Паруса из банкнот

 Лубок из «Коллекции Лоренсов» МеЛ
ПАРУСА ИЗ БАНКНОТ
-Простите, мистер!
Молодой мужчина замедлил шаг. Потом остановился. Он с интересом посмотрел на странную, но весьма симпатичную на первый взгляд девушку. Она привлекла его внимание открытым взглядом пытливых глаз и резким отличием от пёстрых торговок, живо снующих по этой улице. Здесь, неподалёку от порта, жил своей жизнью «блошиный рынок», стихийно созданный случайными людьми.
На вид девушке было лет девятнадцать. Хороша собой, весьма прибранная. Одета она была так, будто попала сюда случайно. Будто она собралась в офис, на службу.
-Вы не купите у меня вот это распятье? Всего пять долларов, сэр.
-Нет, нет.
 Только заслышав бред про распятье, мужчина, которого звали Тед Лоренс, отшатнулся. Он окинул девушку, одетую в синий костюм и безукоризненную белую блузку, недоумённым взглядом и, извинившись, скорее за свою оплошность, поспешил уйти. Он торопился. Просто пересекал часть улицы, шел по делу.
Но девушка, будто не первый день торгующая безделицами на улице, не щадя ноги, обутые в лодочки на высоких каблуках, кинулась за ним. Она словно не была обижена его резким отказом. Будто даже ничуть не смутилась его оценивающего взгляда и быстрого ухода от её предложения.
Она догнала его, вежливо придержала удирающего незнакомца под локоток.
-Мистер! Мистер, я все поняла. Вас вовсе не интересует керамическое страдание. Но у меня есть вещь, которая Вам понравится. И очень даже подойдёт.
Это прозвучало так интригующе, что мужчина вновь поддался уговору и остановился.
Девушка не теряла времени. Она быстро порылась в сумке, не забывая при этом преградить путь молодому мужчине, и достала следующую свою поделку.
-Вот!
Девушка буквально к носу мужчины приблизила керамическую маску.
Если бы это была расточающая радость маска весельчака, этот человек и на этот раз отвел бы ее руку в сторону. Но ему демонстрировали маску Неудачника. Весьма забавная маску ...пока она не на твоем лице. И мужчина задумался. Оглядев изделие, …девушку, усмехнувшись, он полез во внутренний карман пиджака. В правый карман.
-Значит, пять долларов...
-Сожалею, эта вещь несколько дороже. Десять, сэр.
Лоренс ещё раз удивленно оглядел девушку, умеющую, так очаровательно улыбаться и всовывать прохожим глупые, просто бездарные керамические изделия. Девушка ему как раз понравилась. И он достал бумажник.
Только прежде чем достать из него деньги и отдать их ей, замершей перед ним в ожидании, он ещё раз и опять же заметно оценивающим взглядом, посмотрел на неё. На этот раз только в хорошенькое лицо девушки.
Оно было свежим, юным. В глазах светился задор и капелька хитрости. И что самое подкупающее, блеск в глазах был без каких-либо признаков корысти.
Изящная, приятно пахнущая свежей хризантемой девушка, будто случайно оказалась здесь среди проныр - матрон, весьма языкастых и пахнущих потом от копеечной прибыли.
Если бы Тед не спешил, пожалуй, он бы пригласил эту девушку в ближайшее кафе для знакомства.
Лоренс взглянул на часы. Времени было в обрез. И…всё же он рискнул завязать знакомство.
-Но, дорогая моя, это не цена для этой вещи.
-Мистер, уверяю Вас, маска обреченного на неудачу стоит гораздо дороже, чем обреченного на страдание.
Лоренс обмер. Улыбка на его лице заметно съехала в сторону, превратившись в растерянную усмешку.
Эта сероглазая юность будто разглядела его наготу.
Тед суетливо дернул рукав пиджака и снова посмотрел на часы. Немножко раздраженно спросил: «Это почему же?»
Он снова перевел взгляд на девушку, оглядел пеструю улицу, где они столкнулись, и сделал шаг, будто бы собрался обойти живое препятствие да отправиться дальше.
-Нет, я не буду её покупать.
Но что-то держало его здесь. Он отошел от девушки лишь на шаг, но вновь оглянулся к ней. Скрестив взгляд с парой живых глаз девушки, теперь с интересом разглядывающей его лицо, Лоренс непроизвольно выпрямился. Расправил плечи. Быстро оглядев улицу, кишащую и орущую, он приблизился к странной девушке, решил довести разговор до конца. Теперь уже не столько ради знакомства, а из любопытства.
Теперь Тед не улыбался. А неподдельный интерес скрыл за маску делового человека. Человека, знающего цену всему. В том числе и безделице. Привычным движением он спрятал бумажник назад в карман.
Но, создание, неожиданно возникшее на пути Лоренса преградой, будто уже разгадало в нём отсутствие Удачи. Узнало в нём черты той самой маски, на которую, лишь мельком взглянув, он отверг.
Продавщица керамических безделиц поняла, покупатель Тот. Тот самый.
Взгляд девушки изменился и стал весьма заинтересованным. Более того, она посмотрела на маску Неудачника, снова на Лоренса и, сравнив, …улыбнулась шире и ласковее. Будто удовлетворилась сравнением и, вздохнув, пожалела человека. Будто поняла его изъян и буквально по-детски подбадривала улыбкой, мол, ничего, и с таким лицом жить можно.
Это открытие бесконечно поразило Лоренса. Он тоже посмотрел на маску, сглотнул холодную слюну, вдруг дернулся, шагнув вперед, но «убежать» под проницательным взглядом расчудесных глазок девушки не он смог. Ему вдруг стало стыдно «убежать» от неё, не оправдавшись.
Он оглядел улицу взглядом человека, забывшего, зачем сюда пришел. Посмотрел на девушку, снова отметив странное несоответствие, невписываемость её в эту пахнущую пылью, похожую на след змеи улицу.
Тед заговорил размеренным голосом, будто никуда и никогда не спешил в это по-летнему яркое утро.
-Почему же обреченный на неудачу стоит дороже обреченного на страдания? Объясните.
