната. Струи огня вращались в этих речках, пересекались друг с другом, исчезали в глубине и появлялись вновь, уже изменившиеся, с другими расцветками и температурой. Дикуиль различал сотни цветов в этой феерии огня, ему нравилось нырять и плавать в этих огненных речках, или просто наблюдать, как потоки плазмы изменяют сами себя, причем Дикуиль никогда не мог угадать каким именно будет следующее изменение, это впрочем, не мог не только он один. Воспитатели, суровые демоны со стажем, не раз прожженные и сожженные в карьерных битвах знали о взаимодействиях огня не больше воспитанника. Только им не очень хотелось признаваться в этом, потому – магия, магия и снова магия. Познай это и ты познаешь все. Такова была основная мысль этих древних демонов. Кроме конечно еще одной небольшой, но тоже весьма важной мысли – насчет всяких сверчков и их шестков. Демоны с важным видом отвечали на вопросы Дикуиля, а затем следовало суровое и неотвратимое наказание, вполне законное и отвечающее всем новейшим требованиям времени. Неотвратимость, правда, некоторые особо одаренные ученики умели вполне успешно обходить, только Дикуиль даже когда хотел, не мог добиться такого результата. Сказывалось провинциальное происхождение. Так он и жил, мучился и усваивал адские магические науки, смотрел на горящие потоки плазмы и мечтал о том дне, когда он закончит всю свою казенщину и сможет получить назначение куда-нибудь на окраину ада, куда-нибудь в девятый круг, или вообще в Сумеречную зону, на границу с Чистилищем. Там он сможет, наконец, вплотную заняться своей любимой плазмой, и выяснит, почему же она так изменяется, почему так играют в ней цвета, может ему даже удастся подружиться с ней, вот это действительно будет восхитительная жизнь. Таковы были мечты и думы Дикуиля. Еще он по простоте душевной полагал, что ему успешно удается скрывать всё свое сокровенное, но окружающие давно знали обо всех его мечтах. Они только втихомолку посмеивались над наивностью Дикуиля. Смеяться в открытую было не принято, ведь так нарушалась одна из основных адских заповедей. Открытое издевательство может помешать использовать наивность Дикуиля в собственных целях, значит так издеваться могут только глупцы, никогда и не задумывавшиеся о выгоде и славе. Совсем другое дело издевательство в целях выведения из душевного равновесия, но Дикуиля подобные вещи не касались.
С трудом закончив Воспитательный Интернат, Дикуиль попал на некое жизненное перепутье. Теперь требовался выбор, который должен был определить последующий путь Дикуиля. Сам то он знал, чего хочет, но высказать напрямую такое желание кровавым чиновникам из Министерства магии и образования он никак не мог. Жизнь кое-чему его все-таки научила. Так что теперь Дикуилю требовалось выбрать такую школу, где он мог бы обучиться чему-нибудь близкому к огню, и которая, в то же время, позволила бы ему впоследствии поселиться поближе к границе с Чистилищем. Долго раздумывать он не мог, такое поведение, несомненно, вызвало бы подозрения у демонов занимающихся распределением всех обучающихся и уж тогда Дикуилю не миновать расправы. Его бы распределили без его согласия, причем так, что ему потом вовек не определиться самому. Да и как можно говорить о разумном выборе, магии и просто жизни, когда насильственное распределение обычно заканчивается не меньше чем четвертованием опростоволосившегося духа, именно эта процедура сейчас пользовалась популярностью у чиновников от образования. Четвертинки наказанного впоследствии используются в качестве светильников в школах расположенных близ Чистилища. Ни на что другое такой дух все равно больше не годится. А около Чистилища всегда несколько темновато, сыро, откуда-то постоянно выползает мерзкий, липнущий к стенам и душам туман. Лишний светильник в таких обстоятельствах никогда не помешает. Учитывая все это, Дикуилю требовалось быстрое решение. Он же, проспавший много лет, не умел так действовать, даже суровое воспитание в Интернате не сумело расшевелить его как следует. Потому выбор Дикуиль совершил по наитию, втайне надеясь на удачу. У чиновников был составлен огромный список различных школ предлагавших настолько же различные типы воспитания и виды магий, которые воспитанники смогут освоить в них. Лишь некоторые из этих школ давали действительно необходимые знания, те самые в которых сейчас нуждалась адская действительность. Остальные школы были созданы всякими демонами-прилипалами. Таких всегда в аду водилось в изобилии, они любили создавать ажиотаж на пустом месте. Впрочем, никто против этого особо не возражал, ведь пусть даже и подражая эти демоны создавали такой выбор и такое разнообразие в системе образования, что у кровавых чиновников из министерство Образования и Магии появлялся повод для гордости и серьезные надежды на возможные поощрения сверху. Дикуиль просмотрел список, ровно столько, насколько хватило сил, и выбрал. В название школы промелькивали слова об огне, о высоких температурах, и еще много разных умных слов.
