Глава 18
Холодная деловая красавица Валентина Дмитриевна, конечно и не подозревала, что ей уготована участь заложницы. Она по прежнему вела напряженный ритм жизни помощника городского главы по экономическим вопросам, участвовала в совещаниях, принимала решения, выполняла приказы и отдавала собственные распоряжения. Рабочий день складывался по разному. Иногда приходилось мотаться по городу с проверками, иногда она весь день и вечер сидела безвылазно в кабинете на третьем этаже в администрации города. Домой, в пустую квартиру приходилось возвращаться поздно, спать она ложилась заполночь. Недосып был почти хроническим, но как бы не складывался день, один ритуал она выполняла свято. Это была утренняя прогулка с пекинесом Тиной. Домохозяйка не раз пыталась взять на себя эту обязанность, убеждая хозяйку
- Спали бы вы, Валентина Дмитриевна еще! Сон красу женскую бережет, а красота не кило картошки, в магазине не купишь! Сама я вашего китаеза во двор выведу!
Но Валентина Дмитриевна была непреклонна.
- Красоту нарисуем, Света. Дело немудреное. А насчет сна… Ты вон еще раньше меня встаешь, а как огурчик.
Света открывала рот, чтобы сказать, что, если мужик под боком еще в силе и по ночам будит, то это совсем другое и даже на пользу, но вовремя рот захлопывала. Насколько ей было известно – а ей было известно многое – у хозяйки постоянного мужчины не водилось, а толку с тех, что забегают изредка никакого. Даже простыни толком не запачкают.
С пекинесом Валентина Дмитриевна гуляла всегда по одному и тому же маршруту. Вначале она шла по широкой красивой улице, которую городской голова несколько лет назад закрыл для транспорта и сделал чем-то похожей на московский Арбат. Улица была вымощена разноцветной плиткой, напоминающей мозаику, по всей ее длине были расставлены фигуры из прошлого. Усатый городовой важно подбоченившись строго глядит на гуляющих горожан. Дама в длинном платье смотрится в большое зеркало. Пожарная карета готовится к экстренному выезду. Воин афганец склонился над гитарой.
На улице выставляли на продажу картины местные художники, со всех сторон слышалась перебранка гитарных струн, всегда было многолюдно и интересно.
Потом Валентина Дмитриевна спускалась в подземный переход и, пойдя его пересекала площадь перед мэрией. Еще несколько минут и она углублялась в горсад.
Свежо пахли умытые водой аллейки, из распахнутых дверей крохотных кафешек доносился аромат кофе и печеностей. Тина начинала тоненько повизгивать, выпрашивая подачку и Валентина Дмитриевна покупала ей трубочку с кремом.
Она гуляла, наслаждалась утренним покоем и конечно, не замечала, что издалека за ней уже несколько дней внимательно наблюдает мужчина средних лет. Тот самый, чья овчарка Лайма пару недель назад восторженно бежала вслед за пекинесом Тиной.
Слежку за дамой Синеок начал сразу после того как отправил первое письмо Спиридонову. Необходимо было узнать о ней все. Где живет и с кем. По какому маршруту гуляет и как часто. Во сколько приходит на работу и когда возвращается домой. Как одевается, какие цветы любит, марку ее машины, манеру общения, круг знакомых. И только узнав это и еще многое другое можно было начинать попытку знакомства.
Жила она, как и следовало ожидать, в центре города, как раз на мозаичной улице, в одном из элитных, недавно выстроенных домов. Стильная “свечка” нахально втиснулась между двумя старинными зданиями, снаружи сохранившими свой первозданный вид, а внутри переоборудованными один в модный бутик, а другой в дорогой ресторанчик. Большой холл, человек за стеклянной перегородкой, охрана. Все как у людей. Состоятельных, конечно, людей. Синеок побродил неподалеку, посмотрел на дом решил дождаться возвращения дамы с государственной службы.