-Я говорила о масках, сэр. Хотя тут есть кое-что...
Девушка уже поняла, что убегать мужчина не хочет. Потому она спокойно стояла, повесив холщовую (опять же, безукоризненно чистую, даже с какой-то европейской нашивкой) сумку на плечо, и будто бы даже любовалась маской. Она держала её перед собой в чуть вытянутых руках и, смотрела на неё, чуть нагнув голову в сторону.
Тед вздохнул, снова подошел ближе, развернулся возле девушки и тоже посмотрел на маску.
Вообще не маска его интересовала. Он косил глаза на высокую брюнетку, плеча которой он почти касался, и удивленно хмурился, переводя взгляд на маску.
Было что-то в этой их встрече, такой случайной, такой несуразной, что-то вовсе не случайное. Закономерное даже. Так он почувствовал, когда снова заметил, что запах девушки, запах белых хризантем его волнует. А в самой девушке было что-то такое, что подкупало и зачаровывало Теда.
Вот, кажется, чего он пошел у неё на поводу? Остановился, смотрит на какую-то безвкусицу, слушает кокой-то лепет…
Нелепица эта маска. Выполнена она в серо-голубых тонах, с признаками зелёного. Ну, кажется, как можно человеческое лицо, даже такое, какое бы выражало лицо человека, поставившего на себе крест, изобразить только такими красками?! …Чушь!
Но девушка тоном человека кое-что понимающего в жизни, объяснила.
-…В цене и оценке. Вы сами посудите: Сын божий уже заранее имеет какие-то гарантии за свои страдания. И на этом свете, и на том.
Девушка задрала лицо и посмотрела на Лоренса.
-А какие гарантии имеет сын человеческий, приходя на эту землю? Никаких. Потому как гарантируется только мизерная страховая сумма, ему уже после снятия с распятия и не нужная. Да и она гарантирована, если он успел ее оплатить согласно договору, всю полностью. И обязательно до дня публичной казни. Да и на том свете ждать ему, добывающему хлеб насущный в поту и среди миллиардов таких же алчущих грешников, не царствия небесного, а Божьего судилища. Вот и подумайте, чьи страдания ценнее.
Девушка снова посмотрела на маску. Потом, чуть наклонив голову, снизу вверх поглядела на ...Неудачника. Пожалела его взглядом. Улыбнулась ему опять.
А тот разозлился. Но тихо, потому что злым Неудачником он так и не стал. Даже среди грешных да алчущих не озлился.
Лоренс сглотнул и, чуть, нахмурившись, в упор, посмотрел на девицу, явно подосланную к нему кем-то со своей дурацкой теорией.
-Я не понял, почему все-таки эта маска стоит дороже?
И девушка, вроде тоже не зло, ответила ему: «А потому и дороже, что мастер, лепивший эту глину, больше жизни вложил не в муки божьи, которым воздалось и воздаваться еще будет, а в маску страдальца земного. В лик того, кому не воздастся ни за что, то есть даже за муки. Потому что он - Неудачник. Ему Бог, как всем дал. Он мог, …но не сумел. И причина тому – он сам».
Девушка улыбнулась шире.
-Моя цена. И она дороже. Так Вы покупаете её?
Человеку, стоявшему возле девушки вдруг стало плохо. Он заметно побледнел. Взгляд его стал блуждающим. Рукой Тед потянулся к щеке и медленно обтер ею всё лицо.
Это движение будто придало лицу Теда жизни. В нём снова появились краски.
Лоренс, …Теодоро Лоренсо - неполных тридцати трех лет от роду, высокий, сухощавый брюнет с чуть вытянутым лицом, крупным носом и каштановыми, чуть навыкат глазами. Он ...действительно спешил сегодня. Спешил по делу. Но сказанное девушкой, эти чуть претензионные фразы, нанизанные на пронзительный, умный не по годам взгляд, осенили его.
"А на какой черт мне туда торопиться? Ведь результат мне уже наперед известен. Мне не везло нигде, кроме паршивых Тимбунду. Размечтался, что посветит солнечная Калифорния? …Глупец! ...Какой же ты… глупец".
И Лоренс уверенно полез в левый внутренний карман пиджака.
Внимательная девушка удивленно вскинула брови, быстро припомнив, что приняла мужчину за левшу, когда он левой рукой доставал бумажник из правого кармана. Она готова была поклясться, что этот человек положил бумажник назад, в правый карман своего костюма. Но когда мужчина достал иного цвета кожи бумажник из левого кармана, она улыбнулась, посчитав, что перед ней чудак, который носит два бумажника с наличными.
-Вот, возьмите ваши десять долларов.
-Нет, сэр. Они ваши. А маска - моя. Возьмите. Теперь и она …ваша.
Стасс, так звали девушку, улыбнулась и забрала купюру из рук мужчины. А в них она сунула легкую, хотя и глиняную маску Неудачника.
Сама же девушка пошла прочь. Не оглядываясь на своего первого и последнего покупателя.
Теду показалось, что девчонка вообще собралась покинуть эту улочку. Складывалось впечатление, и оно безмерно удивило и даже взволновало Лоренса, что она – эта одетая под секретаршу торговка приходила сюда, чтоб разыграть с ним вот такую пророческую шутку.
 ***
А через полгода, отдыхая в одной из стран Карибского бассейна, Стасси увидела и узнала покупателя своей маски.
Тед так же, как и она, отдыхал на пляже живущего туризмом городка. Просто загорал, лёжа на песочке совсем неподалёку от той самой девушки, что на «блошином рынке» портового городка Калифорнии всучила ему за десять долларов творящую чудеса маску. Признак, что круто поменял его тогдашнее настроение.
Да, это был тот самый человек, который дал ей купюру из зеленого бумажника, достав его из левого нагрудного кармана пиджака.
-Стасс, ты решила еще загорать?
Девушка приподнялась на локтях и посмотрела на спросившего.
Переводя взгляд с поджарого брюнета в трусах цвета морской волны на своего отца, специально завернувшего к ней по дороге к пляжному кафе, Стасси улыбнулась. Приспустила солнечные очки.
-Да, папа. Ты иди, я …ещё полежу. Я не долго.
