ПАУЗА
ОТ АВТОРА:
Этим рассказом я попытался ответить на один крайне мучительный вопрос: "Куда исчезают люди?".
* * *
Ведущая телепередачи, задав свой извечный вопрос "Кого вы ищете?", протянула микрофон худенькой девушке с невероятно красивыми, но полными слез глазами.
- Я ищу парня, своего любимого... (девушка сглотнула подступивший к горлу комок). 5 февраля 2004-го года, вечером он ушел на работу в ночную смену. Отработал положенное, вышел с предприятия... и исчез. С тех пор никто его не видел. Я подавала в розыск, но прошел год – и никаких следов. Исчез совершенно! Не звонит и не сообщает о себе ни мне, ни своим друзьям, ни коллегам по работе. Мишенька! Дорогой мой... (девушка зарыдала, и ведущая, как могла, успокоила ее: "Ну не переживайте, Наташа! Вполне может случиться, что Михаил ваш найдется. У нас знаете какие случаи бывают – покруче любых сказок и детективов!").
Девушка, немного успокоившись, продолжила:
- Мишенька! Я тебя ОЧЕНЬ прошу: если ты меня слышишь – отзовись, дай о себе знать! Помнишь, как быстро мы с тобой поняли, что нашли друг друга? Это судьба, Мишенька! – новые рыдания прервали речь девушки, и ведущая, вспомнив, что лимит передачи исчерпан, встала перед камерой и произнесла завершающий текст:
- Дорогие друзья! Если кто-нибудь из вас слышал что-нибудь о Михаиле Гордееве, или встречал его после 5 февраля 2004 года, просьба: сообщите нам.
Камера продемонстрировала изображение – фото черноволосого симпатичного парня с прищуренными, очень добрыми глазами и затаившейся где-то у губ улыбкой.
- Ищите друг друга! – произнесла ведущая. – Ищите несмотря ни на что!
* * *
Наташа подошла к телевизору и, зябко кутаясь в плед, замерла у экрана. Там уже вовсю разворачивалась реклама. Наташа выключила изображение – в комнате сразу стало тихо и одиноко. "Как тогда...", - вяло подумала девушка. – В тот... проклятый день! Эта... невыносимая... пауза...".
Наташа медленно присела на край кровати: "Ну вот, уже и "Жди меня" подключилась. Второй раз передали. Найдут? Или не найдут? Уже год прошел... Ах, Мишка, Мишенька... Что же ты наделал? Не позвонил, не сообщил...".
Наташа прилегла на кровать, прикрыла веки. Будильник на столе тупо долбил свою вечную песню. Снова нахлынули воспоминания.
Год назад, всего лишь год и один месяц! Только что откуролесили первые праздничные дни. Новый, 2004-й она встретила со своими школьными друзьями, половина из которых за пару лет после выпуска уже разбрелись по России да по заграницам. Девчонки в основном повыскакивали замуж, из "холостячек" оставались человека три, включая ее, Наташу.
- Ну чё, Наташка? – донимали ее товарки. – Долго в девушках ходить собираешься?
Наташа отмахивалась: "Да будет вам!". Но подруги знали – чересчур уж разборчива, всё "прынца" ждет. Но какие, к чертям, "прынцы" у нас в глубинке?! Даром что час езды от Москвы, но ведь все одно – провинция.
3 января Наташа вышла на работу, в свой книжный. Хозяйка предупредила всех: чтоб никаких там "отгулов" на 3-е! Всем быть! Торговля шла вяло, и хозяйка хотела было застолбить продавщиц и на второе, но – отвоевали.
3-го всё и началось. Счастливый день! И проклятый день... Теперь – проклятый, потому что Миша, ее нежданный принц, утром 6 февраля исчез. Исчез необъяснимо, против всякой логики!
А тогда, 3-го января, его явление оказалось для Наташи сродни чуду. В 10-00 магазин открылся, а около 11-ти вошел в него парень, одетый просто, небогато, в вязаной черной шапочке. Вошел, остановился в нерешительности, стал шарить глазами по полкам.