Ее долго не было. Уже стало темнеть. Саша до одури наслушался воплей бездарных уличных исполнителей, базлавших самодельные песенки про невероятную любовь на одну ночь и, когда к нему подскочила девчонка в рваных джинсах – за денежной подачкой – заявил
- Не дам. Это не работа.
Девчонка сморщилась.
- Много понимаешь, да? Жмот. А сам-то…
- Что сам-то?
- Гитару хоть знаешь как держать?
- Хоть знаю. Не хуже твоих дружков.
- Ну так давай! Сбацай!
Саша собрался уйти, чтобы не продолжать этот бессмысленный спор поколений. Встал было, но тут…
Но тут он увидел ее. Дама шла по другой стороне улицы и уже начинала пересекать ее, приближаясь к поющей компании.
Синеок подошел к молодняку и протянул руку к гитаре.
- Арендуй инструмент.
Девчонка зашептала что-то на ухо уличному музыканту. Тот ухмыльнулся и подвинулся, уступая место.
Саша коснулся струн. Подстроил раздолбанную жестоким молодежным боем гитару. Что же спеть-то? Думай быстрее. Она сейчас уйдет! А, была не была!
Он чуть склонился над гитарой.
Очарована, околдована.
С ветром в поле когда-то повенчана
Вся ты словно в оковы закована
Драгоценная ты моя женщина.
Проходящие мимо парень с девушкой остановились. Подошли поближе. Потом еще одна пара свернула с мозаичных плиток к скамье.
Музыкантов окружили плотным кольцом. Саша пел чуть хрипловатым от волнения голосом и боялся поднять глаза. Если она тут, то вполне может узнать его, хозяина овчарки Лаймы. И один только взгляд в упор может сказать многое. То, например, что эта песня для нее. А этого нельзя было допустить. Это уже будет фальшью. Женская интуиция страшнее допроса с пристрастием.
Я склонюсь над твоими коленями
Обниму их с неистовой силою.
И слезами и стихотвореньями
Обожгу тебя нежную, милую.
Саша допел и вокруг захлопали. В вязаную шапочку, немедленно протянутую девчонкой полетели монетки. Синеок отдал гитару, сунул руку в карман и тоже бросил несколько медяков. А когда подносил руку, то увидел как к шапочке тянется ЕЕ рука, обрученная на пальцах двумя тонкими блескучими в свете фонарей кольцами.
По прежнему не поднимая глаз Саша повернулся к уличному музыканту, пожал его шершавую холодную ладонь и пошел прочь, отчаянно борясь с желанием оглянуться.
Ночью Саша долго не мог заснуть, переваривая событие. В общем-то все складывалось как нельзя лучше. Он ОТМЕТИЛСЯ, причем, похоже с самой выгодной стороны и это было здорово. Теперь государственная дама узнает его где угодно. И если он снова подаст себя как надо, то она заинтересуется им. Должна заинтересоваться. Потому что когда государственная женщина после долгого трудового дня подходит на улице послушать песню про любовь, то она не совсем потеряна для мужчин.
Саша встал с кровати, перешагнул через храпящую Лайму и подошел к окну. Открыл форточку. Лицо его обжег студеный весенний ветерок. Город сверкал огнями, будил ночную тишину далекими голосами редких машин. Саше вспомнились тонкие пальцы с двумя колечками. Красивая женщина. Очень красивая.
Он поежился от холода. Ну-ка, ну-ка! Потише с чувствами, дружок! Для тебя она всего лишь средство к осуществлению задуманного и не более. Завтра… уже сегодня утром все будет иначе. Забудется компания музыкантов, девчонка с вязаной шапочкой в руке, песня. Начнется проза жизни. Что там у нас по плану?
Синеок захлопнул форточку. Лайма вскинулась и зевнула во всю собачью пасть.
- Завтра поедем за город – сообщил ей Саша. – Хватит лентяйничать, подруга. Пришла пора тебе показать на что ты способна. А ты способна на многое, верно?
Лайма клацнула челюстями, уронила башку на лапы и снова уснула.
На следующее утро Саша прихватил с собой лопату и с Лаймой отправился на железнодорожный вокзал. Там он внимательно изучил расписание электричек и взял билет от Чернявинска до станции Рипус, которая находилась в пятидесяти километрах от города.
