- 1 -
Эта молодежь невыносима!
Александр Петрович раздраженно заткнул уши наушниками плеера и включил свой диск, чтобы только не слышать эти отвратнейшие звуки.
Нет, это просто что-то невероятное! Разве такую музыку слушали в дни его молодости? Это же надо – ни хорошей мелодии, ни смысла, ни драйва, в конце концов.
Разве так в его времена одевались? Нет, были конечно и такие, но он и его друзья искренне их презирали.
А это надо же – собственные внуки – и что творят? Дочь-то к этому спокойно относится, говорит – молодые же, пусть живут как живут.
Ну прямо смотреть противно – не разберешь, девка или парень перед тобой. Шмотки одинаковые, прически одинаковые…
Да вообще, ничего хорошего в мире не осталось. Везде сплошная синтетика, пластик и стекло. Вот в свое время…
Александр Петрович прибавил звук, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Да… вот так лучше. Можно даже подумать, что вернулся в дни молодости, в 2004 год…
- Эй, дед, очнись! – Александра Петровича грубо вырвал из сладких грез его собственный внук, - Там с тобой твой друг поговорить хочет.
- Вот тоже, неймется кому-то, - проворчал старик, выключая музыку, - Кто хоть это?
- Кажется, Николай Алексеевич, - отозвался внук.
- Как ваше здоровье? – прокряхтел в трубку давний друг Николай Алексеевич, - Живете пока?
- Да уж, живу потихоньку. Чего звоните-то?
- Я хотел вам новость одну сообщить… и пригласить кое-куда, - голос у друга стал взволнованным, - Вас это должно обрадовать…
- Ну и что же это за новость? – странно, но Александр Петрович тоже вдруг заволновался. Давно с ним такого не было.
- Помните, была такая группа …?
Еще бы ему не помнить!
- Конечно помню, прекрасная музыка, замечательные тексты. А в чем дело?
- Они решили дать последний концерт.
- Так ведь они…
- Ну да, знаю, давно отошли от дел, давно не выступают. Но они решили дать последний концерт.
- Так сколько им лет? – Александру Петровичу срочно потребовалось сесть. Эта новость взволновала его.
- Какая разница, сколько лет? Да ты че, Санек? Неужто не пойдешь?
- Офигел ты, что ли, Кумар? – Александр Петрович сглотнул непонятно откуда взявшийся комок, - Конечно пойду, какие вопросы?
- Я в тебе не сомневался! – завопил на том конце Николай Алексеевич, - Я так и знал!
- Ты там поспокойнее, тебе только инфаркта не хватало, - сказал Александр Петрович, чувствуя, что инфаркт вполне может случиться и у него, - Когда концерт-то?
- Через две недели, - уже поспокойнее сказал Николай Алексеевич, - Взять на тебя билет?
- А… А еще кто-нибудь идет из… ну, из наших?
- Машка идет, точно. Княжна идет. Монах, Кузнец – тоже точно. Эльфу я еще не звонил, но когда Эльф отказывался от хорошей тусни? Эй, ты там в порядке? Я тебе перезвоню ближе к концерту, ну там, как раньше, соберемся… выпьем может быть…
- Да… да.
Распрощавшись с другом, Александр Петрович почти без сил опустился в кресло.
- Что случилось? – да, конечно, дочь – она как всегда волнуется. Будто уже нельзя посидеть так просто.
- … дают концерт, - ответил он, - После стольких лет. Он дают последний концерт.
- Что? – фыркнула внучка, - Эти грязные панки все еще живы? Интересно, кто пойдет на этот концерт?
Александр Петрович встал с кресла и подошел к ней.
- Я был, как ты говоришь, «грязным панком». И еще хоть одно слово в их сторону и я за себя не отвечаю.
Внучка, однако, не слишком испугалась.
- Дед, да что с тобой? Что ты так переживаешь? Признай, что это глупая затея с концертом – ну кто в наше время слушает такую музыку? Не думаю, что кто-нибудь пойдет на этот концерт. Невелика радость – смотреть на старых маразматиков, которые вообразили себя молодыми!
Александр Петрович молча дал ей затрещину. Такую, что ее голова откинулась далеко назад, а на щеке остался отпечаток ладони. Внучка так же молча схватилась за щеку и испуганными глазами посмотрела на деда.
- Еще раз, - повторил он, - Еще хоть одно слово. Ты поняла?
- Отец, прекрати сейчас же! Что ты делаешь? – дочь, конечно же, не могла остаться в стороне.
- Это касается и тебя, - он развернулся и пошел в свою комнату.
*через две недели*
- Алло, Санек! – Николай Алексеевич позвонил с утра пораньше, - Как ты?
- Зашибись, - ответил Александр Петрович, хотя чувствовал себя вовсе даже не зашибись – ноги были ватными, колени тряслись и общее самочувствие было не очень – он нервничал, как перед первым свиданием.
- Встречаемся на нашем обычном месте, - после этих слов он чуть было не расплакался. Годы все-таки берут свое, - Концерт – в семь, мы встречаемся в четыре, - Николай Алексеевич рассмеялся, - Помнишь, как раньше – будем ловить их у хода для артистов.
