Стечение обстоятельств

 Пролог

 Сергей Иванович Ботнев, генеральный директор крупной строительной компании «Терем», сидел за столом в своем рабочем кабинете, тяжело уронив голову на руки. В свете настольной лампы слегка поблескивала его начинающая лысеть голова. За окном шел мелкий противный дождь, и домой идти не хотелось.
 - Дело не в дожде, - вдруг громко сказал он и тяжело вздохнул.
 Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул его помощник.
 - Сергей Иванович, если вам ничего не нужно, я пошел домой. Уже восьмой час.
 - Беги, беги. Жена, наверное, заждалась.
 Дверь закрылась, и Сергей Иванович остался в офисе один.
 Он встал, подошел к шкафчику, плеснул в рюмку коньяка и залпом выпил, не ощутив при этом никакого вкуса.
 Последнее время на него стали наезжать конкуренты, но все-таки ему удалось заполучить заказ на застройку одного из ближайших районов Подмосковья. Это сулило очень большие деньги. Но Сергей Иванович не радовался победе. Он уже давно разучился радоваться. И работал-то он больше как-то по инерции, уходя в работу с головой, чтобы не думать о своей поломанной жизни.



 Глава 1
 
 Москва 1983 г.

 Лето 1983 года выдалось сухим и жарким. Но, несмотря на жару, Сергей бодрой походкой шел по улице, напевая какую-то популярную песенку. На душе было светло и радостно – вчера он защитил первый в своей жизни настоящий проект, и даже суровые, умудренные сединой светила архитектуры крепко пожимали ему руки и поздравляли с оригинальным решением.
 Сергей был единственным сыном известного в своих кругах архитектора Ботнева, но именно сегодня он доказал всем, что и сам чего-то стоит. А сейчас он спешил на встречу с другом детства Петькой, у которого тоже произошло радостное событие – вчера Петька стал отцом, родив уже второго по счету ребенка.
 
 Сергей и Петр дружили с первого класса, все свободное время проводили вместе. Учеба
Петьке давалась с трудом и если бы ни закадычный друг Серега, еще не известно, закончил ли бы он десять классов. Сережа и Петя друг другу во всем помогали и как бы даже дополняли друг друга. Там, где требовалась сила, чтобы постоять за себя среди сверстников – на первый план выступал Петька, который ничего и никого не боялся. Ну а на контрольных работах и сочинениях Серега не бросал друга в беде и за один урок успевал сделать все за двоих.
 Но после окончания школы каждый пошел своим путем. Сергей поступил в архитектурный институт, чтобы, как он говорил, продолжить славную династию архитекторов Ботневых, а Петька пошел в армию. Он не хотел больше учиться и считал службу в армии делом престижным. Друзья много спорили на этот счет, и все же каждый остался при своем мнении.
 После армии Петька почти сразу женился. Люба, его жена, работала на кондитерской фабрике имени Марата. Она была пухленькой симпатичной хохотушкой, и Петька безоглядно в нее влюбился.
 А Сергей тем временем учился, помогал отцу ухаживать за больной мамой и даже иногда подрабатывал в конторе отца.
 Он был симпатичным парнем, но знакомые девушки больше любили его, как друга, которому можно поплакаться в жилетку о своих проблемах с родителями, о неудачах в любви. Да и сам Сережа с девушками был робок и неуклюж, не умел, да и не хотел развлечь их разговором, в общем, с ним было скучно. В душе Сергей был большим романтиком и мечтал встретить свою единственную и неповторимую любовь на всю жизнь.
 Сергей еще только переходил на четвертый курс, когда у Петьки родился сын. В ту пору они встречались редко – каждый был по уши занят своими делами. Но уж раз-то в месяц сходить в пивбар на Абельмановке – это святое. Эта традиция не нарушалась вплоть до сегодняшнего дня.
 

 - Как всегда - на том же месте в тот же час? – спросил вчера по телефону Петька. Он позвонил, чтобы сообщить Сергею радостную весть – у него родилась дочка Машенька.
 Это событие нужно было отметить.
 - Слушай, старик, - а не сходить ли нам в какое-нибудь шикарное местечко. – У меня тоже есть, что отметить. Я угощаю, – поспешно добавил он, зная, что у Петьки
всегда с деньгами напряженка. – Жду тебя завтра в 6 вечера около ресторана «Прага».
 - Ого, - присвистнул Петька. – Уж не ограбил ли ты кого-нибудь? Надо взять на заметку.
 - Хорош болтать. Завтра в шесть, не опаздывай. Я столик закажу.
 - О кей.


 Глава 2

 г. Горький 1970г.

 
 - Нинка! – с порога крикнула Вера Степановна. – Все еще дрыхнишь?
 Она прошла на кухню, поставила на пол тяжелую сумку с картошкой.
 - Мы с Дианкой уже и к врачу сходили, и за картошкой в очереди отстояли, а ты все валяешься в постели.
 Пятилетняя Диана села на табуретку у немытого кухонного окна и стала внимательно наблюдать за пауком. Этот жирный паучище уже давно на их окне устроил себе гнездо. В паутине висели высохшие трупики трех больших мух. У одной было оторвано крылышко. Сейчас в паутине запуталась маленькая мошка, и Диане было интересно, съест ее паук или нет.
 Быстро перебирая ножками, паук подобрался к мошке, схватил ее и засуетился, забегал по своей паутине.
 - Ну, давай, съешь ее, - подбадривала паука Диана. Но тот видно был сыт и мошку есть не стал. Он просто застыл на месте с добычей в своих длинных мерзких лапках.
 - Ну, и дурак, - сказала Диана и дунула на паука. Тот быстренько спрятался между рамой и подоконником.
 - Баба! Я колбаски хочу, - крикнула Диана. – Есть хочу! Есть хочу! – кричала она все громче и громче, и из глаз брызнули слезы.
 - Сейчас, детка. Сейчас будем кушать, - засуетилась Вера Степановна.
 - Нинка, зараза, ну хоть бы раз ребенка накормила. Что ж все я, да я. У меня все болит. Вот помру, что делать-то будете?
 - Хватит каркать, - из комнаты вышла заспанная Нина. Волосы у нее на голове были не чесаны, краска на глазах размазалась. От нее разило перегаром.
 - Ну, чего расселась, не маленькая, - рявкнула она на дочь. – Возьми и поешь чего-нибудь.
 - Бесстыжая ты, Нинка. Глаза б мои не глядели. На кого ты стала похожа. А все мужики проклятые, да водка. Постыдилась бы.
 Вера Степановна открыла старенький, видавший виды холодильник, достала полбатона «Чайной» колбасы, отрезала большой кусок и сунула плачущей Диане в грязную ладошку.
 - На, деточка, кушай. А я сейчас картошечки сварю.
 Нина тем временем подошла к раковине, налила из-под крана холодной воды и большими глотками выпила всю чашку. Голова слегка закружилась. Она взяла «беломорину», закурила.
 - Что врач сказал? Ты рассказала, что эта засранка вчера мне устроила на улице? – глубоко затянувшись папиросой, спросила Нина. – Рассказала, как она нарочно плюхнулась в лужу, вопила и била ногами по воде? Маленькая дрянь! Куклу ей захотелось. А есть ли у матери деньги, она не поинтересовалась. И где ее папаша – актер гребаный, козел вонючий – ей тоже все равно. Куклу ей подавай! – она зло посмотрела на дочь, уплетающую колбасу.
 - Нинка, да заткнись ты! Ребенок-то в чем виноват? Врач сказал, что у нее не все в порядке с мозгами. Это у нее, кажется, истерика называется. В общем, я не очень-то поняла. Ты б сама сходила к врачу. Я-то ведь не шибко грамотная. Поняла только, что ее лечить надо. И чтоб дома все было тихо и спокойно. Тогда пройдет. А я тебе так скажу: забесованная она. Крестить ее надо.
 - Хватит выдумывать. Нет у меня денег ни на врачей, ни на крестины. Уж и на колбасу скоро не будет.
 - Конечно, если все на водку тратить, - махнула в сердцах рукой Вера Степановна.
 А девочка в это время, доев колбасу, опять повернулась к окну и уже без особого интереса наблюдала, как паук, выползший из укрытия, колдует над незадачливой мошкой. Потом она брезгливо взяла паука двумя пальчиками, раздавила и вытерла руку об юбку.
 - Иди, Нинка, хоть умойся. На тебя смотреть противно, да и на работу опоздаешь, - сказала Вера Степановна, не поворачиваясь от плиты.
 Нина работала в театральном буфете. Там, в театре, она и познакомилась с отцом Дианы, когда тот приехал на гастроли. Они весело провели две недели. Он был красавчик-молдованин, веселый и бесшабашный. Нине к тому времени исполнилось 29 лет и терять, как говорится, было нечего. В городе, где по статистике на десять девчонок – семь ребят, выйти замуж ей не светило.
 Через пару месяцев Нина поняла, что забеременела. После долгих колебаний она все-таки решила оставить ребенка, в душе надеясь когда-нибудь отыскать папашу. Так в положенный срок на свет появилась Диана.
 Девочка была как две капли воды похожа на отца: такие же черные, как смоль, волосы, большие прекрасные глаза с густыми черными ресницами, только почему-то небесно-голубые, а не карие, как у отца. Прямой аккуратный носик и пухлые губки. Когда Диана не капризничала или спала, она была похожа на ангелочка. Но, к сожалению, этот ребенок капризничал постоянно. Нину это просто бесило, и незаметно всю заботу о ребенке взвалила на себя более терпеливая Вера Степановна.
 А Нина стала часто выпивать. Она пила все без разбора – вино, водку, пиво – все, чем мог угостить ее очередной приятель, расплачиваясь за любовные утехи. Любовников Нина меняла часто, при ее работе это было не сложно. Она как бы переходила от одного к другому. Но кроме бесплатной выпивки Нина от них ничего не имела, и жили они с матерью и дочкой очень бедно.
 Время летело. Один серый тоскливый день сменялся другим. Независимо от того, было ли на улице солнце, дождь или снег – все дни были похожи: вечером очередной любовник и выпивка, утром – похмелье, капризы дочери и ворчанье матери.
 А Диана тем временем становилась все более не управляемым ребенком. Она плохо училась в школе, рано начала курить и водила компанию с ребятами лет на пять старше ее. Она стала воровать из дома деньги, и после диких скандалов с матерью пропадала на три – четыре дня, а потом молча, как ни в чем не бывало, возвращалась домой - до следующего раза.
 После таких скандалов Вера Степановна начинала болеть, но когда Диана возвращалась, через силу вставала и продолжала тянуть свою лямку.
 Нина давно махнула на дочь рукой – у нее своих проблем хватало. Она медленно спивалась, но ей было на это наплевать.


