Однажды вечером, когда миссис Хадсон немного перебрала коньячку и вздумала декламировать на кухне внизу строчки бессмертного Роберта Бернса, и когда лондонские фонарщики… мн…мучаясь бессонницей и проклиная свою работу, вышли на улицу что бы проветриться, и когда не случилось дома доктора Ватсона, который опять где-то шлялся по роженицам, Холмса, сидящего в кресле с трубкой и вечерней «Таймс», озарило. Гений встрепенулся, задумчиво посмотрел в потолок и, затянувшись турецким табаком, изрек:
-Что-то я давно стихов не писал.
Не откладывая дело в долгий ящик, Шерлок швырнул газету на пол и вскочил с места. Первым делом он решил разыскать свой поэтический карандаш, тот самый огрызок, которым он строчил в монастырской школе эпиграммы на учителей. Пометавшись по гостиной и заглядывая в самые разные места, он обследовал даже цветочные горшки на подоконниках. Ибо миссис Хадсон упорно вставляла в тамошнюю землю всякие счетные палочки, щепочки, ручки с золотыми перьями, дабы поддержать растущую плоть своих зеленых друзей. Ничего там не обнаружив и показав неприличный жест полковнику Морану, неотрывно следящему за ним через оптику Цейса из дома напротив, сыщик отправился в свою комнату. Обыск спальни, однако тоже, не принес ему долгожданного облегчения – карандаш бесследно испарился. Постояв на лестнице и в задумчивости поколупав штукатурку, отрывая отставшие от стены кусочки, Шерлок, наконец, решился и распахнул дверь в комнату Ватсона. Боже мой, подумал он, ну и свинья же, этот чертов доктор! Бардак, что там царил не давал ни единой надежды на планомерное расследование. Холмсу показалось, будто в маленькой комнатушке треклятого Ватсона стадо носорогов не только билось с неведомыми врагами, а еще и активно совокуплялось в перерывах.
-Как же об этом говорят русские? – вытаскивая трубку изо рта, и почесывая мундштуком лоб, задумался Холмс. Покопавшись в памяти, он вдруг вспомнил и произнес с надрывом:
-Блииин!
Впрочем, он все же шагнул за порог и, стараясь не оставлять следов, прокрался к измятой постели Ватсона. Откинув подушку на этом «ложе грязного разврата» гений с изумлением обнаружил свой карандашный огрызок и засаленный блокнотик доктора. Заветный карандаш тускло мерцал позолоченным концом в полумраке алькова. Между нами говоря, сыщик надеялся обнаружить всё что угодно, начиная от презервативов и револьвера, кончая пряниками и сопливыми платками, но только не свою реликвию. Читать чужие записи не хорошо – все это знают, поэтому Холмс просто быстро пробежал по строчкам глазами. Это был банальный список дамских имен, причем напротив некоторых из них стояли жирные крестики.
-Ну, Ватсон…- буркнул Шерлок, хватая карандашик.
Гений знал, что доктор давно к нему неравнодушен и собирает всякую мелочь для будущей экспозиции – «Я и Шерлок Холмс» с целью обессмертить своё имя в истории Англии. Но, помилуйте, не таким же варварским способом это делать, когда у Холмса то и дело пропадают очень нужные и дорогие сердцу вещи! Например, этот огрызок или пломба из глазного зуба, или пуговицы, простите, с брюк. Был и совсем вопиющий случай – Холмс неделю ходил в правых ботинках от разных пар. Заметил он это лишь к концу недели, когда ноги стали постоянно заносить его налево, к одной и той же…мн-мн… ну, это собственно к делу не относится. Взбешенный Холмс закатил Ватсону истерику и тот, смущаясь и краснея, отдал ему левые башмаки, заявив, что Шерлок, оказывается, очень склочный и мелочный человек. Гений послал его, окрестил клептоманом и пообещал вызвать сэра Генри из скуки Гримпенских болот и отдать уши Ватсона ему на съедение, ежели тот не уймется. Доктор ненадолго поутих. Впрочем, через некоторое время у Шерлока внезапно исчезла резинка с теплых панталон и её пришлось заменить электропроводом от индуктивного метода. Как Холмс тотчас верно догадался – болезнь доктора опять обострилась.