Школа оказалась довольно небольшим заведением. В ее здании не просматривалось гениальности зодчих создававших ее, учебные корпусы были старые и покосившиеся, даже выгоревший адский сад рядом был не ухожен. Черные деревья не возносили, как требовалось, свои копья-ветви к небу, а жалко стлали их около земли. Все пламя давно погасло в этих ветвях, и совсем не слышалось стонов погибших существ рядом со стволами мертвых деревьев. Заброшено и неухожено смотрелся и этот сад, и здание самой школы. Это понял даже Дикуиль когда прибыл сюда.
Заведением владело огромное старое и толстое чудовище, несомненно адского происхождения, но все же определить, что или кто именно этот демон, было очень трудно, всё скрывали складки жира, целые блеклые горы вонючей протоплазмы, в которых то появлялось, то исчезало лицо владельца тела. Дикуиль чувствовал себя крошкой рядом с этой горой. За крошку его и посчитал распухший директор школы, в первые минуты даже и не заметив нового ученика. Кроме Дикуиля в школу прибыло еще несколько бесов, все как на подбор очень высокие и бледные, в их глазах мелькали огненные блики, а руки метались по сторонам, как будто живя отдельной жизнью от владельцев. С этими существами и разговаривал хозяин школы. Дикуиль затерявшийся где-то в тени своих больших одноклассников оставался незамеченным. Это неравноправие, тем не менее, не мешало ему внимательно слушать все изрыгаемое трубоподобной глоткой директора. И, наконец, ему удалось выяснить, чем же занимается выбранная школа и кого она готовит. Огонь действительно присутствовал в темах уроков перечисленных директором, присутствовали также тени, упоминания паутины и много много всего, связанного с тлением, которое характеризовалось директором как то же медленное горение, вообще по словам толстого Нечто, именно в упадке скрывается настоящий адский огонь, именно упадок достает все порочное из душ, все эти сладостные пороки которые так нравятся дьяволам. Упадок, по словам этой огромной туши, был даже лучше, чем злобные и завистливые гонки по карьерным лестницам и конкуренция из-за денег среди бывших лучших знакомых и друзей. Тут без всякой гонки могут начать подставлять друга просто из развлечения, а если все-таки добавить сюда еще и денег, просто как соус к любимому блюду, получится вообще нечто, настолько пикантное и вкусное для любого адского духа, что можно наслаждаться этим бесконечно. Директор подобным вкусом, похоже, действительно наслаждался слишком долго, как иначе еще можно было объяснить безобразно расползшуюся во все стороны протоплазму его тела.
В общем, в школе обучали могильных духов, задача которых растлевать души смертных, и делать всё это вблизи смертей от эпидемий, гражданских междоусобиц, различных видов нетерпимости, как, например, массовое сжигание ведьм (как раз на этот случай в школе преподавали магию огня, для должного привыкания к этой стихии). Делом могильных духов было нагонять тоску, депрессию, вызывать у людей чувство отвращения к собственной жизни и к жизни других. И еще много много всего подобного выслушал ошеломленный Дикуиль. Он просто не мог найти слов, ведь у него даже в планах не было покидать ад, тем более ради растлевания там каких-нибудь излишне пересмотревших белый свет душ. Если бы Дикуиль соображал быстрее, возможно ему удалось бы благополучно скрыться от сверхтолстого чудовища, ведь то из-под своих заплывших жиром век ничего толком не видело. Но зато, как оказалось, оно прекрасно все чуяло. Дикуиля поймали как раз тогда, когда он тихо, стараясь не шуметь, огибал покосившиеся ржавые входные ворота школы. Так началась его серьезная учеба.
