Ты слышишь печальный напев кабестана?
Не слышишь? Ну что ж, не беда…
Уходят из гавани дети тумана,
Уходят. Надолго? Куда?
Это было почти год назад. Да, почти год – в пятый день лета. В тот день над морем стоял туман густой настолько, что наши рыбаки опасались выйти на промысел даже на лодках: не было видно даже пальцев вытянутой руки.
Да, выйти в море в тот день могли только сумасшедшие. И когда на пристанях нашей деревушки Орешины, что находится на Нэйре – самом южном из островов Сувахра, услышали скрип вёсел и увидели синие паруса, плывущие в белёсом мраке, одни приняли их за нагльфары, корабли призраков, и схватились кто за сердце, кто за лики богов в надежде, что Великие защитят от этого ужаса. Другие же решили, что начался новый набег орков (хотя рановато что-то в этом году). Они похватали мечи и луки и бросились к деревне.
Вскоре из тумана появились четыре лодки. Они причалили к берегу у пристаней, и песчаный пляж встретил необычных пришельцев. Было их с полсотни; в основном мужчины. Женщин было с десяток, да два малыша лет двух-трёх. Но взгляд привлекала не их чужеземная одежда – куда более странным было видеть, как тёмный эльф помогает гному вытянуть лодку, как зеленокожий уродец гоблин передаёт светлой эльфке, уже выпрыгнувшей на берег, хохочущего малыша, как громила неизвестной на островах расы выносит на берег старушку, явно принадлежащую к роду человеческому…
Так они высадились, собрали вещи и пошли к деревне. Возглавлял их седой гном, и его слушались беспрекословно все. Даже эльфы. Даже тёмные.
Их уже встречали. Половина деревни стояла на Большой Поляне, что между морем и деревней, сжимая в руках деревянные щиты, мечи, топоры, а у некоторых были даже луки и арбалеты.
Пришельцы же шли, беззаботно переговариваясь и смеясь. Их предводитель шёл впереди и нёс на руках мальчонку-гнома, скорее всего своего сына. Два других гнома, человек-атлет и гигант неизвестной расы тащили на себе весь скарб.
Когда староста деревни крикнул им с другого конца поляны: "Кто вы такие? Что вам здесь нужно?", они, казалось, не услышали его. Продолжали идти, разговаривать, смеяться. Лишь седой гном выкрикнул в ответ: "Доброго вам здоровья и долгих лет!". Это ошарашило старосту, и он негромко пробормотал: "И вы здравствуйте".
Они шли к вооружённой до зубов толпе, не обнажая оружия, хотя у каждого из них, даже у женщин, висели на поясе мечи. Подойдя ближе, они стали улыбаться не только друг другу, но и жителям деревни.
Когда седой гном поравнялся со старостой, тот снова спросил: "Что же вам надо здесь? Чего вы ищете?"
"Нам бы дом купить, - отозвался гном, - а если можно, то два".
Им выделили дом на северной окраине деревни, заброшенный, полуразвалившийся. В ответ они подарили старосте одну из своих лодок. Лодку такой красоты и прочности, каких доселе не знали на архипелаге. Предоставленную же им лачугу они отстроили со всей надёжностью, на которую способны мастеровитые гномы, и с тем неповторимым изяществом, что свойственно всем творениям Тёмных.
Они жили тесной, замкнутой общиной, почти не вмешиваясь в наши дела. Нечасто кого-то из Детей Тумана, как мы прозвали их, можно было встретить на улицах. Разве что на рынке, куда регулярно приходили эльфка и тот, неизвестной расы. Теперь мы все разглядели, что он кроме рук, свисающих почти до колен, выделялся ещё и плоским носом, редкими зубами, желтоватой кожей и неодинаковыми глазами: правый – обычный человеческий жёлто-коричневого цвета, левый же – круглый, размером с небольшое блюдце и совершенно чёрный. Уже позже мы узнали, что это тролль, и удивились – ведь о троллях говорят, что это кровожадные чудища. Так вот, эльфка делала покупки, всегда расплачиваясь ноэрденскими золотыми ликами, а тролль, наделённый ужасной силой, без видимых усилий тащил на себе огромную корзину.