Вспомнив все это, сыщик выбрался из комнаты дорогого друга, резво пробежал по лестнице и, заскочив в гостиную, бросился в свое любимое кресло. Выбив трубку прямо на пол, гений взял в зубы карандаш.
-М-ну…? – задал он вопрос своему вдохновению. Вдохновение очнулось от комы, поморщилось и заскрипело где-то в черепной коробке. И пока оно разводило пары, Шерлоку удалось-таки оторвать приличный кусок обоев для своих записей. Собственно, это пустяки, решил он, удобно располагаясь и закатывая глаза в поисках первой строчки. Она удивительно долго к нему не шла.
За ужином Холмс был непривычно молчалив и мрачен. Миссис Хадсон подававшая еду ему и Ватсону, не вполне еще трезвая, многозначительно поглядывала на Ватсона, как бы призывая медицину развязать язык Холмса, если не хирургическим путем, то хотя бы наивными вопросами. Ватсон щурился, как кот, и, поглощая творог мелкой ложечкой, явно игнорировал потуги Хадсон. Старая фурия не выдержала и, сыпанув в абрикосовый джем красного перца, с приветливой улыбкой поднесла розетку доктору. Тот кивнул и соорудил себе огромный тост. Миссис Хадсон замерла в нетерпеливом ожидании, следя, как дорогой друг Холмса запустил в хлеб свои редкие зубы. Ватсон еще вежливо ей улыбался с набитым ртом, когда до него стало доходить сознание того, что же он только что положил себе в рот. Милая улыбка исчезла и на её место вылезла гримаса ужаса.
-Может воды, доктор Ватсон? – коварная старуха даже приподняла чашечку над блюдечком.
Ответ Ватсона – яростный кивок, понял бы и глухой.
-Прошу вас, - старушка плеснула крутого кипятка из чайника и сунула чашку доктору.
Странно было видеть, как Ватсон, даже не раздумывая, прилично отхлебнул из желтой дымящейся чашки. Видимо красный перец полностью выключил его рецепторы на пальцах и повредил умственные способности. Последующий рев доктора и его быстрый скачок в сторону ванной, вывел Холмса из меланхолии.
-Нельзя ли потише? – сердито произнес он.
Муза, которая в этот момент сидела у него на плече и нашептывала ему рифмы, испуганно вспорхнула.
-Мистер Холмс за квартиру не плачено уже второй месяц, - заявила ему пожилая дама, поигрывая в руках тупым столовым ножом.
-Вот как?! – Шерлок раздраженно вытянул салфетку из-за воротничка, - Я же велел Ватсону оплатить.
-Я ничего не получала.
-А где, кстати, сам док?
-Ему нехорошо. Он в ванной.
-Как разговор заходит про деньги, так ему всегда нехорошо. Дорогая миссис Хадсон, я клянусь вам своим честным словом, что сегодня же Ватсон заплатит.
Старушка сокрушенно покачала головой, зная цену этому слову, и скорбно поджав губы, удалилась к себе.
«Слава те, господи, - подумал гений, - убралась».
Он откинулся на стуле, и его глаза подернулись дымкой. Муза вновь взобралась к нему на плечо с проворностью обезьяны и зашептала что-то интимное.
-М-мыы! – этот звук снова стряхнул её с гения. Шерлок резко вскочил с места и заорал:
-Дадут мне подумать, нако…,- он осекся, - Что с вами, дорогой друг? Вы глину что ли ели?
У вошедшего и мычащего в полушаге от него Ватсона рот был густо обмазан какой-то мазью.
-М-м-ы..у..
-Нет, я решительно вас не понимаю. Я отказываюсь вас понимать. Ясно вам? Какого лешего, Ватсон? Расскажите все толком!
Ватсон закатил глаза, и вновь обращаясь к гению, показал на пальцах, что хотел бы все написать на бумаге. Холмс быстро сунул руку в карман брюк и воровато прижал там свой огрызок.
