"...Все теперь против нас!...
Может мы и креста не носили?...
Может аспиды мы бусурманской
какой-то крови?
Может места нам нет
в ошалевшей от боли России?
И Христос нас не слышит:
зови ты его - не зови..."
- Ежов, ты окружен! Сдавайся! - Голос, усиленный мегафоном, казалось, прогремел не снаружи, а внутри самого себя.
Андрей вытащил обойму - пустая. Но если затвор вернулся на место, значит еще один патрон есть. Последний патрон.
- Ежов! Кончай дурить! - голос гремел со всех сторон и, казалось, пронизывал все насквозь.
АКМчик бы сейчас с подствольником, он бы показал им "кончай дурить". Дрон вспомнил - тогда, в кишлаке, они прихватили караван. Охраны было мало, взяли его играючи. Да и наткнулись на него случайно: надумали во время облета заскочить в дукан - разжиться насчет выпить-закурить. А тут на тебе - верблюды, тюки, а охраны - три человека. Спецназовцы, как горох, высыпали из "вертушки" и пошло веселье. Вот только зря они не заглянули на противоположную сторону соседней высотки. Основная банда душманов почему-то отстала от каравана и была на подходе. Они тоже быстро поняли, что к чему - первый же духовский выстрел из граника расколол "вертушку" надвое и отрезал путь к отступлению. Спецназовцы залегли вкруговую - деваться некуда, моджахеды такое не прощают, даже мертвым отрезают и выкалывают все, что можно. О живых и говорить нечего. Хорошо хоть, что рацию с собой взяли - в "вертушке" не оставили. Радист скоренько связался с базой - подмога будет. Вот только когда? "Грачей" не пошлют - те если накроют, то ни от чужих, ни от своих ничего не останется. А "двадцать четверки": пока снимутся, пока подойдут - полчаса минимум. Духи окружили их тогда быстро, стали зажимать со всех сторон. Хорошо, что снайперов у них почему-то не оказалось - переколотили бы спецназовцев в пять минут.
Завязалась драчка. Вовсю бухали граники, тутукали АКМы: что наш, советский, - у спецназовцев, что китайский - у духов, по звуку не отличишь. Поработал тогда Андрюха славно - пять связок по три магазина выпустил, а сколько гранат из подствольника - не сосчитать. Но духи его тоже испугали - ударила пуля в грудь, отбросила назад, чуть спину не сломал. Лежал, думал все – кердык... А потом сам себе - стоп, а почему думаю? Раз мыслю - значит существую! И уже в "вертушке" стал ощупывать броник - нашел ее, родную. Застряла в кевларовой пластине. Еле-еле штыком выковырял.
Комбат Андрюху в приказе отметил, подписал представление на орден Красной Звезды. Вручать приезжал какой-то политработник из штаба армии - перед всем батальоном. Андрей сунул руку за пазуху и вытащил висящую на тоненьком шнурке смятую пулю. Тогда повезло: китайские пули -барахло, и командиру группы спасибо - броники снимать запрещал. Все это его и спасло. А сейчас - ни АКМа, ни броника. Из мегафона раздалась матерщина, затем голос вновь потребовал сдаться, пригрозил - ОМОНовцам будет отдан приказ стрелять на поражение. Можно подумать, что если он поднимет руки и выйдет, то оставят в живых. Три гражданских парня на совести, два мента и две “пушки” - кто же такое простит?
С ментами плохо получилось. Он был уже в розыске. На автостанции народу тьма. Но мент наметанным глазом вычислил засуетившегося Дрона, который, открыв рот, разглядывал свою фотографию на стенде "Их разыскивает милиция". Андрей кинулся в переулок, к сараям - там есть проходик - может удастся уйти. Но мент здоровый оказался, стал догонять, пистолет на ходу вытащил. К Андрюхе вернулось самообладание, он остановился сразу за углом сарая и приник к дощатой стене. Мент такого не ожидал - выскочил на него беззащитный. Дрон резко ударил его ребром ладони по горлу и тут же, носком ботинка, - между ног, вниз живота. Бедолага только выкатил глаза и мешком свалился в пожухлую траву задворок. Андрей поднял оброненный им пистолет и, засунув его сзади за пояс брюк, поспешно вышел на улицу, поймал такси. "Поехали, шеф, на Северную - мой автобус теперь оттуда ходит!" Автостанций в городе было две - Южная и Северная. Через месяц на милицейском стенде прочел, что теперь помимо трех гражданских за ним числится хищение оружия.