Наташа, согласно хозяйкиным инструкциям, подошла к парню, улыбнулась дежурно-приветливо, спросила:
- Молодой человек, вам нужна помощь?
И тотчас глянули на нее те самые глаза, в которые уже сутки спустя она была бесконечно влюблена. Глаза эти глянули, и Наташа ощутила, что куда-то проваливается: во взгляде парня было столько доброты и какой-то незащищенности, что Наташе захотелось срочно сделать для него что-нибудь... нестандартное.
Она помогла ему подобрать книгу, которую он искал – оказалось не совсем то, но, по крайней мере, по теме. Его интересовала психология.
Когда он уходил, она сказала совершенно искренне:
- Заходите к нам еще!
- Спасибо, зайду непременно! – ответил он и посмотрел на нее так, что она поняла: а ведь и в самом деле придет!
Он пришел 4-го, а затем стал приходить каждый день. И уже к концу второй недели она пригласила его в гости, в свою крохотную квартирку, доставшуюся ей в наследство от бабушки. Сам Михаил жил в общежитии местного молочного комбината, на котором работал в охране.
И они проговорили в тот день подряд несколько часов. И Наташа узнала (убедилась), что парень очень много читает. И что свою работу в охране считает большой удачей, потому что там, на проходной, особенно в ночные смены, у него остается много свободного времени, когда можно взахлеб читать, читать и читать.
И уже к концу января молодые люди поняли, что нужны друг другу, что просто созданы друг для друга. И удивлялись тому, как это они умудрились не встретиться раньше? Городок-то небольшой, не чета Москве.
* * *
К началу февраля дело зашло столь далеко, что Наташа просто предложила однажды:
- Миш! А чего это ты в общаге прозябаешь? Переселяйся ко мне!
Парень немного опешил от такого предложения (ну сколько там они знакомы? – месяца не прошло!), но доверием Наташи был явно тронут. Сказал:
- Наташенька... Я даже не нахожу, чтО тебе ответить... А тебе не кажется, что ты рискуешь, говоря такие вещи? Ну откуда тебе знать, кто я, что я? А если...
- Никаких "если"! Чудак! У тебя ж всё написано на лице! Такие глаза, как твои, не умеют лгать, и никого не станут обманывать.
Вот тогда он и произнес:
- Наташка! А давай-ка мы с тобой сходим в ЗАГС, да заяву подадим. Ты не против?
Решили пойти девятого, в понедельник. А пятого, в четверг, у Миши по графику была ночная смена. Он поцеловал Наташу перед сменой в оба глаза, сказал: "Утром позвоню!". И ушел.
Утром она долго ждала его звонка, затем позвонила сама ему на мобиль. Ответил мужской голос:
- Да!
Но то был не Мишин голос.
Она на всякий случай нерешительно спросила:
- Миш? Ты?
- Нет, это не Миша, - торопливо заговорили на той стороне. – Извините, девушка, я Мишин сменщик. Миша сменился утром в шесть, и забыл у нас на проходной и мобильник, и документы. Я решил, что это он звонит, потому и ответил.
- А где он сейчас? – спросила Наташа. – Уже ведь 10 утра!
- Не зна-аю, девушка... – растерянно протянул голос. – Так и не зашел, и не позвонил. Спит, наверное, у себя в общаге.
"Странно, – подумалось Наташе. – Вчера сказал позвоню, но забыл телефон на работе, а теперь спит... Странно!".
После 12-ти она отпросилась у хозяйки на полчаса – сбегать в общежитие, узнать: может, приболел?
Вера Семеновна, вахтерша, удивленно уставилась на девушку:
- Миша? Гордеев? Да нет, Наташенька, с работы еще не появлялся.
- На работе его нет!
- Ну-у уж не знаю, только у себя его тоже нет!
- Можно я посмотрю?
- Да чтот-ты, родная! Нешто я врать тебе буду? Вот же ключ висит, он его не брал. Ну на, сходи, посмотри сама.
