Глава 7
Жизнь в Бийске продолжалась и эта жизнь, надо признаться, Саше Синеоку нравилась. Зарабатывал он неплохо, был молод, любим, здоров – что еще надо парню? И работа нравилась, кататься на многотонном МАЗе вдоль берега Бии от карьера, где добывали известняк до металлургического комбината и обратно.
По вечерам они втроем – Катя, Саша и Костя собирались вместе и что-нибудь придумывали. Или шли на танцы в ДК “Алтай”, или в кино, а если день был пятничный, собрав компанию таких же молодых и веселых ребят ехали на вылазку к порогам речки Прозрачная.
Как-то раз вечером Саша посмотрел на часы, отложил книжку, которую читал лежа на кровати и стал менять спортивный костюм на рубашку и брюки.
- Ты куда на ночь глядя? – поинтересовался Костя, с интересом наблюдая за его сборами.
- Катькина соседка по комнате сегодня домой уехала на пару дней. В гости пойду.
- До утра?
- До утра. Так, что можешь тоже пользоваться моментом. Хочешь, я Катю попрошу, чтобы она тебе какую-нибудь деваху подогнала, а? Из симпатичных и нестрогих. Пока меня нет по рюмочке чайку выпьете, потом то да се… Хочешь?
Костя отрицательно покачал головой.
- Нет, не надо. Захочу, сам найду.
- Ну, как знаешь.
Катя жила в женском общежитии, куда вход “этим кобелям” как называла всех без исключения особей мужского пола вахтерша Семыкина, был после 23-00 строго запрещен. Поэтому Саша решил пройти к зазнобе испытанным способом – по пожарной лестнице, которая ползла на крышу рядом с окнами в торце здания. Некоторое проявление ловкости рук - и претендент на заветный приз в виде трепетного женского тела оказывался в полутемном коридоре, по обеим сторонам которого находились двери девчоночих опочивален. Иногда, конечно, прорыв в общежитие заканчивался печально – в коридоре сластолюбца встречала ором и матами госпожа Семыкина, но приз, понятное дело, того стоил.
Когда Саша подошел к женскому общежитию, было уже совсем темно. Некоторые окна, подсвеченные изнутри светом настольных ламп еще пестрели ситцевыми шторами с вишенками и березовыми листочками, но основной девичий состав уже спал.
Катина комната находилась на втором этаже. Саша немного постоял в тени, вглядываясь в коридорное окно и побежал к лестнице. Прыжок – и он повис на нижней перекладине. Потом подтянулся, перехватился руками за перекладину выше, уперся ногой в стену и полез к заветному окну.
Он уже предвкушал награду, которую обещала ему сегодняшняя ночь за этот геройский поступок, уже сердце начинало стучать чаще и резче и мышцы сделались тверже от стремления преодолеть все преграды на пути к возлюбленной…
Но едва его голова появилась над нижней кромкой подоконника как тишину прорезал истошный торжествующий крик.
- Куда полез, кобель репейный!? Вот я сейчас тебя веником по башке-то отхожу! Вот я тебя сейчас вниз-то спущу! Вот я тебя…
Окончание гневного спича вахтерши Семыкиной Саша не дослушал. Потому что после первых же звуков визгливого голоса расцепил от неожиданности пальцы и рухнул к подножию своих желаний, то есть полетел вниз головой в кусты, разросшиеся перед общежитием.
Грохнулся он не то чтобы сильно, руки – ноги не поломал. Поднялся, отряхнулся и, погрозив кулаком вахтерше, которая продолжала каркать из окна второго этажа, побрел домой.
Когда он вошел в свою комнату, Костя присвистнул и вскочил с кровати.
- Это где тебя так уделали!?
При ближайшем рассмотрении оказалось, что рубашка на боку пропитана кровью. Саша снял ее и обнаружил длинную рану, полумесяцем распоровшую поясницу.
Рану промыли, замазали зеленкой и забинтовали.
- Заживет как на собаке – сказал Саша. – Будет чем Катьке похвастаться.
Костя снова лег на кровать и взял книгу.
- Ты ее любишь? – спросил он, не отрывая глаз от листа.
- Катю? Конечно!
- Так может вам пожениться? Будет образцовая разведсемья. Пошлют куда-нибудь в загранку.
Синеок невесело усмехнулся.
