Глава 14
Смех врага говорит о его силе. Закон боя.
От неожиданности Синеок отпрянул. Потом размахнулся и ударил Ревенко кулаком прямо в раззявленную пасть. Степан закашлялся, выплюнул осколки выбитых зубов, смеяться стал тише, но не перестал.
- Почему? – сказал он наконец и улыбнулся окровавленным ртом – Вопрос, конечно, интересный. Хор-роший, братуха, вопросик! Только ответа я не знаю. Хошь режь, хошь ешь. Вот так!
- Кто знает? От кого ты получил задание?
- Их давно уже в живых нет. Объелись… как ты недавно заметил. Желудки не выдержали. Но одну наколку я тебе могу дать. Не знаю только, поможет ли.
Очень не понравился Саше смех “Бельмондо”. Сквозила в нем явная неприкрытая издевка. Знаю, мол я, дорогой, такое….но не скажу тебе ни за какие коврижки. Выбивать из него то не знаю что бессмысленно. Начнет врать, не проверишь.
- Ты говори – сказал Саша – А уж поможет или нет я сам решу.
- Я пить хочу – заявил Степан – Дай глотнуть.
Саша распинал распинал лежащие около Ревенко пустые бутылки, обломки досок и освободил ему одну руку. Степан схватил кружку с “чаем” и припал к ней.
- Дрянь пойло – сказал он – Вкус какой-то специфический.
Синеок посмотрел на циферблат. Через час-полтора Ревенко умрет. Логичное завершение карьеры убийцы.
- Ну так слушай – сказал Степан – Вся правда как смерть Кащея глубоко спрятана. Яйцо есть, в нем игла. Докопаешься до иглы – узнаешь правду. А если сломаешь ее – и Кащею конец. Вот такая сказочка.
- Помню такую сказочку – сказал Саша – Только аналогий не вижу. Расшифруй.
- Банк – сказал Ревенко – Большое здание из белого кирпича с бетонными подвалами. А в подвалах вдоль стен сейфы. А в сейфах не золото и драгоценности, а бумаги. Документы, другими словами говоря, в которых есть все – фотографии, микропленка, аудиозаписи. Кто кому куда и что приказывал и каким образом это было выполнено. Когда объект А родился, когда у него первый зуб прорезался и почему он на вечернем сеансе почесал задницу, а скажем не башку. Все про всех – вот что там находится.
- И в том числе…
- И в том числе почему некто оказался Комитету наиболее подходящей кандидатурой для уничтожения. И кто такое решение принял. Кладезь информации, нужной и не очень.
- Архив?
- Точно. Архив КГБ. Не весь, конечно, но восьмидесятые годы там точно присутствуют.
- И где находится этот банк? – спросил Саша.
- Улицу Пархоменко знаешь?
- Как не знать. Центр.
- Ну, вот, на пересечении ее с Красной. Пятиэтажка. Где кафе Мечта.
Синеок вспомнил. Довольно затрапезное здание. Первый этаж и подвал – точно, банк, а верхние этажи – квартиры. В начале девяностых такое практиковалось, а сейчас каждый уважающий себя денежный мешок стремится отдельное здание выстроить. И чтобы покруче смотрелось. Для престижа.
- Дохленькое заведение – сказал Саша. – Что, средств отделиться не нашлось?
- Ты на фасад не смотри. Главное не каков мешок, а его размеры. В этом банчишке не только бумажек – денег немерено. Да и переезжают они через год – другой.
- Куда? – насторожился Саша.
Реввенко облизал окровавленные губы и засмеялся.
- Что, подзавел я тебя? Интерес проклюнулся? Неужели ты в самом деле рассчитываешь в этот архив заглянуть? Туда не всякого генерала пускают. Да что – генерала! Два-три человека могут там бумажками пошелестеть. Под присмотром друг-друга. А переезжает он в новое здание чтобы как ты правильно сказал, дохленьким заведением не выглядеть. Это тоже может нездоровый интерес вызвать. Банку почти десять лет, а он все в коротких штанишках.
- На вопрос не ответил – прервал его Саша – Куда переезжает?
- В самый центр. Туда, где сейчас котлован вырыли. Рядом с городской администрацией или мэрией, как ее сейчас называют. Ну и кликухи пошли! Одно погоняло хлеще другого. Мэрия… дума. Соберутся два десятка мудаков и яйца чешут. Плесни еще чайку, что-то у меня в горле першит.
Саша посмотрел на часы. Время идет. Налил Ревенко “чаю”. Тот жадно выхлебал кружку.