-Тебе заказывать ленч?
-Да, да...или нет. Нет, я сама. Я приду.
-У тебя...
Отец Стасс оглядел компанию молодых людей, расположившихся специально поблизости с хорошенькой девушкой.
-Ты что, ты кого-то встретила … здесь?
Мистер Прайз прощупывал хмурым взором участок пляжа возле дочери. Груда тел. Почти одинаковых, если не обращать внимания на цвет трусов.
-Хорошо, я пошел. А ты не задерживайся. Не завтракаешь, еще и пропускать ленч, нельзя, детка. Ты испортишь желудок.
Надевая очки, Стасс, снова улеглась на пляжный лежак.
-Папа, я недолго.
-Стасс, солнце уже достаточно активно, давай я распушу тент.
-Пожалуйста.
Отец поухаживать за дочерью не успел. Его опередили сразу несколько подскочивших помочь парней.
Мистер Прайз пожал плечами.
-Ну, хорошо, хорошо, отдыхай, я пойду в кафе один.
Отец Стасс, осторожно обходя загорающих, пошел своей дорогой.
А девушка, к величайшему удивлению парней, тут же стала куда-то спешно собираться. Забрала вещи, свой коврик и, обойдя несколько тел, расстелила его прямо на песок, совсем близко возле лежака какого-то скучного брюнета лет тридцати – тридцати пяти. Тот что-то читал, прикрыв пол лица журналом.
 Стасс осторожно легла, укрывшись под тенью тента над Лоренсом.
Тед не обратил на присоседившуюся девушку никакого внимания. Он видимо сильно был увлечен какой-то журнальной статьёй. Полулежал и читал.
Стасс мигом сдвинула с плеч бретели купальника, обнажив две светлые ровные полоски под ними, легла на песочек удобнее. Даже как бы красивее, на бок. И повернувшись к соседу. Прочистила горло.
Лоренс продолжал интересоваться исключительно своей жизнью.
Стасс подняла на лоб очки и тихим, заговорщическим голосом произнесла: «Э - эй, …фальшивомонетчик! Вставайте, я Вас обнаружила.
Маленькие щелочки определенно нацеленных глазок девушки мигом уловили, что ее услышали. Однако человек рядом с ней повел себя странно.
Тед внимательно посмотрел на неё. Протер глаза. Переспросил: «Что, что?» Потом, слепо щурясь, уставился на красавицу, неожиданно подкравшуюся опять. Узнал в ней Ту самую и как–то вдруг резко начал бледнеть.
Когда бледность скрыла красоту ровного загара на его лице, он сильно зажмурился. И вдруг будто стал задыхаться. Как астматик, он долго вдыхал в себя воздух, потом столь же долго делал выдох. Наконец, сморгнув, он широко открыл глаза и снова уставился на вытянувшуюся по близости девушку в розовых очках. Естественно он сделал вид, что не узнал продавщицу маски.
-Что такое?
-Вы не узнали меня?
Стасси приподнялась на локте. Затем она протянула руку к мужчине и весьма бесцеремонно сдвинула ему шляпу с короткими полями на затылок.
-Что, не узнали? А ведь это же я.
Лоренс смотрел на неё, будто тупея. Не то от жары, не то от быстрого переключения хода его мыслей. Не то он умело скрывал то, что не узнал девицу.
Стасс приблизила к нему лицо и тихо, но внятно, проговорила: «Помните, полгода назад в Лос-Анджелесе, Вы ещё купили у меня маску Неудачника. А расплатились десятью долларами. Ну помните? Вы ещё достали деньги из вашего зеленого бумажника. А ведь я уже заметила тогда, что в правом кармане у Вас был черный бумажник.
Мужчина нахмурился, будто такая чушь в его жизни не случалась.
Стасс произнесла громче: «Врете, помните».
Девушка села, сняла очки вовсе. Щурясь на солнце, она посмотрела на мужчину в упор.
Тот внимательно её оглядывал. Прямо как тогда, в Лос-Анджелесе.
Стасс заговорила четко и ясно, но…тихо.
-Это же я. Я! …Помните, в Лос-Анджелесе? Улочка там, рядом с «блошиным рынком». Я предложила Вам распятье за пять долларов. Я помню, оно у меня вышло не совсем удачно. Я ведь тогда только начинала заниматься лепкой. Ну и Вы отказались. А потом я показала Вам маску Неудачника, и она вас заинтересовала. Ну, вспомнили?
Лоренс чуть пожал плечами. Он оглядывал девушку уже в который раз, и всё будто никак не мог вспомнить, где он мог её видеть.
Девчонка была хорошенькой. Соблазнительно хорошенькой. И юной. Таких в его кругу давно не бывало.
Но хмурость с его лица сошла. Он нахлобучил шляпу и посмотрел на девчонку так, будто считал, что та нашла превосходный способ для знакомства на пляже.
А Стасс продолжала освежать его память.
-Мне было жаль отдавать ее за пять, я попросила с Вас десять долларов. А Вы достали деньги из другого кармана. Там был зеленый бумажник. Вы из него достали десятку и расплатились со мной.
Стасс начала догадываться, что мужчина узнал-таки ее, только виду не подает.
Она настойчиво повторила: «Так узнали Вы меня или нет?»
Лоренс пожал плечами, но на всякий случай улыбнулся и кивнул.
Стасс внимательно посмотрела на него. Вроде, не шутил.
И она, для завязки разговора, сказала: «Я думала, что моя маска сумеет спугнуть ваши неудачи и ...Вам повезет в жизни».
Лоренс смял улыбку и снова внимательно посмотрел на девушку. Снова оглядел её с ног до головы, пытаясь понять, что она имеет в виду.
Стасс решила, что у человека склероз. Такое бывает у людей, особенно на лица.
Она поднялась во весь рост.
Тед, смутившись, спустил с лежака ноги, посидел, посмотрел на неё. Потом поднялся.
-Послушайте…
Он потер подбородок. Солнце было яркое. Он щурился, пытаясь определить, что делать в такой ситуации и среди бела дня.
Стройная, грациозная. Прямо-таки модель - стояла перед ним и …не отлипала ни в какую.