- Я помню, - шепотом сказал Александр Петрович.
- Скажи, а что ты оденешь?
- Неужели ты думаешь, что у меня не сохранилось приличной одежды?
- Я надеюсь, что приличной как раз таки и не сохранилось – Николай Петрович веселился, - Что, ты серьезно думаешь…
- А как же! И волосы… правда у меня сейчас они не такие, как были тогда, но все-таки…
- Боже, неужели 220?
- Непременно. Ради этого дела уже выпросил у внучки лак и гель.
- А я по старинке – пивом…
- Пивом? Ах да, конечно…
- Кстати. Что твои говорят? Мои думают, что я под старость лет совсем свихнулся.
- Мои, наверное тоже. Но вслух ничего не говорят – боятся. Я тут это, - он смущенно хихикнул, - внучке залепил.
- Ага, ты всегда отличался несдержанностью. Ну ладно, значит в четыре на нашем обычном месте.
***
Александр Петрович стоял перед зеркалом и с трудом сдерживался, чтобы не разреветься. Из зеркала на него смотрел прежний Санек - молодой, злой и безбашенный.
Перед глазами проносились лица друзей – Машка, Кузнец, Эльф… Монах… Кумар и Княжна… Он сам… Тусовки в прокуренных грязных подъездах… Обильные возлияния на кухне у Маши и утренние похмелья. Травка – Кумар был законченным наркоманом, удивительно, как он умудрился отказаться от своей привычки. Попытки создать собственную панк-группу – провалившиеся, разумеется. А ведь Кумар здорово играл на басу, а Эльф был талантливым барабанщиком…
В комнату заглянула внучка.
- Дед… - начала она и осеклась.
- Чего? – Александр Петрович обернулся.
- Мама сказала, чтобы ты шел обедать, - растерянно пролепетала она.
- Передай маме, что ни обедать, ни ужинать сегодня я не буду.
Дочь через полминуты прибежала в комнату.
- Отец, что это значит? Ты всерьез собрался на этот концерт?
- Это что – похоже на шутку?
- Не смеши народ! Тебе шестьдесят лет, а ты вырядился как пугало огородное! Не выдумывай, пожалуйста!
Александр Петрович, недолго думая, влепил ей оплеуху.
- Пока что я твой отец, а не наоборот.
Идя на встречу, он заметно волновался. Вот сейчас он их всех увидит.
Люди с недоумением оборачивались на странного старика с торчащими седыми волосами, в рваных черных джинсах, военных ботинках, черной футболке со страшными рожами. Старик, однако, не обращал внимания ни на кого, потягивая пиво прямо из бутылки. Пиво было похоже на то, что они пили в молодости, однако марка, разумеется, была не та – той, которую больше всех любил он, давно не производили. Но вкус похож.
«Что, небось никогда не видели неформала старой закалки? - посмеивался он про себя, - Смотрите и учитесь, пока мы еще живы»
Дойдя до их любимой скамейки, он застыл как вкопанный.
- О-о-о, Санек пришел, - пожилая энергичная женщина слезла с колен Монаха и размахивая бутылкой пива, подошла к нему, - Ну здорово!
- Хой всем, - несколько смущенно сказал Александр Петрович, обнимая Княжну.
- А ты все такой же, - лучший друг Кумар сидел на спинке скамейки и выстукивал какой-то только ему слышный ритм. Судя по его неестественно красным глазам, он где-то добыл травку.
- Ребят, не могу поверить, что мы все собрались, - Эльф откинул волосы назад – они у него оставались такими же длинными, как и в молодости, разве что сменили свой цвет с соломенных на седые.
- Не могу поверить, что они выступают, - к ним подошла незнакомая старушка в таком же прикиде, - Хой! Небось, не помните меня? Я то вас сразу узнала.
- Кто пришел! – Монах встал со скамейки, обнял ее.
- Алиска, ты что ли? – пригляделся Александр Петрович.
- Да неужели? Я, я... Маздай недоделанный.
- Эй, чего это он недоделанный?
- А вот того! Группу-то так и не создали, - Алиса, как и прежде, отобрала у Монаха наполовину скуренную тем сигарету, затянулась, - А еще меня в осветители звали.
- Ну как это, была группа, - обиделся Кузнец, - Прекрасная группа. И не Маздай, а Must Die. Сама знаешь.
- Между прочим, заебись название, - вставила Княжна, - теперь-то небось никто и не вспомнит про переглючную виндозу, а я… своими руками… сколько сетей… сколько компов…
- Ну хватит, - сказал Кузнец, хватаясь за голову, - Все прекрасно знаю про твое прошлое.
- И играли мы, кстати, заебись, - добавил Эльф, - Громко.
- Ага… громко, - сказала Алиса, - И инструменты постоянно расстраивали, уж я-то помню…
- Ну все, - сказал Кумар, - Пошли ловить, они уже, наверное, приехали.
