Из дневника сумасшедшего.
Кто ты — сила поражающая чистый разум и рождающая угнетающее чувство нескончаемого одиночества. Сила с ангельской душой, мучительно-грустными глазами и дерзкой улыбкой. Сила, овладевающая всей нескончаемой сутью существования. Кто, если не колдунья, способная увенчать силой любви настолько сильно, что я уже лишился холодного рассудка и продолжаю мою суетную жизнь одними безотчетными эмоциями и трепетной страстью, а после каждой короткой встречи с тобой я пребываю в счастливой ярости, и уже не в состоянии найти спокойствия моим бунтующим чувствам. Чувствам, которые, уже через некоторое время с разрушительной силой нагнетают тревожную грусть и всплеск ревнивого гнева оттого, что ты никогда всецело не будешь моею. Кто ты, чье имя невольно произношу с каждым моим воздыханием, и чей голос непроизвольно слышу в каждое мгновение. И какой строптивой должна быть твоя душа, чтобы иметь ту полную жестокости силу, чтобы на протяжении долгих лет сохранять подобное величие себе. Ответь мне, не произнося ни слова о моем роковом безумии, ибо безумец, когда настает час его, становится неподвластным ни себе, ни разуму своему. И уж точно, до безумия влюбленный ядовит, бессилен и, что самое страшное, от бессилия своего он, подобно урагану, способен разрушить все, что только стоит на пути его. И как бы не хотелось мне быть силой разрушения, чтобы не погубить себя, а вместе, с собою и мою безграничную любовь, будь она трижды проклята. Но, тем не менее, я дорожу этой грустью, что приходит ко мне вечерами, и я не желаю расставаться с этой томительной печалью. Потому что, причиной всему этому — ты. И это прекрасно. Прекрасно, что душа моя еще не очерствела от одиночества и безответной любви. Но не могу совладеть собою. Не могу остановить мои меланхоличные мысли, как только начинаю думать о том, как ты оттолкнула меня от себя. Оттолкнула — все равно, что остановила мне дыхание. И зачем? Зачем ты заставляешь меня страдать. Быть может, мои страдания утоляют твое женское самолюбие и ненасытность? Или, ты желаешь увековечить в памяти и душе моей любовь, пронесенную в сердце с тем нежным трепетом, какой не знала прежде? Что ж, если тебе по душе сия игра, в которой ты мой повелитель, пусть и в будущем все это остается игрой. Только знай — единственное, что способно заставить меня замолчать и уйти прочь от взора твоего — это твое искреннее признание в ненависти, а еще более того, в равнодушии ко мне и к чувствам моим. И тогда вся действительная жизнь превратится в хаотичное существование во вне любви. Но пока не случилось этого, я каким-то образом пытаюсь вникнуть твоим обнадеживающим действиям и насмешливым словам. Но более того, хотелось бы понять твоим умом прелесть блистательной победы, которую ты заполучила в один короткий миг, пленив меня единственным вопрошающим взглядом. И в тот день, когда глаза мои уставшие от взора суеты сует встретились с твоим любопытным взглядом, они будто пришли в чувство после комы. А потом еще одна встреча. И еще одна... И взгляд мой, в поисках тебя становился каким-то судорожным. В жизнь ворвалась любовь, которую я не хотел впускать, но был бессилен перед жаждой любви и тобою. И с тех пор жизнь превратилась в ненасытное искание одной тебя. С тех пор и поныне, и сегодня, сейчас: на ужин — тоска. И сквозь этот вечер, разгребая мечтами несбыточными тоску, я мыслями устремляюсь к тебе, каждое мгновение стараюсь прожить для тебя одной и при этом ничего не прошу взамен. Только бы быть с тобою рядом. А ты, не знаю почему, не видишь или не хочешь этого видеть, и едва ли не насмехаясь, отвергаешь меня, стыдишься быть со мной… и всему этому только одна причина — ты не такая свободная, как мне хотелось бы. Но ты ведь и не желаешь стать свободной, потому что боишься потерять тот гармоничный уют и прижитую надежность в будущем, которую ты для себя уже создала. Тогда ответь мне, зачем ты позволила мне полюбить тебя. И зачем ты мне позволила познать себя. Ведь от этого я страдаю больше, нежели страдал бы любовью тайной, платонической. Страдаю еще больше оттого, что с моей любовью забрала и душу мою, но ничего взамен мне не захотела дать. А ведь от этого, порою, становится невыносимо жить. И со мной было нечто плохое, что едва не лишился рассудка. Тогда, уже готовый ко всему и охваченный глупыми мыслями о дне кончины своей, смирившись с не достигнутым в жизни, стал ощущать то тепло, которое вот-вот наполнило бы всего меня кипучей духотою кровью в сосудах… но какая то дьявольская сила в образе твоем вдруг остановила меня. Она будто бы сказала “нет”… Тем самым оборвались мечты, вновь рождая туманную надежду. Еще одну идиотскую и маловразумительную надежду. Потому что сам не знаю, чего еще мне от тебя надо?.. Не знаю, любишь ли ты меня или нет? Но знаю, что мне становится ужасающе, если я не могу видеть тебя или слышать твоего уветливого голоса. Я готов слушать тебя часами, сутками напролет, только бы видеть тебя перед собою и знать, что отныне ты моя, и только моя.