Нет, таких он даже в Лос-Анджелесе не встречал.
Он вздохнул. Покосился на близлежащих загорающих. Потом, заметив взгляды в его сторону со стороны парней, загоравших неподалеку, ответил дотошной девчонке.
-Ну, считай, что вспомнил. Что дальше? Чего ты хочешь?
-Я?
Девушка смутилась, сдвинула панаму на лоб. Надела очки.
Стасси недоверчиво посмотрела на мужчину. Она так и не понимала, узнал он её или нет?
Она пожала плечами.
-Ничего не хочу. Просто...
Она сильно смутилась. Присела на коврик. Принялась пересыпать песок из ладони в ладонь.
Солнце ей надоело. И даже через тент оно начинало припекать ее классически ровные плечи.
-Ну, я не знаю. Как же это так? Не вспомнить события…
-Ну, я же сказал, что вспомнил. Что дальше?
Стасс поправила очки.
-Я бы с удовольствием выпила чего-нибудь. Прохладненького.
Лоренс вспомнил, что девчонка, торгующая "глиной", ему тогда тоже показалась симпатичной.
"Я даже кажется хотел угостить ее мороженным. Вот так дела".
-Ладно, пошли. Только давай так - мороженое поели и разбежались. Я здесь на службе. Мне светиться с такой ...красоткой, устав не позволяет.
-Вы еще и шпион?
Стасс прижала к улыбающимся губам ладонь и, растягивая слова, тихо добавила: «Честное слово, сегодня я Вас не засвечу».
-Тогда пошли.
Тед поднялся. Натянул на себя светлые узкие джинсы, пеструю майку. Поддел на ноги легкие туфли. Затем он свернул коврик. Сунул его под мышку. В руки взял маленькую мужскую сумочку. Потом как-то неопределенно, произнёс: «Не торопись».
Стасс отметила себе, что этот человек вовсе не левша. Тед что-то доставал из сумочки, копошась в ней правой рукой.
Лоренс шел в сторону кафе. Того самого, куда пошел отец Стасси.
 Он даже не оглядывался на девчонку, спешно одевающую шорты и топ.
 Стасс резво сворачивала коврик и, всё поглядывая на быстро удаляющегося мужчину. Путая, она надевала легкие сабо. Потом она почти побежала за ним, выглядывая среди отдыхающих высокого поджарого брюнета.
В след ей летели фразы: «Когда будешь, красавица? …Возвращайся, мы в надежде. Оставайся, найдутся желающие и помоложе».
Лоренс не пошел в пляжное кафе. Он пошел к стоянке машин.
Развернувшись, он остановил машину рядом с девушкой.
Стасс вообще-то решила, что тот скроется. Что зря она так спешила, что он уедет.
Но Тед терпеливо ждал, пока она сядет в машину. Он открыл для нее заднюю дверцу.
А Стасс струхнула.
Посмотрела на высокий отель, ...на кафе. То было близко и почти свободным. Прохладненького, которое требовалось, там было достаточно. Зачем куда-то ехать?
Тед даже не смотрел ей в лицо, он опустил голову и ждал.
-Так ты едешь?
-А ...э...мы мороженое поесть?
Он даже не усмехнулся. Просто чуть прищурился и без иронии, скучая, переспросил: «Так. А чего мы хотим?»
Стасс в задумчивости опустила голову. Но думала она не долго.
Посмотрела в глаза, как ей показалось глаза порядочного человека, и прошла к машине. Подумала: «Ну, подумаешь, фальшивая купюра. Подумаешь. Да и на счет своего шпионства он врет. Шутит. Поеду. Тут в округе кафе много. А отель наш, вот он. Его отовсюду видно. …История эта с десяткой в своё время очень меня достала. Надо ж узнать, с чего это он вдруг мне её подсунул».
Стасс сначала хотела сесть туда, куда ей предлагали. Но, посмотрев на Лоренса с долей вызова, она обошла машину и села на соседнее с водителем место.
Они враз садились в салон. Тед застегивал ремень безопасности, показал ей на другой, и машина тронулась с места.
Стасс оглядела дорогу.
-Мы куда?
-Теперь уж не спрашивай.
Стасс спрятала взгляд под розовые очки и прикусила губу.
Во время поездки они большей частью молчали. По теме прозвучала лишь пара вопросов. На них девушка ответила: «Не случайно. Я специально поехала туда. Мне один человек сказал, что у меня получается. Вот я и проверила, …на сколько».

 ***
Они ели салаты. Для неё он заказал тонизирующий напиток, себе взял безалкогольного пива.
Пиво, по-видимому, было классным. Лоренс пил его не спеша и получая явное удовольствие.
Потом он заказал девушке десерт. Себе снова бутылочку пива.
Он молчал. Даже не пытался знакомиться.
Стасс принялась рассказывать ему о том, как долго они с отцом обсуждали свой маршрут путешествий.
-А что, маме слова в дебатах не давали?
-А ее …больше нет. Она умерла месяц назад.
Тед поперхнулся. Затем, быстро извинившись, прокашлялся.
Стасс показалось, он вздохнул с какой-то глубокой думкой в мыслях. Ей даже хотелось спросить, как чувствуют себя его родители. Но их встреча была случайной, и лезть с такими вопросами, она не решилась.
Она молчала, пережидала ее настроение.
А Тед посмотрел на ее блюдце с мороженым и спросил: «Ты хочешь еще чего-нибудь?»
-Нет, спасибо. Я совершенно сыта. А Вы ...расплачиваться из зеленого бумажника будете или из черного?
Лоренс сузил глаза столь резко, что Стасс, не сводившую с него глаз, показалось, его ослепило.
Тед обтер пену с губ и, почесав пальцем кончик носа, спросил: «Почему это тебя так волнует?»
-Когда Вы доставали из сумочки ключи от машины, я заметила, у вас опять два бумажника. И ...я уже предполагаю для чего. Вот, сижу, думаю, а не удрать ли мне пораньше, пока Вы еще не расплатились.
-Ты что, погорела со своим гонораром за маску Неудачника?
