Долго же они этого ждали.
Они глотали прогнившую во рту слюну, высасывали остатки завтрака из дырок в зубах, утирали пересохшие глаза, чесали уши. А я держался за паутинку, растянувшую от потолка тоненькую, уязвимую, колеблемую ветром ручку помощи, бодрился мыслью: «Я сам по себе. Я не такой, как они. Я другой. Я выдержу». Но узловатые пальцы волосатых грязных рук тянулись ко мне, пытались зацепиться за пятки. Тупые бугристые лица, искажённые ненавистью и жаждой крови, качались из стороны в сторону вслед за мной. Страх охватил меня, поверг в панику, когда плевок крошечного, но такого же отвратительного, малыша попал на мои джинсы и разъел в них дыру. Попавшие на кожу желтоватые капельки, обожгли мне коленку. От неожиданной боли я попытался подняться выше, подобраться к белёсой паучьей сетке на потолке, которая должна была укрыть меня от разъярённой массы голодных дикарей. Но от резких поворотов моего тела та тонюсенькая нить, что удерживала меня на грани, лопнула, и разлетелась множеством липких пылинок. Последние инстинктивные попытки рук зацепиться за что-то крепкое, способное удержать меня от падения, увенчались полным провалом. Обвал в пропасть грязных тел потушил тусклый свет моей реальности, ослепив ударом в затылок.
Дождались, уроды...
2005-12-15