- Еще вопрос есть – сказал он Степану. – Этот банк – он, что, ФСБ принадлежит?
- ФСБ, КГБ – как хочешь, так и называй. Им, в общем. Региональное отделение.
- У ФСБ так много денег?
Степан усмехнулся и плюнул длинным плевком.
- Тьфу, отравой какой-то меня напоил. Ты, мужик, помнишь, чем все начиналось?
- С того, что Адама Ева уговорила.
- Далеко. Ближе бери. С чего вот все это закрутилось?
Ревенко сделал чубом полукруг.
- С Мишки, думаешь все началось, с Горбачева? Сейчас, как же! Все началось с того, что не стало крепкой руки. Умер усатый и понеслось все под откос. Хрущ, который себе рекламу на двадцатом съезде сделал и которого свои же потом и слопали. Брежнев, который чиновничью армию взяточников расплодил. Все разложилось. Андропов Юрий Владимирович попытался было порядок навести, да жаль не успел. Черненко – труп ходячий. И вот наступил божий праздник – появился Миша. А ты знаешь, как он появился?
- Да откуда же – сказал Синеок. – Нет конечно. Расскажи.
- Его сделали. Те, кто наверху сидел и кому он понадобился. Спросишь зачем? Отвечаю – чтобы стать не просто богатыми, а очень богатыми. Чтобы не все иметь, а всех иметь. И нас с том числе. Они все рассчитали, все распланировали. И кооперативы в этом плане были, и ваучеры и пирамиды финансовые. Если мы, дураки, все для себя заново открывали, сквозь чащобу продирались, то они все тропинки знали, все ходы и выходы. Где обогнать нас, где притормозить, а где из-за угла по башке дубиной шарахнуть.
Степан злобно оскалился щербатым ртом. Поднес кулак к уху и заговорил, дурачась
- Алле! Федя, это ты? Когда “Хренникель” продавать будешь? Ах, завтра! Для меня двадцать пять процентов оставь! Я? А я тебе “Блинзолото” уступлю. Толя? А мы с ним договорились, он мне ваучеров сотню тысяч допечатает. Я ему? Я ему идею второго этапа прихватизации. Что за идея? Да не важно, главное деньги хорошие.
Ревенко вытер набежавшую слюну.
- У этой славной команды даже итог был расписан – кто, когда и с каким результатом финиширует. С точностью до миллиона баксов. Но!
Степан громко икнул. Схватил кружку со щита и допил остатки.
- Но были умные люди не из их числа, все постарались предусмотреть! В Комитете не лохи сидели. Когда Горбача стали к трону проталкивать, кое-кто из ГБ тревогу пробил. Постарались средства в надежных местах сконцентрировать. Оружием торговали, даже, слышал, что наркобизнесом не брезговали. Ничего… я их понимаю. Все средства хороши, когда система рушится, а на обломках того и гляди многозвездный флаг воткнУт. Потом банки открылись. Конечно, под частными вывесками. Надежные люди во главе, проверенные стали. Валютой торгуют, ссуды дают, ценные бумаги скупают. Силы копят. Ничего, дождемся своего часа. Черт, что со мной!? Тошнит.
Он глубоко вздохнул и едва успел наклонить голову в сторону. Его жестоко стошнило.
- Не понимаю… Голова кругом. Дай воды!
- Хватит – сказал Синеок. – Им хватило и тебе достаточно.
Ревенко поднял голову и мутно посмотрел на труп Василия.
- Так ты… меня!
Его снова вырвало. Он захрипел и ухватился за металлический угольник, подпирающий трубу. Заскреб ногтями по ржавому металлу, изогнулся в судороге и затих.
- Ну вот и все – сказал Саша. – Для тебя охота закончена.
Никакого удовлетворения от смерти противника он не ощущал. “Гора с плеч”, “Камень с сердца” – это, видимо, не про него. Говорят, что критический срок пребывания заключенного в тюрьме семь лет. После этого времени человек, каким бы он не был, меняется, теряя свое прежнее “Я”.
“ Может и я теперь не избавлюсь от ощущения погони за собой? – думал Саша, развязывая мертвому Ревенко руки. – Останется привычка оглядываться, ждать, что вот-вот за спиной возникнет некто и жизнь оборвется. Ведь по сути и Смирнов Вячеслав Юрьевич только хорошая маска, а под ней вечная настороженность загнанного зверя. Не стало Ревенко. И что? Появится кто-то другой. Пусть этот кто-то не знает моего нового лица. Еще раз “ну и что?”. Лет через пять, как показало время, меня найдут снова. Это-жизнь?!