- В загранку… А если меня в тундру, а ее в тайгу? Хорошая семья получится. Как в семнадцати мгновениях весны. Они встретились аж на целых пять минут после двадцатилетней разлуки!
Он вздохнул и осторожно лег в кровать на здоровый бок.
- Я вот думаю. Может зря я в эту разведшколу поперся? Это сейчас мы живем тут тихо смирно, а если настоящее дело начнется? Это какое самопожертвование надо иметь! Все надо отдать. А мне не хочется почему-то жертвовать своей жизнью. Хочу просто жить. С женой, Катей и детишками. В кино ходить, вечерами телевизор смотреть. Чтобы дети выросли и внуки пошли. Как у всех. А ты что думаешь обо всем этом?
Костя отложил книгу.
- А я не копаю так глубоко. Как будет так и будет. И не переживаю. Семья, дети… Если не произойдет этого, значит случится что-то другое. Признание, почет, награды. Это тоже немало. Главное – когда. Хотелось бы побыстрее. А то такое болото! Того и гляди лягушки заквакают.
Он вскочил с кровати, бросил в Сашу подушкой и закричал.
- Время, вперед!
В стену застучали. Но слово было сказано. Звуки ударились в стены, превратились в тепло, в микроземлетрясение. Часть из них вырвалась наружу и со скоростью в триста шестьдесят с небольшим метров в секунду, затухая умчалась через форточку в ночь.
Даже шепот может родить лавину. И неудивительно, что после Костиных слов время ускорилось и через два дня к ним пожаловал человек из Конторы.
Саша в те сутки работал во вторую смену. Пока сдал машину напарнику из ночной, пока мылся в душе, пока дошел до общежития – а путь был неблизкий... В общем, по коридору общежития он шел уже в час ночи. И негромкие голоса из-за двери своей комнаты услышал сразу, тем более, что день был не выходной, вторник, и общага не гуляла, а спала.
Саша замедлил шаги, а когда приблизился к двери, то и вовсе остановился, раздумывая о том как ему поступить дальше. У Кости в гостях девчонка? Тогда он явно третий лишний. Может попроситься к ребятам напротив? Или попытаться пробиться через семыкинские заслоны к Кате? Ах, черт, у нее же соседка вернулась!
Пока Саша размышлял, за дверью снова раздались приглушенные голоса. Он прижался ухом к двери. И первая же фраза, произнесенная незнакомым мужским голосом заставила его насторожиться.
- Трое вы не нужны – сдержанно пророкотал голос. – Я непонятно объяснил? Тогда повторю еще раз: для выполнения спецзаданиия решено привлечь двоих из вас. Решение принималось не с бухты-барахты, а в строгом соответствии с целями, методами и важностью операции. Ты понял?
После продолжительной тишины Саша услышал голос Кости.
- Я все понял. Но почему я и Катя? У нас с ней нет никаких отношений. Логичнее, чтобы вы предпочли Сашку… Александра Синеока и ее! Чем он-то хуже меня? И кроме того у них любовь, кажется.
В ответ раздался короткий смешок.
- Герой, да? Порядочный, да? Сам себя слушаешь и гордишься – ах, какой я хороший, за друга горой! Посмотрим как ты через минуту запоешь. Я тебе уже сказал, что операция будет весьма и весьма важной и соответственно, строго секретной. До такой степени, что тот из вас, кто останется не у дел должен будет исчезнуть. Как свидетель вашего пребывания в Бийске.
- То есть… я правильно понял?!
- Именно.
- Что за чушь!?
Раздался скрип стула.
- Ты мне надоел. Я беседую с тобой полчаса, а кажется, что всю ночь. Сегодня же свяжусь с резидентом и сообщу о том, что твоя кандидатура не проходит.
- Погодите. Я согласен. То есть нет! То есть мне надо подумать.
- Сколько?
- Неделю.
- Два дня. Потом будет поздно что-то переделывать. И чтобы у тебя не оставалось иллюзий - скорее всего вопрос со свидетелем будешь решать сам. В рамках предстоящей операции.
- Свидетеля… Сашу должен убрать я?!
- Не строй из себя целочку!! Ты не в институте благородных девиц! Прикажут – и мать собственную задушишь! Ясно?
В ответ наступило молчание.
- Ты что, ревешь, что ли? Перестань. Это в первый раз трудно. Потом привыкнешь. Все, я пошел. Запомни – через два дня!
