Я стояла у окна и смотрела как идёт дождь. Мелкие капли зёрнами сыпались с неба, с трудом пробивая вязкий воздух. По ниточкам водных дорожек скользила свежесть, наполняя собой всё вокруг. Я распахнула окно. Пьянящий аромат оглушил тело многообразием запахов. У меня закружилась голова. Я облокотилась на раму и, высунув голову, втянула носом свежий воздух. Мне захотелось почувствовать капли на волосах, щеках и губах. Я не удержалась и открыла рот. Прохладные струйки, щекоча тонкими иголочками, заплясали у меня на языке. Рот наполнился влагой. Я сделала глоток. Вода оказалась немного сладковатой на вкус. Я почувствовала как дождь наполняет меня и смывает с души тоску. Падая, капли со звоном рассыпаются на множество невидимых глазу водных осколков, сплетаясь в одно матовое покрывало. Я люблю бегать сквозь эту воздушную ткань, омывая тело дождевой водой.
Вдруг я почувствовала враждебный запах.
- Найдёнова! - резкий голос нашей воспитательницы, Маргариты Петровны, прервал мои мысли.
Но я не обернулась, я всё ещё была там ... на поляне с моими лучшими друзьями… Вислоухой и Куцым.
Вислоухая - крупная дворняга живёт у нас уже пятнадцать с половиной лет. Отец, когда ещё был жив, построил ей большую будку. Густая длинная шерсть коричневого цвета с годами поредела и немного выцвела. Левое ухо было разодрано в драке. Но Вислоухая не унывала. Добродушная только со своими, на чужих она наводила страх. Её злобный оскал бросал в дрожь всю местную детвору. Куцый другой. Я нашла его в соседней деревне и принесла домой, когда мне было семь лет. Жалко стало бедолагу. Небольшой черный пёс с белыми вкрапинами и наполовину обрубленным хвостом смотрел на меня доверчивыми глазами и поскуливал. Это из-за Вислоухой, я потом поняла. Вообще, по характеру он задира, только рядом с ней тише воды, ниже травы. Любит он её. Мы часто бегали до соседней деревни. Когда я родилась Вислоухой был почти год. Молодая, сильная она не знала себе равных.
- Моя Вислоушка …как ты там?… Я уже три месяца не видела тебя. Скучаешь поди….
Дождь наполнил глаза и солёной волной подступил к горлу.
- Найдёнова! – дернула меня за плечо Марго. Очнись же! Ты что окно открыла? Не видишь, дождь и ветер? Простудиться захотела?
Маргарита захлопнула створки.
- Быстро переодеваться!
Я стряхнула с головы капли дождя так, как это обычно делает Вислоухая, брызги разлетелись в разные стороны.
- Опять ты свои собачьи штучки выкидываешь? Ну-ка перестань трястись.
Я виновато опустила глаза и инстинктивно рыкнула.
- И не рычи на меня, а то сейчас пойдёшь в наказание туалеты мыть.
Мне захотелось укусить Маргариту, но я сдержалась, ограничившись оскалом, так делает Вислоухая при опасности. Я чётко усвоила эти знаки: покажи врагу клыки, зарычи, испугай...
Нос уловил запахи гнева и страха, предательски выдававшие чувства воспитательницы. Она побаивалась меня. Вдруг укушу?.... Да, это я могу. Но вначале всегда предупреждаю...берегись! На этот раз Марго не стала доводить меня... отступила, и я поплелась в свою комнату менять одежду.
- Ты что под дождём гуляла?- спросила Светка, видя мои мокрые волосы.
- Нет,- мотнула я головой.
Я не люблю разговаривать, особенно с детьми. Деревенские всегда дразнили меня и кидали камни в нашу стаю. Я была вожаком…. Не сразу, конечно, вначале нужно было слушаться Вислоухую, научиться быстро бегать, находить еду и громко лаять. Но когда мне исполнилось восемь лет…. Вислоухая начала слабеть, а я быстрее всех из нашей стаи бегала, тогда-то власть и перешла ко мне. Я стала настоящим вожаком. Могла вступить в бой с чужой собакой и победить! Кроме нас в стае были ещё две деревенские собаки. Мне, Вислоухой и Куцему было проще, иногда соседи кидали в миску объедки. А вот тем бездомным приходилось постоянно шарить по помойкам, в поисках еды, да и спали они в овраге.