 Диана превращалась в настоящую красавицу. Даже тот образ жизни, который она вела, не смог испортить ее красоты. Узнав в детстве от бабки, что ее отец - артист, Диана тоже решила стать артисткой. Детские мечты превратились в навязчивую идею. Став постарше, Диана уверила себя, что такую красавицу должны принять в театральное училище за одни только внешние данные. Ей надо только закончить десять классов, поехать в Москву – и все, дело в шляпе! Она уже представляла себе, что весь мир лежит у ее ног.
 Диана подолгу разглядывала себя в зеркале, пытаясь изобразить на лице то гнев, то соблазн, то скалила зубы, а то изгибала губы в иронической усмешке. Она изображала печаль и радость, и ей казалось, что у нее это здорово получается. Диана разговаривала со своим отражением, репетировала перед зеркалом то роль дерзкой и безжалостной повелительницы, то – скромной прекрасной простушки. Свое мастерство она оттачивала на дружках-приятелях во дворе. Они знали о Дианиной навязчивой идее стать артисткой. Те, кто поглупей, частенько говорили ей:
 - Ладно, кончай прикалывать, тоже мне артистка!
 Их Диана в душе ненавидела и презирала. Те, кто поумней, подыгрывали ей, правда, посмеиваясь за глаза, говорили, что она классная, и все у нее получится. За это Диана была с ними ласкова, и они могли бесплатно пользоваться ее благосклонностью.
 С трудом закончив десять классов, украв у матери и бабки все имеющиеся в наличии деньги, Диана уехала в Москву, чтобы осуществить свою мечту. Дома уже привыкли к ее выкрутасам и первое время не придавали значения ее отсутствию. Но когда через неделю она не появилась дома, бабка заявила в милицию. Участковый милиционер опросил Дианиных дружков и сказал Вере Степановне, что ее внучка уехала в Москву учиться на артистку.
 - Ох-ты, Господи! В Москву? – только и смогла ответить та.
 С тех пор Диана больше ни разу не появилась в родном городе, и Вера Степановна так и умерла, ничего не зная о дальнейшей судьбе внучки.


 Глава 3

 Москва 1983 г.

 Каково же было удивление Дианы, когда на первом экзамене она получила двойку. Она тут же возненавидела весь белый свет. Надежда на блестящую карьеру рухнула. Возвращаться домой она не собиралась, а денег уже почти не было, правда за комнату она заплатила до конца июля.
 - У меня есть еще неделя, чтобы решить свои проблемы, - думала Диана, медленно бредя по вечернему Арбату.
 Кругом раздавался смех, люди оживленно болтали, было много туристов.
 Около ресторана «Прага» Диана остановилась. Как раз в этот момент большая группа иностранных туристов, бойко лопоча что-то на непонятном языке, начала входить в двери ресторана. Еще не полностью отдавая отчет в том, что она будет делать дальше, Диана присоединилась к иностранцам, улыбнулась швейцару и, вместе с другими войдя в холл, незаметно прошла в туалет. Причесавшись и подкрасив губы, Диана бросила последний взгляд в зеркало и осталась очень довольна своим видом – из зеркала на нее смотрела красивая молодая женщина с густыми вьющимися черными волосами и яркими синими глазами.
 Из туалета Диана прошла прямо в зал ресторана и заняла свободный столик в углу. Ее взгляд медленно заскользил по залу, пока не натолкнулся на симпатичного парня в сером пиджаке. Диана, не моргая, уставилась на него.
 
 Сергей и Петр находились в ресторане уже три часа. Вечер протекал как всегда в оживленной беседе, а так как пилось сегодня не пиво, как обычно, а коньяк, то Сергей, который пил крайне редко, слегка захмелел. Смеясь над очередным анекдотом из нелегкой милицейской жизни друга, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Сергей поднял глаза и увидел необычайно красивую девушку, которая смотрела на него в упор. Он уже не слышал, что говорит его друг, не видел ничего вокруг. Сердце гулко стучало в груди. Сергей боялся отвести от нее взгляд – вдруг она исчезнет. Он хотел встать и подойти к ней – но что он ей скажет? А вдруг она не одна? Постепенно он стал приходить в себя, шум ресторана, музыка и звон бокалов стали слышны отчетливей. Он понял, что Петька уже ничего не рассказывает, а пьет кофе, погрузившись в свои мысли.
 «Кажется, он ничего не заметил, - подумал Сергей. – Наваждение какое-то».
 Минут через десять Петька начал волноваться, засуетился, извинился и сказал, что как бы вечер ни был прекрасен, он все равно кончится, а ему надо в роддом, чтобы успеть к вечернему кормлению – ему обещали показать дочку в окно.
 - Ну, беги тогда, - сказал Сергей, украдкой бросая взгляд на угловой столик. – Я дождусь официанта и расплачусь. Любе большой привет и поздравления. Созвонимся как-нибудь.
 - Ладно, Серега, пока. И спасибо за все, - сказал счастливый папаша и мгновенно испарился.
 Заплатив по счету, Сергей решил подойти и познакомиться с девушкой, но заметил, что она встала и пошла к выходу. У нее была необыкновенно стройная фигура, и в первый момент Сергей испугался, что она выше его ростом. Но когда он догнал ее в дверях ресторана и открыл дверь, пропуская вперед, понял, что ошибся.


 
 Глава 4
 
 

 - Девушка! Можно с вами познакомиться? – Сергей преградил ей дорогу, удивляясь собственной смелости. – Как вас зовут? Я – Сергей. – И он протянул ей руку.
Диана молча обошла его и медленно пошла вдоль вечернего Арбата. «Только бы не переиграть. – Подумала она. – Все должно быть в меру».
 Тем временем Сергей, увидев цветочный киоск, купил красивую розу на длинном стебельке, догнал девушку и опять встал перед ней.
 - Это вам.
 Диана подняла на него грустные глаза.
 - Я не заслужила такой красивый цветок. – Тихо вымолвила она.
 - Да что вы такое говорите! – воскликнул Сергей. – Красота – красоте! – И он решительно вложил розу девушке в руку.
 - Я знаю, что говорю. Я – неудачница. Приехала покорять Москву – и вот должна уехать ни с чем.
 - А что случилось?
 - Я поступала в театральное училище и не прошла по конкурсу. Было двадцать человек на место. А я так надеялась… . Так что цветы мне дарить не за что.
 - Не беда. На следующий год у вас все обязательно получится. Не грустите. Давайте я вам лучше Москву покажу.


 Они гуляли по ночной Москве уже два часа, и Сергей, удивленный своим красноречием, все что-то рассказывал и рассказывал ей. Он никогда раньше не говорил так много вообще, а уж тем более о себе, и уж тем более с девушкой. Как-то совсем незаметно они очутилить недалеко от его дома. Сергей видел, что его спутница устала и еле держится на ногах.
 - Я совсем утомил тебя своей болтавней. А ведь ты мне так и не сказала до сих пор, как тебя зовут, - Сергей и не заметил, как перешел с ней на ты.
 - Меня зовут Диана.
 - Диана! Какое прекрасное имя! Диана, а можно пригласить тебя в гости?
 - А это удобно? Уже так поздно!
 - Конечно, у меня сейчас никого нет дома. Отец отдыхает у друзей на даче, а мама… - он помолчал секунду, вздохнул тяжело. – Мама умерла два года назад. Так что мы будем совсем одни. Но ты ничего не бойся – я очень хороший парень.
 - А я сразу поняла, что ты хороший, – нежно сказала Диана и дотронулась до его щеки.
 От этого простого жеста у Сергея по телу разлилось блаженство. «Как же мне повезло, какая девушка – ангел!» – пело его сердце.
 Они проговорили до самого утра. Сергей рассказывал ей все о своей жизни, о работе. Он водил ее по квартире, показывал какие-то вещи, рассказывая их историю. Интересных и даже уникальных вещей в квартире было много: от старинной мебели до оружия, которое его отец насобирал за долгие годы.
 Диана слушала Сергея в пол уха, прикидывая в уме, сколько все это может стоить. Конечно, она не очень-то разбиралась в ценностях и антиквариате, более того, она даже слова такого раньше не слышала, но инстинкт подсказывал ей, что в этой квартире просто пахнет большими деньгами. После той убогой обстановки, в которой она прожила все свои восемнадцать с небольшим лет, этот дом ей казался дворцом. «Я хочу здесь жить! Я хочу быть здесь царицей! – стучало в голове у Дианы. – Похоже, этот богатенький красавчик еще девственник. Он даже ни разу не попытался меня поцеловать. А ведь я ему нравлюсь. Я это чувствую. У меня на такие вещи – нюх. Если правильно себя повести, то им можно будет крутить, как душе угодно, а главное – можно будет жить среди всей этой роскоши. Я хочу этого, хочу, хочу!»
 
 Диана сумела-таки разыграть все, как по нотам: через три дня они подали заявку в ЗАГС, причем она все так ловко провернула, что Сергей не сообщил об этом никому – даже отцу. Диана разыграла такую любовь и страсть, что молодой человек совсем не удивился, когда на второй день знакомства они оказались в постели без всяких усилий с его стороны. Ну, а уж тут Диане не было равных, да и сравнивать Сергею было почти не с чем..
 
 Несмотря на все уговоры, Диана упорно отказывалась оставаться у Сергея на ночь.
 - Сереженька, ну вдруг приедет папа, а тут – я. – Сказала она, лениво потягиваясь и поворачиваясь так, что у него захватило дух. – Сразу после свадьбы, подожди немножко. Всего два месяца. Через четыре дня я уеду домой, расскажу все родителям. Мы все приедем за недельку до свадьбы.
 - Нет, я с ума сойду, - перебил ее Сергей. – Я не могу без тебя жить. Давай распишемся завтра. – Сергей неуклюже натягивал трусы, почему-то стесняясь своей наготы.
 - В ЗАГСе сказали два месяца, ты забыл? Чтобы проверить свои чувства.
 - А мои чувства проверять не надо. Я однолюб. И моя единственная любовь – это ты!
 - Ну, может быть мне надо проверить свои чувства, - весело рассмеялась Диана. – Ладно, побежали, уже поздно. Ты не успеешь обратно на метро.
 Сергей застегнул последнюю пуговицу на рубашке, взял Диану за руку и, сразу став каким-то очень серьезным, спросил:
 - А если я что-нибудь придумаю, ты выйдешь за меня завтра? – он заглянул в синие глаза, и, не в силах оторвать взгляд, подумал: «Какая Божественная красота!»
 - И завтра, и через месяц, и через год, - прошептала Диана, ее губки соблазнительно приоткрылись, и он впился в них неумелым поцелуем.
 Диана быстро отвернулась, поморщилась, но, превозмогая растущее в душе отвращение, рассмеялась и поспешила к двери.
 Сергей устроил так, что их расписали через два дня. Он так и не успел сообщить отцу о таком важном событии в своей жизни. Он был, словно околдован, и никого, кроме Дианы, не хотел видеть.
 Свадьбу они отметили вдвоем в ресторане «Прага». «Как мне повезло! Как мне повезло!» – думал Сергей, не замечая холодности во взгляде своей новоиспеченной жены.
 
