КАРТИНА 1
ФРАГМЕНТ 1
Я москвич, и я похож на него. Постепенно ускоряясь, я растворяюсь в городе, превращаясь в такое же состовляющее, как, например, светофор или пешеходный переход. А лучше в совокупности. Через меня проходит масса людей, не оставляя даже следов, потому что в нашем городе хорошо убирают. Убирают каждый день и даже моют дороги. Я выплёвываю этих людей, они – меня, и на обочинах ничего не остаётся. Мы все любим чистоту.
А вон там, на той стороне улицы, стоит кучка людей, дожидающихся своего зелёного света. Загорается зелёный человечек и даёт разрешение на беспрепятственное прохождение дороги, приветливо маня за собой пешеходов. Но за рулём кто-то зазевался и не заметил, как пролетел на красный. В этот раз все остались живы, и старая кошка, и ворчливая старуха. И женщина, держащая под руку своего мужа мрачно пошутила.
Если присмотреться, то можно увидеть, что все эти люди тоже окрашены. Всё в те же три цвета. Мужчина, излучающий слабо зелёный, скорее изумрудный цвет, кажется приветливым, но достаточно уставшим. Вдруг барабаны заглушили струнные инструменты. Я вижу женщину, она не просто светится красным, она одета во всё красное.
Покрытая кровяными кляксами, она – хранилище консервированной крови, и в её левой руке водка с томатным соком. Жуть. Это в крови, и она полна сил. А я чувствую себя отвратительно, и ни на что не гожусь.
Довольно много людей занимает осторожную выжидательную позицию – тёплый жёлтый свет, как от ночных фонарей, успокаивает. И я вместе с этими людьми, у меня нейтралитет. Попросту я устал. Застигнутый врасплох под тёплым пледом я хил и беззащитен.
И только один молодой человек в растаманской шапочке светится всеми цветами радуги, но это только на пару часов.
Всё так и есть, в Москве. Другое дело Питер. Это отдельная история. Понятия не имею, какие там цвета, но там всё по-другому. И когда мне совсем невмоготу, я ищу спасения в нём.
Вот и сейчас я прикатил в этот город – сменить безжизненность и вялость желанной бодростью. Душевное состояние на крепкую тройку, я выпил скверный кофе, и состояние улучшилось, а потом коньячку, и дух прогресса мне стал ближе. Встал, встрепенулся. Впрочем, сначала дала о себе знать неопределённость. Ведь я всё знаю, везде был. Что делать? Дать бойкий ответ не получалось, но помогла какая-то тётка, затощившая меня в экскурсионный автобус. «Редчайшая» экскурсия в Саблино, осматривать пещеры. Несколько не обычно для Питера, но всё же.
Осмотрели пещеры, замёрзли, благо с собой был коньяк, перелитый в пластиковую бутылку из под кваса. Я сделал пару глотков, согрелся и слегка опьянел. А потом встретил его – знакомое лицо. Оно бросило на меня короткий взгляд и стушевалось. Я тоже отвернулся – зря. Потом мы сели в автобус, каждый на своё место. Она через ряд впереди меня. Я забыл про достопримечательности и прожигал взглядом её затылок. Затылок своей однокурстницы из Москвы.
Заключительная часть экскурсии – водопад. Я сделал ещё пару глотков, окончательно согрелся, ещё больше опьянел, осмелел. Полез купаться. Вообще-то это разрешалось, а плавки у меня всегда с собой, вотерпольные.
Она стоит, пол голени в воде, но купаться не собирается, это очевидно. Лёгкая ветровка на её плечах, волосы под бейсболкой. Я подхожу к ней в плавках и с коньяком, не хватает цветочка, говорю «привет» и широко улыбаюсь.
- А я думала подойдёшь или нет? – говорит.
Я жму плечами и спрашиваю, пойдёт ли она купаться. Выглядит это несуразно, потому что из желающих я один. Она оказывается тактичным человеком, говорит, что нет купальника. Я отвечаю, что дам ей свою футболку. Вижу, – задумалась, а это уже хорошо.
- Хлебни коньячку, - говорю я и протягиваю ей бутылку из под кваса, - я просто перелил.
- Зачем перелил?
