Кукла

…некоторое время тому назад, в подвале дома по улице Енисейской был найден новенький пистолет. Оружие находилось в хорошем состоянии и принадлежало системе, которую используют гангстеры. Мальчик Митя, обнаруживший находку, определил это сразу – его папа кадровый военный, а дети таких родителей, несомненно, обязаны разбираться в подобных вопросах досконально. Кроме того, оружие было явно бандитского происхождения - сомнительным представлялось Дмитрию, что милиционер или следователь могли обладать такой редкостью. Безусловно, пистолет никогда не мог принадлежать немецкому либо советскому офицеру. На это указывали следующие факты:
а) его техническое состояние
б) место хранения оружия (дом по улице Енисейской был построен в конце 80-х)
в) местность, где проживал Митя, не являлась «ареной театра военных действий».
Обладая обстоятельным рассудком, суммировав вышеприведенные соображения, мальчик Митя решил о своей находке никому не сообщать, а перепрятать ее в место тайное, удобное для обслуживания, так как всякому ясно, что оружие требует специального ухода…

… в возрасте трех лет Арнальдино остался без отца. То ли его выгнала мама, то ли он ушел сам - Арнальдино так и не узнал. Однако с тех пор его маленькая жизнь превратилась в созерцание бесконечного пасьянса – в центре ломберного столика лежит пиковая дама, в четырех спальнях спят по королю, из четырех окон выскакивают по валету, номера в гостиницах снимают тузы, а джокеры, как ангелы, спускаются по веревкам с небес.
От отца у Арнальдино остались только детская книжка, фотографии и два солдатика: один с пистолетом – это офицер, другой с автоматом – это рядовой. Так ему позже объяснял Митя.
На одном из шумных праздников, устроенном по случаю, когда присутствовала вся участвующая в пасьянсе колода, даме преподнесли в подарок резиновую куклу. Кукла была ростом с немаленького человека, имела внушительные первичные половые признаки и грушу, которая накачивала их в состояние близкое к идеальному. Впервые за много лет дама была шокирована: подарок явно выходил за рамки приличного. Однако, по здравому размышлению, дама пришла к выводу, что она единственная в этом маленьком городе, способная оценить по достоинству «гротескный юмор» подарка. Поэтому из конструкции куклы была безжалостно удалена груша, из «мусорной корзины» вернулись трусы, штаны и майка бывшего мужа, и, под торжественный хохот и улюлюканье тузов, королей и валетов, приодетый в мужнино барахло Дилдо был спрятан в шкаф.
Так, подарку, выходящему за рамки приличия, вернули благопристойный вид, а чтобы «гротескный юмор» не сильно будоражил общественное мнение, его локализовали в замкнутом пространстве…