 
 
 
 Глава 5
 
 Безоблачное счастье Сергея продлилось целых две недели – вплоть до приезда отца с дачи. Погода резко испортилась, и Иван Иванович почувствовал себя плохо.
 - Поеду в Москву, поближе к докторам, - сказал он другу. – Что-то сердце пошаливает.
 Приехав домой и обнаружив в квартире незнакомую молодую женщину, Иван Иванович был крайне удивлен, но когда сын сказал, что Диана - его жена – это был удар. Иван Иванович никак не ожидал, что сын женится втихоря, даже не пригласив его на свадьбу. Обида была столь велика, что Иван Иванович с первого дня невзлюбил свою невестку.
 А еще через месяц Сергей узнал, что Диана беременна. Вот уже второе утро она пулей выскакивала из кровати и бежала в ванную комнату.
 - Дианка, ты что, плохо себя чувствуешь? – спросил Сергей. Диана только что вошла в комнату. Лицо у нее было белое, как мел.
 - Будешь себя плохо чувствовать в моем положении, - раздраженно ответила она и легла обратно в постель.
 - Дианка! – у Сергея от радости перехватило дух. – У нас что, будет ребенок?
 - Ни за что! – выкрикнула Диана. – Я должна сделать аборт. Ты что, хочешь погубить мою карьеру? Я в Москву ехала не за тем, чтоб тут с пеленками сраными возиться! Мне не нужно никаких детей! Я ненавижу детей! – распалялась все больше и больше Диана, закатывая Сергею истерику.
 Сергей опешил. Он не ожидал такого взрыва эмоций от своей веселой, покладистой и такой ласковой и нежной жены. В душе он очень надеялся, что Диана вскоре забеременеет и родит ребенка. Он не хотел, чтобы она опять поступала в театральное училище, боясь потерять ее. Сергей наивно мечтал, что у них с Дианой все будет так же, как у его родителей: мама сидела дома, растила ребенка и ждала папу с работы; а папа много трудился, чтобы обеспечить семью всем необходимым.
 С другой стороны, он очень хотел, чтобы его отец на старости лет порадовался общению с внуком или внучкой, страшно сожалея, что мама не дожила до этого счастливого дня. Так же Сергей надеялся, что рождение ребенка сблизит отца с Дианой и растопит лед, который в последнее время образовался между ним и отцом, и становился все толще и толще.
 «Ничего, перебесится, одумается, - решил Сергей. – Я ни за что не позволю ей сделать аборт. Я хочу этого ребенка - и она его родит!»
 И, несмотря на все истерики и скандалы, которые закатывала ему жена, в этом вопросе Сергей оставался непреклонен.
 - Если ты избавишься от ребенка, я - избавлюсь от тебя, - как-то в запальчивости крикнул он жене.
 - Ты мне еще угрожать будешь! – завопила Диана, набрасываясь на него с кулаками.
 Иван Иванович и раньше через стену слышал, как сын ругается с женой. Но сейчас, войдя в квартиру с улицы, он стал невольным свидетелем этой безобразной сцены. Ему вдруг показалось, что в квартире нет воздуха, грудь проткнуло, как иглой, и он, хватаясь за стену, медленно сполз на пол.
 

 После смерти свекра Диана немного поутихла: «Ну, хочет он ребенка, он его получит, - решила она. – Только пусть сам с ним управляется. Может быть, это и к лучшему – надо укреплять свои позиции».
 Приняв такое решение, Диана больше не говорила об аборте, но продолжала закатывать скандалы по разным мелочам. Сергей списывал ее поведение на беременность. Он замечал, что иногда она смотрит на него с такой ненавистью, что ему становилось не по себе.
 Когда родилась Оленька, Диана ни разу не подошла к ней и отказалась кормить грудью еще в роддоме. Вернувшись из роддома, Диана продолжала периодически закатывать истерики по любому поводу.
 Сергей не раз подумывал о разводе, но всегда Дианино звериное чутье подсказывало ей, что надо слегка утихомириться. И, хотя ребенком она не занималась совсем (Оле наняли няньку), но мужа допускала до своего тела, проделывая с ним все штучки, которые, как она знала, ему нравились.

 Сергей часто в душе ругал себя за слабость, пытаясь так или иначе объяснить поведение жены, успокаивал себя тем, что она очень молодая – сама еще почти ребенок. Так ему было легче жить. Он не мог отказаться от нее, не мог выгнать ее на улицу, не мог разменять родительскую квартиру, в которой он родился и вырос, в которой даже стены были ему дороги, как память о маме и отце, о счастливом и безоблачном детстве.
 И он терпел все выходки жены, все глубже увязая в этой ненормальной, далеко не семейной жизни, порой сам себе становясь противным до глубины души. Все больше сил и времени он отдавал работе, и единственной отдушиной была Оленька, его ненаглядная доченька, так необыкновенно похожая на мать внешне, но ласковая и чуткая по натуре.
 Сергей уже давно понял, что с годами жена не перестанет быть стервой, что будет только хуже и хуже, но в душе надеялся на чудо. И, когда мысли о жене и дальнейшей перспективе совместной жизни заходили в тупик, он загонял их в самый дальний уголок своего сознания. Так было легче жить, удобнее приспосабливаться к сложившимся обстоятельствам.
 

 - Ты опять купил ей новую игрушку. Уже всю квартиру захламил.
 Так обычно начинался скандал. Игрушку, туфельки, платье, а позже: плеер, музыкальный центр, компьютер - не важно, что. Была бы причина начать ругань. Сергей видел, что жену душит злоба.
 - Но она же маленькая, ей нужны игрушки, – пытался спокойно возражать он.
 Но его спокойный тон только распалял жену. В ход шли всевозможные оскорбления. В такие моменты ему казалось, что вот-вот из ее глаз и с языка начнет брызгать яд. Тогда он молча доставал портмоне, клал на комод деньги.
 - Купи себе что-нибудь.
 Она брала деньги и гордо удалялась к себе в комнату, громко хлопнув дверью. Сергей понимал, что пытается откупиться от нее, что ведет себя, как последний идиот, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось, чтобы в квартире поскорей наступила тишина – он знал, что дочка боится, когда они с матерью начинают кричать.



 Глава 6


 Говорят, время – лучший лекарь, но в отношениях Сергея и Дианы оно было бессильно что-либо изменить. Продолжая жить в одной квартире, они все больше отдалялись друг от друга. Несколько раз в месяц, когда Диане нужны были деньги, она приходила к Сергею в спальню, забиралась к нему в постель и начинала ласкать. А у него не было сил ее прогнать, и после бурного совокупления он чувствовал себя совершенно опустошенным, но всегда, уходя на следующий день на работу, оставлял ей деньги. Как и на что Диана их тратит, он не вникал.
 

 Как-то однажды Сергей случайно встретил на улице Петьку. Вечер они закончили в пивном баре на Абельмановке и договорились, как в старые добрые времена, не реже раза в месяц там встречаться.
 Петр Анатольевич отчетливо помнил их последнюю встречу. Уходя тогда из ресторана, он обратил внимание, что его друг стал к концу вечера какой-то грустный. Он даже подумал, что Серега ему завидует, что у него родился второй ребенок. Хотя, чему завидовать? Они с Любой едва перебивались от зарплаты до зарплаты, а Серега никогда не нуждался в деньгах. Да и как иначе – все-таки сын известного архитектора. Да и сам Серега – парень с головой.
 Правда, и Петька Сереге никогда не завидовал. Их дружба строилась на каком-то внутреннем взаимоуважении и взаимопонимании.
 Сейчас, глядя на приятеля, Петр Анатольевич отметил про себя, что тот заметно поправился, волосы его поредели и на висках стали почти белые. Но что больше всего поражало – это какая-то необъяснимая тоска, застывшая у Сергея в глазах. Тоска или боль? Петр не мог определить, но раньше он у друга такого взгляда никогда не видел.
 За полтора часа, проведенных в баре, друзья выяснили, что не виделись они, оказывается, целых восемь лет.
 К этому времени сын Петра Анатольевича уже заканчивал школу, а младшая дочка Маша училась в третьем классе.
 Сергей рассказал другу, что он тоже женат, и у него есть дочь Оля, которая в этом году пошла в первый класс. Друзья тут же решили познакомить своих девочек, тем более, что они были почти одного возраста, и жили почти по соседству. С этого дня друзья уже больше не теряли друг друга из виду.


 Петр Анатольевич сразу почувствовал, что у его друга не все ладится в семейной жизни. И, хотя Сергей почти не говорил о себе, ловко увиливая от ответов, Петр понимал, что того что-то угнетает.
 К этому времени Петр Анатольевич Кравцов уже много лет проработал участковым милиционером и невольно стал хорошим психологом. Из обрывочных фраз, невольных вздохов и недомолвок он понял, что друг несчастлив с женой, сильно переживает, что его единственная и горячо любимая дочь Оленька растет замкнутым ребенком, а сам Сергей не может из-за работы уделять ей много внимания. То, что Сергей избегал разговоров о своей жене, интриговало Петра, и однажды он не выдержал, позвонил Сергею как-то в пятницу вечером и сказал:
 - Знаешь, Серега, у Любы в воскресенье день рождения. Приходите к нам. Шикарного стола не обещаю, но соленые огурчики, грибки и картошка со своего огорода будут. Ну, и водочка, конечно. Познакомим, наконец, наших дочек и жен.
 - Спасибо, Петь, я с удовольствием. Честно говоря, давно уже не сидел за семейным столом. – Он помолчал немного, а потом как бы вскользь добавил:
 - Жена-то вряд ли моя пойдет. Она занята все время. Дела, понимаешь ли… А вот Оленька рада будет.
 А потом вдруг неожиданно сказал:
 - А что, если я к тебе через полчасика зайду? Поговорить мне, Петька, с тобой надо. Посоветоваться.
 - Давай, старик, конечно. – Обрадовался Петр Анатольевич. – Любы сейчас дома нет, она к родителям в Перловку уехала. Приедет только завтра утром. Сашка гулять будет часов до двенадцати. Так что нам никто не помешает. Да, кстати, дочку захвати. Пока мы с тобой на кухне посидим, они с Машкой поиграют. Договорились?
 - Договорились. И – спасибо тебе.
 - Да, брось. Жду.


 

 Сергей Иванович с Олей пришли ровно через полчаса.
 Петр собрал на кухне нехитрый закус – селедка, картошка, огурцы (его теща была мастерицей по части соленых огурчиков).
 Сергей принес бутылку «Абсолюта» и огромный торт. Девочек выпроводили в комнату пить чай с тортом, а друзья расположились на кухне.
 - Уютно у тебя, - сказал Сергей. – Все как-то просто, но очень уютно.
 - Это Люба у меня мастерица уют наводить. Ну, да ладно. Ты мне зубы не заговаривай. Колись, старик, о чем так хотел поговорить, что до воскресенья не мог дотянуть, - полушутливо начал Петр, разливая водку в стеклянные рюмочки с красными цветочками, но тут же осекся, заметив в глазах друга все ту же затравленность.
 - Извини, вижу, что тебе что-то не очень радостно. Ну, давай, по первой. За наших дочерей. Твоя-то просто красавица. На мать, что ли, похожа?
 И опять в глазах Сергея промелькнуло что-то непонятное.
 - Да, давай за дочерей выпьем. Дай Бог им здоровья!
 Они чокнулись, выпили, и Петр сразу налил по второй.
 - Между первой и второй промежуток небольшой, - опять попытался пошутить он, не зная, как вывести друга на разговор. – Ну, теперь давай за здоровье наших жен выпьем! – Он потянулся своей рюмкой к Сергею, и тут того словно прорвало.
 Сергей начал рассказывать о своей жизни с Дианой с самой первой встречи в ресторане и вплоть до вчерашнего скандала из-за того, что он купил Оле сотовый телефон.
 - Ну, может ты, и правда, дочку балуешь? В первый класс с сотовым телефоном. Это круто.
 Да пойми ты, я же волнуюсь. Я всегда должен знать, где Оля, не случилось ли с ней чего, не потеряла ли она ключи. Вдруг она не сможет попасть после школы домой? Утром-то я ее провожаю, до четырех она на продленке уроки делает, а потом домой идет.
 - А что, жена не встречает ее?
 - Нет. Понимаешь, она Олю ненавидит.
 - Да ладно тебе, Серега, так не бывает.
 - Это у нормальных людей не бывает… - Он помолчал немного. – Давай еще выпьем.
 Петр налил, они молча чокнулись и выпили.
 - Знаешь, старик, она, наверно, больна. По-моему, она настоящая психопатка, - вздохнув тяжело, сказал Сергей. – Сначала я думал, что она нервничает из-за беременности. Потом, когда она после родов отказалась подходить к дочке, я думал, что это роды так на нее повлияли. Говорят, бывает такое. Потом я объяснял ее поведение тем, что она меня не любит. Она стала куда-то уходить по вечерам, иногда не возвращалась до ночи. Поначалу я спрашивал, где она была, и в ответ получал дикую истерику, смысл которой заключался в том, что это не мое собачье дело.
 - Может быть, надо было врезать ей разок, чтоб знала, где ее место, - сказал задумчиво Петр.
 - Может быть. Но я не могу поднять руку на женщину. Тем более на Диану. Самое страшное, что я, кажется, ее до сих пор люблю.
 - Да ты просто мазохист какой-то. Как же можно любить такое чудовище?
 - Ты видел мою дочку? Она как две капли воды похожа на мать. Но только внешне, конечно. Нет, не могу я Диану ударить. Я даже ругаться с ней не могу. Все пытаюсь объяснить, почему она сделала так или эдак, все пытаюсь ее оправдать.
 - Ну а в постели-то вы с ней вместе бываете?
 - У нас уже больше двух лет разные спальни, - уклончиво ответил Сергей. Ему было стыдно признаться другу, что Диана приходит к нему, когда ей вздумается, а он не может ее прогнать. Стыдно было, что он - такая тряпка.
 - Завел бы себе женщину хорошую, - тем временем продолжал рассуждать Петр. – Выгнал бы эту куклу к чертям собачьим.
 - Не нужен мне никто. Пробовал я, не получается ничего. Вот такой я оказался по жизни идиот. А, может быть, она меня околдовала. Сколько всяких гадалок и ворожей развелось. Приворот, отворот. – Он невесело рассмеялся.
 - Да, всякое может быть. Ну, и какого совета ты от меня ждешь?
 - Да не жду я никакого совета. Просто хотел тебе все рассказать, чтоб ты больше не сверлил меня своим проникновенным милицейским взглядом. Да и душу мне, как оказалось, больше излить некому. Ты уж прости. Ты мой единственный друг. Остальные все коллеги или прилипалы. Давай, старик, за дружбу выпьем. Наливай.
 - За дружбу! За нашу, Серега, дружбу! – уже слегка захмелев, растроганно сказал Петька.
 В дальнейшем они почти никогда не разговаривали о Диане. Если Петр время от времени и спрашивал, как у друга дома дела, тот неизменно отвечал:
 - На букву «х», не подумай, что хорошо. – И разговор переключался на другую тему.
 