Пригородный электропоезд стоял далековато от вокзала. Он был битком набит садоводами, которые ехали возрождать порушенное зимними холодами и бомжами хозяйство. Бабки с корзинами и авоськами и старики с молодыми яблоневыми саженцами штурмом взяли вагоны и теперь переругивались, не желая смириться с тем, что кому-то, более удачливому и нахрапистому достались сидячие места.
Электричка требовательно пискнула и резво взяла с места. Живая садоводческая масса синхронно качнулась и переступила с ноги на ногу. Кто-то наступил Лайме на лапу и она зарычала. На Сашу немедленно посыпались упреки.
- Людям не продохнуть, а он псину тащит! На такси надо ездить, если с собакой!
Саша протиснулся в тамбур. Там было чуть посвободнее. Он расположился на ступеньках около двери и стал глядеть в окно.
Мимо сплошняком проносились белоснежные от цветущих яблонь и вишен садоводческие товарищества. Места были красивые, но абсолютно неподходящие для акции изъятия тридцати тысяч долларов. Главное – везде, и в садах и на железнодорожных платформах шастал народ. И в этом случае совершенно спокойно можно было замаскировать под садоводов пяток – десяток ребят из ОМОНА. Которые обязательно будут задействованы, когда Спиридонов или кто-то из его людей приедет с денежками в указанное Сашей место. Следовательно, надо было подыскать какой-то более подходящий ландшафт.
После двадцать пятого километра вагоны стали пустеть. За окном появились огромные поля, отороченные со стороны железной дороги лесопосадками, а на горизонте березовым лесным массивом. Когда двери вагона в очередной раз зашипели по-змеиному и распахнулись, Саша посмотрел на часы, выпихнул наружу Лайму и вышел сам.
Электричка умчалась прочь, увозя остатки пассажиров на станцию с красивым названием Рипус. Саша огляделся. Вместе с ним на земляную платформу вышли трое пассажиров, женщина и двое мужичков колхозного вида, которые вперевалочку зашагали по тропинке к виднеющейся вдали крохотной деревеньке. Синеок свистнул Лайму и направился в противоположную сторону, за лесопосадки к полю.
Дойдя до межи он повернул по ходу электрички и через некоторое время остановился напротив того места, где из-за деревьев белел прямоугольный указатель “Остановка первого вагона”. Потом достал лопату и начал копать яму.
Когда яма глубиной около тридцати сантиметров была готова, Саша ткнул в нос Лайме оранжевую авоську, которую подобрал несколько дней назад на мусорке, бросил авоську в яму и скомандовал
- Апорт!
Лайма поняла с первого раза. Сунула морду в яму и принесла авоську хозяину.
- Соображаешь! – одобрил Саша.- А теперь вот так!
Он отошел метров на тридцать в поле и снова протянул руку к яме.
Они упражнялись так до позднего вечера и в конце концов все склеилось. Саша в последний раз сгонял собаку за авоськой, вытер со лба пот и милостиво сказал.
- Ужин ты себе заработала. Поехали домой.
То, что Спиридонов принял его условия и объявление в газете появилось, Сашу нисколько не удивило. Так оно и должно было быть. Деньги Спиридонов считать умел и конечно просек, что если заупрямится, то потеряет гораздо больше. Но и тридцать тысяч баксов, конечно, просто так не отдаст, попытается подстроить какую-нибудь гадость. Поэтому и маскировка под старика и поездка за город совершенно необходимы.
Саша перечитал объявление несколько раз, усмехнулся, представив сколько людей покрутят пальцем у виска увидев странную сумму в 75155 долларов. И стал сочинять следующее письмо.
“Уважаемый господин Спиридонов! Вы реально мыслящий человек, теперь я убежден в этом. Теперь, когда договоренность достигнута, осталась маленькая, но чрезвычайно важная деталь – где и когда я смогу получить деньги. В Ваш офис я, уж извините, прийти не смогу… по причине чрезвычайной занятости и предлагаю следующий вариант.
