Острая стрела критики, или история одного эротического стихотворения.
Было так. Я витал в облаках собственного успеха после написанного очередного стиха. Успех конечно сомнительный. Но собой я был доволен. Легко ложилась рифма на бумагу от свежих воспоминаний. Наверно из-за того, что меня муза посещала воплоти, недавно и суток не прошло. Вот и писалось хорошо. Плюс наложились другие воспоминания. В общем, пребывал в неком стихотворном трансе. Даже ритм удалось соблюсти до конца стиха. Самому понравилось.
Показал одному метру Российской поэзии Игорю Белкину, до того, как на сайт вешать. И правильно сделал. Я его теперь буду для себя называть Игорь Стрелкин. Стрелы были острые. Даже писать расхотелось. Перечитал заново. Действительно. Некое стихотворное повествование, в конце так вообще – циничное. А поскольку любовную романтику читают в основном женщины, там было много того, что делало это произведение для романтического восприятия просто губительным. Например, строчка про мусорное ведро, или шлепанье босыми ногами в ванну, чтобы подмыться. Действительно цинично. Сплошная бытовуха, которая и в браке любовь губит.
Я это для чего пишу все, вернее для кого. Может быть, для любителей посмаковать излишними подробностями, или для прожженных циников. Бывают и женщины прожженные циники. Знавал и таких. Может быть, когда буду старым и недееспособным по мужской части, я начну писать более возвышенно. Скажем так, более недосягаемо возвышенно к объекту вожделения. И будет красиво и более романтично. Посмотрим. А пока есть силы, и свежи воспоминания. Боже, какой бред. А может и не бред. Ладно, буду стареть и совершенствоваться в стихотворном творчестве. Спасибо Игорю Стрелкину. А если Игорь сам это прочтет, скажу: «Спасибо Игорь я и дальше буду к тебе обращаться».
А теперь - читайте.
Мы пробуждались с ней уютно, в кровати старой и скрипучей.
Мы пробуждались с ней уютно,
В кровати старой и скрипучей.
Рассвет забрезжил, светло-мутно.
Одежда - брошенная кучей.
Я вспоминаю ночь подробно.
Нога запуталась в простынке.
Она стонала мне утробно,
Вся широко лежа на спинке.
Стесненье больше не мешало.
От свечки тело перламутно,
В преддверье мелко задрожало.
И было это не распутно.
От сквозняка потухли свечи.
Комар летал над головою.
Кусал нахально наши плечи.
И освещалось все луною.
К утру она зашевелилась,
Колено обнажив небрежно.
С рассветом кожа залоснилась.
Я вновь ее ласкаю нежно.
Все бурно очень повторилось,
Ногами скинув одеяло,
И даже кончить получилось,
Как будто ночи было мало.
Мы испытали, что хотели.
Ее рука на мне лежала.
Будильника услышав трели,
Она вскочила, побежала,
Прошлепав босиком по полу,
Под теплый душек умываться. (Или ПОДМЫВАТЬСЯ)
И обесточив магнитолу,
Я тоже начал собираться.
Пора покинуть эту койку,
Которую собой согрели.
Подсунув в руки ей помойку,
Я проводил ее до двери.
Один ищу свою рубашку,
Беззлобно матом причитаю.
Любви открытый нараспашку,
О новой встрече я мечтаю.
Станислав Кутехов 23 июля 2005 года.
А это, что получилось после корректировки. (три куплета повторяются, можете не читать)
Когда я буду вновь с тобою лететь в безудержном полете.
Мы пробуждались с ней уютно,
В кровати старой и скрипучей.
Рассвет забрезжил, светло-мутно.
Одежда - брошенная кучей.
Я вспоминаю ночь подробно.
Нога запуталась в простынке.
Она стонала мне утробно,
Вся широко лежа на спинке.
Стесненье больше не мешало.
От свечки тело перламутно,
В преддверье мелко задрожало.
И было это не распутно.
К утру она зашевелилась,
Колено обнажив небрежно.
С рассветом кожа залоснилась.
Я вновь ее ласкаю нежно.
Изящно-тонкие лодыжки,
А на одной их них цепочка.
И даже не было отдышки,
Когда задралась вверх сорочка.
Желанье было не притворно
Ногами скинув одеяло,
Она мне в такт стонала томно
Нам ночи явно было мало.
Будильник звонкою стрелою,
Любовь убил, как дичь на взлете.
Когда мы будем вновь с тобою
Лететь в безудержном полете.
Станислав Кутехов 24 июля 2005 года.