Вступление
В прошлом я много лет проработал на предприятиях оборонного комплекса сначала Советского Союза, а затем и России. Прошел путь от рядового специалиста до главного инженера завода и несколько лет работал генеральным директором предприятия. По своему характеру я достаточно общительный человек, легко схожусь с людьми и считаю, что люди всегда лучше, чем кажутся на самом деле. По характеру работы приходилось постоянно встречаться и общаться с новыми людьми, чему, в общем-то, я был рад.
Проектированием храмового интерьера я занимаюсь уже достаточно давно. Сначала это было небольшое хобби, которое затем переросло в профессиональное занятие, а после очередного инфаркта стало средством к дополнительному заработку.
На этом поприще также было немало запоминающихся встреч. Это владыка Харьковский митрополит Никодим, владыка Читинский Иннокентий, владыка Орловский Паисий, владыка Барнаульский Максим, владыка Кемеровский Сафроний и многие другие. Одни встречи забылись, другие запомнились навсегда.
Особое место в моих воспоминаниях занимают встречи с владыкой Благовещенским Гавриилом. С ним я неоднократно встречался при проектировании иконостаса для кафедрального собора г. Благовещенска. Это были интересные встречи. Владыка Гавриил расписал мне целую программу посещения музеев, выставок и других культурных заведений города, и сегодня я с благодарностью вспоминаю его наставления. И впоследствии мы так же неоднократно встречались на соборах в Троице Сергиевой Лавре и других местах. Одним из таких мест стал город Тында, город юношеских мечтаний. Кто из людей моего поколения не слышал о БАМе и режущих слух названия городов Зея, Тында и прочих расположенных вдоль БАМа. В Тынде я был по вопросу подготовки проекта храмового интерьера для второго кафедрального собора. Там же я познакомился с настоятелем прихода Святой Троицы игуменом Иннокентием, высоким статным и очень красивым монахом. О. Иннокентий бывший военный, принявший монашество. Весьма интересно то, что диаконом у него служил так же бывший военный, его бывший командир части и его родной отец. Я прожил у них в доме несколько незабываемых дней. С о. Иннокентием лишь однажды мы достаточно случайно встретились в Троице Сергиевой Лавре. Тогда в Тынду приезжал владыка Гавриил. Я участвовал в его торжественной церемонии встречи. Там произошел курьезное событие, запомнившееся мне и многим другим. Я с группой корреспондентов с регионального телевидения «Амур» возвращался с интервью в город на машине. На спуске с сопки при въезде в город у машины отказали тормоза и водитель направил машину на ограждение. Все отделались ушибами, царапинами и испугом. Наиболее серьезно пострадала девушка корреспондент православной программы, но вскоре и она присоединилась к нам. Но машину пришлось списать. Потом мы часто вспоминали списанную машину. У меня сохранилась фотография машины на месте аварии.
Достаточно интересные были встречи с владыкой Новосибирским Тихоном. Тогда выполнялась целая серия иконостасов для вновь возводимых храмов. Деловые встречи с Хабаровским владыкой Марком переросли в личные. Мы часто встречаемся в Троице Сергиевой Лавре, где владыка Марк иногда проводит службы в домовом храме Московской Духовной Академии. Изредка обмениваемся письмами.
Такие встречи редко обходились без подарков. Владыки всегда дарили либо книгу, либо икону, владыка Пассий однажды подарил бутылку хорошей водки. По-моему она и сейчас стоит в холодильнике. Владыка Гавриил обычно готовил пакет с литровой банкой икры и две, три красных рыбины.
