Глава 12
То, чего он опасался, все же началось. Только немного по другому, не так, как предполагал Саша. Флирта как такового не было. Была дружба, Возвращаясь вечером с работы, с завода строительных материалов, Саша шел по магазинам, закупал продукты, а дома с порога стучал в дверь комнаты, где жили Аня.
- Анюта! Я вам что-то принес. Что-то вкусное!
Первое время она пугалась, будто он предлагал ей змею в полиэтиленовом пакете. Судорожно лезла в сумочку и доставала деньги.
- Ну, Аня! – обижался Синеок –Это же подарок!
Деньги решительно не брал. Но утром находил на кухонном столе денежные купюры и записку с вежливой строчкой: “Спасибо!”
Первый толчок, который дал толчок развитию их отношений, произошел примерно через полгода. Однажды поздно вечером Синеок после возвращения со второй смены нашел у себя в комнате выглаженную рубашку, которую перед работой вывесил в ванной на просушку. Снял со стула, понюхал – чуть слышно пахнет духами – и пошел к Ане.
- Спасибо, Анечка – поблагодарил он – Но вы совершенно не обязаны что-то делать для меня.
- Но ведь вы покупаете мне… разное.
Саша вздохнул.
- Ну как вам сказать… Мне это приятно. Наверное, настало время и я захотел о ком-то заботиться кроме себя.
Аня кивнула.
- Я понимаю. Но, видите ли, Саша, кажется и я доросла до этого. Вы только не подумайте, я не навязываюсь, я просто…
Он шагнул к ней и обнял.
Любовь? Жар в груди у одного. Томление у другого. Вспышка у третьего. Для Саша Анечка была как свежий воздух. Все плохое, казалось ему, осталось позади. Он полной грудью дышал счастьем и не мог надышаться.
Прошелестел снегопадами остаток зимы 1990 года, остался позади отмеченный павловской денежной реформой 1991. Незамеченным пролетел 1992 год. Прогрохотал танками по Москве 1993.
Что изменилось? Наверное многое и далеко не в лучшую сторону. Но тот мир, где поселились Саша и Аня был надежно защищен от потрясений. “Я хочу о ком-то заботиться кроме себя” – самая надежная крепость.
В начале лета 1995 года Саше исполнилось 35 лет. Все, казалось, пришло в норму в его жизни. Любимая женщина рядом, нормальная работа, скоро квартиру можно будет купить в одном из строящихся неподалеку домов. Ане скоро двадцать шесть будет. Она не заговаривает о детях, но, кажется, пора. Тем более, что ведомство, к которому он когда-то принадлежал и которое решило десять лет назад выкинуть его за борт как ненужный балласт, терпит крах. Скинули памятник Дзержинскому на Лубянке, увольняют кадровых офицеров. Это что-то да значит. Да, наверное, пора заводить детей. Двоих. Мальчика и девочку.
Вечером Саша заманил Анюту к себе на колени.
- Знаешь, что я хочу тебе предложить?
- Что?
- Прямо здесь, прямо сейчас сделать… двух лялек!
Аня закрыла глаза и засмеялась. Потом уткнулась носом в его ухо.
- Не знаю как насчет двух, но если я завтра не пойду к врачу, то одна лялька кажется, будет!
В июле во Владике наступила жара. Воздух над сопками дрожал, асфальт плыл под ногами и даже ветер с Японского моря не мог остудить город.
- Я сегодня пораньше приду – сообщил Синеок однажды утром – Японцы приезжают. Загрузим продукцию и домой. Не скучай.
Он ушел, Аня посмотрела ему вслед из окна и занялась разными хозяйственными делами.
В полдень в дверь позвонили.
- Это наш папа пришел – сказала Аня, погладила себя по чуть округлившемуся животику и пошла открывать дверь.
На пороге стояли двое незнакомых мужчин. Один, невысокий, белесый и коренастый как гриб боровичок улыбнулся Ане как закадычный друг, а второй, кудрявый и плечистый с внешностью Бельмондо заглянул в коридор.
- Саши нет – сказала Аня. – Он будет попозже. Вы его товарищи, да?
- Мы его друзья – прочувствованно ответил кудрявый – Мы его старые добрые товарищи.
Он шагнул вперед и толкнул Аню двумя пальцами в горло. Потом подхватил падающее тело и поволок в комнату.
Белесый проскользнул следом и щелкнул замком.
- Никого – сообщил он, сунувшись в комнату где жила бабуся. – Она одна здесь.