Девушка старалась не заострять тему, говорила спокойно и, улыбаясь.
-Да. Зря я пожадничала. Возможно, если бы запросила пять, мне бы не пришлось быть битой тремя китайцами, торгующими на той улочке воздушными змеями. Они, заметив у меня в руке, не пять, а десять долларов, свой процент от сделки затребовали. Я отдала им десятку. Они пошли денежку в кафе поменять и после …дали под хвост, сунув в рот фальшивку.
Лоренс сцепил зубы. Отведя свой тяжелый прищуренный взгляд от улыбающейся девчонки, он глубоко вздохнул.
Тед расплатился, достав несколько купюр из черного бумажника, встал из-за столика.
-Можешь не спешить. Закусывай. И помни, что обещала. Ну, если не хочешь снова быть битой …китайцами.
-А…что я обещала?
Лоренс смерил её взглядом. Посмотрел на тающий десерт.
-Поиметь исключительно прохладненькое. Вот и владей.
Уже отворачиваясь, он добавил: «Прощай».
Стасс не шелохнулась. Молча она проследила за уходящим мужчиной. За реакцией официанта, пересчитывающего деньги. Мелочь от сдачи она разрешила взять ему. А сдачу покрупнее, в виде десятидолларовой купюры, быстро схватила в кулак и выбежала за Лоренсом.
Но машина уже несла его подальше от заприметившей его девчонки. Поближе к порту.
Стасс посмотрела на купюру, скомканную в кулаке, вздохнула и вернулась в кафе. Решила взять на эти деньги …пива. Того, что с таким удовольствием пил до этого Лоренс.
 ***
Но случайность - вещь тоже закономерная.
В стране, что по соседству с той, в которой они встретились дня четыре назад, и снова на пляже им суждена была ещё одна встреча.
Нет, Стасс не страдала, от скуки и нехватки знакомств, путешествуя с отцом по Карибскому морю на комфортабельном лайнере. А тут новый порт. Новая остановка. Новые места и люди.
Впечатлений, случайных, но миленьких знакомств, у неё было много. Она вообще быстро сходится с людьми. Правда, и расходится, с легким сердцем.
Но так уж устроен человек, прибывая на новое место отдыха, он начинает искать ...знакомых. Всё, знаете, ищёт взгляд знакомое лицо.
Вот и Стасс только-только пришла с отцом на пляж. Тот, распаковал холодильничек, достал пива и сунул нос в журнал, с удовольствием растянувшись под тентом. А она, искупнувшись, начала разглядывать тела, что лежали по соседству.
Узнав в одном из отдыхающих знакомого «шпиона», радости её, казалось, не было предела. Она буквально подпрыгнула, забрызгав отца солеными каплями.
-Стасси, осторожно!
-Извини, папочка.
Стасс просто распирало от удовольствия. Будто среди всего этого золотистого песка она сумела отыскать редкий самородок. Ну, или, по крайней мере, найти утерянные кем-то часы «ролекс».
-Вот это да! …Вот так дела!
-В чем дело, что за крик?!
Стасс вежливо извинилась перед отцом. И ещё перед теми, кто обратил на ее буйно выраженную радость внимание.
Она наклонилась к отцу и произнесла, почти шепотом: «Па, я за лимонадом».
А сама, свернув коврик, опять же переместилась поближе к Лоренсу. Она его про себя «знакомый фальшивомонетчик» звала.
-Вы сменили майку, но Ваши джинсы и шляпа Вас выдали. Здравствуйте. И это не галлюцинации. Это снова я. Хотя Вам, наверное, это покажется печальным.
Мужчина издал горлом хрюкающий звук. Будто его спящего толкнули. А, сморгнув, прокашлялся.
И вздохнул. Да так тяжело, что Стасс серьезно испугалась. Будто у человека сердце прихватило.
-Подождите, подождите, я …мигом. Тут продают почти ледяной лимонад. Я сейчас!
Она вскочила и быстро добежала, прыгая и обегая тела, до тента, под которым торговали водой. Быстро расплатившись за пару бутылок, она вернулась к своему знакомому.
Тед, сидя натягивал джинсы.
Стасси протянула ему бутылочку.
-Вот, возьмите!
Он ответил весьма спокойно.
-Спасибо, уже не нужно.
Потом, вдруг резко задрав голову, он сердито щурясь, посмотрел на девушку.
-Какого черта тебе нужно?
 Только это и произнеся, он скинул сердитость с лица и стал надевать майку и искать пальцами ног туфли.
Стасс была удивлена и, видимо, сильно огорчена, что так скоро его спугнула. Она даже как бы с сожалением смотрела на его спешное одевание.
-Я только хотела Вам помочь. Вы ...так раскашлялись.
-И тебя не надо, и ничего не надо. Оставь меня в покое. Иди… со своей заботой.
 Тед подхватил коврик. Он уже было собрался идти, но, наклонив лицо к девушке, вдруг неприятно грубо поинтересовался: «Так сколько я должен тебе за неприятности с китайцами?»
Девушка отшатнулась. Она испугалась его взгляда, голоса и, прижимая к себе бутылки с лимонадом, оторопело моргала глазами.
-Нисколько. Ничего… не должен.
Стасс была в растерянности. Она в принципе не была таким человеком, что за каждую мелочь, за подножку судьбы ждёт платы. Ищет должных. Ей было стыдно уже оттого, что о ней так подумали. Даже тогда она не возненавидела этого человека, когда на нее, ни с того ни с сего, накричали и накинулись с кулаками скандальные китайцы. И те синяки - это ж пустяк в сравнении со знакомством с нетипичным человеком. Точно - чудаком. Лоренс был любопытен ей, как человек, посланный ей редким случаем знакомства с неординарностью.
-Вы ...обиделись на меня, да? Обиделись? А ведь я даже не знаю, как Вас зовут. …Мне ничего не нужно от Вас. Ничего.
Она говорила ему это, а он все стоял, чуть наклонившись к её лицу и всё сверлил глазами, как детектором, проверяя на лживость.
Наконец, он перестал на неё пялиться. Нервно дернул шеей и резко сел на песок. Стал зашнуровывать туфли.