Он впервые за много лет почувствовал отчаяние. Захотелось выпить из чайника остатки отравленного гексагеном пойла и лечь рядом с мертвым подполковником. Как должно быть спокойно “там”!
Саша несколько раз ударил кулаком по ребру бетонной плиты. Боль немного отрезвила его. Надо убрать трупы. Потом сесть и спокойно подумать. Может не все так плохо!
Он долго перетаскивал тела по теплотрассе к тому месту, где находились гигантские вентили, перекрывающие ток горячей воды. Бетонная подземная коробка, сложенная из плит упиралась краями в подушку из крупного гравия, насыпанного на землю. Саша уложил трупы рядком под вентилем и забросал их слоем гравия. Найдут, конечно, но не скоро.
Вернувшись к люку он задумчиво посмотрел на мешок со взрывчаткой. Опасная штучка. Если этот мешок каким-то образом обнаружат, то за его владельцем начнет охотиться все живое в погонах. Здесь пальчиков и следов столько, что хватит и на ФСБ и на МВД и на МЧС. Бомжей здесь наверняка видели. Соберутся все скопом и вероятность того, что Сашу выловят, возрастет многократно.
- Что будем делать” – спросил он Лайму. – Продадим или сами съедим?
Ему жалко было высыпать взрывчатку в какую-нибудь канаву, где ее занесет песком и грязью. Вдруг пригодится?
“За каким? – подумал Саша – ты что, чеченский террорист, что ли? Выбросить и немедленно! Да, да, конечно выбросить!”
Взрывчатку он спрятал как ему показалось надежно. Рассыпал мешок длинной тонкой струей под трубами метров на пятьдесят и припорошил сверху пылью. Не найдут. Авось.
После всех трудов ему отчаянно захотелось спать. Шебутная ночь вымотала его обилием событий. Голова гудела как колокол под ударами пудового языка. Синеок привалился спиной к горячей трубе и тотчас провалился в небыль.
Когда он выбрался из колодца, чтобы оценить обстановку наверху, то увидел темно-синее небо и розовые отсветы на снегу. Наступило утро.
Весь день Саша занимался насущными проблемами. Сменил обтрепавшуюся грязную куртку на приличное пальто, купил на пятачке брюки, зимние сапоги и прочие атрибуты скромного, не блещущего доходами труженика, сходил в баньку, где с удовольствием повалялся на полоке, подставляя бока пахучему березовому веничку. И уже к вечеру, чистый, душистый и подстриженный перешагнул порог полуторки, адресок которой отыскал в газете, в разделе “Сдам квартиру”
В двенадцатом часу он прыгнул на диван кровать, укрылся одеялом и, вытянув руку в сторону телевизионного экрана нажал кнопку “POWER”.
“А ведь если по уму, то я сегодня уехать должен – подумал Саша, машинально перебирая каналы TV – В Чернявинске больше делать нечего. Можно конечно, остаться так сказать у носом у тигра, но лучше уж без подобных изысков. Это только воробьи у гнезда орла живут, он не тронет. А мне надо ноги в руки и … Куда? Может на этот раз за кордон? Нет. Никогда я те места не любил. Коммунистическая изжога от всего импортного. Лучше куда нибудь под Архангельск рвану. На дальнем востоке был, в Сибири был, на Урале тоже, а там еще не доводилось. Хм… А что же тогда не уехал? Чего ждешь?”
Он выключил телевизор и долго лежал с открытыми глазами в темноте. А действительно, зачем он остался? Ночку другую переночевать, переждать пока в городе суматоха пойдет на убыль? Да ерунда! Себе-то врать не надо. Остался он потому, что его очень заинтересовал рассказ Степана-покойничка о банке, в котором Кащеева смерть хранится. И его собственная тоже. Подумать только – он пять лет в Чернявинске жил, каждый день мимо этого банка на работу ходил и не знал, что совсем рядом лежат несколько листочков, на одном из которых красуется чья то подпись под его приговором. Как там начинается, интересно? “В связи с оперативной целесообразностью…” Или “Для выполнения поставленной задачи необходимо…” И не на него одного такие листочки – пленочки заведены. Архив – это такая бомба! Наверняка там что-то интересное имеется по поводу неразгаданных смертей разных бизнесменов, партийных деятелей и прочих шишек. Эх, заиметь хотя бы парочку таких досье-отчетов! И брякнуть в областное управление ФСБ – имею, мол на вас, господа, нечто! И если вы от Синеок Александра лапы не уберете, то такой скандал начнется! Что бы они тогда предприняли, интересно? А это зависит от того, какие документы будут на руках. Скорее всего, наверное, вняли бы предупреждению и отстали. Кому хочется свою задницу журналюгам-газетчикам подставлять, должностей и свободы, а возможно и жизни лишаться! Пошипели бы и заткнулись. Эх, если бы в тот архив попасть!