Всех учеников с самого начала подключили к внешним магическим каналам Ада. Это требовалось для обеспечения лучшей возможности выхода их на поверхность Земли в случае необходимости или же для выполнения каких либо практических заданий. Будучи могильными демонами, они сразу же становились на особый учет в адских табелях о рангах. Ведь это им приходится иметь дело с различными сатанинскими культами, дьяволы на подобные мелочи не очень любят отвлекаться, предпочитая непосредственную работу с политиками. Могильных духов вызывают разные сумасшедшие, томимые жаждой продажи собственной души, к ним же обращаются различные медиумы, и прочие экстрасенсы, когда хотят пообщаться с душами умерших. Потому уроки правила поведения с подобной категорией людей были одними из первых, познанными учениками в школе Огромного и Толстого. Так называли директора ухмыляющиеся дьяволы из министерств, так же называли директора все учителя и ученики. Против ожидания, тот не очень-то и протестовал против своей клички, лишь пару раз он, для приличия, проглотил нескольких наиболее назойливых бесов.
На уроках подробно расписывались все тонкости обращения с людьми. Ведь как никак для демона низшего ранга такой вызов фактически предоставлял возможность не только заполучить пропавшую душу, но еще и шанс немало напакостить на самой земле, внеся гниль и разложение в общество, во всех окружающих людей, с которыми успеет пообщаться демон на земле. Потому при вызове требовалось очень вежливое обходительное обращение, завлекающее и обещающее всё, ну или почти все, что потребует вызывающий. Этим тянулось время, и так плелись адские сети. Любой могильный дух должен знать все эти правила, кто же не может справиться с таким простым и благодатным делом, тот значит абсолютно ничтожный бес, годный разве лишь на прозябания где-нибудь на границе с Чистилищем. Так говорили учителя, пытаясь напугать класс, но Дикуиль при слове граница и Чистилище лишь обрадовался. С того урока он стал мечтать о вызове его каким-нибудь сумасшедшим некромантом, он, конечно же, провалит все дело и вот тогда его жизнь наладится. Его изгонят из рядов абсолютно не симпатичных ему могильных духов, и он спокойно будет жить на границе рядом с Чистилищем, изучая и наблюдая свою любимую огненную плазму, которая так изменчива и бесконечна. Плазма, волшебное вещество, таящее в себе безграничное многообразие и бездонное очарование. Дикуиль лишь горестно вздыхал, вспоминая об этом великолепии.
Шло время, нудной резиной тянулись пахнущие гнильем уроки. Дикуиль сам даже того не замечая, уже стал обрастать паутиной, его кожа приобрела бледность присущую всем обитателям школы могильных духов. Дикуиль чувствовал себя почти хорошо, правда, иногда ему все-таки приходилось уединяться, после этого от него обычно пахло дымом, один раз даже произошел пожар, впрочем, никому не повредивший, даже наоборот. Деревья в саду, получив желанную энергию, на короткое время расцвели, но всего лишь затем, чтобы уже вскоре снова поникнуть к земле, в еще большей печали и тоске.
Однажды Дикуидь почувствовал себя нехорошо, в общем, ничего необычного, умение нехорошо себя чувствовать одна из обязательных тренировок в школе могильных духов, так более достоверно получаются заунывные стоны, которые столь эффективно повергают смертных в меланхолию. Но Дикуилю стало нехорошо, когда о тренировке даже не шло и речи. Он был один, играл со своей ручной огненной ящерицей. На ее шкуре постоянно плясали язычки пламени, маленькие и почти ручные, но все же так напоминающие о своих больших собратьях. Внезапно ему стало очень плохо, он никогда не чувствовал ничего подобного, его как будто разрывало изнутри на части, одновременно растягивало сразу в несколько сторон. Для духов такое состояние не очень уж и характерно, они либо страдают всегда, либо же только по собственному желанию. У Дикуиля извращенных желаний никогда не было, и он стал подозревать, что кто-то из одноклассников тренируется на нем в наведении порчи или ещё в чём-нибудь подобном. Ящерица, испуганная поведением хозяина мгновенно скрылась, оставив хозяина разбираться с недугом в одиночестве. И тут появился директор школы Огромный и Толстый. Чем-чем, а чутьем он действительно обладал. Дикуиль перед тем как его окончательно разорвало еще успел услышать крик директора насчет его первого серьезного испытания. Потом мелькнуло нечто белое, как будто что-то состоящее сплошь из света, улыбается, и все пропало.