… примерно в конце второго, начале третьего класса общеобразовательной школы Митя и Арнальдино стали друзьями.
Как опять же объяснил Митя: «Товарищей у человека может быть много, а друг – один! Ну, два, это самое большое. За друга человек в огонь и воду, а товарищи так, чтобы в футбол поиграть или прятки».
Толчком к сближению послужило событие, первое по счету, в целом ряду подобных: мама Арнальдино нарядила сына Пьеро, наложила на лицо белую пудру, подвела глаза черным, и отправила на занятия. Являясь горячей поклонницей Вертинского, считая, что таким образом она реализует «бунтарский дух декаданса», казуистически полагая, что экстремальные ситуации только закаляют мужской характер - сама следила за развитием событий через стосильный бинокль.
Бедный мальчик, чье имя и так представляло «притчу во все языцех», чей вид вызывал презрение, поскольку прочно ассоциировался с эксцентричным книжным червем, а ум – зависть, потому что ни у одного учителя не было никакого морального права ставить ему оценку ниже высшей, - на самом деле был не более чем марионеткой. И весь его путь от школьного двора до парты напоминал восхождение на Голгофу, с той только разницей, что этот путь совершал ребенок.
Единственный, кто встал на защиту и подал ему руку, чтобы поднять из лужи, образованной плевками окружающих, был Митя.
А Митю школа уважала. Мало того, что он был достаточно крепким для своих лет ребенком. Мало того, что его отец начальник военного гарнизона, принимавший участие в военных действиях.
У Мити было врожденное чувство справедливости. Митя мог ввязаться в драку со старшеклассниками, если видел, как они обижают беззащитных. И пусть ему при этом доставалось, но и обидчики осознавали, что от него лучше держаться подальше. И всегда было так: в какие бы жестокие драки не ввязывался сын, со стороны отца не следовало никаких карательных акций. Никогда. Ни в отношении Мити, ни в отношении противной стороны.
Именно поэтому Митю уважали.
Второй скрепляющей печатью их дружбы явился день рождения Мити. В этот день, первый и последний раз, он был в гостях у друга. Обычно мама не разрешала Арнальдино принимать гостей, а тут она уехала на пикник. И Арнальдино на свой страх и риск привел домой Митю, чтобы показать старую отцовскую библиотеку.
Это была восхитительная экскурсия! Это было путешествие во вневременное пространство! Пираты, мушкетеры, гангстеры и дальние космические путешествия, сдобренные книжной пылью и страхом перед появлением мамы. А еще синусы, астролябии, нуклеины и первый закон Кирхгофа. Арнальдино пообещал давать Мите «фолианты», «но так, чтобы с возвратом, а то если мама узнает…».
В заключении, сделал немыслимый по своей щедрости подарок. Он подарил ему книгу о самураях. Об их кодексе чести и образе жизни. Митя понимал, на какой риск обрекает друга, принимая этот подарок, но отказаться, не было никакой возможности. И не, потому что это была КНИГА, по содержанию или по количеству тысяч миллионов денег на обложке. А потому что эта КНИГА - нечто вроде КАПЛИ КРОВИ…

…после школы друзьям нужно было идти в одну сторону.
- Да ты не бойся ее, - успокаивал Арнальдино Митя, - папа говорит, что никогда ни нужно бояться собак. Животные чувствуют страх человека и набрасываются только на тех, кто боится. И Мишку не бойся. Мишка подлец и предатель, а подлецы и предатели самые трусливые люди в мире. Так говорит папа.
Арнальдино любил, когда Митя рассказывал о том, что говорит ему папа. В такие минуты у него возникало ощущение заполненности вакуума. Так как будто стена, защищающая Митю от агрессии внешнего мира, своей теплой рукой накрывала и его.
- Помнишь, Ди, в этой книжке, которую ты мне подарил, историю о семи самураях? Как думаешь - это правда? Я вот не понимаю, почему они себя убили?
- Тут, Митя, сложная ситуация. Дело в том, что у японцев несколько иные представления о чести и смерти. Во-первых, самоубийство для них не является чем-то сильно греховным. Во-вторых, гораздо важнее для них честь. Можно пренебречь жизнью, но честью пренебрегать нельзя. В-третьих, жизнь самурая подчинена массе строгих правил. Поэтому, когда складывается ситуация, несовместимая между правилами и личным «Я» самурая, его честь велит совершить харакири.
Митя любил слушать Арнальдино, вероятно, испытывая ощущения, схожие с ощущениями слушателей скальдов, менестрелей или скоморохов.
- Ди, а если бы ты нашел волшебную спичку, чтобы ты загадал?
- Глупости, таких не бывает.
- Ну, а все-таки?
- Ну, наверное, мир во всем мире. Чтобы не было войны.
- А я бы коробок.
- Сам догадался?
- Ага.
- А ты?
- Ну, то же самое, сначала. Потом здоровья всем и чтобы не было бедных.
- Ладно. А себе что? Я бы хотел искупаться в океане.
- Я бы в космос полетел.
- Тоже хорошо.
- А что такое шербет? Я про него в книжке читал. Шербет хочу!
И никто из них, никогда, даже намеком, не раскрыл своего главного желания: Митя очень хотел пострелять из пистолета, а Арнальдино рассказать ВСЕМ, что у него тоже есть отец. Пусть не такой как у всех! Но есть! Есть!..