А она стояла перед ним, сидящим и, почти умоляла не сердиться.
-Я ведь тогда просто попыталась слепить лицо неудачника. А ваше на тот момент оказалось типичным...
Тед посмотрел на нее, как на полоумную. С каким-то даже испугом. Вдруг резко дернул шнурок, тот порвался, и ему пришлось перешнуровываться, чтобы сделать шнурок чуть короче.
Он уже заметно злился. А девушка продолжала свои совершенно ненужные ему извинения.
-Теперь я вижу, Вы не похожи на Неудачника. Я пока не могу определить ваше настроение. Я кажется не в тот момент к Вам подошла, простите...
Тед замер, посмотрел девчонке в глаза. Вместо "дура", он никак не мог найти подходящее к ней слово. Слово повежливее, но равное этому значением. И тут позади него прозвучали слова.
-В чем дело, Стасс? …Что-то не так?
Лоренс поднялся, наконец, зашнуровав парусиновую туфлю. Посмотрел на подошедшего человека, лет на двадцать себя постарше. Сразу понял, что это родственник девушки. "Наверно папаша. Этого только не хватало!"
Прайз видимо догадался по огорченной физиономии дочери, что та чем-то сильно расстроена. Судя по тому, что мужчина так лихо убегает, она огорчена именно этим. И самым верным способом вмешаться в их чуть охладевшие отношения, Прайз посчитал лучшим это представиться молодому человеку.
-Моё имя Арнольд Прайз. Юрист. Из Лос-Анджелеса. Можно спросить…
-Нет!
Лоренс будто и не заметил протянутой ему руки. Обошел Прайза, придерживая в руках барсетку и пляжный коврик.
Он отправился ...вон из этой страны. Из Карибского бассейна вообще!
 ***
Но судьба наказала Лоренса так, как могут быть наказаны лишь сильно помеченные ею люди.
Как-то утром, выходя из каюты люкс роскошного водного лайнера, несущего его и дочь- путешественницу к японским островам, Прайз буквально столкнулся с человеком, выходящим из каюты напротив. Это был Лоренс.
Оба тут же узнали друг друга.
Первый усмехнулся и пошел налево по коридору, второй, еще чуть постояв, посмотрев на номер каюты напротив, произнес долгое "о-о-о", посмотрел на потолок и …вернулся назад в каюту.
За завтраком Арнольд Прайз осмотрел весь зал ресторана. Усмехнулся и, как бы между прочем, произнес.
-Ты так и не сказала мне, почему ты выбрала именно маршрут к островам Японии? Ты ведь как будто сначала хотела в Аргентину, на карнавал?
-А, надоело, пап! Эти бесконечные пляжи, …всё пляжи, пляжи. …Хочу купить себе собачку - робота. Сдохнет - не жалко!
Прайз взглянул в скучающее лицо дочери. Он припомнил, что Японию, вообще-то предложил он сам. Дочь просто неожиданно согласилась.
Прайз поспешил сменить тему, а вернее подойти к той же теме, но с иной стороны.
-А я ...просто подумал, не потому ли ты согласилась, что…
 Прайз понял, что дочь совсем его не слушает. Она рассеянно оглядывает зал. Ничего не ест. Скучает.
-И вот я подумал, что ты согласилась именно на Японию из-за того молодого мужчины, которого мы встретили на пляже. Он, кстати, удачно поселился. В каюте, прямо напротив нашей.
Стасс, просто перевела взгляд. безучастно смотрела на то, как ест отец.
А тот продолжил.
-Странный такой, знаешь. Но, кажется, он меня узнал. Вот странно...
Прайз огляделся.
-Он ведь на завтрак не пришел. Встал рано. Кажется он тоже, как и я, спешил утром на гимнастику. Мы в коридорчике столкнулись.
Стасс приоткрыла рот.
-Говорю же, каюта его ...на-про-тив. Поняла?
Арнольд Прайз многозначительно повел глазами. Стасс скользнула по его мимике взглядом, ещё не веря своей догадке.
-Какой мужчина, па? Чья каюта напротив?
Она взялась за вилку и нож и принялась ковырять мясное ассорти. Потом отпила легкого вина.
-Я о том человеке, что не захотел мне пожать руку, помнишь на пляже? Ты тогда так надолго за лимонадом ушла. …Помнишь?
Последнего слова можно было не говорить. Голова девушки замерла, будто кто-то сказал ей, что тот мужчина стоит у нее прямо за спиной.
Руки Стасс крепче ухватились за столовые приборы и, …у неё будто аппетит прорезался.
Она жаждала подробностей от рассказа об утренней встрече отца с Лоренсом.
Тому просто-таки пришлось всё повторить. Ибо нож, вилка усердно работали в руках дочери.
За долгие дни «поста» Стасс заметно похудела. Это её уже не красило. Потерялся здоровый цвет лица. Прайз сам стал переживать, как бы не заболела дочь. Вот уж ещё капля к горю вдовца! Вот тогда-то он и предложил какую-нибудь нетрадиционную страну. Эту, Японию. Вот уж куда бы он поехал, зачем?
Стасс ела. Он просил её всё тщательно пережевывать. Сам всё рассказывал и растягивал о тех…секундах столкновения с Лоренсом.
-Что ты такое говоришь, папа?! Он здесь?! Он здесь на корабле?! Он что, тоже плывет в Японию?! И каюта напротив нашей?! …
Девушка посерьезнела. её набитая едой щека, сделала её похожим на исхудавшего хомячка.
-А ты не спутал, папа?!
Прайз испугался, что она сейчас подавится.
-Ты ...запей хотя бы, если уж жевать не собираешься.
-Папа, а ты не...Ой! Это он!
-Да кто он? Ты ж мне так и не сказала тогда, кто он. И он тоже...Вроде на грубияна не похож. Не молокосос. Но, знаешь, даже руки не пожать…
-Так ты, папа, тоже ..."юрист ...из Лос-Анджелеса". Хорошо, что не пустился в подробности, не выдал, что работаешь окружным прокурором. Так ты всех моих знакомых – незнакомых распугаешь!
Прайз заерзал на стуле. Да, профессия его, конечно, неординарна. Но только что в ней такого стыдного?