Одним из запомнившихся подарков, был подарок от Леонида Кучмы. На своей родине в Черниговщине, Леонид Кучма построил большой храм во имя святой Параскевы. Нужен был иконостас. С заказом на иконостас приехал представитель президента. Человек общительный и веселый и у нас сложились добрые отношения. Провожая его я в шутку спросил его –«Ты откуда приехал?». «С Украины»- ответил он. «Так хоть бы кусочек шкуры от сала привез бы» - в тон попросил я. Через несколько дней он привозит большую коробку и передает мне со словами – «Держи шкурку от сала. Батька прислал.». В коробке оказался огромный кусок доброго сала, несколько бутылок хорошей фирменной водки, косичка сладкого синего лука и все это засыпано орехами. Мы «добрым словом» помянули и Украину, и ее президента, и заодно всех хохлов.
Помимо иерархов Православной Церкви встречался и с государственными деятелями, и с видными политиками, и с предпринимателями. Это известные люди и поныне стоящие у власти, поэтому не буду называть их фамилии.
Вашему вниманию представляются несколько рассказов из своей жизни.
Рассказ первый и самый короткий.
Однажды к нам обратился о. Марк из Пермской епархии с просьбой восстановить по фотографии утраченный иконостас. Дело было знакомое, но достаточно сложное и очень кропотливое. О. Марк привез с собой фотографии, две страшных фотографии. Фотографии были старые и сделаны еще до 26 года. На одной фотографии был изображен иконостас. Было сделано несколько вариантов иконостаса, но о. Марк отверг все наши варианты. Он. по профессии сам бывший архитектор и от нас добивался некой непонятной и недоступной для нас «духовности» в иконостасе. Лишь много лет спустя после многодневного пребывания в реанимационном блоке во время тяжелейшего инфаркта, когда в бессознательном состоянии за одно мгновение увидел все купола храмов, в которых когда-то побывал, я душой понял чего добивался о. Марк, но так и не смог воплотить и не увидеть в своих работах.
На другой фотографии запечатлена сцена ареста настоятеля храма в 1926 году. На переднем плане легковая машина и двое военных в шинелях сажают в машину человека в иерейском облачении. Вдали с правой стороны стоит женщина, по всей видимости, его матушка с поднятой рукой. С левой стороны видна часть храма.
С тех пор прошло много лет, а в памяти ясно запечатлена матушка с поднятой рукой. И хотя фотография мертва, но ее рука вот уже много лет чертит в воздухе прощальный, полный надежд, крест. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Больше ее батюшку никто не видел. По всей видимости, он вскоре был расстрелян. И храм, словно предвидя все, стал какой-то маленький, стоит весь скокуженный.
Но самое жуткое в этих фотографиях, это дыры. Большие казенные дыры от дыроколов. С рваными краями, по две на каждой фотографии. За эти дыры они вместе с приговором шнурком крепились в деле.
Помяни Господи во царствии своем
«живот свой отдавшим за Веру Православную».
Рассказ монаха.
Этот рассказ мне рассказал один старый монах. Это было тихим поздним и теплым вечером. Мы сидели на лавочке под деревьями. Рассказ задел меня за живое. Много раз по ночам я прокручивал этот рассказ вновь и вновь. Есть в нем что-то противоестественное. И я привожу его почти дословно, как помню.
На юге Италии был маленький городок. И жили в нем трудолюбивые люди. С утра до ночи они трудились, каждый на своем поприще, уважали друг друга, чтили бога. С каждым годом рос их достаток и вместе с ними богател город. Строились и процветали храмы. Так продолжалось достаточно долго. Но вот люди обремененные достатком стали реже ходить в храмы и чтить Господа. Все больше предавались винопитию, веселию и прочим утехам. На увещевания священнослужителей не обращали внимания и все больше погружались в пьянство и разврат. Город быстро стал беднеть, храмы опустели.
Дошло до того, что народ стал занимать и грабить храмы, священнослужители изгонялись. В храмах процветало пьянство и разврат. Совокуплялись даже на ступенях храма и в алтарях.