А с чего-то все началось? Из Афгана выходили как люди - оркестр гремел, цветы, поздравления. Таможенники колонну почти не проверяли. Андрей на всякий случай припрятал один ПМчик и цинк с патронами в БМПшке, и повезло - именно их машину не осматривали вовсе. С ходу через мост - на эшелон и в Союз. Сколько неучтенки они тогда с собой провезли, диву можно даться. Кто полетел сразу, домой, в ташкентском аэропорту в туалете столько понавыбрасывали: уборщицы туда заходить боялись - вдруг что-нибудь взорвется.
Но Андрюхе нужно было дослужить до весны и он домой отправился из своей части. Билет взял на поезд и двое суток трясся на жесткой полке. В туалет выбегал изредка - не дай бог сопрут «ствол», боялся оставить без присмотра.
А вот дома его особенно не ждали. Родители, те, конечно, были рады - живой вернулся, невредимый. Правда, мать чуть в обморок не хлопнулась, когда узнала, какой талисман он носит на шее. Но ничего, обошлось. Батя - тот, кажется, еще больше стал сыном гордиться, орден положил в сервант, за стеклянную дверцу - на самое видное место, фотографию Андрюхи в камуфляже рядом с дедовой, фронтовой, повесил.
Остальное - в Союзе была кутерьма под названием "перестройка". Стол накрыть по случаю возвращения сына - полдня рыскали по городу, преодолевая горбачевский «сухой» закон, нашли одну бутылку коньяка. Переплатили за нее втридорога - ресторанная наценка. На работу пошел устраиваться: нигде не берут - свои сидят без дела, увольняются. На родном предприятии, откуда в армию призывали - все вообще стоит, сотрудники в отпуске без содержания. Поработал пару месяцев охранником - контора была частная, разогнали. Вот так и скитался по родному городу.
Получил батя как-то зарплату - решили пивка попить. Взял Андрюха трехлитровую банку и пошел в ларек. А там народу тьма-тьмущая - простоял полдня. Вот уже и очередь почти подошла, но подъехали к ларьку "Жигули", вышли из них три жлоба - растолкали всех и к окошку, без очереди. Андрей им - вы, что ж, пацаны, так делаете? Самый здоровый повернулся и, ни слова не говоря, - кулаком в морду. Упал Андрей, сплюнул два выбитых зуба и опять за свое - ты за что меня ударил, козел?
А тот, хохотнув, – мало, что ли – опять, только в нос. Почуствовал Андрей, как хрустнула косточка и ушли силы, не смог подняться. Люди потом помогли, приковылял домой. Весь в крови, нос распух, синяки под обеими глазами. Мать запричитала, отец хотел бежать, в милицию звонить. Андрей его тогда остановил - не надо, бесполезно. Месяц дома отлеживался. Нос зажил, только стал горбатым и перекошенным - особая примета. В конце августа пошел Андрей на Волгу окунуться. В это время там благодать - уже не печет, а вода - как парное молоко. Но надо же такому случиться - повстречался на пляже с теми же амбалами. Они его узнали - один подошел вальяжно: "Шпионишь за нами, падла..." Замахнулся, чтобы ударить, но Андрей был начеку - перехватил летящую руку, и, как учили в спецназе, подсев под противника, перебросил его через себя. И уже упавшего - кулаком, в расслабленое брюхо. Захрипел бугай, с трудом втягивая в себя воздух. Дружки его увидели все это, вскочили. Андрей еще раз от души - в переносицу. Пусть тоже изуродованным шнобелем красуется. Приятели его бегут к ним что есть сил. Дрон взглянул на них - со всеми не справится и стал уходить. Те поначалу гнались: да куда там, в Афганистане по горам, в бронике и со снаряжением был тренирован - сухой и поджарый Андрей только посмеивался, слыша их запаленные вздохи. Остановились, кричат, обещают встретить.