- Чтоб люди не догодались. Зачем приковывать внимание?
- Выпить любишь? – спрашивает.
Я смутился. Вообще-то я мало пью.
- Это чтоб не заболеть, - отвечаю.
А она уже сделала глоток и добавила, что коньяк с лимоном полагается. Ну, извини, Аня.
ФРАГМЕНТ 2
Когда один доллар стоил 98 копеек, я отдыхал в Гаграх. Долларов я никогда не видел, но знал об их существовании. Надо сказать, было приятно осознавать, что рубль дороже бакса. Правда, на чёрном рынке за одного Вашингтона давали шесть Ильичей, но мне на это было наплевать. Я был самодостаточным молодым человеком с рублями в карманах.
Днём я сидел в баре на пятнадцатом этаже, пил вино местного разлива и смотрел, как солнце заливает берег моря. Песок, торговцы дынями и царство жёлтого цвета. Вяленый на солнце безработный мечтает о рюмке спиртного, выпиваемой вечером, а все отдыхающие поклоняются солнцу как источнику радости и счастья.
Молодой абхазец-бармен принёс мне на подносе красное полусухое и пепельницу. От последней я отказался – не курю. К слову сказать, абхазцы славный народ, приветливый, но не приставучий. Потом, когда я объездил всю европу, мне испанцы безумно напомнили наших южных соседей.
В баре я один. Все нормальные люди (а нормальных всегда большинство) на море. С моей высоты они кажутся беспомощными и неуклюжими. Прыгают там в море, брызгаются, и в этот момент не думают ни о чём. Мне кажется, счастье густым туманом с дымом и копотью поглотило их с колыбели. И каждый из них – единичка счастьепоглощающего устройства, отнимающего это чувство у других. Поэтому другие становятся ограниченными и чопорными, отдающими всё своё время каким-то занятиям, они избегают развлечений. Зануды.
Однако здесь на курорте только счастливые. Они вылазят на берег и растягиваются на гальке. Безумно желают загореть, но обгорают. Становяться красными, потными и ещё менее привлекательными чем прежде. Зато когда лежат на той самой гальке, наверное, думают в большинстве своём о чём-то приятном, и хотелось бы верить, красивом.
А я уже загорелый. Коричневый, и хотелось бы верить, красивый. Но хочу быть ещё красивее и темнее, потому и сижу без футболки. К тому же я ближе всех этих людей к солнцу. Но что такое 15 этажей в масштабе солнца?
Вон вижу девушку, в самом центре пляжа, вызывающюю жгучую боль у толстухи стоящей рядом, по поводу лишнего веса последней. Девушка знает себе цену. Тонкие полоски купальника только придают ей сексуальности. Она лежит на спине, облокотившись на локти, и медленно поворачивает головой, - ищет того, кто мог бы с ней сравниться. Да, она права, я вынужден констатировать – ни одной подходящей кандидатуры. Тёмные очки создают иллюзию загадки, нахальный, самоуверенный взгляд её скрыт. И даже самый главный хлыщ вчерашней дискотеки не решается к ней подойти, потому что вид у неё шикарный, и пижон он малоколиберный.
Вчера ночью я купался с ней в море во время грозы. Мы были вдвоём, и молнии, ударяя в воду, приятно щекотали наши тела. Я говорил ей, что в купальнике купаться опасней, но она не поверила. Попросту меня подвела улыбка (моя коронная голивудская улыбка), и всё же вид у неё шикарный.
Восьмой день в Гаграх. Вязкая неделя позади. Так хочется какого-то эмоционального подъёма, лёгкости, чувства абсолютной свободы или просто момента счастья, но ничего этого нет. Напротив, вино тянет в сон. Сонной мухой я встаю со своего места, расплачиваюсь и спускаюсь в лифте до уровня земли, по пути разглядывая себя в зеркало. Ничего, выгляжу нормально. Вообще всё нормально, только одно мне не даёт покоя – это моя девушка с вопросом «сколько граммов в трёх минутах?».
- Ну, мне кажется, где-то семь.
На том конце провода послышались короткие гудки. Аня, ну зачем? Зачем же так? Зачем все эти чёртовы граммы? Но я знал, что это серьезно, это не просто так.