 
 
 
 Глава 7

 
 А между девочками с первого дня знакомства завязалась настоящая дружба. Они были очень разными. Оля тихая, молчаливая и даже какая-то вялая, а, может быть, подавленная, а Маша – веселая, бойкая и очень энергичная. Но, несмотря на такое несходство темперамента, а, может быть, благодаря этому, несмотря на разницу в возрасте в два года, девочки сильно привязались друг к другу.
 Оля и Маша были чем-то похожи: обе - черноволосые, худенькие и почти одного роста.
 Как то так само собой сложилось, что Оля, не заходя домой после школы, шла к Маше, где тетя Люба кормила девочек обедом, а потом они вместе играли или делали уроки.
 Сергей Иванович очень переживал за дочь, которая, боясь скандалов с матерью, часами просиживала у подружки, не желая идти домой, пока он не придет с работы.
 - Хорошо, что есть Маша, - думал Сергей Иванович. – Не было бы у Оленьки такой хорошей подружки, пришлось бы что-то предпринимать в отношении Дианы. Ребенок не может жить в постоянном страхе. Может подать на развод? Разменять квартиру? Нет, это все не для меня. Я не смог бы всего этого вынести. Как все-таки здорово, что у меня есть такой хороший друг Петька и его дочка Маша. Пусть все идет своим чередом. Мне надо работать, зарабатывать деньги. Это то, что я умею делать. А все эти перемены – одна суета, нервотрепка и сплошные неудобства.

 Как-то, придя с работы и увидев две склонившиеся над тетрадками черноволосые головки, Петр Анатольевич сказал жене:
 - Вот видишь, ты хотела еще дочку – ты ее получила. Довольна?
 - Мне Оленька очень нравится. Только она какая-то не по-детски грустная все время. Я еще ни разу не слышала, как она смеется.
 - Ну, это она, наверно, в Серегу. Он тоже очень серьезный всегда был. Но парень он отличный, и дочка у него, по-моему, тоже очень хорошая. А уж красавица-то какая – явно не в него.
 - Наверно, она похожа на мать. От Сергея у нее ничего нет – только если характер.
 - А тебе не кажется, что Оля с Машей чем-то похожи?
 - Ну, что ты? Оля просто красавица, как принцесса сказочная. А наша Машка на тебя похожа, - возразила Люба.
 - А я разве не красавец? Ну, ты и сказала. Обижаешь!
 - Красавец! Красавец! А если серьезно, я и сама бы, может быть, девочек со спины спутала – они и фигурками, и волосами похожи.
 - Ну, а я о чем?
 - Но лица у них, конечно, разные, хотя наша Машка тоже ничего.
 Потом разговор плавно перешел на другие темы, главной из которых было нежелание сына поступать в институт. Он, как и его отец, собирался после школы идти в армию.
 Петр Анатольевич в душе гордился, что вырастил сына настоящим мужчиной, а не каким-то там хлюпиком. Он считал, что каждый уважающий себя мужчина должен пройти эту «школу жизни». Но Люба все время остужала его пыл, напоминая, что когда он, Петр служил – не было такого беспредела, не было «дедовщины» и, что самое главное, не было «Афгана». Петр Анатольевич, конечно, мог бы с ней поспорить, но знал, что это бесполезно. Да и, с другой стороны, спорить было не за чем. Несмотря на все увещевания матери, сын все равно хотел служить в армии и не где-нибудь, а в ВДВ.
 Поэтому, когда подошел срок, Петя и Люба были готовы к тому, что скоро сын надолго уедет из дома. А когда это произошло, Оля почти поселилась в их тесной двухкомнатной квартирке. Но Люба не возражала. Девочка была такая ласковая, отзывчивая, скромная, что Люба ее полюбила, как родную дочь. Она уже давно не задавала Оле вопросов о матери, сразу поняв, что эти вопросы для девочки очень болезненны. И, хотя ее порой разбирало чисто женское любопытство, она старалась придержать язык, чтобы зря не расстраивать ребенка.
 
 - Да что ж это у нее за мать такая – не мать, а мачеха? – ложась спать, сказала она Петру. – Боится что ли Оля ее? Ведь слова о матери никогда не скажет. Я уж думаю, а, может быть, ее и нет вовсе?
 - Кого нет? – не понял Петр, уже почти провалившись в сон.
 - Кого-кого? Матери! Ты бы все-таки выспросил у Сергея о ней. Или, так и знай, сама спрошу.
 - Даже в голову не бери, - сказал Петр, поворачиваясь к жене и подкладывая руку ей под голову. – Иди сюда, маленькая моя. Удобно?
 - Ну, почему ты не хочешь спросить? – устраиваясь поудобней на его плече, спросила Люба. – Может, мы бы смогли чем-нибудь помочь? Может быть, она больна какой-нибудь неизлечимой болезнью? Ну почему вокруг нее такая тайна?
 - Да не знаю я, и спрашивать не буду. Я как-то пытался раньше, спрашивал у него несколько раз. Но он мрачнел сразу и замыкался в себе. Нет, ничем мы им не поможем. А по сему давай спать. Или ты хочешь, чтобы я исполнил свой супружеский долг? – и он положил свободную руку ей на грудь.
 - Да ну тебя. У тебя одно на уме. Давай спать.
 - Ну, спать, так спать, – преувеличенно громко вздохнул Петр, повернулся на другой бок и сделал вид, что засыпает, а про себя подумал: «Нет, Любочка, не за чем тебе про эту сучку знать. Да ты, добрая душа, все равно не поверишь, что на свете бывают такие, с позволения сказать, матери».


 Сергей Иванович, заезжая за Олей после работы, частенько вручал Любе большой пакет с продуктами.
 - Да что вы, честное слово, выдумываете. – Люба так и не смогла называть Сергея Ивановича по имени и на «ты». Он казался ей таким серьезным, солидным, намного старше ее Петьки. Ну, в общем, Сергей Иванович, и все тут.
 - Опять на «вы». Да что я – старик какой-нибудь. Я ведь обижусь.
 - Не обижайтесь, мне так привычнее. А продукты зачем опять принесли? Что, у нас есть что ли нечего?
 - Твой дом, Люба, всегда - полная чаша. Но ведь я, хоть по магазинам и не хожу, не в вакууме живу. Знаю, что в Москве творится. Мне ведь то же талоны на триста граммов масла и десять пачек сигарет в месяц выдают. А здесь в пакете и икра, и колбаса, и сладости – заказ на работе дали. Бери, не обижай. Детей порадуешь. Дома все это есть некому. Оля-то ведь и так все время у вас. И Петьке сигарет приличных принес.
 - Ну, спасибо. Дети и, правда, кушать много стали. Особенно Сашка. Растет парень, уже выше отца на десять сантиметров. И это в семнадцать-то лет.
 Люба брала пакет, и каждый раз Сергей Иванович видел по ее глазам, что она, хоть и ворчит, очень довольна и подарками, и своими детьми, и, вообще, всей своей нехитрой жизнью.
 - А вы не против, если я Оле крестик подарю? – как-то спросила Люба. – Береженого бог бережет.
 - Конечно, не против. Оленька крещеная.
 
 Со временем Сергей Иванович помог Петру удачно пристроить ваучеры, а так же купить не новый, но в отличном состоянии «Жигуленок», одолжив другу недостающие несколько сотен долларов. Он был очень благодарен семье своего друга за то, что его дочь обрела там настоящий семейный уют.





 Глава 8


 Время летело незаметно. Холодная зима приходила на смену жаркому лету. Девочки росли, менялись и внешне и внутренне, и только их дружба оставалась неизменной
 Маша стала очень интересной девушкой. У нее не было той сказочной Олиной красоты, но блестящие темно-русые волосы, веселые глаза, нежная бархатистая кожа, молодость и неизменно хорошее настроение делали ее очень привлекательной.
 Саша, старший Машин брат, отслужив два года в армии под Питером, вернулся домой с девушкой, представив ее родителям, как свою невесту. Пробыв недельку дома, они укатили обратно в Питер, где сыграли свадьбу и остались жить. Саша устроился работать охранником в Питерское отделение Альфа-банка и поступил на вечерний факультет экономической Академии. Петр Анатольевич и Люба были очень рады за сына.
 А вот за Машу Люба переживала. Она так надеялась, что дочка выберет какую-нибудь женскую профессию – учительница, врач, ну или, на худой конец, портниха, или выучится на технолога-кондитера, как сама Люба. Но девочка упорно твердила, что она будет работать в милиции, а еще лучше – в прокуратуре, в следственном отделе.
 - Да она еще сто раз передумает, не волнуйся. Ей просто романтики захотелось, глупенькая еще, книжек начиталась, - успокаивал жену Петр Анатольевич, в душе страшно гордясь дочерью и надеясь, что она не передумает.
 - Как же. Передумает. Она ведь вся в тебя. Такая же упертая.
 - Да ладно тебе. Все будет хорошо.
 - Все хорошо не бывает. Вот с Сашкой хорошо, а с Машкой точно все пойдет не так.
 - Да не каркай ты. Давай лучше чай пить.
 - Чаю-то мы попьем. А вот ты мне лучше скажи, зачем ей это «у-шу», или как его там, понадобилось? Не женское это дело. Я слышала, она Оле рассказывала, что у них в группе одни мальчики. И она. Тоже мне королева «у-шу»!
 - В жизни все пригодится. Видала, что в Москве творится. Маньяков развелось, как собак нерезаных. Ведь ты ж не возражала, что она плаваньем занималась, а чем тебя «у-шу» не устраивает? Успокойся, давай чай пить.