Прошло совсем немного времени, и Дикуиль очнулся в темном зале, с высокими готическими окнами, в которые несмело заглядывали звезды. Он стоял в центре начерченной на полу пентаграммы, по углам которой были расставлены толстые свечи. Они горели уже довольно давно, оплывшие больше чем на половину, покосившиеся и почти потухшие. Дикуиль с облегчением взирал на их неясное пламя, только это в окружающей его обстановке было хоть как то ему знакомо. Под Дикуилем, у самого края пентаграммы металось какое-то уродливое существо в балахоне, в котором Дикуиль, приглядевшись, не без удивления распознал смертного. И только тут до него дошла вся правда сложившийся ситуации. Исполнилось то, о чем он так мечтал, теперь ему оставалось всего лишь успешно использовать выпавший ему шанс, извратив всё, чему его учили в школе Огромного и Толстого. Перед взором Дикуиля уже замаячила благословенная граница с Чистилищем. Такого провала в Аду никогда не простят, и он, наконец, избавится от надоедливых учителей.
Смертный метался по темному залу, воздев руки к небу и выкрикивая нечто непонятное. Сотворив небольшое заклинание для облегчения понимания, Дикуиль прислушался. Читать мысли их еще не обучали, это, конечно же, немного усложняло задачу, но Дикуиль надеялся справиться и без этого. Требовалось всего лишь делать все наоборот, поступать совершенно противоположно урокам Школы и все будет хорошо. Разочарованные смертные быстро изгонят его в пределы Ада, а там он, больше не скованный учебными рамками заживет, счастливо наблюдая за потоками плазмы. Смертный как выяснилось, звал кого-то из старших, призывая то ли учителя, то ли предводителя. Появления Дикуиля привело смертного, чуть ли не в состояние эйфории, так хохотал и кричал этот странный человек. Но шло время, никто из старших не появлялся. Дикуилю начинало надоедать происходящее. Насколько он помнил из уроков, границы пентаграммы для него непреодолимы, если, конечно же, вызывающие учли все детали. Дикуиль метнулся из стороны в сторону, действительно эта фигура удерживала его на одном месте, магические стены заграждали пути со всех сторон. В общем, все шло правильно, точно как в уроках Школы. Требовалось срочно портить ситуацию, Дикуилю вовсе не улыбалось захватывать здесь чьи-то души, наводить меланхолию, заражать могильным разложением цивилизацию этих глупцов, что вызвали его. Надо было все испортить, но как?
Смертный требовал власти. Он много кричал про какого-то продажного короля и глупцов епископов, окружающих сворой прилипал этого трусливого правителя. Сам смертный принадлежал к каком-то культу, тщательно замаскированному, про его существование большая часть населения страны и не подозревала. Обряд вызова духа был задуман для получения магического могущества, только вот почему-то в обряде не участвовали люди, возглавлявшие культ. Почему Дикуиль не понял, ему опять мешало неумение читать мысли. Произошли какие-то разногласия, культист еще много кричал про месть, месть кровавую и жесткую, растянутую на долгие годы, чтобы он сумел получить удовольствие от боли, испытываемой его врагами. В обмен же на все эти блага культист, как и водится, предлагал собственную душу плюс несколько кровавых жертв. Могущество он хотел большого и потому предлагать одну только душу видимо постеснялся. А может, он просто и не знал, что, вызывая демона, он автоматически предлагает свою душу в обмен на магическую поддержку инферно. Первая жертва уже была готова. Ей оказалась молодая девушка, в бессознательном состоянии она все это время лежала за одной из колонн. Культист приволок ее, содрал драное платье и положил к ногам Дикуиля, соблюдая, конечно же, при этом осторожность и не касаясь границы пентаграммы, ведь договор еще не заключен, может произойти, что угодно. Пока же все шло точно в рамках уроков Школы. Дикуиль прямо исходил злостью от этой неизбежности навязываемой ему судьбой. Его гнев видел и культист, но списывал это, по-видимому, на плохой адский характер вызванного демона, ничего необычного. Правда, сам вид демона для культиста был несколько подозрителен. Магические книги описывали духов тьмы как высоких и бледных, туманные фигуры, сливающиеся с мраком. В редких случаях появлялись рогатые, отливающие красным духи, эти были несравненно мощней, культист и не надеялся вызвать такого. К нему же явился дух хоть и бледный, но все же это была не тьма, тут скорее клубился огонь, от глаз демона исходил почти реальный жар, пламя ревело в груди духа тьмы. В книгах, которые были доступны культисту такого низкого ранга, подобные демоны не описывались, но все же раз существо явилось, значит, оно почему-то ответило на вызов. Какая бы ни была магия у демона, она тоже сгодиться для достижения могущества.