И ведь встретили. Случайно, но встретили. Вернее, сам на них напоролся. Шел к девчонке на свиданку - решил сократить дорожку через проходной двор, а они там сидят, в домино играют, пиво пьют. Опять спасли Андрюху выносливые ноги, только вот свиданка сорвалась, и бандиты стали дворы прочесывать - искать его. Поняли, что живет где-то недалеко.
Андрей достал из тайника пистолет, из цинка вытащил пачку с патронами. Оружие было в полном порядке - раненько утром съездил на велике в пойму, проверил. Там, в перелеске, в овражке опробовал - все в ажуре. Конечно, ПМ не ахти что, но устройство надежное, осечек не дает. С десяти метров даже второпях попасть можно.
Они его нашли. Хорошо хоть, что это произошло не дома. Бегать от них надоело. Андрей перешел на другую сторону улицы и углубился в сквер. Место было пустынное, запущенное. Алкаши еще иногда здесь гоношились, а обычный народ бывал редко. Андрей шел по тропинке между деревьев, а погоня на "Жигулях" следовала сзади: ни разогнаться - деревья мешают, ни остановиться - вдруг побежит. Так и дошли до заброшенного летнего кинотеатра. Андрей прислонился спиной к стене - сзади не нападут. Из "Жигулей" вылезли три знакомые толстые ряхи. Подошли, остановились напротив, а приблизиться опасаются - у одного нос заклеен пластырем, урок получил. Стоят, маты гнут. Андрей молчит. Самый бойкий крутанулся - принес три монтировки, раздал корешам. Дрон вытащил из-за пояса ПМ, передернул затвор. Тускло блеснула в сумерках вороненая сталь, но тот, самый наглый, хохотнул - да это у него игрушка и размахнувшись монтировкой, кинулся на Андрея. Сухо хлопнул выстрел. Пуля попала прямо в лоб, снесла полголовы. Двое остальных взвыли и, бросив монтировки, выпучив глаза, бросились наутек. Нет, ребята, так не пойдет! Андрей спокойно прицелился и достал - вначале одного, затем другого. Быстренько пошел из парка - сделал правильно: минут через пятнадцать подъехали милицейские УАЗики, из них выскочили ОМОНовцы. В брониках, с АКМСами.
Дома оставаться было нельзя. Отцу рассказал все, как есть. Застонал старый, схватился за голову... Отдал сыну все деньги, которые были в доме, и пошел Андрей к своему другу, затаился у него. А через два дня батя позвонил из сторожки, где подрабатывал дополнительно - приходили за тобой сынок, ищут. "Прощай, батя! Поцелуй за меня мать и не поминайте лихом" - только и смог ответить Андрей, повесил трубку и, пожав руку приятелю, ушел в ночь.
* * *
Мегафон за стеной разрывался от криков и брани:
- Ежов, последний раз повторяю, сдавайся! Не делай себе хуже. Дом окружен, уйти не сможешь.
Да, с тем милиционером плохо получилось. Ведь не нужна была "пушка", не нужна. Но с другими двумя - еще хуже. Они прихватили его вместе с Толиком - познакомился с парнишкой на подработках. По пьяни показал ему «макара» - пацан зауважал Дрона неимоверно. Выпили – не хватило… Пошли на станцию – еще взять бутылку, да на беду свою и чужую столкнулись с патрульной машиной. Менты незнакомых парней остановили - поселок маленький, местных всех знали, Толик же тоже приезжий. Хорошо, сумерки были. Первым начали обыскивать Толика - ничего не нашли. Тот канючил только: "Да мы - шабашники, ребята... Нам на станцию сбегать, бутылку взять". Дрона осматривали уже не так тщательно - сзади пощупать не догадались. Документов не было у обоих, решили отвезти в отделение - для установления личностей. И допустили третью ошибку - посадили задержанных в свои бело-синие "Жигули" на заднее сиденье.