 
 Маша, конечно же, не передумала. Она поступила на вечерний юридический факультет Университета и пошла работать в милицию дознавателем. Ей нравилось все – и учеба, и работа, и занятия спортом. Каждому своему делу и увлечению она отдавалась полностью. Единственное, что ее немного огорчало, что она стала реже видеться с Олей.
 - Ну, что поделаешь, - говорила Оля, когда Маша отменяла назначенный поход в кино, театр или на выставку из-за каких-то свидетелей, которых Маше надо было срочно допросить, или по какой-то другой, не менее важной причине.
 - Не волнуйся. У меня есть прекрасное занятие, которое мне никогда не надоедает. Я сейчас рисую, как мы с тобой мчимся на машине к морю.
 - Твори, Олька! А я побежала. Но завтра обязательно зайди ко мне. Мы с тобой уже три дня не виделись. Я буду дома часов в шесть. Жду. Целую.
 - До завтра.
 
 Оля же превратилась в настоящую красавицу. Все мальчишки в школе были в нее влюблены. Но она держалась со всеми ровно, никому не отдавая предпочтения.
 Оля много занималась, с девятого класса начала ходить на подготовительные курсы в архитектурный институт. Она прекрасно рисовала, и отец купил ей мольберт, краски и все необходимое, и она много времени проводила на природе, рисуя понравившиеся ей пейзажи. Почти на всех ее картинах присутствовало изображение красной машины. Как правило, из этой машины выглядывали две темноволосые головки – ее и Маши.
 Оля попросила отца врезать в дверь ее комнаты замок, чтобы мать не могла войти к ней в самый неподходящий момент. Диана побесновалась на этот счет, устроила несколько скандалов, обзывая по-всякому и дочь, и отца, но потом успокоилась.
 И Оля, и Сергей Иванович редко теперь видели Диану. Утром, когда они уходили по своим делам, она еще спала, а вечером, когда они уже ложились спать, ее еще не было дома. Ни дочь, ни отец даже не догадывались, где она пропадает, да их это и не интересовало. Диана стала им совсем чужой.
 Помимо рисования, у Оли была и другая страсть – ей очень нравилось водить машину.
 Еще в тринадцать лет, когда отец первый раз доверил ей руль, Оля почувствовала себя такой счастливой и свободной, что поняла – машины – это ее любовь навсегда. Ей нравилась скорость и то, что такая большая махина так легко ей подчиняется. Сергей Петрович увидев, сколько радости доставляет дочке ездить за рулем, стал частенько брать ее и Машу по выходным за город и учить вождению. А так как дочь и отец виделись очень мало, эти выходные становились настоящим праздником.
 К восемнадцати годам Оля ездила за рулем не хуже любого профессионала. Она повзрослела и почти перестала бояться мать. Общение с жизнерадостной Машей так же пошло ей на пользу. Одно время, правда, очень недолго, Оля даже ходила с Машей в тренажерный зал. Но все-таки занятия спортом не были ее любимым делом. Даже в аттестате за десятый класс у нее была одна-единственная четверка – по физкультуре. Но это, естественно, не помешало ей блестяще сдать экзамены и поступить в институт.
 Сергей Иванович очень гордился дочкой, которая смогла сама, без всяких репетиторов и блата поступить в один из самых престижных институтов Москвы – архитектурный. И он, ни минуты не колеблясь, выбрал ей подарок.



 

 Глава 9


 - Папка! Я глазам своим не верю! Это мне? – воскликнула Оля, глядя на новенький красный автомобиль. Она повернулась к отцу, и в ее взгляде было столько любви, счастья, восторга, что Сергей Иванович чуть не прослезился.
 Оля бросилась ему на шею, уткнулась губами в ухо и прошептала: - Спасибо, спасибо, спасибо!
 На душе у Сергея Ивановича потеплело. Вот уж кто умел быть благодарным, так это его дочь. Он почувствовал, что глаза у дочки на мокром месте от счастья.
 - Ну, ладно. Что ты так расчувствовалась. С днем рождения, маленькая моя! Хотя, какая ты маленькая. Выше меня вымахала.
 Он достал из кармана платок, вытер ее мокрые от слез щеки.
 - Это я от радости. А она знает? – И Оля качнула головой в сторону дома. Вопрос повис в воздухе. Сергею Ивановичу не хотелось сейчас говорить о «ней», и он невольно посмотрел на окно своей квартиры, которое выходило во двор, и заметил, как качнулась занавеска.
 - Теперь знает, - хмуро сказал он. Но, не желая омрачать дочке праздник, превозмог себя и улыбнулся. Оля не заметила, как внезапно испортилось у отца настроение. Она была очень чуткой девушкой, но сейчас перед ней стояла такая игрушка, о которой Оля могла только мечтать. Она подошла к машине и погладила ее, заметив, что ключ находится в замке зажигания.
 - Можно?
 - Конечно, она твоя. Документы в «бардачке», и права тоже там. Только будь очень осторожна. Ты ведь у меня одна. – Эту последнюю фразу он сказал так тихо, что Оля ее не услышала. Она села за руль, завела мотор, опустила стекло.
 - Я недолго. Заеду к Машке, похвалюсь. Может быть, мы с ней немного покатаемся. Здесь, недалеко.
 - Будь осторожна, дочка.
 Проводив взглядом дочь, Сергей Иванович, хмурясь все больше и больше, вошел в подъезд. Он открыл дверь своим ключом и хотел сразу пройти в кабинет, чтобы выпить рюмочку за здоровье дочери, расслабиться и немного отдохнуть.
 Проходя через гостиную, он увидел, что жена стоит около окна, и ее плечи слегка вздрагивают. Когда Диана повернулась на звук его шагов, Сергей Иванович заметил в ее глазах слезы. Это были слезы ярости. У Дианы начиналась истерика.
 - Эта маленькая гадина опять получила подарок от своего папочки! Что ты ей купишь в следующий раз – самолет? Ты, старый козел, совсем разбаловал ребенка! Во всем ей потакаешь! Ты моральный и физический урод! Ты ничтожество! Ты…
 Сергей Иванович заткнул уши руками и молча прошел к себе в кабинет. Но прежде, чем он закрыл дверь, до его слуха донеслись слова:
 - Будь ты проклят! Чтоб ты сдох!
 Он закрыл дверь кабинета на ключ, включил телевизор, выпил коньяк прямо из горлышка, лег на диван и пустыми глазами уставился в потолок. «Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох!» - так и звучало у него в голове. Диана еще бесновалась за дверью, потом что-то грохнуло о дверь и со звоном полетело на пол. «Посуду бьет», - как-то отстраненно подумал Сергей Иванович. «Раньше этого не было. Мало ей моей разбитой жизни – теперь за посуду взялась. Господи! Да за что ж мне все это?» Он повернулся на бок и накрыл голову подушкой. «А вдруг я, правда, умру? Ведь мне уже сорок семь. Да сердце частенько болит. Она ведь мою Оленьку со света сживет, из дома выгонит. Это меня она выгнать не может – я ей деньги даю. А то, на какие бы она шиши жила. Деньги! А я-то, дурак, думал, что она меня с первого взгляда полюбила. Думал, что мне, наконец-то, повезло. А ведь она меня, артистка гребаная, просто одурачила, околдовала. И почему же она провалилась в театральное училище? Дураки они там все набитые – такой талант не разглядели!»
 - Нет, это я дурак и тупица! До сорока семи лет дожил, а с бабой справиться не могу. Не мо-гу…, - завыл Сергей Иванович.
 Потом он резко встал, хлебнул еще коньяка. У него страшно разболелась голова. Выпив две таблетки анальгина и сделав еще несколько глотков из бутылки, он постепенно начал успокаиваться. В гостиной было тихо. Часы пробили восемь часов. Потом он услышал, как хлопнула дверь.
 - Опять ушла куда-то, шлюха! – вслух сказал Сергей Иванович, и вдруг почувствовал, как заныло сердце.
 - Ну, погоди, я тебе за все отплачу!
 Нетвердой рукой он пододвинул поближе телефон и набрал по памяти номер адвоката своей фирмы.
 - Геннадий, здравствуй. Это Сергей Ботнев. Ты не мог бы сейчас ко мне приехать? Да, я хочу составить завещание. Нет, мне нужно сегодня. И чтобы по всем правилам. Спасибо. Жду.
 Он еще раз приложился к бутылке, потом распрямил плечи и пошел в гостиную убирать следы недавней ссоры с женой. «Если я умру, то тебя будет ждать большой сюрприз, - довольный собой подумал он. – Не могу справиться с тобой при жизни, так хоть после смерти отомщу тебе, сука поганая!»
 


 Глава 10


 Диана пулей вылетела из подъезда, села за руль своего «пассата» и резко рванула с места.
 - Пора этому уроду отработать вложенные в него денежки, - вслух проговорила она, направляясь в сторону Большой Ордынки. Она ехала к своему любовнику, с которым познакомилась полгода назад. На сей раз деньги за «удовольствия» платила она. Но именно это ей и было нужно.
 Диана сразу просекла, чем зарабатывает на жизнь неотразимый Ник, и прикинулась скучающей светской дамой, ищущей любовных приключений и готовой за это щедро платить.
 После нескольких свиданий Диана поняла, что интуиция не подвела ее и на этот раз. Она навела о Нике кое-какие справки и осталась очень довольна.
 Николай Бородюк родился и вырос в Москве, на улице Большая Ордынка, в угловом доме, выходящем окнами на Красную площадь. Его родители, хиппи, умерли от передозировки, когда ему едва исполнилось восемь лет. Воспитывала его бабка. Ребенок был неуправляемый, с десяти лет связался со шпаной, но был большим везунчиком – всегда выходил сухим из воды. В 1991 году бабка умерла, упав в подъезде с крутой лестницы и сломав шею. Было решено, что это несчастный случай, дело замяли, но интуиция подсказывала Диане, что виноват в смерти бабки был Ник. В ту пору ему было 19 лет. Он унаследовал двухкомнатную квартиру, получил свободу от бабкиных нравоучений, а так же уверенность в собственной ненаказуемости.
 Ник был высоким интересным парнем с длинными вьющимися волосами, собранными на затылке в хвостик. Выразительные серые глаза, длинные загнутые ресницы, нагловатая улыбка на чувственных губах – все это делало Ника неотразимым в глазах женщин определенного сорта. Он знал это и пользовался во всю – находил скучающих дамочек среднего возраста, но с толстым кошельком, и жил за их счет. Ник понемногу баловался наркотиками, но не злоупотреблял – боялся испортить свою неотразимую внешность, которая кормила и одевала его уже более десяти лет.
 С соседями Ник не общался – все квартиры в подъезде скупили и отремонтировали «новые русские», старых жильцов, которых он знал с детства, не осталось.
 Ник любил потусоваться в артистической среде. Одно время он работал стрептизером в ночном клубе «Альтаир». В армию Ника не взяли из-за хронического заболевания легких, которым его наградили непутевые родители. Так же Диана узнала, что Ник имел давние связи с шестерками из криминальных структур, но сам ничем криминальным не занимался, кроме своего маленького «бизнеса». Дамы его щедро содержали. Он бездельничал или проводил время в тренажерном зале с сауной для поддержания необходимой в его работе спортивной формы. Иногда Ник читал что-нибудь вычурное и модное, чтобы можно было заинтересовать очередную пассию интеллектуальной беседой. Своим новым знакомым Ник представлялся свободным художником, живущим на деньги богатого дяди-бизнесмена из-за границы. Но это только до тех пор, пока жертва не будет полностью покорена. Потом он самым бесстыдным образом тянул деньги из них, иногда даже прибегая к шантажу. Таким образом, Диана знала о Нике все, и для ее плана он подходил как нельзя лучше.
 Единственное, чего не могла знать Диана, что у Ника в квартире был тайничок, в котором он хранил фотографии своих клиенток в самых непристойных позах. Эти фотографии он уговаривал сделать в самом начале знакомства, пока потенциальная жертва еще ничего не подозревала о его истинной сути. В самом начале своей «карьеры» он делал эти снимки из интереса, но потом понял, насколько они могут быть полезны.