Он решил защитить честь мантии.
-А вот тут уж, детка, ты ошибаешься. Плохого человека такая должность может и отпугнет, а хорошего... Но, судя по тому, что твой знакомый поселился напротив, он понимает толк в таких знакомствах. Я даже хочу простить его первую оплошность, признав ее за смущение.
-Брось, папа. ну зачем ему такое знакомство. К тому же ты взяток не берешь?
-Ай, дочка, …я – хороший юрист прежде всего.
-Ну, уж!
-Так ведь ты сама гордишься минимумом мною проигранных дел. У меня все под законом ходят!
-Да, уж ты не кинешься спасти фальшивомонетчика.
 -Т-с-с....
Прайз мимикой показал "тише". Девушка оглянулась, и все ее лицо тут же залилось краской стыда.
 За ее спиной, пропуская официанта с подносом, стоял Лоренс.
Тот переждал официанта и прошел к следующему столику, где сидели две дамы. Пожилая и очень молоденькая. Видимо мать и дочь.
У Стасс вытянулось лицо. От стыда и огорчения на глаза навернулись слезы. А пища во рту не шла в горло.
Она вдруг неприлично громко раскашлялась, разбрызгав слюну. Отказалась от предлагаемой отцом воды, она быстро выбежала из-за стола и - в двери!
Прайз нашел дочь на самой нижней палубе теплохода. Она смотрела на воду.
Арнольд успокоено вздохнул, заметив, что она не плачет.
-Ах, вот ты где спряталась? Ну что, ...прошел кашель?
Стасс молчала. Далеко-далеко, параллельно с ними шло еще одно судно.
Девушка смотрела в его сторону. Думала о параллельности и пересекаемости судеб. И по ее выражению лица Прайз понял, что дочь все еще переживает.
-Может, пойдем в баскетбол сразимся? Там собралась неплохая компания.
-Не хочу.
-Даже если центровой - твой "фальшивомонетчик"?
Стасс резко выпрямилась и вспыхнула до ушей.
Прайз рассмеялся от души, до слез, глядя на ее мгновенную смену "расцветки".
-И ничего смешного! И не смей, не смей его так называть! Слышишь?!
Девушка обежала хохочущего отца и бросилась в каюту.
Слезы долго не текли, была злость. Жалость к себе –дурочке пришла некоторое время спустя. И она заплакала.
Как раз в разгар "слезных" рек вошел в каюту отец.
На этот раз происходящее он воспринял серьезно.
Арнольд предположил совершеннейшую на его взгляд глупость, что знакомый дочери действительно не в ладах с законом. Что, возможно, когда-то давно он уже встречался с ним. Может быть, этот человек был свидетелем обвинения в каком-то подконтрольном ему процессе.
Он сел рядом с дочерью, осторожно погладил ее по голове. Заговорил тихо, без нотаций. Просто старался утешить.
-Ну и довольно, хватит. Может, и не достоин он таких слез. Что уж так ...жалостливо? Давай лучше бери купальник и пошли поныряем. Здесь неплохой трамплин в бассейне наверху. Идем?
 Уговаривать дочь пришлось долго.
Прайз успел почитать журнал, разгадать "сентиментальный" и "политический" ребусы. Не забывая между делом сказать дочери, что погода всё ещё "самое то для ныряний".
Наконец, всхлипывания прекратились. Что-то даже как будто до вредности решительное появилось в распухшем от слез лице девушки.
Прайз не стал ее отговаривать не принимать перед бассейном …душ. "Пусть уж так, - решил он, - ладно". Однако девушка нарядилась вовсе не для бассейна. Косметика, костюм, шляпка ...явно не для бассейна.
-Мы ...идем гулять?
-Ты же хотел показать мне теплоход?
Прайз задумался, когда это он хотел? Но решил не спорить. "Показать, так покажем. Лишь бы по фальшивомонетчикам не плакала. Тьфу! Вот слово глупое привязалось! Как бы не ляпнуть в присутственном месте. Или…при нем. А ведь он расслышал, что она сказала. И как будто даже смутился тогда в ресторане. Почему она сказала именно про фальшивомонетчика? Я таких дел не вёл. …Почему именно это слово вырвалось у нее тогда? А он, этот…», - Прайз обругал себя. Он опять, даже мысленно, назвал этого человека «фальшивомонетчиком». – Да какой он… Он мне художника напоминает. Да, точно! Художника»
И он обратился к дочери.
-Стасс, а этот твой, …знакомый, он что, художник?
Стасс решила, что отец всё гнёт свою линию, про «фальшивомонетчика».
-Папа!
-Ну, ну, я просто спросил.
 Они гуляли до самого обеда.
Были из последних, кто вышел к обеду.
Когда они расположились за столиком, в ресторане оставалось лишь человек пять - шесть.
-Жара, а не пойти ли нам после обеда вздремнуть?
-Да.
Девушка, скучая, оглядывала зал. Случайно столкнувшись с прямым взглядом какого-то парня с соседнего столика, она нахмурилась. Отвела взгляд. Но через время снова и уже удивленно и внимательнее посмотрела на него. Но опять же, не узнав, быстро отвернулась. Даже не одарив ответной улыбкой.
-Ты, я вижу, и не проголодалась вовсе?
-Нет.
-Ну а я поем с удовольствием.
Прайз ел, его дочь скучала.
-Что ж ...пойдем отдыхать.
Прайз быстро уснул.
А Стасс, переодевшись в длинное, в разрезах платье, туфли римлянки, шляпку и очки в пол лица, вышла из каюты.
Ах, как ей хотелось постучать в каюту напротив...
Она долго стояла возле дверей, прислушиваясь. Но было тихо. И она решила вновь пройтись по палубам, посмотреть нет ли его там.
Она обошла и рестораны, и бары. Была в игорном и танцзалах ...всюду. Она как бы «искала свою» подругу, ...но той нигде не было.
Она подолгу стояла у перил. смотрела в воду и думала. О разной чепухе думала. Но все мысли, как это было ни грустно осознавать, сводились в один узел: «Он здесь. Он рядом с ней. Почему?»