Я позвонил Корове и сросил:
- Сколько граммов в трёх минутах?
- Смотря чего…
- Не знаю. Абстрогируйся!
- Ну, тогда… двадцать, да двадцать.
Я спросил, чем он руководствовался, когда думал над ответом. Он ответил, что видимо тем же что и я, когда задавал вопрос.
Весь вечер я думал, но никакой связи между граммами и минутами не нашёл.
Два дня никаких звонков: ни с моей ни с её стороны. Тоска и неопределённость стали допекать. Это серьёзно, я понимал это до мозга костей и до глубины души одновременно. «Теперь нас может спасти только сердце, потому что нас уже не спас ум». Позвав ночь на помощь, я прислушивался к сердцу, но оно молчало, оно тоже не могло ничего понять. Просто чистая любовь, голое желание обнять, слепое восхищение человеком стали уступать место ревности, сомнениям и страху потери. Тайный страх потери.
Вино больше не лезет. Плещется где-то на уровне горла и не лезет. Я принимаю волевое решение и допиваю бокал залпом. Вид с пятнадцотого этажа всё тот же. Какой-то пузатый халтурщик распластался на надувном матрасе, а, его дочь, уцепившись за край, пытается грести. Та же девушка в минималистическом купальнике на берегу. Скучает, наверное, ждёт меня. Давно пора спуститься и нанести на её совершенное тело средство для загара. Вместо этого я полудохлой мухой встаю и решаюсь позвонить. На третий день, но решаюсь. Набираю номер по памяти и слышу: «абонент временно не доступен, попробуйте позвонить позднее». Проделываю туже операцию до позднего вечера – всё тот же результат. Я решаю, что Аня теперь также не доступна как её телефон. Чтож, может, позвоню попозже.
Я знаю точно одно. Я не хочу любить, не хочу переживать, обожать, зависеть. Мне и без всего этого хорошо, вполне хорошо. Не хочу вспоминать одного и того же человека каждый час или вообще не забывать о нём. От этого сильно устаёшь, и не остаётся времени ни на что другое. Со мной такое было впервые, и я назвал это любовью.
ФРАГМЕНТ 3
(СЮРНЫЙ ИЛИ ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЙ)
Октябрьское солнце в пятом часу заглянет на минуту в комнату. Теплее станет от мысли. Желтый лес больше похож на поле «мать и мачехи». Ветер, унося листву, доведёт вас до бешенства, а отъявленный дурак рассмеётся. Сердечная слабость напомнит о себе, по доброте душевной, а домашний очаг не поможет. Павший духом, прижатый каменной плитой изжоги доползешь до дома, что в центре района и впедёшь в уныние. Миленький.
Рабочее пространство уже готово, и ты – отважный человек. Патокая своим желаниям опьянеешь. Достигнув эффекта, дашь себе волю, незаурядная личность. Период ясного сознания остался позади. Вдруг появляется Корова со странной сигаретой и протягивает её тебе. И ты с ним гордый как Люцифер тяжело садишься в космический корабль, укомплектованный людьми. Такими же обкурками как ты сам. Маневрировать готов! Расправляя крылья, покроешься пеной, никогда не знаешь, что может случиться. Встречное движение в одну лошадиную силу – редчайшая возможность показать себя! Корова сосредоточен, но патронный ящик пуст, и это не способствует хорошему настроению. Торжественная песнь – всё что остаётся. Аномальный вражеский муравейник откликается на наш крик инфальтильным кивком, но это крик бегства. Сославшись на неопытность и полный страха, ты бежишь. Корова бежит быстрее. Брызги слякоти из-под его ног так и наравят попасть тебе именно в глаза. Свернул, а там за углом яблочное пюре и искусство лести в своём превосходстве. Горячий, пылкий, страстный полезешь нарожон. Но будешь связан по рукам и ногам. Шансов спастись нет. Ты можешь сквернословить про себя или вслух. Корова уже всех обматерил. Но всё это так, для себя.
Укроти свой гнев и возведи знак равенства до неба. И стань затворником, но не обманись. И в первый раз за всю свою жизнь будь искреннен перед собой.
«Вместе с сердцем ты нужна мне».