Есть такое небо, которое не для вас. Печально, но вы его никогда не увидите.
Так уж вы устроены. Ваши глаза не ловят лучи, которые отражает его перистые облака. Ваши зрачки слишком малы для того, чтобы ловить его краски. Ваш мозг устроен так, что его просто не существует, персонально для вас.
Если вы захотите открыть окна и увидеть в них небо, у вас это не получится. Своей салфеточной улыбкой вас встретит обрывок синего холста и не больше. Так уж устроен город. Он, словно завод, плетет небесные кружева из взглядов тысяч людей, из их
общеупотребительных снов и брошенных второпях шуток.
В центре всего этого есть я, и я это небо видел. На фотокарточке, сделанной моей одноклассницей на берегу Атлантического океана. Не во сне, не в своей персональной реальности, которую я ношу, будто куртку, а на снимке Катьки.
На фотке шезлонг, девушка и все…В смысле все остальное облака, облака, море, море, море и огромное безапелляционное небо, которому нечего возразить. Ведь, что можно возразить миллиардам тонн всевозможных газов, перемешанных, как напитки в коктейле приветливого официанта, тоннам облаков, килограммам птичьего пуха, миллиграммам вдохов и выдохов людей побережья!? Ничего…
В общем, ради этого неба мы и живем. Мы хотим иметь его в себе, над головой и на обложках глянцевых журналов, на фотокартинках, спрятанных между полок секретера и даже на детских рисунках, оставленных на диване. Но в итоге его нигде нет. Только у меня, на Катькином снимке.
Я заштопал свою бестактную улыбку, смазал ее глотками ночного кофе и влез в килограммы, тонны одежды, во всяком случае, мне так казалось. Одежда придавила меня и начала задавать правила игры, как хороший грим актеру. Прикид был дорогим и модным, потому играть приходилось подобающе, так сказать, отрабатывать вложенные средства. Именно посему я лакировал танцполы подошвами своих ботинок от фирмы «Ralf», пучил глаза на огни дискотек, нырял в безнадежную атмосферу клубов, клеил свои ужимки к отрешенному от земного бытия лицу, и просыпался, ничего не помня…
Далее я вышел на улицу и понял, что у меня не осталось денег. Ну, вот так, просто не шиша, не хрена в кармане этих джинсов. Котлован города гремел еле слышно вдали прибоем уходящих куда-то поездов, машин, клубов. Сверху давил накрахмаленный звездами космос и от этого становилось еще холодней. Кстати, клубы – они тоже, как и автомобили уходили на запад, на север, на юг, на восток и на какое-то еще никому неизвестное пятое направление. Они выбивались из-под ног и били горячим пульсом в мозги прожигателей молодости. Отбойным молотком по самолюбию. Динамиками по ушам. Эхо. Эхо. Эхо. Зхо. Хо. О.