- Ну так замечательно – сказал кудрявый, связывая Ане руки. – Меньше трупов будет. Пусть кому-то повезет. А кому-то нет. Как в КВН. Принеси воды, Леня. Надо поговорить с девочкой.
Леня сходил на кухню и принес стакан воды. Кудрявый плеснул Ане пригоршню в лицо, остальное вылил на голову и с оттяжкой врезал пару пощечин.
Она очнулась и вначале подумала, что тонула, а ее спасли и вытащили на берег. Горло болело при вдохе, по лицу текли струйки воды. Аня с трудом глотнула воздуха, увидела перед собой губастое лицо “Бельмондо” и все вспомнила. Страха она не испытывала, только обиду.
- Ну зачем вы так? – сказала она укоризненно. – Ведь я же открыла. Если что-то нужно – берите. Зачем же бить?
- Беременная она – сказал белесый Леня – Месяцев пять.
- Без тебя вижу, гинеколог – огрызнулся кудрявый.
Подошел к Ане и протянул к ней руку. Она сжалась в комочек и замерла. Кудрявый усмехнулся.
- Слушай сюда, счастливая мама – сказал он – Дело такое. Нам твой муженек нужен. Разговор к нему есть. И ты поможешь нам встретиться с ним. Когда он с работы вернется?
- Он… Поздно обещал. У них сегодня иностранцы приезжают. Будут продукцию принимать. Он вечером придет. Часов в восемь. Или нет, в девять.
Кудрявый наклонился к Ане и ударил ее в лицо. Несильно, но что-то хрустнуло и из носа потекла кровь.
- Ты бы научилась сначала врать, дурочка! “В девять”. А может в одиннадцать? Эх, хотел я тебе легкой смерти, да не получается.
Он взял стоящий рядом стул и одним рывком оторвал от него ножку.
- Подержи ее. Леня. Мы сейчас с ней любовью займемся. Так страстно, что после этого сеанса она рожать раздумает.
- Я правда не знаю, когда Саша придет – заплакала Аня. – Ну, в конце-концов, позвоните сами ему и спросите.
- Позвонить? – остановился кудрявый – А что, идея. Как считаешь, Леха, он прибежит сюда, если мы его очень попросим?
Белесый поморщился.
- Рискованно. Бросит эту дуру и слиняет. Надо, чтобы она сама звякнула. Мол, плохо себя чувствую, сейчас в обморок грохнусь. Тогда – сто процентов.
- Ты слышала? – сказал “Бельмондо” Ане – Звони. Иначе… Развяжи ее.
Аня набрала номер. Длинные гудки. Есть несколько секунд, чтобы решиться на что-то. Закричать Саше в трубку “Здесь бандиты, не ходи домой”? Он все равно примчится. И его убьют. Ведь они за этим пришли. Сделать так, как приказал этот с крысиными глазками Леня? Саша тоже придет. И его все-равно убьют.
- И нас тоже – прошептала Аня, прикрывая ладонью живот.
- Ответил? – наклонился к ее лицу кудрявый – Смотри без фокусов!
На том конце линии подняли трубку.
- Слушаю – раздался Сашин голос
- Это я. Ты когда вернешься?
- Задерживаюсь чуток. Соскучилась?
- Я плохо себя чувствую. Приходи сейчас.
- Что случилось? – встревожился он – Может, скорую вызвать.
- Нет, приходи сам. Я очень жду тебя.
- Я бегу – сказал он – Конечно. Скоро буду.
Послышались гудки отбоя.
- Молодец – похвалил кудрявый – Наш человек. Даже голос не дронул.
С улицы через балконный проем несло июльский зной. Сопка. Дом на ее вершине. Восьмой этаж. Высоко. Не видно ни тайги, ни моря, ни людей. Только небо.
“Почему люди не летают так как птицы…” - вспомнилось почему-то Ане – Островский. “Гроза”. Не умела Катенька летать. И я не умею”
Она с трудом оторвала взгляд от балконного проема и уставилась на телефон. Наш человек – сказал этот кудрявый губастый мужик. Наш – это значит из тех, кто умеет лгать, издеваться и убивать. Неужели она такая?
Аня снова заплакала. “Бельмондо” брезгливо посмотрел на нее и отошел в сторону. Теперь перед ней сидел только Леня – крысавчик.
- Вы нас убьете? – через слезы спросила Аня.
Леня коротко посмотрел на нее и отвернулся.