30 мая Вы, или Ваш помощник сядете в электропоезд №7210, отправляющийся в 20-15 вечера от желдорвокзала. Билет возьмете до станции Рипус. С собой у Вас будет необходимая сумма купюрами по 50 и 100 долларов и радиостанция, которую Вы найдете в бандероли. Когда электропоезд тронется, не забудьте включить рацию на прием на 25 канале. Во время движения Вы услышите звуковой сигнал, подобный тому, каким обычно маскируют на телевидении нецензурные выражения. Это будет сообщение о том, что Вам необходимо выйти на ближайшей остановке. После того, как Вы покинете вагон, то идите за лесопосадки к….”
Закончив письмо Синеок упаковал рацию и листок в пакет и снял перчатки. Все. Тридцатое мая не за горами. Теперь надо показаться перед ясные-прекрасные очи государственной женщины Валентины Дмитриевны.
Третья встреча должна была по его замыслу, состояться в горсаду. А где же еще? Не мозолить же ей глаза во время дороги на работу!
Утром Синеок тщательно привел себя в порядок и надел новый спортивный костюм. Заглянул в зеркало. В ответ на него посмотрел средних лет высокий спортивный мужчина. Продернутые ниточками седины волосы, усталые глаза. Какие ей нравятся? Будем надеяться, что не лощеные хамоватые молокососы.
Он решил построить “нечаянную” встречу на том посыле, что если дама хоть немного им заинтересовалась, то сама проявит этот интерес. Она, конечно, не станет бросаться к нему с объятиями, но как-то должна показать свое неравнодушие. И сделает это только так, чтобы объект, то есть он, Саша Синеок не заметил этого. Проще – чтобы ни в коем случае не уронить свое достоинство и в то же время привлечь внимание. Или хотя бы вызвать любопытство.
Саша вздохнул. Господи, как все сложно с женщинами! Захочет такая вот красотуля познакомиться – не подойдет, гордость не позволит. Подойдешь сам – оскорбится, что мол, ко мне пристают как к уличной девке. Не подойдешь – тоже оскорбится, почему это меня не замечают! Все на уровне таких тончайших нюансов, что диву даешься почему вообще дети на свет появляются! Но ведь появляются! Значит есть шанс! Вперед, Дон Жуан!
Он решил встретить ее не в самом горсаду, а по пути туда. Идеально – он неторопливо идет впереди с Лаймой, а она его догоняет со своим пекинесом. Кстати, можно будет ее собачку чем-нибудь угостить. Это будет большим плюсом. Хорошее отношение постороннего человека к любимому тобой животному очень располагает для общения.
Саша купил в ближайшем зоомагазине пакет с какой-то собачьей ерундой и поехал к подземному переходу около мозаичной улицы.
На центральной площади, несмотря на ранний час было многолюдно. Саша расположился около одной из лестниц, ведущих под землю и стал ждать.
Валентина Дмитриевна появилась как по расписанию, в 8-00. Она шла к подземному переходу под прямым углом к тому месту, где расположился в засаде Саша Синеок. Шла задумчивая, опустив голову и пекинес Тина тащился следом за ней подобно рыжему лоскуту материи.
Когда она стала спускаться в переход, Саша ринулся по ступеням и свернув направо, оказался впереди Валентины Дмитриевны.
Он шел не торопясь, разговаривал с Лаймой о разных собачьих делах и спиной чувствовал – ОНА приближается.
Остался позади монумент Ленина, нависший над площадью, фонтан, шелестящий белыми водяными струями, уже голубые ели, высаженные за фонтаном шагнули совсем близко, а Саша по-прежнему шел один.
Он остановился перед светофором и нервно сжал поводок, удерживая Лайму. Похоже эта красавица не в настроении и ей не нужны попутчики. Жаль, сорвалось. Тогда в следующий раз.