Едва машина тронулась, Дрон вытащил пистолет и, приставив ствол к затылку водителя, приказал ехать на междугороднее шоссе. Менты - ребята грамотные, ПМ распознали сразу, за игрушку не приняли. Знают - с оружием шутки плохи, поехали, куда приказано. Толик чуть ли не визжал от восторга, над ментами начал выстебываться. Забрал у одного табельный ПМ, тоже начал к затылку приставлять. Через десяток километров Дрон приказал им свернуть в лес, в овраг. Менты забеспокоились, зачем, мол? Дрон ответил - оставим вас, машину заберем, вернемся на станцию - к поезду. Менты притихли. Но едва спустились в овраг и остановились, Дрон выстрелил в затылок водителю. Трезвый бы он что-нибудь другое придумал, а тут пьяный, да перед Толиком бравада. Кивнул ему, онемевшему - кончай второго. Толик тоже выстрелил. Машину пришлось бросить - вся в кровищи, да и куда на милицейских "Жигулях" - слишком приметные. Вернулись на трассу - неподалеку автобусная остановка. Ждали недолго - водители с удовольствием берут неучтенных пассажиров. Шофер посмотрел на них из под мохнатых бровей, сказал - по десяточке, парни. Сдал он потом Толика ментам. Крепко сыскари за дело взялись, нашли Толькину родню, нашли водилу автобуса - тот на фотографии его и узнал. Взяли Толика в родном городе спящего - с перепугу во всем признался, рассказал, как на духу. Поверил в смягчение наказания.
Сейчас тоже кричит в мегафон - выходи, Андрей, сдавайся. Они обещают тебя в живых оставить. Дурак, получишь за мента четвертак без амнистии - на зоне с ума сойдешь.
Дрон достал бутылку с вином. Эх, шел к девульке, да засекли пристанище. Увидел, как мент за углом спрятался, кинулся бежать - а их следом столько... Да и силы уже не те - пропала сноровка. Попалась заброшенная хибара, заскочил в нее. Окружили моментально, а подходить боятся - Дрон для острастки пару раз стрельнул в окно. Из другого кармана достал два смятых пластмассовых стаканчика - дали на сдачу. Расправил их - целы, дырок нет. Налил полный, выпил залпом. Посмотрел на оставшееся в бутылке вино - больше не хочется. Прислонил ее аккуратно к стене. Погладил пистолет, взвел курок и, приставив ствол к виску, нажал на спусковой крючок...
* * *
В развалинах сухо щелкнул выстрел. Милиционеры переглянулись. Командир группы ОМОНа посмотрел в глаза своему заместителю и то ли советуясь, то ли приказывая, вопросительно сказал: "Ну что, штурмуем?.. Раз не идет сдаваться... Да мне его живым и брать не хочется - сколько народа переложил". Затем повернулся к своим бойцам. Те уже выжидательно смотрели на своего командира и тот молча резко махнул им рукой в направлении дома.
Прошло мгновение… Первые уже ворвались в здание, но там почему-то оставалось тихо. Майор увидел, что бойцы идут назад, никого не ведут. Сердце екнуло - упустили, что ли, и сам пошел в развалины. Следом за ним двинулся заместитель. Труп они увидели сразу. Он лежал, одна рука в сторону, а другая так и застыла - с пистолетом у виска. Командир группы подошел поближе и, удивленно - утвердительно хмыкнув, сказал вполголоса: "Черт, так я же его действительно знал… Мы с ним в Афгане в одном батальоне служили. Он еще что-то там геройское совершил. А я думаю, почему мне фамилия знакома?" И, помолчав, добавил: "Что же ты наделал, парень?.."