 В то время, когда Диана поворачивала к его дому, Ник задумчиво сидел в огромном кресле, стоящем посередине комнаты, потягивая «Мартини». За время своей деятельности у него было столько клиенток, что он уже сбился со счета. Некоторые держались по полгода, некоторые – не больше двух месяцев. Это во многом зависело от того, насколько они были щедры.
 С Дианой он был знаком уже семь месяцев. Это был рекорд. Она была старше его на шесть лет, но выглядела прекрасно, и при этом была очень щедрой. Чуть больше месяца тому назад она дала Нику денег, чтобы он сменил себе машину. Теперь Ник ездил на шикарном джипе, правда, не новом, но выглядящем на все сто.
 Но, несмотря на Дианину щедрость, с ней пора было расставаться. Раньше Ник легко и просто расставался со своими клиентками. Иногда бывали, правда, слезы, скандалы, упреки. Вот тут-то и шел в ход шантаж с помощью фотографий. До сих пор это действовало безотказно.
 Диану же он побаивался. В ее холодной красоте было что-то пугающее. Иногда в момент наивысшего наслаждения ему казалось, что ее взгляд остается холодным, а сама она – безучастной ко всему происходящему. Ник чувствовал, что ей не очень-то и нужна эта близость, но никак не мог понять, что же в таком случае ей надо.
 Нику уже и самому приелись все эти капризные бабенки. Он скопил достаточно денег, чтобы хоть на время «уйти от дел». Теперь перед ним стояла нелегкая задача – как отделаться от Дианы? Когда Ник вспоминал ее холодные глаза, у него почему-то по телу пробегали мурашки. С этой женщиной все складывалось как-то не так, и он начинал побаиваться, уж не придется ли на сей раз ему от нее откупаться.


 Его мысли прервал звонок в дверь. Ник медленно встал и ленивой походкой вышел в коридор, все еще держа бокал с вином в руке. Когда он открыл дверь, Диана, как фурия, ворвалась в квартиру. Ник даже расплескал вино.
 - Детка, полегче! За тобой кто-нибудь гонится?
 Диана не обратила на его слова ни малейшего внимания и с размаху плюхнулась в кресло, совершенно не заботясь о том, какое это произведет на него впечатление. За те десять минут, что она добиралась до его дома, в голове у нее созрел план. Она была уверена, что этот план безукоризненный и легко осуществимый. Она не знала только одного – сколько Ник запросит за его осуществление.
 - Налей мне чего-нибудь покрепче. Нам надо поговорить.
 Ник понял, что настал момент истины – сейчас он услышит, для чего эта красотка обхаживала его так долго. Когда Диана начала говорить, у Ника по коже побежали мурашки. Он смотрел на нее, как на сумасшедшую, думая, что она бредит. Глаза ее горели, щеки раскраснелись.
 - Ты сошла с ума, детка, - сказал он, когда Диана замолчала. – Пойди, прими холодный душ.
 Диана уставилась на него пустыми глазами.
 - Сколько?
 - Не хватит всех сокровищ мира, - попытался отшутиться он.
 - Прекрати кривляться. Ты взрослый мужик. Я знаю, что ты в состоянии это сделать. Если не хочешь сам, пригласи своих дружков. Я дам пять штук. Все пройдет гладко. Его офис в тихом переулке. Он допоздна задерживается на работе. Это – легкие деньги. Вспомни свою бабку. Ты заработаешь пять штук за одну секунду.
 - А что ты знаешь про мою бабку?
 - Я знаю все.
 - Ты ничего не сможешь доказать.
 - А я и не собираюсь. Просто говорю, что все будет так же легко.
 - Десять.
 - Ты сдурел?
 - Десять и ни цента меньше.
 - Договорились.
 Диана хитрила. Таких денег у нее не было, но этому дурачку не за чем об этом знать. Ведь скоро она будет иметь гораздо больше.
 В эту ночь она была такой страстной, что Ника даже начало подташнивать. Он с трудом дождался, пока Диана заснет, вышел на кухню и закурил «косячок». Ник уже решил, что провернет все сам. Среди своих дружков он считался самым метким стрелком. Они раньше часто баловались, выезжая за город пострелять по пустым бутылкам. Самым шиком считалось отбить у бутылки горлышко так, чтобы она сама осталась целой. Из десяти штук он почти всегда выбивал десять.


 Глава 11


 Сергей Иванович выглянул в окно. На улице было темно. Он взглянул на часы.
 - Ого! Уже двенадцатый час! Ну и заработался же я. Пора домой.
 Он потянулся, размял затекшие от долгого сидения ноги, подошел к шкафчику и, достав начатую бутылку коньяка, налил себе треть стакана.
 - Что-то я много пить стал, - сказал он вслух и залпом выпил содержимое.
 Сергей Иванович вышел в коридор, запер дверь своего офиса, спустился на первый этаж и, помахав рукой охраннику, вышел на улицу. На улице было темно, сыро и безлюдно. Дождик все еще моросил. Сергей Иванович остановился под козырьком, чтобы достать из кармана ключи от машины, припаркованной в пяти метрах от входа. Его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенных изнутри здания стеклянных дверей.
 Сергей Иванович не услышал выстрелов, не почувствовал боли – он умер мгновенно. Охранник то же не слышал выстрелов, но что-то насторожило его. Он подошел к входной двери и через стекло увидел лежащего на мокром асфальте генерального директора.
 Скорая констатировала смерть от огнестрельных ран: одна - в сердце, другая – в голову – обе смертельные. Свидетелей найти не удалось. Единственное, что мог сказать охранник, что он видел, как по улице в сторону Садового кольца уплывали в пелене моросящего дождя подфарники легкового автомобиля. Ни марки, ни, уж тем более, номера он разглядеть не смог.
 Милиция завела уголовное дело. Как выяснилось, Ботнев Сергей Иванович не имел связей с криминальным миром, у него не было врагов, не было любовницы. Он был зациклен на работе, и казалось, что никто не мог желать его смерти. Дольше всего отрабатывали версию, связанную с его профессиональной деятельностью, а именно, с выигранным им недавно проектом застройки Подмосковья. Милицию насторожило то, что за три недели до смерти Ботнев написал завещание. Оперативники пытались выяснить, не было ли в его адрес угроз от конкурентов, но ничего обнаружить не удалось, и дело повисло в воздухе.
 Сергей Иванович Ботнев умер в возрасте 47 лет. Его хоронили на престижном кладбище в Москве. Народу было много. Безутешная вдова, вся в черном, шла за гробом, опустив голову и постоянно прикладывая платочек к глазам.
 - А вдова-то – красавица, несмотря на траур, - сказал один из коллег Сергея Ивановича.
 - А дочка-то где? Что ж она на похороны не пришла?
 - Да, говорят, заболела. Нервный срыв. В больнице лежит. Очень она отца любила. Да и он ее тоже.
 - Говорят, дочь как две капли воды на мать похожа.
 - Это точно. Я дочку Сергея Ивановича знаю. Такая красавица – вся в мать.
 - А правда, что ему угрожали?
 - Да никто ему не угрожал. Я думаю, это жена его заказала из-за наследства.
 - А, может быть, дочь?
 - Ты что, сдурел?
 - Так ведь все наследство дочке досталось. А жене только машина.
 - Врешь! Быть не может. Он жену так любил!
 - С чего ты взял?
 - Об этом все знали.
 - У нас всегда все обо всех все знают.
 - А с чего ты взял, что все дочке досталось?
 - Да слышал от кого-то.
 Так, тихо переговариваясь между собой, провожали Сергея Ивановича в последний путь коллеги.


 Когда вдове Ботнева позвонил адвокат ее мужа и попросил приехать для ознакомления с завещанием, она была слегка удивлена. Диана и не предполагала, что ее муж-покойничек оставил завещание.
 Когда же оно было зачитано, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
 - Когда он это написал?
 - Завещание составлено 12 июня 2003 года. Приблизительно за три недели до смерти.
 Диана молча встала и, не прощаясь, вышла из кабинета. Ее душила такая ярость, что, казалось, открой она рот – оттуда вырвется страшный вопль. Она даже зажала рот рукой. Все, о чем она мечтала, досталось ее дочери.
 

 - Ничтожество, мразь! Как он посмел! Я терпела его столько лет! Ненавижу! – Она ходила по комнате взад и вперед, десятый раз повторяя эту фразу.
 Ник, развалясь в кресле, курил сигарету.
 - Да, лапуль, тебе не повезло. – Он выпустил дым колечками. – Ну, а когда же ты рассчитаешься со мной? На меня уже слегка нажимают. – Ник не сказал Диане, что все сделал сам.
 - Не называй меня так, чертов эгоист, - завизжала Диана. – Только и думаешь о деньгах. Лучше скажи, что теперь делать. – Глаза у нее горели, волосы растрепались.
 «Она сходит с ума, истинная психопадка», - подумал Ник, а вслух добавил: - Ты не ори. Сядь, выпей рюмочку, подумай. Безвыходных ситуаций не бывает. Девчонка-то как? Еще в больнице?
 - Завтра выписывают. Чтоб она сдохла, сучка!
 - Это же твоя дочь, как…, - он не успел договорить. Диана, как бешеная, сорвалась с места, подскочила к нему, схватила за ворот рубашки и диким голосом прошептала:
 - Я ненавижу ее так же, как и ее отца. С самого первого дня моей беременности. Из-за нее я не стала актрисой. Все мои несчастья из-за этой маленькой сучки.
 Ник подумал, что у Дианы поехала крыша. А, когда услышал, что она сказала в следующий момент - понял, что не ошибся.



 Глава 12


 План Дианы был прост. Ник должен убить ее дочь, и тогда все наследство достанется ей. А уж она не поскупится и по-царски его отблагодарит.
 Полчаса Диана растолковывала Нику, как легко можно расправиться с Ольгой.
 - Надо организовать автомобильную аварию, - сказала Диана. – Все очень просто. Ты столкнешь ее машину в Москва-реку. Олька плавать не умеет – вот она вместе с машиной и утонет.
 - Ты что, с ума сошла? Меня тут же и сцапают. Ты получишь свое наследство, а я сяду лет на двадцать.
 - Никто тебя не сцапает, - все больше входила во вкус Диана, обратив внимание, что Ника беспокоит не сам факт убийства, а только безопасность его собственной шкуры. – Ты заранее собьешь номера с двигателя, кузова и шасси, после аварии заедешь в ближайший двор, снимешь с машины номера, набросишь на нее чехол и убежишь. По дороге выбросишь номера в реку. И ни одна собака не узнает, что это твоя машина. Потом купишь себе новую – покруче этой.
 - Да за мной сразу милиция погонится, - упорствовал Ник. – Если все так просто, сама и сделай.
 - Нет, у меня не получится – не такой уж я опытный водитель. А за тобой никто не погонится – вот увидишь. Ольга любит кататься по набережной вечером. Там машин почти не бывает – какая уж милиция! Подкараулишь ее у дома, поедешь за ней, столкнешь в воду и тут же – в любой двор. Ты эти дворы лучше меня знаешь. Там и народу-то сейчас почти нет – дома полупустые, заброшенные. Ну что, в штаны наложил, мачо? Не бойся, все получится.