…Мишка Мухорез. Подлец и предатель. Персональный враг Арнальдино и завистник Мити. Именно он рассказал, что у исторички красные трусы, а это будто бы верный признак того, что она лесбиянка. Кто такие лесбиянки, он рассказывал тут же, с таким жаром и смаком, применяя такие изощренные нецензурные обороты, что заслушивались старшеклассники, а героине рассказов пришлось переехать в другой город. Достаточно было новому директору поцеловать ручку молоденькой физичке, как эта новость облетела в сотую долю секунды школу, обрастя массой деталей их, несомненно, извращенной связи.
Свое прозвище Мишка заслужил тем, что любил отрезать мухам крылья. Делал он перочинным ножиком скрупулезно и очень медленно. Удивительно похожий на своих жертв способностью испортить дерьмом на лапках любой, самый исключительно здоровый обед, он, тем не менее, люто их ненавидел. И так же ненавидел Арнальдино.
В один из дней на школьном дворе он подошел к друзьям и отозвал Митю в сторону.
- Твой Арлекин – пидарас.
- Ты че сказал?
- Че слышал. Арлекин спит с мужиками. Он – пидарас!
- Ты ответишь!
- Отвечу! Приходи сегодня к девяти, к новой девятиэтажке
Кстати, важная деталь - в присутствии Мити Мухорез обычно тушевался, начинал заикаться и вместо мата использовать «жирные» точки…

…Как и обычно после прогулки Митя отправился в свой тайник. Оружие требует ухода, Митя умел превращать необходимые процедуры в незыблемые правила. Проблема состояла в том, что если сегодня «новость» об Арнальдино Мухорез сообщил только ему, то завтра об этом будет знать вся школа. И хорошо если это так, если Мухорез действительно сказал только ему.
А завтра жизнь Ди превратится в ад! Все, что было до этого, покажется цветочками! Это же каждый салага почтет за честь крикнуть ему вслед: «Пидарас!». Учителя будут смотреть как на прокаженного, а потом еще, чего доброго, решат провести «расследование на основе полученных фактов». Как тогда, с историчкой. И если историчка была взрослой теткой, взяла да уехала, когда стало совсем невмоготу. То куда деваться Ди?
Его мамочку эта ситуация только позабавит…

… - Ар-наль-ди-но!
- Да, мама.
- Это ты пришел, мой сыночек?
- Да, мама.
Арнольдино знал, когда у мамы такой вкрадчиво-нежный голос лучше вести себя «по уставу».
- Я тут просматривала нашу библиотеку и не нашла одной книги. Она мне, в общем-то, не нужна, это тяга к Востоку, мы все же люди Запада и должны соответствовать, но один мой знакомый очень интересуется средневековой Японией. Очень перспективный знакомый. И я подумала, почему бы не закрепить наше знакомство небольшим презентом, но не нашла ее. Ты слышишь, сыночек.
- Да, мама.
- Так вот, слушай меня внимательно сын. Я знаю, куда делась эта книга. Я давно заметила, что около нашего дома отирается этот твой приятель. Я не позволю разбазаривать наше главное богатство! Наша библиотека самая богатая в городе! А ты хочешь пустить нас по миру! Не позволю! Чтобы завтра же книга стояла на полке! Ты слышишь меня, Арнальдино?
 - Да, мама.
 - Даю тебе сроку завтра до вечера…