-Нечем. – Его плечи дернулись вверх и опустились. – Кто-то просто нагло стянул мой карандаш. Вы не знаете кто, Ватсон?
Доктор, глазами полными слез, попытался выразить недоумение.
-Ну, конечно же, это не вы, дорогой друг. Разве я вас могу подозревать?
Тут в гостиной раздался телефонный звонок. Сыщик с удовольствием пользовался этой новомодной штукой, поэтому, когда кто-то звонил, был всегда несказанно рад.
-Алло-у? – бодро поинтересовался он.
-…
-Что?
-…
-Вы уверены? Этого быть не может!
-…
-Ставлю два пенни, что это не так!
-…
-Позвольте, откуда у меня взяться соверену? Где вы набрались таких ставок?
-…
-Где?…А повежливей!?
-…
-Кретин.
Холмс положил трубку и направился к зеркалу.
-Вы представляете, дорогой друг, только что звонил полковник Моран из дома напротив. Купил в этом курятнике комнату и следит за нами! Хм... Но старик утверждает, что у меня к верхней губе прилип кусочек зеленого лука. О! Так и есть! Только это не лук, а салат. Тут он ошибся. Впрочем, это неудивительно. И ещё он хотел пари на соверен, что снимет этот кусочек одним выстрелом из своего надувного ружья, если я постою спокойно. Вы не знаете, Ватсон, полковник не родственник этого писателя-фантаста? Как бишь его…? А! Уэльса! Чистой воды утописты оба. В Темзу бы обоих. В мазуте поплавать. Там им самое место…
Ватсон тем временем уже сел на место, но вид еды, всех этих аппетитных ростбифов, молодой картошечки, соленых огурчиков, сыра и трубочек с кремом, привел его в такое уныние, что он решил выпить «уиски». Не дожидаясь, когда к нему присоединится Холмс, док наполнил стакан и одним махом хлопнул его. Гений вздрогнул и прищурился на такой эгоизм, но в следующее мгновение был вынужден отскочить с пути доктора, который опять ломанулся в ванну, прокладывая себе дорогу напрямую через кресла, диван и чайный столик.
-Мда, - Холмс посмотрел ему вслед, - похоже, ему действительно нехорошо.
Когда стало совсем поздно, и часы на башне Вестминстерского аббатства пробили час ночи, на Бейкер-стрит все утихло: отстонал, в своей кровати доктор Ватсон, забывшись тяжким сном, успокоилась, домыв посуду и продекламировав последнюю строчку из Самюэля Тейлора Колриджа, миссис Хадсон, правда недолго перед сном почертыхавшись, так как сослепу запуталась в ночной рубашке, лег спать и полковник Моран, справедливо пологая, что сегодня он уже испортил Холмсу настроение, и посему день прожит ни зря, а значит, он имеет право на отдых. Один лишь гений Шерлока, собрав в кулак... гхм!… своё вдохновение сидел при свете зеленой лампы за полированным письменным столом кабинета и тупо царапал на его лаке витиеватые узоры перочинным ножиком. Его состояние было состоянием ожидания. Он снова ждал прихода. Музы, естественно.
Но коварная особа больше не являлась, видимо посчитав нашего поэта не слишком плодородным или плодовитым. Как кому нравится. И поэтому…
…Ровно в половине второго Холмс решил перейди к более действенным призывам, нацедив себе в кружку коньяка на четыре пальца. Занюхав французское пойло стоявшим возле бара чучелом бродячей собаки, которую где-то подстрелил сэр Генри, он уставился в темноту окна, видимо ожидая, что муза туда заглянет. Когда вместо музы на подоконник приземлилась ворона и строго посмотрела на Шерлока, он понял – оттуда ждать нечего. Тут ему на глаза попалась старая скрипка, сиротливо валявшаяся в углу.
-Оп-а-а! – с энтузиазмом воскликнул Холмс.