 Целую неделю Диана уговаривала Ника, суля ему большие деньги, и, наконец, уговорила. Да она и не сомневалась, что так будет. Она прекрасно знала, что Ник – подонок, и не просто подонок, а очень жадный подонок, и поэтому не скупилась на обещания.
 Они тщательно разработали план, съездили не один раз на набережную, убедились, что вечером там, и правда, нет машин, обследовали близлежащие дворы. Ник постепенно начал успокаиваться – план аварии уже не казался таким безумным, как в начале. Диана все время обещала ему золотые горы, и он постепенно сжился со своей ролью в ее жестоком плане.
 Еще через неделю все было готово.
 В восемь часов вечера Диана приехала к Нику.
 - Ольга дома, - сказала она прямо с порога, влетая к нему в квартиру. – Сегодня самый подходящий день. На улице дождь, довольно темно. Я слышала, как Олька разговаривала со своей подружкой по телефону и обещала как обычно, в десять, за ней заехать. Так что, от дома она поедет по набережной. Все, как мы и планировали.
 - Значит, ты не передумала?
 - А с какой стати? Я тебе уже все объяснила. Не заводи снова эту блевотину про материнские чувства. Нет у меня их и не было никогда. Все. Тебе пора ехать. Вдруг она выйдет раньше.
 У Ника вспотели ладони.
 - Налей чего-нибудь выпить для храбрости. Что-то на душе не спокойно.
 - А у тебя душа есть? Вот уж никогда бы не подумала, - с издевкой сказала Диана, протягивая ему стакан с водкой. – Смотри только, не свались сам в воду.
 Ник опрокинул стакан и, не глядя на Диану, вышел из квартиры.
 

 В начале десятого Ник припарковался недалеко от Олиного дома. Перед ним метрах в десяти стояла красная машина. Сомнений не было, что это та самая машина, которую он должен сбросить с набережной в воду. Ник сидел и размышлял, как же он докатился до такой жизни. Конечно, он и раньше не был ангелом, но с того момента, как познакомился с Дианой, он стал самым настоящим дьяволом. Она как будто заразила его, вселила в него беса. «Как только все закончится, и я получу свои деньги, сразу уеду из Москвы подальше от этой чертовой куклы», - подумал Ник. Тут он увидел, как из подъезда выбежала темноволосая девушка, подошла к красной машине, открыла ее и села за руль.
 Ник отбросил все сомнения, завел мотор и дальше действовал как на автопилоте.



 Глава 13


 Когда девушка заметила, что к ней на большой скорости приближается огромная машина с погашенными фарами, было уже поздно что-либо предпринимать. Все произошло в одно мгновение – сильный удар, и, пробив ограждение, ее машина упала в воду. И, хоть все произошло быстро и неожиданно, она не растерялась. По счастливому случаю, а может быть, благодаря ремню безопасности, она ударилась не очень сильно и не потеряла сознания. Машина медленно погружалась в воду, дверь заклинило. Вода была теплая – ведь только-только началась осень. Окно в машине было открыто, и девушка без труда выбралась через него и поплыла к берегу. Наверху собралась кучка случайных прохожих. Кто-то по сотовому вызывал милицию и МЧС.
 - Смотрите, плывет! – крикнул кто-то из зевак, увидев в свете тусклых фонарей темноволосую головку девушки. – Жив, надо же!
 - Да это девушка! Вот молодец!
 Девушка быстро подплывала к каменным ступенькам, спускающимся прямо к воде. Люди подбежали к ней, кто-то снял пиджак и закутал ее.
 - Что случилось-то? Как вы оказались в воде?
 - Мне надо срочно позвонить, - невпопад ответила она, и тут же к ней потянулись руки с сотовыми трубками.
 - Папа, я попала в аварию. Ты только не волнуйся. Я жива-здорова. А вот Олину машину придется вытаскивать из Москвы-реки. Какой-то псих врезался в меня и сбросил в воду. Уже милиция приехала.
 - Машенька, без меня не уезжай. Я сейчас машину поймаю и приеду.
 Маша объяснила, где она находится, и через сорок минут Петр Анатольевич уже крепко прижимал к груди свою любимую дочку. Маша больше не могла сдерживаться и разрыдалась.
 - Не плачь, милая, мы эту сволочь найдем. Ты такая умница, не растерялась, жива осталась. Это – главное. А машина – железка. Починим. Все утрясется. Самое важное в жизни – это сама жизнь, здоровье – остальное приложится.
 Прошло уже около двух часов с момента аварии. Силами МЧС Олину машину вытащили на берег и увезли на эвакуаторе. Врач скорой помощи потребовал, чтобы Маша отправилась с ними в больницу, и, несмотря на все ее заверения, что с ней все в порядке, настоял на своем.



 Весь вечер Диана моталась из угла в угол по квартире Ника, не находя себе места. Она не могла ни есть, ни пить – только курила одну сигарету за другой.
 Часы пробили двенадцать раз. Ее терпение было на исходе.
- Где его черти носят? Уже давно все должно быть сделано, и он должен быть дома. Неужели что-то сорвалось? Конечно, эта мерзавка могла сегодня и не поехать кататься. Но это вряд ли. Не надо было наливать ему водку. Может быть, сам утонул?
 Тут она услышала звук открываемой двери и бросилась в коридор.
 - Ну, как?
 - Что, не терпится узнать? – зло сказал Ник. Эта женщина пугала и злила его – ей, видите ли, не терпится узнать, убил ли он ее дочь. Ну и безжалостная тварь!
 - Все, - процедил он устало сквозь зубы. – Все кончено.
 - Ну, и слава Богу, - выдохнула Диана. – Отдохни, расслабься. Я приготовлю выпивку. Выпьем за упокой души рабы божьей Ольги.
 - Циничная дрянь! – крикнул ей в след Ник, устало усаживаясь в кресло.
 Диана прошла на кухню, налила в два бокала коньяк, быстрым движением всыпала в один бокал порошок и вернулась в комнату.
 Ник полуразвалясь сидел на кресле и курил. У него в ушах все еще стоял звук страшного скрежета от столкновения машин. Его начало слегка трясти, и коньяк, принесенный Дианой, был как нельзя кстати. Он залпом выпил весь бокал и почувствовал, как дрожь потихоньку проходит. Диана стояла в уголке и посматривала на Ника холодными глазами, едва притрагиваясь к своему бокалу.
 - Расскажи, как это было.
 - Сука ты! – взорвался Ник. – Будь проклят тот день, когда я тебя встретил. Тебе мало того, что я сделал – подробности подавай! Если я попадусь, вместе сядем, детка, - как-то вяло закончил он.
 - Не попадешься! Я надеюсь, ты сделал все, как мы договорились?
 - Замолчи, дура. Дай отдохнуть. – Ника сильно клонило в сон, мысли путались, по телу разлилось тепло от выпитого коньяка и, уже засыпая, он вспомнил, что впопыхах забыл снять с машины номера. Но сказать Диане об этом не успел – он крепко спал.
 Поняв, что Ник наконец-то вырубился, Диана достала из сумочки заготовленный заранее шприц и ввела своему любовнику смертельную дозу наркотика.
 Все сделано! Теперь между ней и огромным наследством нет преград. Ей не терпелось оказаться дома, в этой огромной шикарной квартире, единственной наследницей которой отныне являлась она.
 - Меня никто не вычислит. Я не оставила нигде никаких следов и никаких свидетелей. – Диана, взглянув на Ника последний раз, бесшумно выбралась из квартиры и поехала домой. «Это надо отметить», - твердила она про себя всю дорогу.




 Глава 14
 

 Оля проснулась поздно. Во дворе светило яркое солнце. После дождливого августа наступило сухое и теплое бабье лето. Оле не хотелось выбираться из кровати. Воспоминания последних нескольких часов медленно просочились в ее сознание.
 Вчера около часу ночи, когда она уже извелась от тревожных предчувствий, позвонил дядя Петя и сказал, что Маша попала в аварию, но с ней – ничего страшного.
 - Правда, врач настоятельно рекомендовал Маше провести эту ночь в больнице. Так, на всякий случай, - сказал дядя Петя. – О машине не беспокойся, починим.
 - Дядя Петя, вы меня не обманываете? С Машей, правда, все будет хорошо?
 - Не волнуйся, завтра я к двум часам за тобой заеду, и мы поедем в больницу. С ней все будет хорошо. А ты прими снотворное и поспи.
 - Хорошо. Я вас завтра буду ждать. – Оля прошла в свою комнату, упала на кровать и разрыдалась. Сначала папка, теперь Машка. Как будто ее преследует какой-то злой рок.
 - Машенька, только ты не подведи меня. Господи! Пусть с Машей все будет хорошо! – повторяла она как заклинание.
 Постепенно успокоившись, Оля поднялась с кровати, тихонько прошла на кухню, налила в стакан минералки, чтобы запить таблетки, и тут услышала, что входная дверь открывается. Меньше всего на свете ей бы хотелось сейчас столкнуться с матерью. Поэтому Оля быстро пробежала в свою комнату, забыв при этом выключить свет на кухне.


 Диана вошла в квартиру и остолбенела. Она прекрасно помнила, что когда уходила из дома, было светло и, естественно, свет на кухне она не включала. У нее внутри как будто что-то оборвалось. Она слышала, как громко и часто стучит ее сердце.
 - Кто здесь? – охрипшим голосом спросила она и попятилась к двери. Кровь внезапно прилила к голове, в ушах застучали молотки.
 - Кто здесь? – повторила она, бессильно опускаясь на банкетку в прихожей.
Оля приоткрыла свою дверь и выглянула в коридор.
 - Это я. Не беспокойся. Завтра Машу выпишут из больницы, и я поживу у нее. Мне надо только собрать свои вещи и … - Оля не успела договорить.
 - Ты? – Как будто не слыша ее, сказала Диана. Вид у нее был ужасный: лицо белое как мел, безумный взгляд.
 Оле стало не по себе. Она подумала, что мать пьяна и, ничего больше не сказав, закрыла свою дверь и заперла ее на ключ. Через некоторое время она услышала, как на кухне что-то разбилось, и вслед за этим раздался истерический смех. Потом внезапно все стихло, и Оля начала незаметно проваливаться в сон – подействовало снотворное.


 И сейчас, вспоминая прошедшую ночь, то, в каком виде пришла ее мать откуда-то домой, слезы опять подступили к горлу.
 - Папка! Как же ты мог прожить с ней столько лет? Она же она ничтожество! Бедненький ты мой! Был ли ты хоть когда-то счастлив? – Оля опять заплакала, и плакала, пока у нее не кончились слезы.
 Немного успокоившись, Оля взглянула на часы и поняла, что, если не поторопится, то заставит дядю Петю ждать. Она знала, что мать спит – та всегда очень долго валялась в постели после своих ночных похождений.
 Оля решила принять душ, открыла дверь в ванную комнату и замерла на пороге.