Комната Миши, действительно, была пуста, кровать застелена, никаких следов того, что он заходил сюда после смены.
Наташа, совсем растерявшись, отдала ключ вахтерше. А вернувшись на работу, с трудом достояла смену. Несколько раз звонила на Мишин мобиль, отвечал все тот же Мишин сменщик: "Нет, не приходил, документы у нас. Да ему сегодня опять в ночь, придё-о-от, никуда не денется".
Дома Наташа бестолково ходила по комнате, ожидая хоть какого-нибудь звонка: на мобиль, либо в дверь. Ни-че-го... Тишина, которая по мере наступления вечера становилась все более гнетущей. Включила телевизор, а на экране – долгая техническая ПАУЗА, с противным писком. И вдруг эта пауза показалась ей зловещей: что-то стряслось! Ужасное! Но – что?
Наташа выключила "писк" и усилием воли заставила себя успокоиться. К десяти вечера Миша должен появиться на работе. Его мобиль и документы там! Значит, просто после десяти он сам позвонит, либо позвонит ему она. И всё выяснится!
* * *
Ближе к десяти вечера нервы ее напряглись до предела, но в 22-00 никакого звонка не последовало. Подождав пять минут, она позвонила сама. Ответил голос, еще более чужой, и крайне недовольный:
- Да-а!
- Скажите... Миши Гордеева... нет? – робко спросила она.
- Увы, нет! – резко ответил голос. – А должОн быть! Он меня меняет, и если не появится, мне придется мантулить вторую смену подряд. А вы кто? – спросил голос, чуть смягчившись.
- Я его... знакомая, - сказала Наташа упавшим голосом. – Я с утра нигде не могу его найти! Думала, он на работе появится, и всё прояснится. Извините, пожалуйста! Видимо, мне нужно обратиться... в больницу, или... в милицию.
- Ну-у, не расстраивайтесь! – совсем подобрев, ответил ей голос. – Объявится. Бывает. Наверняка просто опаздывает. Вот появится - я ему задам!
- Спасибо, спасибо вам... – тихо ответила Наташа и нажала на кнопку.
Весь следующий день, субботу, она потратила на поиски. Звонила в "Скорую", зашла в больницу городка – никаких следов. И уже совсем отчаявшись, обратилась в отделение милиции. Дежурный выслушал ее с неохотой, но все же предложил написать заявление, с подробным описанием обстоятельств дела: кто, возраст, приметы, где работает, когда именно и как исчез и т.д. Она всё исполнила, как ей велели, расписалась, поставила дату.
- Хорошо, ждите. Найдем – сообщим, - вот всё, что она услышала. С тем и ушла домой.
* * *
... В конце года она все-таки решилась обратиться в передачу 1-го телеканала "Жди меня". Ее выслушали, отсняли сюжет, и затем передача вышла в эфир. Причем дважды.
И вот теперь, ровно год спустя после исчезновения любимого человека, стоя перед включенным телевизором и кутаясь в плед, Наташа, сильно осунувшаяся, пыталась понять: ну КАК же это возможно, чтобы люди пропадали вот так, сразу и навсегда, что даже государственные органы не в силах отыскать ни малейшего следа их пребывания на Земле? Наташа слышала, конечно, легенды о том, что некоторых людей забирают НЛО. Ах, если бы оно было так! Она бы хоть знала, что Миша – жив. И пускай бы он находился сейчас где угодно, на любой другой планете, в другой реальности, но – живой! Ей бы вполне хватило сознания этого факта.
И девушка, не зная ни одной молитвы, тем не менее часто молила Бога, чтобы он охранил душу ее любимого – тогда, может, хоть когда-нибудь его душа послала бы ей весточку?
* * *
И, зная горе этой чистой души, хочется воздеть руки к небу и крикнуть: Господи!! Охрани эту юную женщину от правды!! Пускай крохотное пятнышко надежды, постепенно тая, все же согревает ее прекрасное сердце... ну хотя бы год-два. Потом ведь все равно забудется, и появится у нее другая любовь – живое должно жить! Охрани ее, Боже, от ПРАВДЫ! Потому что если она узнает правду, сердце ее может не выдержать, и в "лучшем" случае юную голову украсит прядка седых волос.