Да, нечасто Детей Тумана встречали на улицах. Ещё реже они посещали гуляния селян, устраиваемые по какому-то поводу или вовсе без повода. И почти никогда кто-то из них не переступал порог таверны.
Они жили у нас уже два месяца, когда случилась беда.
Лето выдалось замечательное, наши уловы были огромными. Но погода благоприятствовала не только нам.
В прошлом набеги орков вызывали страх. Корабли Первых Сумеречных каждую осень налетали на острова, стремясь поживиться тем, что получили рыбаки за месяцы работы. Но три года назад кёнигом Кэр-стена стал Альдер; под его руководством мы создали систему башен оповещения и дали оркам отпор. К началу осени башни подготавливались.
Но в этом году Первые Сумеречные напали гораздо раньше. Два корабля вынырнули из вечернего мрака, и вскоре на деревню двигались чуть ли не полторы сотни орков. Наш башенный успел дать сигнал в столицу, но мы даже не надеялись, что воины кёнига успеют помочь нам.
А помощь пришла. Рядом с нами, плечо к плечу встали четыре десятка вооружённых мужчин и женщин; Дети Тумана хоть и сторонились дел деревни, вступили в бой.
Бой был жарким. Мы сражались, как могли, а потом и как не могли. Вот только наших сил недоставало, и основной удар пришёлся на наших новоявленных соседей.
О, как же они бились!.. Тогда-то я и увидел впервые эльфов, безжалостно убивающих противника. Тролль же и вовсе обходился без оружия.
Спустя сорок минут со стороны моря появились два отряда воинов кёнига. Орки были добиты ударом с тыла, и мы начали считать свои потери. Пятеро погибших, человек двадцать ранено, из них трое – тяжело. Впрочем, они выжили.
А Дети Тумана собрались в кружок и молчали. Два их товарища умирали, и их уже невозможно было спасти. Светлый и человек вручали души Мерцу.
Они не плакали; никто из них не проронил ни слова, ни слезинки. И невозможно было смотреть без слёз на глазах на эльфку, кусающую губу, чтобы сдержаться, на склонившего непокрытую голову седого гнома, на гоблина, подносящего к губам человека флягу с водой.
И до утра горел их погребальный костёр, освещая дорогу лодке с нашими погибшими односельчанами.
Потом, казалось, всё шло как прежде. Полгода.
Через полгода, где-то в середине весны, Дети Тумана оживились. Три утра подряд все они выходили на тот пляж, где они когда-то высадились, и пели песню на незнакомом языке. Песню эту слышали многие из нас – каждый раз, когда над морем повисал ночной туман, они появлялись на берегу и негромко пели:
Эллиен'да гиэрт миллинэ,
Серрет маи каллиэн хаира…
Так вот, три утра подряд они выходили на пляж. А вечером третьего дня на море спустился густой туман, густой настолько, что не видно было пальцев вытянутой руки.
Наутро Дети Тумана исчезли. Говорят, кто-то на пристанях рано утром слышал плеск вёсел и видел, как из тумана вставали синие паруса.
Может быть, и так. Только с Детьми ушли и наши дети. Корин, самая красивая и застенчивая девушка Орешины, и мой средний сын Стэн исчезли тем утром, оставив нам лишь прощальные записки и кучки ноэрденских золотых лик.
С тех пор мы ничего не слышали об этой странной компании. Мы даже почти ничего не знаем о них.
Но если вы вдруг однажды увидите синий парус в молоке тумана и услышите, как Светлый, человек и гном по-дружески подтрунивают друг над другом…
Если… тогда передайте, пожалуйста, Стэну и Корин, что их ждут дома.
Их ждут берега четырёх океанов –
Там плещет чужая вода…
Уходят из гавани дети тумана.
Вернутся не скоро… Когда?
_______________________________________________
Стихи в эпиграфе и эпилоге принадлежат перу Б. Стругацкого.