- Убьете – покорно подтвердила Аня и прерывисто вздохнула. – Ну, что же. У меня есть последнее желание.
- Чего!? – поразился белесый.
- Дайте сигарету, пожалуйста!
Он недоверчиво посмотрел на нее, но пачку ТУ-134 из кармана достал. Аня пристроила сигарету в сухих губах и неумело прикурила. Она набирала горький дым в рот, выпускала его клубком и плакала все горше. Потом снова вздохнула. Плачь – не плачь, пора. Скоро придет Саша.
- Плохие сигареты у вас – сказала она Лене.
- Чего это? – обиделся он – Нормальные!
- Нет, правда, сорт не тот. Вот здесь должно быть написано ВК – высшее качество, а на ваших… Да вот, посмотрите сами.
Она протянула ему окурок. Леня наклонился, разглядывая фильтр и когда его лицо оказалось совсем рядом с тлеющим табачным патрончиком, Аня ткнула ему в белесые ресницы оранжевым жгучим огоньком. Он заорал, вскочил, опрокинув стул, а Аня метнулась на балкон и закрыла за собой дверь.
Удерживая обеими ладонями ручку она оглянулась. Далеко внизу сидит у подъезда старуха. В песочнице возится малыш. Ниже этажом и в стороне какая-то женщина на балконе развешивает белье.
- Вызовите милицию! – давясь болью в горле закричала Аня – Скорее! Здесь бандиты!
Ручка двери рвалась из ладоней. Кудрявый с другой стороны тянул дверь в свою сторону. Женщина подняла голову, прикрыла рукой глаза от солнца и завертела прической.
Кудрявый распахнул дверь. Аня отскочила в сторону и схватилась за перила. “Как жаль, что я не птица! Прости меня, маленький!”
Она перебросила тело через ограждение и спустя секунду лежала раскинув руки на темно серой полоске асфальта.
Заголосила старуха. Разглядев на балконе кудрявого закричала женщина, швырнула простыню и исчезла в квартире.
“Бельмондо” выругался. Сгреб за воротник Леню и толкнул его к выходной двери.
- Сучонок! Щелкаешь пастью! Шевели копытами, пока я тебя вслед не выбросил!
Зажав ладонью глаз, Леня побежал вслед за кудрявым.
Звонок Сашу встревожил. На работу ему Аня звонила исключительно редко. И на самочувствие никогда не жаловалась. Наоборот, в дни, когда грипп разукрашивал ее щеки румянцем, она выговаривала Саше.
- Ты опять пришел раньше? Опять беспокоился, да? Ну зачем! Я не хочу, чтобы ты нервничал из-за меня. Ты спокоен – и мне легче.
Частник остановил потрепанную иномарку у подножья лестницы, ведущей от подошвы сопки к подъездам девятиэтажки. Синеок сделал шаг по ступенькам и запнулся. Около дома колыхалась толпа.
Когда он подбежал, все повернули головы в его сторону и замолчали.
- Что? – произнес Саша севшим голосом. – Что с ней?
Люди расступились. Синеок опустил глаза и увидел на асфальте большое темное пятно бордового цвета.
Кровь быстрым толчком ударила в голову. Виски заломило и Саша сжал ладонью горло, чтобы не взорвалась переполненная болью черепная коробка.
- Кто? – спросил он.
Заговорили сразу несколько человек. Развешивала белье, забралась на стул и… Нет, разговаривала с соседкой с нижнего этажа, наклонилась и… Да нет же, нет, все было совсем не так…
Синеок рассматривал плывущие лица и старался уловить смысл фраз. Потом бросил это занятие и закрыл глаза.
Кто то настойчиво подергал его за рукав рубашки.
- Идите сюда – прорезалось откуда-то сбоку. – Идите же, я расскажу!
Он повернулся на голос и увидел женщину.
- Я видела как все произошло – сказала она. – Слушайте.
Она отвела Сашу в сторонку и стала рассказывать. Он выслушал ее и попросил повторить еще раз.
- Этот кудрявый… он был один?
- Не могу сказать. Но на балкон он выбежал в единственном числе.
- Она сама прыгнула?
- Да…. Как жаль. Удивительной доброты была женщина. Этот скот… Он видимо, чем-то так напугал ее.
“Моей смертью напугал – подумал Саша – Анечка, Анечка! Как же я дальше жить буду?”
- Значит, внешность у него была колоритная?