Век электричества не прошел мимо сыщика, как преступник мимо милиционера, поэтому, взяв в руки инструмент, гений присоединил к нему валявшийся на полу провод и, подойдя к темной стене, щелкнул выключателем. Тотчас же на стене загорелись лампочки, засветились подсветкой индикаторы, и послышался тяжелый рокот больших диффузоров. Когда там же вспыхнуло табло «Усилитель готов к работе», Шерлок поплевал на ладони и устроил скрипку под подбородком.
-Исполняется впервые, - предупредил он и, закрыв глаза, медленно и с нажимом провел смычком по струнам.
Дом 221-бис пошатнулся от заметавшихся по комнатам децибелов, и если у Холмс глаза закрылись, то у Ватсона и миссис Хадсон они широко распахнулись сами собой. К бедному доктору тотчас вернулась боль ожога и он схватился за свой револьвер, не зная, то ли самому застрелиться, то ли покуситься на жизнь горе-музыканта. Зато домохозяйка привычно затолкала в уши затычки и, перевернувшись на другой бочок, сладко захрапела. Поблуждав в темноте дома, децибелы вернулись в комнату Холмса и усиленные еще десятком звучных аккордов вышибли напрочь стекла в окнах, заодно прихватив и рамы. Холмс открыл один глаз, посмотрел им на это безобразие и еще больше приободрился.
-Боже храни королеву! – воскликнул он и исполнил (вкривь и вкось) гимн Великобритании.
Сладко спавший в своей постели полковник Моран…. Впрочем, верно вы догадались, что его тоже коснулись эти музыкальные забавы Холмса? Так вот, в его скромную холостяцкую квартирку, перелетев через улицу со скоростью молнии, опять же, не стучась, ворвались зловредные рулады сыщика и осыпали бедного старика битым стеклом его же собственных окон. Услышав гимн родины, да еще и усыпанный осколками, Моран снова возомнил себя лейтенантом Индийского корпуса под огнем негодяев-сипаев, и мгновенно схватился за надувное ружье. Лучшим выходом в этой патовой ситуации он посчитал палить, не целясь, во все стороны из разбитых окон. В результате этого хаотичного обстрела констеблю Откерсу, дежурившему на углу Бейкер-стрит, пришлось улечься носом вниз на мокрую мостовую возле своей будки и проклинать террористов Ирландской революционной армии последними словами. Но, пожалуй, самое печальное произошло в соседнем, с домом Морана, доме: снимавшая там две уютных комнаты… Ванесса… Мей…. Да что тут рассказывать!? Знаменитая скрипачка, услышав среди ночи подобное издевательство над божественным инструментом, поняла, что настает конец света. И дабы слишком не затягивать с ним, решила затянуть первое попавшееся подходящее изделие у себя на шее. Её шерстяной школьный галстук, правда, не долго держался на люстре, разъехавшись на нитки. Ванесса грохнулась на пол и сломала ногу. Концерты звезды отменили и Шерлок, у которого уже были билеты в первый ряд, так и не услышал великолепной игры виртуоза... или виртуозки (как кому нравится), еще раз убедившись, что Восток, это враг Запада. Однако все это произошло позже…
Позже, чем когда в кабинет ворвался Ватсон и стал крушить усилитель звука табуреткой. Разгромив основной блок, он, наконец, обернулся к Холмсу.
-Кака мона изиа-са? – завопил он.
-Какая еще «кака»? Это же мой скрипичный концерт, дорогой друг. Скажете же вы иногда, Ватсон!
-Йа хойу... щьяать!!!
-И для этого вы врываетесь!? – заорал взбешенный Шерлок, - что бы мне это сообщить!? Да возьмите сами себе утку, доктор! Мы, конечно, друзья, но это через чур! В конце концов, есть миссис Хадсон – пусть она вам подаст сосуд для оправления…
Ватсон, со всей силой запустив табуреткой в окно, развернулся и отправился к себе. Ну, а табуретка, перелетев улицу, отправила, соответственно, в страну иллюзий полковника Морана и спасла констебля Откерса от смерти. Холмс же опустил скрипку, посмотрел на разбитую аппаратуру, плюнул и вновь сел за стол. Настроение у гения теперь было самым поэтическим и муза опять, как кошка вспрыгнула, было, ему на плечо. Однако теперь Шерлок смахнул её, как докучливую муху, щелчком под попу.