Дикуилю по правилам теперь требовалось принять жертву и набравшись силы обмануть смертного, завлечь его в свои сети, использовать полученную возможность до конца. Решив делать все наоборот Дикуиль при виде жертвы возмущенный взлетел к потолку, ровно настолько насколько позволяла магия пентаграммы. Оглушительно взревев, он отверг жертву, та к этому времени уже очнулась и пыталась оглядеться, понять, где же она находиться. Рев демона окончательно привел ее в чувство, она вскочила и увидела Дикуиля. Она не была связана, культист слишком понадеялся на свои сонные зелья. Заметавшись, жертва опрокинула свечи удерживающие магию пентаграммы в ее меловых границах. Дикуиль почувствовал, как исчезают барьеры, которые приковывали его к пентаграмме. Он пришел в восторг, ведь он сумел таки выйти из строгих рамок Школы. Теперь оставалось лишь добиться, чтобы смертные изгнали его обратно в Ад, заветная мечта становилась все ближе и ближе. Поднявшись еще выше, к самой крыше, Дикуиль самозабвенно стал кружить там, ревя всё громче и громче и походу пытаясь придумать еще что-нибудь такое, от чего Огромный и Толстый пришел бы в ужас. Внизу лежала потерявшая сознание от страха жертва и что-то вслух рифмой выговаривал культист, все еще питающий надежду на заключение договора с инферно. На ум Дикуилю ничего не приходило, только лишь вспоминались любимые потоки плазмы, огонь, чье безумье цветов так завораживает. А почему бы и нет? Один взгляд подольше и дым стал подниматься вдоль стен темного собора. Камень держался, но дерево, потолочные балки вдруг вспыхнули, разгораясь с каждой минутой все сильнее. Это, конечно, слабо напоминало любимые потоки плазмы, но все же было лучше, чем ничего. Огонь рвался в щели, его огненные языки лизали стены, через какие-то мгновения треснули и рухнули цветные витражи окон, пламя вырвалось на воздух, с жадностью поглощая дерево и краску на стенах, расползаясь всё дальше и дальше. Дикуиль ликовал, ведь он нарушил все правила. Потом его взгляд упал на жертву, она по-прежнему лежала на полу. Культист к этому времени уже сбежал, больше не рискуя своей драгоценной шкурой. В голове Дикуиля заметались мысли. Конечно же эта смертная сгорит уже через какие-то секунды. Подобная гибель поместит ее как минимум в чистилище. Что бы сделал бы любой адский дух на его месте следуя твердым правилам Школы? Скорее всего, насладился бы огненной смертью человека, да еще как-нибудь постарался бы предать проклятию дух погибшей, чтобы она столетиями являлась бы потом сюда, к сгоревшему собору, распространяя слухи о привидениях. Подобные истории так способствуют растлению людей, ведь на подобные места начинают собираться сотни любопытных, тысячи начинают посвящать свои мысли привидению. Отсюда рождается равнодушие и отвлеченность, нигилизм и пессимизм, в крайнем случае, просто страхи и нетерпимость. А виновато одно единственное несчастное привидение. Значит, решил Дикуиль, срочно требовалось поступить точно наоборот. Благословлять в противовес проклятию Дикуиль не умел, потому он просто поднял жертву и вылетел из горящего собора. Вокруг была сплошная ночь, темнота, освещаемая только звездами. Лишь снизу пламя вырывающиеся из стрельчатых окон выбрасывало свои огненные блики в пустоту. Светился, как с удивлением заметил Дикуиль и он сам. Он парил в небе, светящийся кровавым светом, как будто огонь пылает и на нем. Внизу звенел колокол, люди черными тенями метались в селении рядом с собором, слышалось ржание лошадей, лай собак, женские крики. То тут то там загорались факелы и лампы, но их пламя не шло ни в какое сравнение с огнем господствующим в соборе. Дикуиль спустился пониже, чтобы избавиться от раздражающего веса жертвы, ему хотелось, пока его не изгнали, попарить в здешних небесах, ведь такого нет в Аду. Надо наслаждаться пока есть возможность. Но когда он спустился, люди увидели его. Там среди них метался и культист. Он умело маскировался, черный балахон уже сгорел в соборе, осталась только простая домотканая одежда, в таком облике культист совсем не отличался от селян.