…Мухорез в условленном месте появился за пятнадцать минут. Митя увидел его, но присоединяться не торопился. Точность – вежливость королей, а спешат те, кому есть чего бояться.
Поданную руку Митя пожимать не стал, как-то же надо было Мишку поставить на место. В ответ услышал слезливо-грязную историю о том, каких трудов ему стоило найти этот наблюдательный пункт. У Мишки воистину оказались удивительные способности к разысканию нелицеприятных подробностей.
Мальчики поднялись на пятый этаж. Мишка открыл дверь, и они прошли в квартиру. В одной из комнат у окна стоял телескоп. Окна выходили на дом через двор. Телескоп был направлен на окна Арнальдино.
Оказалось, что квартира раньше принадлежала историчке, и вся эта шумиха вокруг ее будто бы нетрадиционной ориентация создавалась с единственной целью - приобрести квартиру а) для того, чтобы у дяди Мишки было место для свиданий с любовницами, б) для того, чтобы у Мишки было место для наблюдений.
- На, смотри … вот они … мать на … ушла, а он со своим … … и … … ….
Мишка похлопал рукой по телескопу.
- … прибор мне его дядька из Америки привез. Вчера только …. Ты вот эту … покрути, чтобы резко было.
Мишка показал, что нужно покрутить.
- Мутно? В эту сторону крути. Нормально?…, да? Жалко фотоаппарата нет. С таким … длинным …
- Зачем?
- Ты, че, дурак? Чтобы … школу сюда не водить. Ты куда?
- За фотоаппаратом. Жди!
- А че, есть? …!

… в этот вечер Митя бежал так, как ни бегал никогда в жизни…лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел… лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел… лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел… лишь бы только успеть… лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел…
И снова… лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел… лишь бы только успеть… лишь бы он никуда ни ушел…

… - Принес? Тебя только за смертью посылать, - Мишка стоял у окна, спиной к двери, - а ты куда бегал?
- Принес. А тебе какая разница?
- Да, так, просто спросил. Смотрю не домой. Я с вас …, вроде друзья, а ты … …. Боишься, что тебя тоже … … назовут. И поделом, после такой …, тебя не только …, тебя … … … … называть будут. … … … …
Мухорез хотел закончить с ударением на последнем слове и лихо развернуться. Не получилось. Запнулся ногой об ногу и упал. Когда поднял глаза, увидел, что диспозиция несколько поменялась.
– Это что?
Ударения не получилось.
- Выговорился? Мудак, ты, Мишка! Мудак и дерьмоед! Ты думал я друга предам?
Хрен тебе!
Митя рос крепким парнем, да и отец не зря возил его на стрельбище. Пули легли кучно, в районе сердца. Мишка упал красиво, примерно так, как падает большой авиалайнер, когда в полете отрываются крылья.
Нужно было спешить, грохот выстрелов мог привлечь соседей. Тело Митя трогать не стал. Телескоп разобрал, сложил в большую сумку, которую нашел в кладовке, и вынес на площадку, спрятав за трубой мусоропровода, - бомжам на праздник. А если менты найдут, так не страшно, «не было никого телескопа, дяденьки милиционеры, Христом богом клянусь, не было!».
Потом подошел к телефону и набрал 02. В пистолете оставались еще патроны. Можно было, конечно, воспользоваться и таким выходом из ситуации, однако, отец бы его не понял. «За свои поступки нужно уметь отвечать, Дмитрий», - эту фразу он не раз от него слышал, и «все, чтобы ты не сотворил, Митя, искупить можно только жизнью. Смерть от меча или от пули, всегда будет бегством! А воину не пристало показывать спину!»…
…утром вернулась мать Арнальдино. Как всегда пьяная и не все себе. Наскоро раздевшись, раскинула постель и улеглась спать. К вечеру вызванный наряд милиции, по причине странного запаха из-под двери, обнаружил в квартире два трупа. Один – молодой женщины, хозяйки квартиры, в состоянии сильного алкогольного опьянения. Другой – мальчика, ее сына. Смерть наступила в результате отравления бытовым газом. Учитывая тот факт, что разница по времени двух смертей составляла 12 часов, следствие пришло к выводу, что мальчик покончил жизнь самоубийством. Прямым подтверждение этого вывода являлась его посмертная записка: «честь не оставляет мне иного выхода». Осталось невыясненным, почему в его постели найдена резиновая кукла мужского рода, обычно используемая для сексуальных игр, и, имела ли к этому отношение его мать, славящаяся своим эксцентричным поведением…