-Без подсказок обойдусь, - заявил он и принялся быстро строчить карандашом, в промежутках закатывая глаза к потолку.
Надо сказать, что сначала у него выходило лишь «тра-та-та…тра…тата…тариру рам, всем вам… и тете вашей». Но потом строчить стало проще и эти «тра-та-та» сложились в весьма складные рифмы. Закончил сочинительствовать он уже под утро бодрым возгласом:
-Нет таких крепостей, которые не могли бы…,- но тут же спохватился и воровато оглянулся вокруг. Вроде бы никто его не услышал.
Проснулся Холмс только к обеду. Он долго потягивался, зевал, и просто лежал, откинув одеяло и рассматривая прыщики на груди, но только пока ему не стало холодно. Дуло весьма сильно.
-Хадсон! – привычно прикрикнул он. – У нас из окон дует! И несите, милочка, чай…
Дверь в комнату приоткрылась, и в неё заглянул Ватсон.
-А, это вы, мой дорогой друг. Как спалось?
-Холмс! – заявил доктор, входя в комнату, - вам не кажется, что ваше ночное поведение, сродни поведению буйнопомешанного?
-Ну что вы! Я вполне отдаю себе отчет в любое время суток. А с чего вам, дорогой Ватсон, вдруг приспичило искать утку в моем кабинете?
Ватсона передернуло, но он взял себя в руки.
-Холмс, вы своими безумствами перебудили пол-улицы. Стекольщики заняты работой с самого раннего утра….
-Опять этот Моран побил нам стекла?!
-Полковник Моран в травматологии Черинкросской лечебницы. Туда же угодила и знаменитая скрипачка госпожа Мей.
-Как? – сел на кровати Шерлок, - у меня же контрамарка на её выступление! Она же пропадет! Это же какие растраты!
-А всему виной… - Ватсон пронзительно посмотрел на гения.
-Стоп! Я сейчас догадаюсь, дорогой друг, – обрадовался новой загадке Холмс, - это ж элементарно! А где моя скрипка?
Ватсон ухмыльнулся и отвел глаза. Насвистывая какой-то мотивчик, он взял первую книгу с полки и стал её просматривать.
-Господи, - нервничал Холмс, уже соскочив с кровати и шаря по углам, - я же совершенно точно помню, что вчера оставил её на столе. Как я думать буду без неё, а? Ватсон, мне кажется, что меня обокрали! Надо немедленно снять отпечатки пальцев с мебели и дверных ручек!
-Зачем? – спросил док и, отложив книгу, заложил испачканные сажей руки за спину.
-Я хочу вернуть свою скрипку! – в отчаянии крикнул сыщик.
-Думаю, что это будет не легко, - удрученно покачал головой Ватсон, припоминая с каким наслаждением он спалил эту проклятую скрипку, а затем и развеял её пепел над Темзой.
-Для меня нет ничего невозможного, доктор! – рявкнул Холмс, - я даже стихи умею писать!
-Стихи? Вы? Не смешите, Шерлок!
-Что? Не верите? Хотите пари на соверен?
-Не хочу.
-Соверена жалко?
-Публику.
-Перестаньте кривляться, доктор! Я же знаю, что хирургам, особенно военным, никого не жалко.
Ватсон хмыкнул и, сделав шаг назад, принялся незаметно вытирать руки о пиджак Холмса, висевший на гвозде.
-В общем, дорогой друг, я попытаюсь затмить самого Вилли своими шедеврами. Хадсон! – гений приоткрыл дверь - Где чай, милочка???
-Идууу! – привычно отозвалась миссис Хадсон, даже не отрываясь от газеты.
-Кстати, док! О Хадсон…
Ах, милая старуха,
Мне чаю принеси!
И не возись, как муха.
Скорей его неси!
Ватсон кашлянул в кулак. Холмс посмотрел на него сияющими глазами.
-Круто?
-Да как вам…
-И не надо! По вам вижу, что круто! Хотите про Лестрейда?
И не дожидаясь согласия, изрек:
Когда б Лестрейд покинул
Иль бросил он, когда б!