Светка надулась, видя, что я ухожу от общения.
- Что, - протянула она,- о своей стае мечтаешь или к маме захотела? А вот и не выпустят тебя отсюда. Не выпустят! Не выпустят!
Я оскалилась и она замолчала. Меня поселили в комнате возле неё, постели рядом, общая тумбочка. Вот только зачем это… да и спать высоко от пола непривычно. От Светки всегда пахнет сыростью, тоской и злобой. Она живёт здесь с семи лет. Только тётка иногда навещает её. В такой день Светка одевает своё единственное платье и в глазах появляется огонёк надежды. А я чувствую как поднимается у неё изнутри тоненькой струйкой особый запах любви. Я не сержусь на Светку, когда она дразнит меня, ведь к своим четырнадцати годам она и счастья-то не знала и ласки не ведала. А меня Вислоухая, Куцый и мама любят! Да и остальные собаки из стаи тоже. Я стала для них своей, родной, когда ещё совсем маленькая была, соседи говорят, ходить толком ещё не умела.
Я жила в будке с Вислоухой, там было достаточно места для нас обоих. Свернувшись клубочком и обняв любимую собаку, я засыпала, а она облизывала меня. Отец мой умер, когда мне было пол года, его я совсем не помню. Мать начала пить. Старший брат уехал в город. Мы остались вдвоём. Дом наш стоит на отшибе деревни. С одной стороны соседи, с другой – большое поле. Постепенно мать совсем перестала хлопотать по хозяйству. Выпьет, да спать. А мне очень есть хотелось. Я ползала по дому и двору, пока не очутилась возле будки Вислоухой. Тогда ей было около двух лет, она первый раз ощенилась. Несколько маленьких комочков посапывали, уткнувшись ей в живот. Я увидела большую коричневую морду и глаза. Эти глаза смотрели на меня сверху, и я потянулась к ним ручкой. Глаза моргнули, и я почувствовала мокрый нос на своей голове. Меня манил запах молока. Я нашла сосок и прильнула. Тёпленькая влага постепенно наполнила мой пустой желудок. Вислоухая заскулила и принялась меня облизывать, как собственного младенца. Сытая, я уснула рядом с остальными щенками. Так она приняла меня в свою семью. Соседка вышла вешать бельё и видела как я ползла к собаке, она потом всем рассказывала это. Я не отходила от мамы Вислоухой ни на шаг, до тех пор пока не почувствовала свою силу.Для меня Вислоухая была всем – нянькой, защитой, примером. Вначале она кормила меня своим молоком, потом делилась едой из миски. Я была её детёнышем. Все щенки выросли и разбежались, а я так и осталась с ней.
Соседи давали нам объедки, а иногда даже кишки зарезанных поросят. Видно жалели меня. Вислоухая всегда уступала мне поесть первой, так что голода я не знала. Потом я научилась кур ловить. Мы съедали их вместе с перьями, это был очень сытный обед. Мама человеческая была всё время пьяная и не обращала на меня внимания. Она не знала где я, что ем и что делаю. Одевала я на себя всё, что находила на помойке. Мы часто бывали там. Один раз соседка сапоги резиновые дала, так я в них много зим проходила. Всё ступни не сбивать о сучья да камни. Иногда кто-то подкидывал старое тряпье.
- А к тебе мама придёт? – прервала мои мысли Светка.
Я подняла брови. Откуда же мне знать придёт она или нет…
- Молчишь…- правильно тебя дразнят мальчишки:"Найда"! Разве ты девочка? Ты собачья дочь! Слова не вымолвишь, только смотришь или рычишь…. А ко мне тётка должна завтра приехать. Я поглажу синее платье.