- Да, я бы именно так сказала. Помесь Урбанского и Бельмондо. Не фотографическая похожесть, конечно, но типаж тот. Если у вас зрительная память хорошая, то один раз увидите и не забыть.
Саша посмотрел поверх сопок на блестящую воду залива.
- У меня память хорошая. Не забуду. Спасибо. Вы еще кому-нибудь говорили, о том, что видели?
Женщина зябко повела плечами.
- Побоялась. Тут милиция была, так я даже им ничего не сказала. И вы пожалуйста не упоминайте уж меня. Кто нас защитит с сыном…
- Не беспокойтесь – сказал Саша. – Несчастный случай всех устроит. А милиция…
- За вами на работу поехали.
- Спасибо еще раз.
Он поднялся в квартиру, собрал самое необходимое и ушел, не дожидаясь, когда вернется милицейский УАЗик.
В тот же день Саша купил в охотничьем магазине нарезной карабин “Тигр” с мощным оптическим прицелом и пачку патронов к нему. Ходить по улицам и искать того, кто убил Аню? Бессмысленно. Уж лучше посмотреть на город сверху. Может быть тот, кто все знает и видит и в кого он, Саша, не верит, все же поможет ему?
Он приобрел карту города и разбил ее на участки таким образом, чтобы в центре каждого участка находилась сопка. Задолго до наступления утра, Синеок взбирался на вершину, рубил упругие еловые ветви и устраивал себе схрон. Рассвет он встречал, лежа на пахучей смолистой подстилке. Как только на улицах появлялись люди, он прижимал окуляр прицела к брови и начинал сквозь перекрестье рассматривать людской поток. Через час короткий пятиминутный перерыв, потом снова – люди, машины, окна домов.
Через два-три дня Саша менял позицию, переходил на другую сопку. Если на ней находились здания, он вскрывал чердачные замки и повторял процедуру слежения, на этот раз из слуховых окон.
К концу июля он уже мог узнавать отдельные лица, к исходу августа почти не замечал примелькавшиеся фигуры, задерживая внимание на физиономиях незнакомых мужиков – кудрявых, высоких, губастых.
В конце сентября он знал почти наизусть всех, кто ходил-бродил по крутым владивостокским улицам. Новеньких было немного. Люди двигались каждый по своему выверенному привычному маршруту и не часто меняли траекторию движения от пункта А – работа утром до пункта Б – домой вечером.
Вскоре непрерывным потоком пошли дожди. Серая пелена все чаще опускалась на Владивосток. В один из вечеров Саша с трудом поднялся с насквозь мокрой подстилки, перехватил “Тигра” за ствол и посмотрел в его черный смертельный глаз калибра 7,62.
Очень хотелось умереть. До такой степени, что мысль об этом сладко кружила голову словно бокал крепленого вина. Одно движение пальцем и эта зубная боль – жизнь - сменится блаженной теплой темнотой.
“А какая, собственно, разница, когда? – вяло подумал Саша. - Раньше, позже… Впереди туман, в котором не видно ни зги. Ничего хорошего не ждет. Может, правда, разом закончить со всем с этим?”
Он потянулся к затвору. Не достал. Тогда сел на мокро хлюпнувшую подстилку и стал снимать сапог с правой ноги.
Что-то зашуршало, запищало за его спиной. Саша обернулся и увидел щенка, грязного, мокрого и худого как глиста. Щенок учуял еду в Сашином пакете и теперь яростно теребил его зубами.
Саша положил винтовку на землю. Высыпал провизию из пакета и сел рядом, наблюдая, как щенок с урчанием поедает все подряд.
- Похоже, тебе еще круче, чем мне – сказал Саша. – Ну, ладно. Отложим жертвоприношение своей персоны на более поздний срок. Давай познакомимся. Ты кто?
Он перевернул щенка на спину.
- Девчонка. Тоже неплохо. Как звать? Понятно, не знаешь по причине малости возраста. Тогда я тебя назову…назову тебя я… Лайма! Счастье, то есть. Только ты оправдывай! А то, понимаешь, мало этого у меня.
Он поднялся на ноги, взял винтовку за ствол и ударом о дерево раздробил приклад и оптический прицел. Потом зашвырнул изуродованное оружие в кусты. Завернул щенка в плащ, скользя по жухлой траве спустился к подножью сопки.
- Сволочь ты! – сказал он напоследок, исподлобья посмотрев в сырое небо.
В ту же ночь Синеок навсегда уехал из Владивостока.