Светофор вспыхнул зеленым глазом. Саша шагнул вперед и в тот же миг Лайма, увидев знакомую пекинесью мордашку рванула ему за спину. Поводок запутался в ногах и Синеок рухнул на асфальт. Пакет с собачьей едой выпал у него из рук. Лайма и пекинес бросились подбирать корм.
Сзади раздался сдержанный смех. Саша быстро вскочил и принялся отряхивать костюм.
- Не ушиблись?
Она стояла рядом и улыбаясь смотрела на него. Синеок быстро посмотрел на нее, потер ушибленную ладонь, потом снова взглянул и сказал.
- Считайте, что я упал перед вами на колени.
Она кивнула, милостиво принимая комплимент.
- У вас ссадина на руке.
- Пустяк. Заживет как на Лайме.
- Вашу собаку так зовут?
- Да.
- В честь….?
- Нет, певица тут не при чем. Лайма в переводе значит счастье. Мне понравилось и я назвал.
Светофор сменил зеленый свет на красный. Саша поднял полупустой пакет корма и протянул его пекинесу, который гонял ноздрями пыль по асфальту. Тот сунул мордочку внутрь.
- Надо же! – всеинула тонкие брови Валентина Дмитриевна – Дома ничего не ест кроме телятины, а тут за уши не оттащишь.
- Это как картошка из костра в походе – сказал Саша – горячая, грязная, подгоревшая, а слаще меда.
- Верно.
Она внимательно посмотрела на него.
- А я вас уже встречала.
Саша моментально прочувствовал ситуацию. Сказать не помню – обидно, его отметили, а он отнекивается. Значит НАДО вспомнить.
- Кажется недели две назад… Лайма тогда вас напугала… так?
- Не только тогда.
А вот теперь вспоминать не надо!
Саша нахмурил брови, изображая раздумье.
- С сожалением вынужден констатировать, что временами на меня нападает склероз.
- Вы пели под гитару… Звездинского.
Саша немедленно “вспомнил”
- Это было вечером… на мозаичной улице? Есть такой грех.
-… и усиленно старались меня не замечать.
Он с большим трудом подавил удивление. Вот это сюрприз! Оказывается все его попытки сыграть в игру “я вас знаю, но виду не покажу” были бездарны! Заметила! Черт возьми, она опасна! С такой интуицией она раскусит его в два счета. А может это как говорят грубовато, но верно попытка “взять на понт”? Как же отреагировать на такое заявление?
Саша решил ответь нейтрально.
- Вас трудно не заметить. Но трудно сделать что-то бОльшее.
- Я такая страшная?
Напрашивается на комплимент. Они есть у нас.
- Вы слишком красивы.
Вот так. Прямо и без малейшей фальши. Это должно пройти.
Валентина Дмитриевна снова улыбнулась и решила сменить тему.
- Я раньше вас здесь не встречала.
- Я в командировке. Мое постоянное место дислокации Пермь. В Чернявинске по делам фирмы.
- Вы что же, с собакой по командировкам ездите?
Саша пожал плечами.
- Я уже три года живу один. Хлопотно с ней, конечно, но что поделаешь, привязался.
Они вошли в горсад и Валентина Дмитриевна направилась к лотку, на котором лежали трубочки с кремом. Тина восторженно посмотрела на хозяйку и облизнулась.
- Позвольте мне поухаживать… за вашим песиком – предложил Синеок.
Она милостиво кивнула.
Они гуляли по горсаду, Саша шутил, поглядывал на попутчицу и похоже той это все нравилось. Только однажды она отвлеклась на несколько секунд. Чуть в стороне от их маршрута на полянке молодой, обнаженный по пояс парень заканчивал разминку. Крутанул несколько раз мускулистым торсом, поднял мастерку и побежал по аллее. Саша заметил, что Валентина Дмитриевна проводила его взглядом.
“А может ей просто хороший мужик нужен? – подумал он. – Естественное желание неудовлетворенной женщины. Тогда проще. Возьму со Спиридонова деньги и …”
Они расстались у подземного перехода. Валентина Дмитриевна подарила ему последнюю улыбку и ушла, обремененная обещанием быть завтра снова “на том же месте в тот же час”