Прозвенел звонок на обед. Дети толпой побежали в столовую. Одно здесь хорошо – кормят регулярно, аж четыре раза на день. Не нужно бегать по помойкам в поисках еды. Я влилась в общий поток голодной детворы и пошла к своему месту. Сегодня на обед борщ и картошка с котлетой. Запах засвербил в носу и у меня забулькало в животе.
- Найда, дай лапу! – услышала я смеющийся голос мальчишки с соседнего стола.
- Дай лапу! – не переставал он, размахивая котлетой.
Я вскочила и вырвала её зубами из руки.
- Ты что… больная? – застыл он в недоумении.
Я оскалилась, предупреждая держаться подальше. Запах страха ударил мне в нос. Димка-фингал, так зовут этого мальчишку, отшатнулся на стуле и чуть не упал. Он понял, что со мной шутки плохи. Я ведь сильная! Только тронь меня - укушу! Димка будто почувствовал ход моих мыслей и замолк, тряся рукой.
- Чуть палец не откусила, - пробубнил он себе под нос.
Его сосед, Сашка, засмеялся. Пришла Марго.
- Дети, кушайте в тишине. Тихо! - скомандовала она. - Кто смеётся?
Все переглянулись, но не выдали Сашку, а у того аж пот на лбу выступил от напряжения.
Марго села в дальний угол и стала наблюдать за нами. Меня учили пользоваться вилкой и ложкой уже третий месяц. Не понимаю - зачем? Ведь гораздо удобнее и быстрее есть вообще без рук. Вислоухая всегда так ест. Хватает в пасть большие куски, которые аппетитно хрустят на зубах. Но Марго требует, чтобы я ела как все. Для меня это подобно пытке. Все мои не едят как люди. Вилка всё время падает. Я устало посмотрела в сторону Маргариты. Так и не поев толком я вышла из столовой. Весь день до вечера слонялась, думая о стае.
- Где ты сейчас, Вислоухая? Родная моя….Как ты без меня? Наверное, и у тебя пропал аппетит?
Хоть и кормят здесь часто, я мало ем. Гораздо меньше, чем ела на воле. Я к маме хочу. Пусть она пьёт, но я люблю её. Она добрая и всё мне разрешает….и бегать где я хочу со своей стаей, и есть с Вислоухой из одной миски без всяких там вилок и ложек, и спать в будке, свернувшись калачиком. Зачем меня забрали из дома? Как хорошо, обнявшись с Вислоухой, уснуть. Она мне всегда лицо и руки перед сном облизывала, как маленькой, источая особенный тёплый запах. А здесь я одна в мире людей. Все злые и одинокие.
Наступил вечер. После ужина я легла и всё думала о своём, пока не уснула. Дождь лил до самого заката и перестал лишь когда совсем стемнело. Ночью из форточки потянул такой свежий терпкий воздух, что я проснулась и села на кровати. Потом подошла к окну и вдруг почуяла до боли знакомый запах. Мокрая, со впалыми боками, стояла под окном мама Вислоушка и виляла большим хвостом. От неожиданности я не могла пошевелиться. Через несколько минут я уже была внизу. Двери на ночь закрывались на ключ и я вылезла из окна на первом этаже. Вислоухая прыгала и скулила от радости, ставила мне на грудь лапы и облизывала. И я чувствовала, как оживает моя душа. Мы катались по мокрой траве, прыгали, бегали. Я была так счастлива, как ещё никогда в жизни.
- Как хорошо, что ты нашла меня, Вислоушка, - шептала я ей и гладила мокрую, родную морду. Мне здесь очень плохо. Я задыхаюсь от запаха одиночества и злобы, который витает повсюду: вокруг каждого ребёнка, каждого взрослого. Сквозь подошвы он просачивается на пол, проникает в стены… Даже Маргарита и та насквозь пропиталась им. Этот запах начал исходить от меня самой, - жаловалась я и слёзы катились по моим щекам.
Вислоухая принялась облизывать мне лицо, и я постепенно успокоилась, впадая в дрёму. Особенный тёплый запах проникая в душу, как в детстве, донёс до меня: "Ты самая лучшая девочка на свете... я тебя очень люблю".