 Глава 15


 16 сентября около девяти часов утра в дежурную часть отделения милиции влетели два мальчика лет двенадцати.
 - Товарищ милиционер! У нас во дворе под чехлом стоит джип - выпалил один.
 - Ну, и что же?
 - Но еще вчера вечером его там не было. Он вообще не из нашего двора.
 - Ребята, не морочьте мне голову. У меня и без вас дел по горло. Мало ли в Москве джипов.
- Но вы не понимаете, - вмешался второй мальчик. – У этого джипа разбит весь передок. Это точно он!
 Милиционер вздохнул:
- Шли бы вы в школу. Небось, уроки прогуливаете?
- Дяденька! Мы уверены, что именно этот джип сбросил ночью в воду ту красивую красную машину!
 Милиционер насторожился. Он, конечно, слышал о ночном происшествии на набережной.
 - А вы откуда об аварии знаете?
 - Да сегодня в классе только об этом все утро и говорили. У Дрона отец вчера поздно возвращался домой и видел, как ту машину из воды доставали. Отец рассказал Дрону, а Дрон нам.
 - А мы еще когда в школу пошли, смотрим, стоит во дворе накрытая чехлом машина. Нам интересно стало, чего это ее накрыли – ни снега, ни дождя. Чего ей будет-то? Чехол приподняли, а она вся спереди разбитая. А в школу пришли, и Дрон нам рассказал про аварию. Вот мы и подумали, что надо в милицию бежать.
 - Ну, что ж, следопыты, вы все правильно сделали. Спасибо за помощь. А где этот двор находится? – спросил другой милиционер, заинтересовавшийся рассказом.
 Ребята дали адрес и побежали в школу, явно считая, что оказали милиции неоценимую услугу.
 - Надо проверить машину. Чем черт не шутит? Пошли туда участкового.
 - Слушай, так ведь на этом участке Петр Анатольевич Кравцов работает. Его дочка ехала в той красной машине. Бывают же совпадения – нарочно не придумаешь.
 - Ну, так я ему позвоню. Надеюсь, он еще дома. Он вчера там на набережной полночи пробыл, а потом еще дочку в больницу повез. Думаю, он спит.
 - Давай тогда сначала туда ребят пошлем, а потом позвоним ему. Пусть отдохнет.



 Несмотря на то, что заснуть Петру Анатольевичу удалось только в пятом часу утра, он рано встал, и около девяти часов, чисто выбритый и полностью одетый, сидел на кухне, пил кофе, курил и прикидывал, с чего начать поиски виновника аварии, чуть было не стоившей жизни его дочери.
 Только благодаря счастливому стечению обстоятельств Маша осталась жива. «Ну, и, конечно, благодаря ее закалке, находчивости, храбрости и бойцовским качествам», - не без гордости подумал он.
 Что же произошло? Кто-то хотел умышленно убить ее? Бред какой-то! Случайная авария? Тоже не похоже. Просидев накануне с дочкой в больнице до трех часов ночи, он так и не смог придти к какому-то выводу. Маша ничего не могла добавить к тому, что рассказала ему в первый момент после аварии. Она даже не поняла, что произошло.

- Так, во-первых, надо…
 Тут зазвонил телефон, и Петр Анатольевич, вздрогнув от неожиданности, схватил трубку.
- Кравцов слушает.
- Петр Анатольевич, это Свиридов. К нам тут ребятишки забегали, школьники. Говорят, что видели во дворе в Лаврушенском переулке джип с разбитым передком. Наши ребята съездили туда, по номерам пробили владельца. Это Николай Архипович Бородюк, 1972 года рождения. Проживает на улице Большая Ордынка, дом 1. К нему выслали бригаду. Не хотите присоединиться? Квартира №6.
- Спасибо, Валера. Я сейчас же туда выезжаю. Пусть только без меня в квартиру не входят. Буду там через пятнадцать минут.
Петр Анатольевич схватил со стола полупустую пачку сигарет, зажигалку и выбежал из дома.


 У подъезда, в котором жил Бородюк, стояла патрульная машина. Петр Анатольевич присоединился к ребятам, и они вошли в подъезд.
 - Похоже, это на третьем этаже, - сказал кто-то.
 Они тихо подошли к двери и позвонили. Дверь не открывали.
 - Ну, что будем делать? Может быть, звонок не работает? Ты постучи, Анатолич, - посоветовал кто-то. Петр Анатольевич ударил кулаком в дверь, и она приоткрылась.
 - Похоже, не заперто.
Открыв дверь, они вошли в квартиру и увидели в кресле человека, который даже не пошевелился при их появлении. Да и не удивительно – он был мертв уже более восьми часов.
 

 - Скорее всего – передозировка, - сказал судмедэксперт. – Более точно – после вскрытия.
 Труп увезли. В квартире уже второй час шел обыск. Ничего интересного пока не нашли. Петр Анатольевич позвонил дочери в больницу на сотовый телефон.
 - Фамилия Бородюк тебе что-нибудь говорит?
 - А что? Нашли кого-то?
 - Похоже, это он столкнул тебя в воду.
 - А он что говорит?
 - Ничего он не говорит и уже никогда не скажет. Он умер. Вроде бы от передозировки. Ты точно такого не помнишь? Может быть, ты его допрашивала? Или еще что?
 - Нет, точно. Я такой фамилии даже не слышала. У меня память хорошая.
 - Ну, ладно. Как себя чувствуешь?
 - Хорошо. Хочу домой.
 - Сегодня приеду за тобой. Только ближе к вечеру. До свидания.
 - Пока.
 Дав отбой, Петр Анатольевич подумал: «Надо и Оле позвонить, а то она будет волноваться. Кто знает, сколько мы еще здесь пробудем».
 Он подошел к телефону, стоящему на журнальном столике, и набрал номер. Раздались длинные гудки: к телефону никто не подходил. «Пора бы ей уже проснуться. На дворе полдень», - подумал Петр Анатольевич. На душе стало как-то неспокойно.
 - Анатолич, посмотри, что мы нашли, - крикнул из другой комнаты один из оперативников. Петр Анатольевич поспешил туда. За кроватью ребята нашли тайничок, а в нем – толстый конверт с фотографиями. Это были любительские снимки с изображением полуодетых-полураздетых женщин среднего возраста.
 - Кажется, наш покойник был альфонсом, - заметил один из оперативников.
 - А фотографии делал из любви к искусству, - поддержал его другой.
 - Нет, скорее для шантажа.
 Петр Анатольевич стал рассматривать снимки. Их было довольно много. И вдруг сердце его подпрыгнуло и упало: с одной из фотографий на него смотрела Ольга, только повзрослевшая лет на пятнадцать. Он стоял как вкопанный и, не отрываясь, смотрел на снимок. И тут его озарило.
 - Ты что, Анатолич, привидение увидел? – спросил один из ребят.
 Но Петр Анатольевич его не слышал. Он бросился в другую комнату, схватил телефонную трубку и стал торопливо набирать номер. На том конце опять никто не подходил.
 - Господи! Да что же с ней? – произнес он, кладя трубку на рычаг. – Ребята, двое со мной, быстро! По дороге объясню.
 Петр Анатольевич и двое оперативников сбежали вниз по лестнице, сели в дежурную машину и рванули с места.
 - Этот гад хотел убить не мою дочь, а Олю – дочку моего друга. А подбила его на это Диана – Олина мать.
 - Да брось ты! Ты хочешь сказать, что мать заказала собственную дочь?
 - А месяцем раньше – собственного мужа. Помнишь, убийство Ботнева, архитектора? Он был моим лучшим другом. Мы вряд ли бы ее уличили. Но ей не повезло, потому что дочка похожа на нее как две капли воды. Мне Серега говорил об этом, но я не верил, пока сегодня ни увидел ее фотографию у того ублюдка.
 - А при чем здесь тогда твоя дочь?
 - Думаю, этот урод был уверен, что за рулем – Ольга. Машина-то ее. Они и способ убийства выбрали такой, потому что Оля плавать не умеет. Но Бог есть, и он все видит!
 - А куда мы так мчимся-то?
 - Да Оля сейчас с матерью один на один в квартире. Телефон не отвечает. Боюсь, как бы поздно не было.
 Едва машина затормозила, все трое выскочили из нее, рванули в подъезд и, не дожидаясь лифта, побежали по лестнице. Позвонив три раза, Петр Анатольевич сказал:
 - Ребята, ломаем дверь!
 Сказать было легче, чем сделать. Дверь не поддавалась. На шум стали выглядывать соседи.
 - Не волнуйтесь, граждане, милиция. Лучше помогите.
 Кто-то принес какие-то инструменты и, наконец, дверь открылась. Внутри квартиры было тихо.
 - Оля! – позвал Петр Анатольевич, но ответа не последовало. Он прошел по коридору и около ванной комнаты увидел лежащую на полу Олю. Петр Анатольевич бросился к ней. Пульс прощупывался, и он понял, что Оля просто в обмороке.
 - Жива, - выдохнул он.
 - Посмотри-ка сюда, Анатолич, - сказал оперативник, шедший следом за ним. – Вот это да! Сейчас сам сознания лишусь. И он отвернулся, почувствовав, как к горлу подступает тошнота.
 В большой ванне в кроваво-красной воде лежал труп женщины. Казалось, что через вскрытые вены из нее вытекла вся кровь.




 Эпилог

 
На майские праздники выдалась удивительно теплая погода. Все дружно решили поехать в Перловку к бабушке с дедушкой. С террасы доносился дружный смех. Петр Анатольевич колдовал около мангала: готовить шашлык было его привилегией. Люба накрывала стол в саду. На душе у нее было спокойно и радостно. Оторвавшись от своего занятия, она подошла к мужу, обняла его за талию.
 - Петенька, как же хорошо. Я уж думала, что никогда не услышу Оленькиного смеха. Бедная девочка! Пережить такое потрясение!
 - Да, - протянул задумчиво Петр Анатольевич. Он как раз думал о том же самом. – И более сильный человек мог бы сломаться, свались на него такое горе.
 - Машка молодец. Она Олю здорово поддержала. Хорошая она у нас. – Люба с любовью посмотрела в сторону террасы. – Помнишь, как я переживала, что Маша так много спортом занимается. Так вот – дура я была. Если б не ее тренировки, может быть, и не спаслась бы она тогда. А будь Оленька тогда в машине, она бы точно утонула. – Любе на глаза навернулись слезы.
 - Не плачь, старушка. Бог увидит, не обидит. У Ольги есть ангел-хранитель, это я тебе точно говорю. Ведь надо же было так совпасть, чтобы именно в тот день заболела твоя мать, и мы поехали в Перловку, чтобы я попросил Олю с Машей заехать за нами, а Оля решила остаться дома, потому что у нее разболелась голова. Да это не просто совпадения. Это – промысел Божий.
 - А знаешь, я по телевизору слышала, писательница одна выступала. Сказала, что есть такая Книга Судеб, и в ней все про всех прописано. Может, и правда?
 - Я думаю, правда. Каждому человеку предопределена своя дорога и главное - идти по ней и не сворачивать, потому что тогда тебя будут охранять ангелы. Вот! Здорово сказано!
 - Философ ты мой, - с улыбкой сказала Люба. Она хотела еще что-то добавить, но тут заметила, что от террасы к ним направляются две стройные темноволосые фигурки в белых брючках.
 - Ох, как вы расфуфырились, красавицы!
 - Мы уезжаем, - сказала Маша.
 - Как это уезжаем? А шашлык?
 Маша улыбнулась:
 - Во-первых, мы на диете, а во-вторых, - она подмигнула отцу, - у нас свидание.
 Оля смущенно улыбнулась:
 - Тетя Люба, не обижайтесь, мы не надолго.
 Маша схватила Олю за руку и они, весело смеясь, побежали к машине.
 - Ну, кажется, жизнь продолжается, - задумчиво сказал Петр Анатольевич. – Зови, Люба, мать с отцом. Да, и бутылочку не забудь. Выпьем за наших девочек, за их счастье!