Саша отскочил от двери и на цыпочках побежал по коридору на третий этаж. Там он дернул первую попавшуюся дверь – за ней оказался закуток, набитый швабрами, ведрами и прочим уборочным инвентарем – и спрятался в нем.
В закуте сыро пахло поломоечными тряпками. Саша сел на перевернутое ведро и стиснул голову руками. Это что же получается?! Контора наконец-то после долгого молчании заговорила и то, что он услышал было приговором! Приговором для него! Он лишний, он нежелательный свидетель, он должен умереть?! Почему? Почему?! Почему?!!
Он долго сидел в каморке. Потом мельком взглянул на часы. Четыре утра. Или ночи.
Саша выбрался из своего убежища и пошел на улицу.
За прошедшие двое суток Синеок передумал все, что мог. Вертелся по ночам на кровати, курил около форточки и, вглядываясь в далекую белую полоску на горизонте, где мощные прожекторы освещали карьер пытался разобраться в происходящем. Точнее в том, что готовилось произойти. Его хотят убрать. Причина, видимо, веская, если решили пожертвовать своим человеком и таится она где-то в высших сферах. Скорее всего с приходом к власти нового Генсека, начинаются какие-то перестройки в Конторе. Покатятся с вершины две-три головы, зацепят при падении контингент меньшего ранга, те повалят других, которые находятся под ними. В итоге из рядов Конторы будут вычеркнуты сотни, если не тысячи простых “солдат”. Одних сдадут иностранным разведкам, других уволят, а третьих в угоду начавшейся большой игре просто уберут. Реалии работы. Здание меняет облик. Кто обратит внимание на кирпичи если рушатся стены. Простому человеку с его обыденной жизнью, чувствами и порывами трудно понять этот жестокий обряд.
Саша гасил о блюдце окурок, ложился на кровать и через несколько минут слышал как встает и подходит к форточке Костя. И его тоже затянуло в этот водоворот. Может их и заперли год назад в этом городе специально, с расчетом на будущее чтобы в нужный момент использовать как пешки на шахматной доске?
Саша вспомнил как им рассказывал зам начальника разведшколы по идеологической работе о воспитании мальчишек в гитлерюгенде. Возьми на воспитание щенка, вырасти его и потом убей. Тогда ты солдат, истинный ариец, готовый на все. А он бы смог? Не щенка, а своего друга?
К исходу вторых суток, бессонной ночью, Саша поднялся с постели покурить. Чиркнул спичкой и услышал за спиной скрип пружин. Костя подошел и встал рядом с ним.
- Не спится? Уже скоро утро.
- Ничего, на том свете отоспимся.
Костя повернул к нему бледное лицо.
- Я хочу тебе рассказать кое-что.
- Я все знаю.
Костя отшатнулся.
- Откуда?!
- Слышал ваш разговор ночью. Конспираторы. Хоть бы дверь поплотнее закрыли.
Костя схватил его за руку.
- Сашка! Я не буду это делать!
- Не хочешь грех на душу брать? – спросил Синеок Костю.
- Не хочу.
- Тогда другие сделают.
Костя посмотрел в окно. Темнота, луна и черные тучи.
- Надо чтобы не смогли сделать.
- Сбежать?
- Нет, бегать бессмысленно. Найдут.
- Тогда?
- Симулировать собственную смерть. С исчезновением трупа.
- Не поверят. Человек, которого заказали пропадает без вести. С ментами может и прокатило бы, а с Конторой не получится.
Костя оглянулся и горячо зашептал.
- Не поверят, согласен. Но, подумай сам: одно дело, когда человек убегает, и другое, когда находят перевернутую лодку, на которой он ловил рыбу. Разное отношение к работе. Ты бы сам как отнесся к тому, если бы тебе приказали найти человека, который возможно умер, а возможно жив? Пятьдесят на пятьдесят – так и отнесся бы.
- Напополам – согласился Саша
- О чем я и говорю! И ты еще сомневаешься. Надо попробовать! Прорвемся!
Саша пожал плечами.
- Попытка не пытка, а только попытка пытки. Что предлагаешь конкретно?
Этой ночью, Звягин и Синеок обсудили план, в результате которого Саша должен был стать жертвой несчастного случая. Какого – этот вопрос прорабатывался ими особенно тщательно. Просто исчезнуть в тайге или утонуть на рыбалке было мало. Такой результат более походил на бегство.