“Вы, гражданин, ненормальный немножко – сообщил сам себе Саша – Вас, видимо, долгие годы скитаний и жизнь с оглядкой лишили чувства реальности! Спи давай, идиот! Два дня сроку тебе и из города – вон!”
Он повернулся на другой бок и перед тем, как уснуть, решил – два дня все равно делать нечего, можно будет сходить на перекресток Пархоменко и Красной. Просто так. Мороженого поесть и еще раз посмеяться над своими глупыми мечтами.
Чернявинский банк “Развитие” действительно своим внешним видом не впечатлял. Обычная серая хрущоба, унылая и невзрачная. Если встать лицом к ее фасаду, то можно было видеть, что правый бок дома утопал цокольным этажом ниже уровня тротуара, а левый вылезал над ним на полтора метра – все из-за того, что улица Пархоменко круто стекала асфальтовой рекой от окраины к центру. Четыре этажа дома – с пятого по второй были заселены жильцами, а первый и подвал принадлежал “Развитию”, в утробе которого цокали каблучками девочки в коротких фирменных юбочках, пялился на клиентов квадратный охранник и сидели в кабинетах седовласые нач. и зам., чьи Мерсы дремали на стоянке рядом со зданием. Центр города был недалеко, в каких-то трехстах метрах, но казалось, что “Развитие” расположен на окраине. Как-то получалось, что по улице Пархоменко и народ ходил не очень охотно и машины ездили не очень часто.
Утром Синеок шагал к намеченному перекрестку. Шел и машинально отмечал – Ментов стало гораздо больше и машины с проблесковыми маячками как осы летают туда сюда. Конечно, это из-за ночного взрыва сутки назад, но невольно думалось, что сбылись слова Ревенко – весь город на уши встанет.
По переулку Саша прошел дважды. Сначала вдоль фасада “Развития”, потом поперек, сбоку дома. Частые решетки на всех окнах, бронированная входная дверь и глазок на ней с панорамным обзором. Видеокамера просекает лиловым объективом весь участок тротуара вдоль фасада, другая торчит над крыльцом, ждет тех, кто должен скоро пожаловать во внутренности денежного мешка. Подвал явно перестроен и, возможно, углублен, потому что для банка, который собирается занять престижное место рядом с администрацией места явно маловато.
Под конец осмотра Саша присел на скамью в сквере напротив “Развития” и кружа голову дымком первой сигареты стал наблюдать, как на улице Пархоменко ревут двигателями тяжело груженные глинистой землей Камазы, вывозя ее из котлована в центре – готовят место для фундамента разжиревшего на финансовых играх монстра.
Ровно без пяти девять у входа банка затормозил благородно серый Лексус. Из машины молодцевато выскочил спортивного вида джентльмен и в сопровождении шофера и телохранителя направился к дверям. За два шага дверь распахнулась и троица исчезла внутри банка.
Вклады в банк Синеок делать не собирался, покупать-продавать валюту тоже. Он выбросил бычок и пошел в центр Чернявинска, поглядеть на то место, куда “Развитие” собирался переезжать.
На дне огромного котлована с одной стороны еще махал ковшом экскаватор, нагружая машины, с другой подъемный кран уже клал на щебеночную подушку бетонные плиты. Судя по количеству задействованной техники и рабочей силы, строительство должно было пройти в чрезвычайно сжатые сроки.
“Года за три осилят – оценил Синеок старание СМУ-5 вообще и прораба Куракина И. М. в частности, чьи аббревиатура и фамилия красовались на щите ограждения. – Ударно пашут ребята. Деньги, наверное, неплохие зашибают. Мне что ли к ним в помощники попроситься? Хотя бы разнорабочим.”
Остаток дня Саша занимался тем, что слонялся по квартире, задирал Лайму, хватая ее за холодный нос, думал, что-то чертил на листе бумаги, подсчитывал. Потом позвонил в публичную библиотеку и спросил
- Меня строительные материалы интересуют. Фибробетон в частности. Ах, у вас все есть? Как в Греции, да? Записаться хочу, девушка. Хорошо, завтра буду, готовьте чай!
Потом бросился на кровать и перед тем, как закрыть глаза сказал Лайме
- Да, может быть я и сумасшедший. Но это все же лучше, чем идиот!
И уснул.