Поймали русалку. Красивая такая была: волосы длинные, цвета морской волны, глаза зеленые, вокруг глаз тоже зеленое, губы как у лошади… Краси-ивая.
Уф, а грудь у нее! Как у наших женщин, только большая. Мне еще моя прабабка рассказывала, что они, русалки эти, защекотать до смерти могут. Так эта тоже: давай нас с Серегой щекотать, а сама хохочет и визжит. Жуть.
Ну красивая! С ногами, правда, у нее не все в порядке: не раздвигаются, потому как сросшиеся они. Хвост там, конечно, чешуя серебристо-голубая…
Повертели мы ее с Серегой, повертели, да и выпустили в речку – пусть себе плывет. А что с нее взять?
Люди же, однако, бывают! Полные уроды. Не успели мы с Серегой походить героями - к легенде, как-никак, прикоснулись, причем своими руками, - как нашелся один такой правдолюб. Николай Никифорович, интеллигент и трезвенник. А, между нами говоря, так больной человек.
Из-за таких вот, с позволения сказать, трезвомыслящих (тьфу!) людей и жить ведь неинтересно. Все они тебе объяснят. «С научной точки зрения». И летающих тарелок у них нет, и домовых, и снежного человека. Русалок – нет! Да как же нет?! Если мы с Серегой…
А этот Николай Никифорович, смотрит тебе в глаза и нагло так «объясняет»: вы, - говорит, - с Серегой в крайне пьяном виде гоняли по берегу Тоньку Митрохину. Я, - брешет, - на другом берегу с удочкой сидел, видел. А потом хотели джинсы с нее снять, - совсем выжил из ума. Интеллигент. – А когда не получилось, потому что, - говорит, - они на ней так сидят, что она сама их снять не может, так мы, - видите ли, - бросили ее в речку. А она, мол, бедняга, плавать не умеет, спасать пришлось девку, ну и все такое.
Поверили мы, как же! Какие, говорит, в нашей речке русалки?
Это что, там, значит, только рыба плавает? Так мы ее с Серегой еще в прошлом году поглушили…