Но вот к городу в полной тишине подошла группа монахов. Они вошли в город и так же молча прошли в один из храмов. Не обращая внимания на происходящее, они начали тихо молиться. И чем дальше они молились, тем громче становилась их молитва. Между тем бесчинства в храме продолжались. Монахи молились. Вот, во время молитвы один из монахов начал рассказывать о Иисусе Христе. С момента его рождения. Рассказал о многих тысячах безвинно убиенных младенцах, первых христианах попавших к Господу. Рассказал о многих чудесах сотворенных Иисусом Христом. И вот дошел он до того места, когда толпа только что провозглашавшая его царем кричала – «Распни его! Распни!». Продолжая свой рассказ, монах начал рассказывать о крестных пути Спасителя, о терновом венце на его голове, о людях осмелившихся помочь Спасителю. Между тем шум в храме стал стихать.
Монах продолжал. Он подробно рассказал о воинах, которые забыли взять молотки и камнями вбивали гвозди в ладони и ступни Спасителя. Они торопились, в городе начинался пир, и воины хотели попасть на него. Вот один из воинов промахнулся и ударил себя по руке, от боли он громко закричал. Вот они закончили свою работу и воздвигли крест. Из города уже доносились звуки начавшегося веселия. Однако по закону, пока жива жертва, воинам нельзя было уходить,. И тогда чтобы ускорить смерть жертвы, один из воинов дубинкой перебил Спасителю ноги, а другой копьем проткнул ему бок. В храме стояла тишина, все слушали рассказ монаха.
Вот Спаситель из последних сил поднял голову, открыл глаза и посмотрел вокруг. Увидев творившееся вокруг беззаконие и разврат, Спаситель произнес –«Господи! За что же мне это». Он освободился от гвоздей, сошел с креста, залечил свои раны, отобрал у воинов свою одежду и пошел из города прочь. На этих словах самый отъявленный пьяница и развратник упал на колени и со слезами на глазах стал просить монаха –«Отче! Оставь Христа на кресте».
Продолжение рассказа я не знаю. Монах плакал, слезы текли из его глаз, плечи содрогались.
От себя лишь добавлю. Как бы не дико это казалось, но рассказ - это наказ нам, всему обществу о том, чтобы Спаситель оставался на распятым на кресте, иначе конец обществу.
Отзвуки прошлого.
В центре комплекса зданий на Лубянке, где ранее размешалось ГПУ, НКВД, КГБ, а позднее ФСБ находится помещение, в котором в царское время был большой храм. В советское время храм был закрыт, но с изменением в России политической обстановки или дань моде было принято решение об открытии храма. Для храма был разработан проект интерьера из трех иконостасов, одного центрального и двух боковых для приделов. Проект был согласован и утвержден. В иконостасах были размещены иконы по утвержденному списку. В местный ряд центрального иконостаса, согласно списка, была установлена икона Равноапостольного Князя Владимира. Обычно на практике согласовывался только список икон местного ряда, а все остальное отдавалось на откуп разработчику проекта. Проблема возникла с изображениями икон на диаконских дверях. Три иконостаса, это шесть дверей. В двери одного из иконостасов были установлены иконы забитого камнями архидиакона Стефана и заживо сожженного архидиакона Лаврентия. Однако, учитывая статус иконостаса, место его установки и большую известность бывшего шефа НКВД Лаврентия Берии, икона архидиакона Лаврентия вызвала серьезные нарекания. «А вдруг не так поймут?». Представители с Лубянки пребывали в некоторой растерянности. Возможно, они получили указание сменить икону. Мы со своей стороны настаивали на сохранении икон и аргументировали тем, что эта икона ставится в паре со Стефаном и других пар больше нет. После долгих споров представители с Лубянки согласились с нами. Перевесил аргумент с дальним намеком на высочайшую особу –«А как поймут, что в местном ряду центрального иконостаса установлена икона князя Владимира». Иконостасы были изготовлены и установлены. И как мне потом рассказывали, что при освящении храма лица, ответственные за его открытие, пережили ряд тяжелых минут. Но все обошлось. В этой истории сошлись вместе три времени: прошлое, настоящее и будущее. Грустно, смешно и страшно.