При виде адского духа огонь в глазах смертных отступил на второе место. Дикуиль срочно вспоминал правила Школы на подобный случай. Там говорилось – подставляйте, предавайте, изменяйте. То есть требовалось срочно подставить кого-нибудь наиболее чистого душой из присутствующих и снова обмануть вызвавшего демона смертного, спровоцировать того на какой-нибудь нечистый поступок, лучше всего предательство, адская страсть расцветает на подобной почве. Дикуиль тут же принял решение. Он подлетел к побледневшему культисту и сбросил беспамятную жертву прямо к ногам перетрусившего смертного, при этом Дикуиль не забывал кричать про жадность культиста, не смогшего найти жертву получше. От его рева падали люди вокруг, пламя охватило верхушки деревьев, огненная стена угрожающе близко подобралась к домам крестьян. Мир вокруг стал напоминать Дикуилю родные просторы Ада, он даже на мгновение умолк, пораженный возникшим сходством. И тут по нему был нанесен Удар. Возникло нечто белое, как будто улыбающийся свет, точно так было перед вызовом и все пропало.
Огненного духа закрутило в воздухе, пламя срывающееся с его бледной плоти брызгами разлеталось в разные стороны. Происходящее напоминало небывалый фейерверк, сопровождаемый огненным шоу по краям «сцены». Огонь, насланный ифритом, уже пожирал ближайшие дома, горели амбары и мельницы, вековой лес за собором стонал пожираемый ненасытным пламенем. Но сам адский дух на глазах терял силу. К счастью местных жителей в селе как раз отдыхал один великий человек, главный епископ короля, про его святую силу ходили легенды. Он подоспел вовремя, злобный ифрит, вызванный недалеким и жадным колдуном, не успел еще набрать силу. Епископ, высоко подняв свой святой посох и громко читая молитвы, сковал ифрита, огненного адского духа, но изгнать его почему-то не мог, слишком поздно он подоспел к месту пожара. И тогда епископ поднял рядом с посохом простую флягу, которая висела на его поясе, предварительно вылив на землю остатки вина. Молитва звучала все громче и громче, ифрит стеная, вырывался, но все было бесполезно, вскоре он исчез внутри фляги епископа. Епископ прочитал еще одну молитву, и она покрылась таинственными магическими узорами призванными удерживать адского духа внутри. Тем временем солдаты епископа уже схватили незадачливого колдуна. Велики были грехи этого нечестивца, ведь пламя все еще торжествовало вокруг деревни, а собор, древний великий святой собор превратился в груду обугленных камней. Долгие пытки и очищающая смерть на костре ожидала еретика. И никто не жалел о нем.
