«…ты очень милый парень
но таких, как я больше нету
давай договоримся: будь со мной…»
З. Рамазанова
Она кружилась, зля завуалированных временем женщин, и вызывала интерес в глазах у неординарных на первый взгляд молодых людей, она летела в танце радости и смеха. Она чуть было не свернула шею, проезжающему вверх по эскалатору заинтересовавшемуся в блеске её глаз. Она таранила усталость дам с продуктовыми сумками и багажом домашней нелепицы своим запрокинутым до самого потолка взглядом - рассматривала десятилетия на ровных правильных кружкАх мозаик - крайне любопытно! Раскидывая руки в стороны, кружилась, едва не падая на ни в чём не повинных торопящихся, извинялась, запрыгивала в последнюю секунду в закрывающийся рот вагона. Читала стихи на мраморных стенах, приписывала там свои строчки, мыслями царапая воздух. Она их посвящала. Ни то городу, ни то настроению, ни то парящему в её венах миру, состоящему из бита сердца и зелёного отражения в глазах... Она подслушивала, как колёса вагонов теребят раскалившиеся от езды взад-вперёд рельсы, пытаясь угадать настроение города. Она настырно создавала гостеприимство со стороны подземки, перепрыгивая турникеты. Перешагивала, торопясь, через ступеньки эскалаторов большого города. Встречала рассветы у входа и покидала метро уже ночью.
- Простите, молодой человек… Можно я посмотрю в Ваши глаза? В них как-то тепло и уютно.
Вжавшись всеми мыслями в собственный затылок, затаила дыхание и ждала. Ну почему? Почему? Почему столько страха и упрёков? Щелчки выключателем приводят к перегоранию лампочки. А так хочется увидеть, что же творится в комнате, когда увидеть, казалось бы, просто невозможно. Но уж нет, там кладезь песочно-доброго, только умышленно подпорченного для окружающих вуалью маски – так удобнее, конечно. А что, если поиски «чего-то такого» увенчаются успехом хотя бы на расстояние, длиной в секунду? Только искренне взглянуть на чужой, но абсолютно открытый мир и только на мгновение приоткрыть свой. Просто так. Ничего ведь не потеряешь за такой короткий промежуток времени. Разве что только обнаружишь. Новую точку прикосновения к действительности.
- Извините! Эй… Вы не могли бы проводить меня до платформы? Очень скользкий пол, а у Вас улыбка такая очаровательная. Понесите мою сумку, пожалуйста.
А иногда даже стыдно становится. За себя. За свою слепоту. Совершенно с трудом верится ребёнку, протягивающей тебе рисунок на улице: попрошайка, что ли? Хочется убежать и спрятаться от себя, от всей своей сути, от невидимо вбитого в сознание недоверия, почувствовав в животе у себя отражение блеска не умеющих быть ненастоящими глаз.
- Молодой человек… Погодите! Можно я подержу руки у Вас в карманах?
Странно ведь как-то… Для того, чтобы разбросить блаженно крылья в стороны, заслонив ими половину неба, протянувшись следами полёта на километры дней, для того, чтобы мирами соприкасаться и разговаривать полу-изложенными мыслями, для того, чтобы видеть форму в бесформенном и чувствовать цвет в чёрно-белом, для этого нужны стандартные способы продвижения и развития отношений – бред!
- Молодой человек. Молодой человек со ступеньки выше… Вам чмок просили передать. Кто? Девушка, что ступенькой ниже… Что ей ответить?
Отвергнутые дамы сумбурно дышат. Покупают бусы, украшая свои одряблевшие шеи. Так хотят улыбаться! Так ненужно получается. А, обнаружив заинтересованного взгляд, так неправдоподобно изображают томность и безразличие. Кольца на пальцах вертят, намекая на свою дороговизну и незаменимость. Дорогие дамы в метро не ездят – так повелось. Вот и всё, прокололась красотка.
- Извините! Э-э… Простите… Можно, я за Вас подержусь? Меня укачивает. А Вас нет? Давайте я Вас за рукав держать буду. Красивые губы... Можно поцеловать?..
Совсем перестали спрашивать, который час. А было увлекательно, сунув нос в чужой циферблат, заулыбаться в ответ и пожелать приятного вечера. Или здоровья пожелать. Или хорошего настроения. Или спросить о погоде, обознавшись, увидев синоптика. Из просто так. Без всяких там намерений…
Ночь надвигалась на город, проникая под мраморные расщелины отшлифованных плит гудящей подземки, лаская отполированные миллионами подошв лестницы. Это чувствовалось - лестницы пустели, звуки блекли, тучи устремляющихся в разные уголки города редели, метро выплёвывало последних горожан, дежурные в прозрачных будках млели и хотели поскорее оказаться выше, воздух, наглотавшись миллионами искр эмоций и, вобрав в себя тонны мыслей, нависал вздрагивающей тишиной зеленовато-серого цвета. В животе поселилась мурена. Рыба, уставшая, на вид, от своей собственной сути. Помутившая собственный рассудок своей собственной ядовитостью. Странная рыба со странным окрасом. Безнадёжно открывающая рот, томно роняла пузырьки воздуха вверх, без толики просвета на то, что сможет быть услышана. Не разучилась ли говорить, виляя между пластами глухонемых течений? Улеглась на дно тесной холодной расщелины, устав вертеться вдоль граней узких промежутков реальности.
Он прислонился носом к обвисшему плечу и сказал:
- Девушка... Можно я с Вами рядом постою?.. От Вас так приятно пахнет летом...