А ПРАВДА такова, что утром 6 февраля, передав в 6-00 смену, Миша вышел из проходной и решил немного прогуляться по морозцу и тихой погоде. Куда идти? Он любил смотреть, как на станцию прибывают и убывают электрички, любил наблюдать за суетой входящих и выходящих из вагонов людей. То была естественная суета жизни, и в каждом человеческом лице пряталась судьба, которую Миша любил просчитывать либо угадывать. Психология – наука тонкая и загадочная, а он мечтал выучиться на психолога. И наблюдать за людьми, их лицами и "повадками" давно уже стало его любимым занятием.
В 6-05 Миша подошел к перрону. Вдали показался головной вагон прибывающей электрички. Они сближались: Миша – медленно, не спеша, электропоезд – постепенно сбрасывая свою крейсерскую скорость. И случилось так, что головной вагон остановился метрах в пяти от Миши. В ту же секунду из электрички выскочил человек в форме железнодорожника и кинулся к Мише:
- Мишаня! Дружище! Неужели ты??
Миша вгляделся:
- Виталик?.. Ходенко, ч-черт!! Какими судьбами? Вот так встреча!! Ну кому скажи – не поверят: надо же, лоб в лоб!
Они обнялись.
- Нет, ты подумай, - всё никак не мог успокоиться Миша. – Виталь, ты вдумайся: секунда раньше, секунда позже, задержись я или проскочи ты – и не увиделись бы!
Тут он опомнился:
- Виталь, погоди: а чего это ты... в форме?
- Так я ж этот поезд вёл! Правда, вторым машинистом. Слу-ушай, Мишань! Ты не торопишься?
- Да нет, я после ночной.
- Мы сейчас отъезжаем, а давай с нами, а? До Москвы? Всего-то час! Поговорим, расскажешь о себе. А там сядешь на обратку – и ты дома, без проблем.
- Да я...
- Ну пойдем, пойдем! А то Палыч мне вон уже машет – пора трогаться.
* * *
... Миша уселся на запасное сиденье, позади машинистов. Поезд тронулся, набрал скорость. Виталик, передав все бразды правления старшому, Палычу, обернулся к Мише:
- Ну, как ты? Рассказывай.
- Виталь, а у тебя мобилы с собой нет? – спросил Миша. – Я свою, ч-черт, на работе забыл. А нужно бы позвонить... Наташе.
- Жена твоя?
- Не-ет, девушка. Но подаем заявление.
- Поздравляю, Миха!
- Спасибо.
- Только вот с мобилой - облом: видишь ли, наше начальство не одобряет, когда мы трубу с собой в рейс берем. Говорят: вы должны следить за дорогой, в четыре глаза, а не с женами по телефону калякать. Ну, и я свой аппарат, чтоб от соблазна подальше, оставляю в раздевалке, в Москве. Выключаю и оставляю. Радиосвязь с диспетчером есть, а остальное не нужно. Ну, а у Палыча вообще мобилы нет, он у нас старорежимный.
- Сам ты старорежимный! – неожиданно и беззлобно, не оборачиваясь, отозвался первый машинист.
- Ла-адно, Палыч, будя! Мир, - усмехнулся Виталий. И снова обернулся к Мише:
- Да ты не переживай. Во-первых, девушке твоей звонить еще рано, спит она в седьмом-то часу, как все нормальные люди. Ну, а через пару часов вернешься, и сам к ней заявишься. Ничего-о, потЕрпите оба, - хмыкнул Виталик двусмысленно. – Детей-то у вас еще нет?
- Да чтО ты! – отмахнулся Миша.
- Ничё, будут.
Так, с шутками да легким стёбом, пока поезд шел, вспоминали свои армейские будни. Остались позади Горки Ленинские. Затем Чертаново, ЗИЛ... А тут уж и Москва, Павелецкий вокзал.
