- «Саша Пушкин, почему
Ты так в приметы веришь?»
Толь в упрёк, а толь вопрос
Поставлен был поэту.
И ответил гений наш:
-« Заставил один случай,
Расскажу вам, господа,
Как стал я суеверным:
Раз гуляли мы с дружком,
С Никитой Всеволжским,
По проспекту Невскому
И зашли к гадалке.
-„ Нам не нужно знать, гадалка.
Что с нами уже было,
Потому пришли, что верим,
Скажи, что с нами будет?“
-„ Вы, - сказала мне она,
Встретитесь с знакомым,
Случится то на этих днях,
И он предложит службу.
А потом, так через месяц,
Получите деньги,
Неожиданно придёт
Серенький конвертик.
Третье предсказание
Будет роковое:
На тридцать седьмом году,
Случится плохое.
Осторожен, будь в ту пору,
Берегись человека:
Он будет с белой головой,
И одетый в белом.
А ещё примета есть:
Бойся белой лошади,
Обойдёт коли то всё,
То можешь прожить долго.“
Я забыл про это всё,
Серьёзно не отнёсся,
Через несколько так дней
Знакомого встретил.
Рассказал, что он повышен,
Предложил своё место,
Чтоб в Варшаве я служил
При великом князе.
И второе предсказание
Сбылось через месяц:
Друг лицейский долг прислал,
Когда – то проиграл мне.
Я уже забыл про долг,
И ту игру в карты,
Он наследство получил,
И деньги мне прислал вдруг.
Ожидания мои
Третьего пророчества,
Не покидают мысль мою,
Предотвратить всё хочется.
Одно время собирался
Я поехать в Польшу,
Где правительственные войска
Вели борьбу с повстанцами.
Но, решение моё
Я изменил резко:
Один из деятелей восставших
Носил фамилию Weikopf.
Нет, решил я, не пойду
Я на эту бойню,
„Голова белая“ меня
Убьет, в Москве остался.»
Всё, теперь я расскажу,
Как сбылось предсказание,
Александра уже нет,
Дуэлью жизнь прервана.
Все усилия избежать
Предсказанного – тщетны.
В должный день и должный час
Скрестился путь с Дантесом.
Он носил белый мундир,
Белокурый волос,
У него был белый конь,
И глаз был очень зорок.
Зимним утром прогремел
Роковой тот выстрел,
На Чёрной речке пал поэт,
Срок его жить, вышел.
Так, почти за двадцать лет,
До утра рокового,
Предсказала frau Kirchhof.
Пушкину кончину.
1997
*
Саблю воткнул секундант в землю,
Пятнадцать шагов и я замер в прицеле.
Как молод он и как молод я,
Нам вместе сорок годков всего.
И смотрит дуло врага моёго,
Мне прямо в сердце, лишь выстрел и мёртв я,
Нет меня больше, прервана жизнь,
В именье поплачат и граф забыт.
Зимой будет вьюга могилу мести,
А летом цветочки будут рости,
Он первый стреляет, он классный стрелок,
Не дрогнет рука, нажмётся курок.
Но, что же он медлит? Он руку поднял
И высрелом в небо убил журавля.
Я тоже не буду в него стрелять,
Нам по двадцать, мы молоды так.***
1997
*
Стояла пасмурная осень,
Дождик стучал, стучал в окно,
Была последняя та ночка,
Но, я не знал, уж всё спало.
В дверь тихи, тихо постучали,
Чтоб никого не разбудить,
Открыл, стоят в кожанках трое,
Ордер, подав: за мной пришли.
Жена вся, просто, онемела.
Не зная, что и говорить,
А дочка мирно, тихо спала,
Не надо мне её будить.
Жена с волненьем их спросила:
-« Куда, зачем, на долго ли?»
Они же, сухо ей сказали:
-« Пока везём в НКВД.»
-« Ты не волнуйся, дорогая,
Лишь разберутся, и вернут,
За мной нет ничего, ты знаешь,
Я не политик, я – поэт.»
Потом допросы, потом пытки,
Что я кого – то предавал,
Опять допросы, опять пытки,
Бумагу, чтоб им подписал.
А в той бумаге, что шпионил,
И предавал Родину всяк,
До полусмерти избивали,
Но, я её не подписал.
Нас посадили на машину,
Была ночь, лил холодный дождь,
Избитые мы, чуть живые,
Кто рядом, даже не поймёшь.
Не думал я о своей смерти,
Я думал только о семье:
-« Родные, вы хоть не поверьте,
Я не предатель, я – поэт!»
За городом машина встала,
Нас всех с машины вниз бросать,
Кто сам, а у кого сил мало,
Прям на земле рядом лежат.
Мне было как – то безразлично:
Увижу солнце или нет?
Мне было всё уже противно,
Я понял, мне противно жить.
Скорей бы всё это осталось,
Осталось где – то позади,
Те пытки извергов проклятых,
Жить не хочу в этой стране.
Там, где поэтов убивают,
Где жизнь не ценится ни в грош,
Где, деток маленьких, как дочка,
Осиротяют ни за что.
Я чувствую дуло в затылок,
Стреляй же гад и живодёр,
Когда – ни будь, настанет время,
Настанет времечко, придёт:
Страна вся будет из поэтов,
Не будет там лишь места вам,
Тем недоумкам, полудуркам,
Кто службу Дьяволу несёт.
Сметёт волна вас правосудья,
С лица земли сотрёт народ,
Осудит вас, осудит строго,
За каждый выстрел и побои.
Страна всех вспомнит и помянет,
Кто рядышком стоит со мной,
Настанет время, я то знаю,
Время поэтов на земле.
1997
*
«Святая Анна» — парусно-паровая баркентина типа «Филомель» (англ. «Philomel»), использовалась несколькими британскими путешественниками, затем российской полярной экспедицией под руководством Г. Л. Брусилова с 1912 года при попытке прохождения Северного морского пути и пропала без вести в 1914 году.
«Святая Анна» пир горой,
Поют, играю, пьют и шутят
Сынки богатых, приключений
Им подавай.., то и получат.
И нет утехам их конца,
Но, с неба смотрит сама Судьба,
Оскалом злобным, сама Смерть:
«Я вам напомню – мал человек!»
Никто не знает, что то конец,
И приговор подписан – «смерть»,
Ещё пирушки, признания,
Судьбе плевки: - «Пошла б ты на...»
О, как прекрасно, началось..,
Корабль застрял во льдах, сбылось,
Лишь подождём мы до весны,
Растает лёд, герои мы!
Но, лёд не тает, продуктов нет,
Сожгли всю мебель, холод и где
Было похмелье, цинга пирует,
У ног больных, зубкам привет.
Сумасшествие началось,
Призраки ходят, корабль иссох,
Найдут их вместе за столом,
Кости в лохмотьях, и дело в том.
«Святая Анна» никто тебя
Уже не ищет, сто лет спустя
Гадают люди: «есть ли Судьба,
Карает ли людей она?»***
2013
*