- Нужны свидетели. – повторял Костя. – Обязательно должны быть люди, которые увидят как ты уйдешь под воду или сорвешься с обрыва. Или тебя собьет машина. Два последних варианта – лажа. Труп должен исчезнуть, вот в чем загвоздка. Есть, конечно, вариант с подменой. Допустим, вместо тебя около медвежьей берлоги найдут полусъеденное тело другого человека. В твоей, конечно, одежде.
- А кто это “другой человек”? – мрачно усмехнулся Саша.
- Ну, мало ли – уклончиво ответил Костя – Могли бы найти среди местного населения. Алкаша какого-нибудь.
-Нет – наотрез отказался Синеок. – Другие пусть живут. И вообще, чем проще, тем правдоподобнее. Решили – я вместе с МАЗ-ом опрокинусь в Бию на Лосином роге. Все это будет видеть водитель другой машины. Теперь обговорим детали.
Дорога от карьера, откуда двенадцатитонные МАЗы таскали известняк на металлургический комбинат широкой серой полосой тянулась вдоль Бии. Почти по всей длине, сопровождая ее и отделяя от другой полосы – синих вод реки – стояла разномастная тайга. Почти по всей. Во время строительства дороги, когда рвали скалы, сокращая путь до месторождении, огромный кус берега не выдержал слоновой дозы аммонита и, прихватив с собой поляну размером с половину футбольного поля, ушел под воду. Хищная Бия быстро изжевала гостинец клыками-порогами, поделилась истерзанными стволами с не менее хищной Обью. Строители почесали репы и сдвинули дорогу чуть в сторону от провала, в котором бушевала ледяная вода. А потому как скалы дробить – не сопли жевать, то и дорога в этом месте получилась узкая, однорядное движение по городским меркам. И сам провал был совсем рядом от трассы, притаился за путаницей трав, кустов и мелкорослых деревьев, понаросших вкривь и вкось по обочине над обрывом. Опасное место, особенно зимой, когда дорога скользкая и весной, когда поперек дороги течет в обрыв талая вода со скал. Но поскольку никаких ЧП здесь до сих пор не случалось, все превентивные меры выразились в большом плакате, на котором было начертано черным по желтому “Водитель! Будь осторожен! Это место наиболее опасно!”. Между словами “место” и “наиболее” кто-то поставил куском гудрона черную птицу и написал – “во время обстрела”. Получилось почти как в блокадном Ленинграде.
Саша Синеок на своем МАЗе делал за смену четыре рейса до месторождения и обратно. Машина дожидалась в карьере своей очереди, крякнув приседала под порцией известняка, которую вываливал в кузов карьерный экскаватор и взревывая тащилась к Бийску. Всякий раз, проезжая мимо опасного места, Саша на несколько мгновений отрывал взгляд от дороги, чтобы посмотреть за край молодых елочек на темно-синюю в белых барашках воду.
Теперь каждый рейс МАЗа с бортовым номером 5 стал прерываться короткой двухминутной остановкой. Придерживаясь за столбик, на котором трепетал под ветром плакат с призывом быть осторожнее, Саша разводил рукой кусты и заглядывал вниз, пытаясь просчитать меру опасности, которая будет грозить ему при падении вместе с машиной в Бию. Смотрел, а потом бросал взгляд на циферблат часов и бежал к МАЗу. Опаздывать нельзя. Диспетчер сразу заметит, что рейсы стали дольше. Заскакивал в кабину, давил на педаль газа и ехал, сдвинув брови. Опасность того, что смерть мнимая может стать смертью настоящей была вполне реальной.
В общежитии они вели себя как и раньше, хотя человек наблюдательный смог бы заметить, что Костя хмурится чаще прежнего, а Синеок стал задумчивым и необщительным. Понимая, что среди множества знакомых, которые каждые пять минут врывались к ним в комнату, могли быть люди, завербованные для наблюдения, они смеялись, заигрывали с девчатами, а по ночам Саша лежал с открытыми глазами и бездумно смотрел на потолок, исчерченный бледно-желтыми полосами от уличных фонарей.
За неделю до майских праздников, Костя вечером молча положил перед Сашей лист бумаги.
“Был Гость. Послезавтра”
Саша понял. Послезавтра Звягин должен сделать свое дело. Значит завтра надо уходить.