Клянусь, на много легче б
Вздохнул бы Скотланд-Ярд.
Ватсон задумчиво посмотрел на дорогого друга, но того уже понесло. Шерлок забрался на стол, обмотался пододеяльником на манер греческой статуи и, вытянув руку к окнам, стал декламировать по бумажке:
- Про Дрю Берримор!
Как юный пастушок,
Я обнимал пастушку.
Нашел на посошок
Еще одну простушку!
-Про Морана!
Полковнику не спится –
Замучила работа!
Ему давно бы спиться –
Не клеится охота!
-Про Мориарти!
Профессор, доктор, гений!
Чего не говорят!
Я знаю Мориарти –
Он злобствующий фат!
-Сэру Генри!
Сам сэр Овсянка тут
Отрезал правду-матку:
С собаками он крут!
На зад нашив заплатку!
-Берриморам!
Семейство Берриморов
Меня приводит в шок!
Таких как с ними споров
Не выдержит и Бог!
-Каково? – спросил Холмс сверху.
-Ну а про меня, где же? – поинтересовался Ватсон.
-Не написал.
-Врете, Холмс. Про меня вы, про первого написали.
-Клянусь вам…
-Читайте. Я готов.
-Но…
-Что, так убого написано?
-Да нет…хорошо написано. Я ж гений. Вы что, забыли, Ватсон?
-Ну и?
Холмс пожал плечами и, пожевав губами, начал:
В огнях вечерний Лондон,
Мне кажется, что он,
Роженицами полон
И Ватсон канул в нем!
-Как вам, дорогой друг? – участливо спросил он, пытаясь заглянуть Ватсону в глаза, - круто?
Доктор молча посмотрел на сыщика и вышел из комнаты.
-Подождите, док! У меня есть еще несколько… - Холмс резво соскочил со стола и побежал следом. Доктора он нашел в гостиной у камина. Тот стоял и смотрел на огонь.
-Я хотел вам про Картрайда еще зачитать! Вот послушайте…
-Холмс, - мягко перебил его доктор, - хотите совет друга?
-Вы тоже сочиняете, хитрец? Ну и где я напутал с рифмой?
-Нет, я не сочиняю. А если бы и принялся сочинять, то избежал бы имен и оскорблений.
-Простите?
-Разве вы этого не видите?
-Нет. По-моему все корректно.
-Все бездарно и оскорбительно. Не хочу обсуждать другие, возьму стихи про меня! Ну да, в Лондоне рожают. Часто. Иногда внезапно. Разве это может служить поводом для такого вот… стишка? Разве вы задумались, какой это труд для врача и страдания для женщины? Нет. Вы зубоскалите. А между тем вас самого родила женщина.
-Да я не спорю с этим.
-И потом, Холмс! В то время когда какой-нибудь врач возвращает в общество здорового человека или помогает ему появиться на свет, вы, в свою очередь, только за сегодняшнюю ночь уложили на больничную койку двоих, орудуя одной лишь скрипкой. Так кто из вас двоих гений преступности? Вы или Мориарти?
Шерлок потупился и постарался сменить тему:
-А кстати где же скрипка?
-Я её спалил! – просто ответил Ватсон. – И вы больше никогда играть не станете!
-Что?! – изумился Холмс.
-Больше того, дорогой друг, и писать гнусности вы тоже больше не будете. Особенно о близких и знакомых.
-О чем же мне писать, прикажите?
-Да ни о чем! Не умеете – не беритесь.
-Один вы…умеете!
Ватсон протянул руку.
-Давайте сюда ваши вирши!
Холмс насупился, покрутил носом и буркнул:
-Не дам, Ватсон. Я сам.
Вздохнув, гений, под пристальным взглядом доктора, бросил свои записи в камин. Пламя мгновенно охватило бумагу и превратило её в черный комок. Холмс и Ватсон ещё долго стояли молча и смотрели на огонь. В гостиную неслышно вошла экономка.
-Ваш чай, дорогие мои!
-Спасибо, чудесная миссис Хадсон, - одновременно сказали друзья.