На следующую ночь после пожара епископ сидел в сырой темнице замка одного из аристократов, преданного Культу всей душей. В подземелье находился только он и прикованный к стене незадачливый культист. Да еще на потемневшем от времени дубовом столе лежала фляга с запечатанным адским духом. Факелы, горевшие у стен, почти не освещали темницу, но епископ особо и нуждался в этом. Он прекрасно видел и в темноте, только конечно солдатам из свиты епископа знать об этом было незачем. Епископ негромко говорил вслух, можно было подумать, что он беседует с пленником, но тот измученный многочасовыми пытками на самом деле уже не мог представлять собой полноценного собеседника. Хотя ненависть в душе культиста горела по-прежнему. Он ненавидел Старшего, а епископ и был Старшим в культе. Он сам приказал провести вызов адского духа, не для себя, его договор уже давно был подписан и скреплен кровью, а для девушки, той самой, которую культист хотел принести в жертву ифриту для увеличения собственной силы. Только это и вызывало гнев епископа. Остальные ошибки культиста не трогали его, он бы простил своего приспешника, ведь зависть и жадность естественны в рядах Культа, так легче удерживать всех в одном кулаке, на каждого найдется нечто темное, компрометирующее. Но замена жертвы, на ту которая должна была встать в ряды Культа… Теперь такой возможности больше не представиться. Напуганный король надежно упрятал свою дочь, окружив ее самыми надежными стражами, даже Культу не пробиться сквозь их ряды. Упущенный шанс – вот что больше всего злило епископа. Единственное утешение состояло во фляге, что лежала сейчас рядом с ним. Глупый приспешник ненароком вызвал какую-то совсем не ту силу, возможно даже не принадлежащую к аду, нечто дикое и стихийное. Это походило на ифрита, эту легенду и рассказывали теперь его люди обывателям. Теперь все будут думать, что силы ада именно такие, жестокие и шумные, прорывающиеся сквозь пространство, чтобы убивать. Глупцы не будут замечать демонов, которые будут сидеть у них на плечах. А стихийную силу можно будет использовать когда-нибудь позже, буйство огня может пригодиться в любой момент, ведь могущество Культа все-таки не так уж надежно, надо иметь что-нибудь и на черный день. Епископ поглядел на флягу, и вдруг его спокойствие исчезло. Стол под флягой дымился, осторожно дотронувшись до фляги, епископ тут же отдернул руку. Огонь прятался там внутри. Лишь магические узы сдерживали его, но как долго еще они смогут делать это?
В ту же ночь епископ сбросил флягу в глубокий каньон, что находился не так далеко от замка, там, среди тесных камней протекала небольшая река, на ее дне и упокоился огненный дух закованный в магические узы. Сверху за всем этим смотрела Луна, ее светящаяся полуулыбка успокаивала Землю.
Легенда о прорыве ифрита на Землю еще долго ходила среди людей, после того как погасла последняя искра великого пожара устроенного злобным адским духом. Века спустя люди рассказывали друг другу легенды об этой ночи, и о святости Церкви сумевшей остановить вторжение адских полчищ в мир. Кроме того, через короткое время в этих краях случилось новое чудо. Горная речка, что издавна стекала откуда-то с гор, и чья вода всегда была холоднее льда, вдруг потеплела, теперь ее воды напоминали парное молоко. Чудо, несомненно, подтверждало святость Церкви, тысячи и тысячи паломников стали собираться в эти места. Они глядели на руины собора, так и не восстановленного, ведь их осквернил адский дух, а потом шли купаться в воды волшебной реки. Паломники считали, что это купание приносит очищение и исцеление ото всех болезней.
Дикуиль, оказавшись внутри фляги епископа, первые мгновения испытывал невообразимые неудобства, металлические стенки сдавливали его со всех сторон, но к счастью, в Школе они уже успели к этому времени пройти заклинание изменения пространства. Вскоре внутри фляги образовался настоящий маленький мирок. Поначалу Дикуиль по инерции пытался вырваться оттуда, но потом его осенило. Ему вовсе не хотелось туда, наружу, на Землю или в Ад. В этой фляге он впервые жил в собственном мире, пусть и маленьком, но зато никто не мешает ему тут. Есть только он и потоки огненной плазмы. Дикуиль огляделся, вокруг - сверху и снизу текли сияющие, переливающиеся бесконечностью цветов огненные реки, они стекались и растекались, их свет то замирал где-то в глубине, то возносился к поверхности. Плазма встречалась сама с собой и изменялась, невообразимо изменялась в каждое мгновение своего существования. Никогда еще за все время своей жизни Дикуиль не был так счастлив. Он разговаривал с огнем, и огонь разговаривал с ним.
А где-то там снаружи, люди по-прежнему рассказывали друг другу легенды, и, однажды, в чьем-то сердце зародилась мечта. Спустя много лет в горы, к руинам собора и к древним замкам отправилась экспедиция. Люди смотрели и изучали, древность и святость в этой земле были смешаны в одной горсти. От этого кружилась голова и в груди разгорался огонь – огонь познания. Люди искали древние артефакты и изучали старинные манускрипты, они знали – огненный дух все еще где-то тут, надо просто его найти. И огонь даст им ту силу, которую они жаждут...