- Ну вот, прибыли, - Виталий оторвался от пульта, встал: - Мишань! Слушай, а давай сделаем так: мне еще один рейс нужно сделать туда-сюда – и конец смене. К двенадцати вернусь. Может, подождал бы меня? Москву посмотри, а к двенадцати – сюда, на Павелецкий. Тогда и девушке своей позвонишь. Съездим ко мне, я тебя с семьей познакомлю. Посидим, выпьем, как бывалоче. А к вечеру вернешься к своей... Наташе, кажется? Ну, Миш?
- Виталь, я подумаю. Но – вряд ли. Москву посмотрю, это идея. Но – быстро домой. Я обещал.
На том и порешили. Миша взял номер мобильника друга (своего номера не помнил... "Ч-черт, - сказал, - чужие, почему-то, запоминаются легче!"). Пообещал, что на неделе непременно позвонит. И разошлись тут же, на Павелецком: Виталий – в очередной рейс, Миша – на метро и в центр.
* * *
Он побродил по Красной площади, затем прошелся по Тверской, попутно наблюдая за людьми на улицах. Но сердце толкало назад, к Павелецкому вокзалу. И это было утро 6-го февраля 2004 года.
На Тверской он вошел в метро, народу было полно. Пробрался в вагон... Пока вагон болтало, Миша незаметно унесся мыслями к Наташе: наверняка уже проснулась, ждет его. Проехали Театральную, Новокузнецкую, на следующей, Павелецкой, надо было выходить, но он очнулся от своих мыслей, лишь когда голос диктора объявил: "...Следующая станция Автозаводская". "Вот ч-черт, проскочил!" – подумал Миша совсем без досады. Вышел на Автозаводской, перешел на противоположную сторону.
В 8-35 прибыл состав – толпа втиснула Мишу во второй вагон.
8-37 – приятный женский голос диктора привычно прошелестел: "Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Павелецкая".
Поезд, набирая скорость, нырнул в тоннель.
8-39 – Миша, глядя на проносившиеся мимо окон вагона огни тоннеля, опять мысленно вернулся к своему нежданному счастью – Наташе.
8-40 – он увидел перед собой ярчайшую вспышку, и в следующую секунду перестал жить...
... И уже в 12-15 спасатели соскабливали со стен изуродованного взрывом вагона серую биомассу, которая рано утром была еще Мишей Гордеевым, его мозгом. Всё, что удалось соскоблить и собрать в районе бывшего Мишиного тела, поместили в черный хлорвиниловый мешок, и затем этот мешок попал в морг ближайшей больницы, и долгое время лежал там в алюминиевом ящике, в холодильной камере, и на ящике красовалась бирка, написанная от руки кем-то из медперсонала: "Неизвесный" (прямо так, без буквы "т").
* * *
И прошло девять дней, затем сорок дней, и никто не явился в больницу на опознание, и вскоре медики тихо и скрытно захоронили мешок на загородном кладбище.
Из тех сорока, что погибли в 8-40 вместе с Мишей, многим "повезло": их опознали родные, и через горькие-горькие слезы и непомерное отчаянье все же похоронили их останки по-христиански, и отпели, и "отпили", и 9 дней отметили, и 40 дней.
А Миша оставил о себе лишь недоумение Виталика, своего армейского друга, который всё никак не мог понять: ну ПОЧЕМУ Мишаня так и не позвонил ему? И еще Миша оставил все еще теплившуюся надежду в сердце Наташи – надежду на то, что он, возможно, жив.
А террористы, устроившие тот зверский взрыв в Московском метро 6 февраля 2004 года, и предположить не могли, что помимо гибели сорока и травм двухсот москвичей, они взяли на свою совесть еще одно, жесточайшее изо всех возможных преступлений: они убили нарождавшуюся Великую Любовь двух сердец, столь неожиданно и счастливо нашедших друг друга.
И внутри Времени образовалась пауза... длиною... в Жизнь.
18 – 25.12.2005
Таллинн