Да, ты актриса, и ты избалована… И ты великолепна собою всегда и везде, и наверное это меня сводит с ума также сильно, как когда то сводило с ума сонное состояние моего сердца. Ты пробудила меня немощного так быстро, как только я впал во власть твоих ослепительных глаз. А теперь, когда я сполна готов отдаться только тебе одной, чтобы никому более не принадлежать, ты утверждаешь и убеждаешь меня, что смешно и наивно слушать мои слова. Что все, что только могло бы быть между нами, это подобие легкому флирту. Даже тут ты говоришь “подобие”. Ты допускала и нечто большее. Хорошо. Я, честно говоря, не смел об этом думать, потому, как чувства погасили во мне все мои естественные инстинкты, и жил я одними эмоциями и служением преданности тебе одной. И у меня не хватало времени думать или мечтать о том, чтобы что-нибудь могло бы быть между нами, потому как ничто не радовало меня в жизни так, как самая простая, случайная встреча с тобой, и грезить о чем-то большем я не имел ни смелости, ни воображения. Что, ну что мне еще желается? Что может быть сильнее, чем желание видеть тебя в каждое мгновение, каждый проносящийся миг посвящать тебе одной и, слышишь, никогда не расставаться. Какое безумное желание. И какой страх, и трепет овладевают мною перед каждой встречей, потому что после встречи неизбежна разлука. И ничего, совершенно ничего я не могу поделать с этим. Совершенно ничего, кроме как смириться и продолжать жить, жить и любить также нежно и трепетно, как все эти последние дни, с надеждой на лучшее и со страхом потерять тебя… А ведь как бы хотелось жить без страха обретения одиночества, которое, почему то, всегда входит к нам без стука… Приходилось ли тебе быть в плену одиночества, когда в сердце одна пустота, и не различаешь слов ни хороших ни плохих друг от друга... и не понимаешь того, что кто-то желает выразить тебе что-то приятное, не воспринимаешь добра и не видишь зла... Это оттого, что душа в состоянии агонии, и она не способна уже что-либо чувствовать. Думаешь, я безумен? Возможно. Но только при этом скажу, что безумным меня сделала моя любовь к тебе. Любовь, которой ты хотела. И ни к чему хорошему теперь уже не приведет вся эта любовь — любовь, отнимающая силы и поглощающая сознание также быстро, как человека уничтожает суета. Любовь, уничтожающая светлый разум и опьяняющая рассудок настолько сильно, что порою становишься неконтролируемым собою и окружающими. Любовь, которая когда-нибудь приведет на край пропасти, и останется ступить лишь шаг, чтобы оказаться в бездне. Это я еще немного осознаю, и, тем не менее, каждое мгновение живу в ожидании новой встречи. Пусть самой короткой встречи, только бы взглянуть в твои глаза и слышать твое дыхание. Дыхание, вдохновляющее на жизнь. И тогда я начинаю искать в тебе мою потребность и в жизни, и в творчестве, которая вся принадлежит и посвящается тебе одной. Так, по крайней мере, сегодня. Так, в это мгновение, когда я пишу эти строки в моем дряхлом дневнике.
Ты можешь мне не верить так же, как не верила другим. Можешь оттолкнуть меня от себя так же, как отталкивают от себя падших людей. Но это не остановит меня и не разрушит моих чувств к тебе. И ты не вправе запретить мне вдохновляться тобою и… ты не вправе запретить мне быть рядом с тобою, и наслаждаться взирая на образ твой… Смешно, но это есть наслаждение — видеть как ты в пустошном здании мечтаешь о неисполнимом и втайне грустишь о чем-то невозвратимом. Жестоко и наивно. Но ты не вправе запретить мне продолжать жить тобою, потому как ты сама хотела моей скоропалительной и неиссякаемой любви, и ты ее получила — сумасшедшую любовь. И эта сумасшедшая любовь заставляет меня каждый день сквозь негасимую грусть всматриваться в окно, в котором часто вижу тебя. И пусть сейчас там темно, пусть нет тебя, но все же, как хорошо думать о том, что спустя некоторое время ты придешь снова в театр, войдешь в гримерную и… сядешь у окна, чтобы немного погрустить. И все это ради счастливых мгновений, которые улетают в былое также быстро, как вся наша жизнь… а вместе с нею и любовь.
Чебоксары, 2002.