Чем ближе к семи, тем больше народу собиралось возле места, где должен был состояться концерт. Старики, вспомнившие молодость, накачивались пивом, скандировали название любимой группы, орали песни, ругались с охраной, которая не пускала в зал раньше времени.
- Все, как тогда, - Александр… впрочем, какой к черту Александр Петрович? Он снова был Саньком.
- Ага, - Княжна ткнула его в бок локтем, - Смотри, сколько народу! Я и не думала, что нас столько. И глянь – ни одного молодого.
- Хха, да зачем они тут нужны? Разве они могут понять всю прелесть живого рока? Нет, сплошная синтетическая музыка, - ввернул Монах, - Спорим, они даже не знают, что такое пого!
- Нет, только не пого! – притворно ужаснулась Маша, - Мой радикулит этого просто не вынесет!
- Ребят, гляньте – Маздаи пришли! – сказал кто-то в толпе, - Хой, братья и сестры!
Группа Must Die развалилась довольно быстро, но штук пять концертов успела отыграть и большинство знало их в лицо и поименно.
- Хой!!! – в один голос ответили Маздаи.
- Ну что, как раньше? – выкрикнул Александр Петрович.
- А как же! – хором ответили ему.
Наконец, охрана начала пропускать.
Охранники, по большей части молодые парни, только посмеивались, проверяя билеты у толпы стариков в непонятной одежде, со странными прическами, с разрисованными лицами…
Александр Петрович с друзьями смогли пробиться к самой сцене.
- …!!! …!!! – орали вокруг.
И через пятнадцать минут на сцену вышли они.
- Панки хой! – крикнул солист в микрофон.
Зал отозвался дружным «ХОЙ!!!»
- Мы еще живы?
- Да-а-а!!!
Кто-то принялся кричать «Панки живы, панки жили»
- Ну тогда начинаем!
И понеслось…
Это был лучший концерт в жизни Александра Петровича. Старики вокруг него, несмотря на все свои болячки, ревматизмы, артриты и прочее, сходили с ума, как в молодости.
«Это все будет болеть потом», - подумал Санек про свой артрит, вскинул руку с «козой» вверх и начал орать до боли знакомые слова песен.
И ничего, что басист не смог весь концерт прыгать с гитарой по сцене и вынужден был присесть на стул. И ничего, что вокалисты после каждой песни долго откашливались и пили воду. Ничего…
- Все, ребята, - сказал солист под конец, - Это был лучший концерт из всех, что мы отыграли. Следующая песня – последняя.
И запел одну из баллад.
В зале зажглись десятки огоньков обычных бензиновых зажигалок.
- Я не могу, - Княжна уткнулась Александру Петровичу в плечо и заплакала.
- Не плачь, подводка размажется, - одной рукой он обнял ее, другую – с зажигалкой – поднял вверх…
***
- Бля, нет, ну совсем как раньше! Вы слышали, как они играли? Нечто невероятное! – Монах был чрезвычайно возбужден и едва не прыгал вокруг друзей.
- Да, да… - Александр Петрович был печален. Ностальгия – тяжелая штука, она причиняет немало боли…
- Подождите, - сказал Кумар, - Это же наш двор. Помните, мы всегда здесь курили после концерта? Не будем нарушать традиций.
Они зашли во двор, закурили. Стояли молча – все были под впечатлением.
Из-за гаражей вышли пятеро здоровых, налысо бритых парней.
- Эй, - крикнул один, - Огоньку не найдется?
«Ну все», - мелькнуло в голове у Александра Петровича.
- Да ты что, не видишь, кто это? – спросил второй, - Дерьмо. К тому же старое дерьмо. И … их дерьмо.
Все посмотрели на Александра Петровича.
- Санек, не надо, - попросила Маша.
Александр Петрович выкинул сигарету, раздавил ее, подошел к парням.
- Что ты сказал?
- Слуховой аппарат поправь, дедуля! До таких лет дожил, а ума не набрался, - усмехнулся бритоголовый.
- Да ну? – Алек… да нет, опять Санек, врезал говорившему по яйцам тяжелым ботинком, - Еще что скажешь, гнида?
Сказать он ничего не мог – только согнулся вдвое и прохрипел:
- Бей… падлу…
И как приговор прозвучали слова «Белая Сила!»
Проваливаясь в беспамятство, Александр Петрович успел подумать: «Надо же… Панков нет, а эти гниды-скины остались. Несправедливо».
***
- Отец, ну разве так можно? – дочь, плача, сидела возле больничной койки, - Ну видишь, до чего дело дошло? Я ведь говорила…
- Не можно – нужно, - улыбнулся Александр Петрович, посмотрев на Николая Алексеевича, лежащего на соседней койке.
Тот улыбнулся в ответ и поднял два пальца, сложенные буквой V – в честь победы.
- Панки живы, панки жили, панки х.. на все ложили, - доверительно сообщил Александр Петрович дочери.
Впрочем, мог бы и не сообщать. Все равно, ничегошеньки не поняла.
А кто в теме, тому и говорить ничего не надо. Без слов поймет.