Она, как истинная дочь прокурора, разумеется, не отметала и той причины, что он преследует её. Преследует не из-за романтики. Из-за страшных помыслов. Стасс даже припомнила слово в слово его слова: «И помни, что обещала. Ну, если не хочешь снова быть битой …китайцами». Но почему-то признаков опасности она не чувствовала. Ни что, ни нотка её душевной музыки при мыслях о нём, не была угрожающей.
Ей мечталось, ей очень хотелось …не просто романтики, нет. Ей хотелось чувств. Именно таких, из-за которых бросают мужчины свои дела и мчатся на край света, …в какую-то …Японию. Чтоб увидеть, объясниться, обнять…
Еле волоча, утомленные большой неудачей ноги, Стасс вернулась в каюту.
Из нее как раз выходил её отец.
-Стасс?! Я думал ты спишь? Хожу тихонечко, не шумлю…
И тут открылась дверь напротив. В узком коридоре столкнулись трое.
И вот так, просто разойтись, показав, что вовсе не знакомы было просто не реально.
-Здравствуйте.
Он несколько секунд смотрел ей в глаза. Потом, чуть повернул в сторону Прайза голову, кивнул, как-то не определенно и быстро прошел мимо. Пошел к выходу на палубу.
Прайз молча пережидал гамму чувств, отразившихся на лице его дочери. Это была радуга. Радуга из чувственных полос: счастья, восхищения, радости, смущения, разочарования, обиды и печали.
-Вот какой невежа! Ну ты не огорчайся, здесь он от тебя не удерет. А до островов еще пять дней пути.
Стасс устало опустила голову, обошла отца и крепко прикрыла за собой дверь каюты.
Прайз пошел на палубу.
 ***
Он вовсе не хотел «ловить» этого странного соседа. Но вот так получилось. Они столкнулись. Тот сидел за стойкой в баре, этот зашел и сел. Оглянулся и вот…тот самый сосед.
Ну отчего ж не поинтересоваться…
-Простите, а Вы тоже путешествуете или по делам на острова?
Лоренс как будто бы даже и ждал такой вопрос ...со спины.
-Путешествую.
-Тогда, на Гавайях Вы, кажется, спешили, ...не представились.
Молчание. Тед даже не повернул головы. Прайзу пришлось помолчать. Но он заказал себе вина и удобнее устроился на высоком табурете.
-Стасс - моя дочь. Мы путешествуем ежегодно. В прошлый раз выбирала моя супруга. Мы были в Италии. Три недели колесили по Италии. Теперь вот, …дочь выбрала Японию. Мы…
Арнольд повернулся к молодому мужчине.
Лоренс поднялся с табурета и вышел из бара.
Он пошел сел в плетеное кресло, взял журнал, кем-то забытый и начал его листать. Время от времени он смотрел в сторону океана. Но…никак не в сторону, откуда вышел Прайз.
Прайз заметил, журнал, читаемый Лоренсом, назывался "Искусство".
Он тоже сел в кресло с другой стороны шахматного стола. В данный момент никто не собирался играть. Но со стороны казалось, что, читая свой журнал, партнер Прайза обдумывают свой первый ход.
В общем-то, Арнольд понимал, что несколько навязывает свое общество этому господину. Но ...интересы дочери для него были выше светского этикета.
-А Вы бывали в Италии?
-Нет.
-Нам, знаете ли, понравилось. Жена была особенно в восторге. Красиво. Страна красивая, солидная культура, история…
Он выделил, сделав специальное ударение: «…Искусство. Знаете ли, высокое уровнем искусство. На мой взгляд, для Америки недостижимое.
-Америка большая.
-А…э…так ведь нет художников такого уровня. Может быть, Вы назовете мне ровню Леонардо да Винчи?
Лоренс повернул голову, посмотрел на Прайза и после паузы, немного недовольно ответил вопросом на вопрос: «А Вы хотите миллион Леонардо да Винчей?»
-Э…почему же миллион? У нас, на мой взгляд, и половинки не найдётся.
Лоренс по-видимому очень хотел закончить этот пустой разговор. Но его заметно задела последняя фраза человека, разбирающегося в искусстве с позиции любователя.
Отворачиваясь к журналу, он пробубнил: «Потому и не «найдёте», что всё улики ищите. А художник - существо неподсудное даже времени».
Прайз округлил глаза, внимательно посмотрел на Лоренса, потом на шахматную доску…и решил сменить ход разговора. Совсем менять тему он не решился, эта как будто была интересна обоим.
-Но Вы ведь не будете спорить, что искусство скульптуры, архитектуры, все эти каналы, мосты…-всё чудо! В Америке такого нет.
-Там своих чудес хватает. Грань между высочайшими технологиями и чисто искусством - затрудниться определить даже эксперт. Взять, к примеру, дворцы Египта или Великую китайскую стену.
-Но ведь это же, простите, опять же не у нас.
Прайз снова смотрел на Лоренса, тот снова говорил с ним, глядя в журнал.
-У Америки есть Мексика.
 Прайз снова проанализировал информацию, разглядывая шахматную позицию.
Так и не тронутые игроками фигуры, казалось, двигались сами собой.
-И всё же мне нравится Италия. Какие там песни…Мне нравятся их песни. А Вам? …Знаете, "Скажите девушки подружке вашей...".
Лоренс с легким удивлением взглянул на поющего юриста. Затем снова уставился в журнал, ответив, как можно спокойнее: «Нет, не знаю».
-Как же?! …Это же известная, … э…народная песня?
И тут Лоренс как–то уж очень серьезно спросил: «Вы решили, что я - итальянец?»
Прайз растерялся.
-Нет, но...
-Почему тогда я должен знать их народные песни?
-Я просто...
-Извините.
Лоренс поднялся и пошел сменить палубу для места отдыха.
"Странный, - подумал о нём Прайз. …А ведь он ...действительно похож на итальянца. Смуглый, поджарый, яркий брюнет. Странно, ...но ведь похож!"
Он решил поделиться своим открытием с дочерью. Они ужинали. Кто-то не ужинает. А они ужинали. Сидели в полупустом ресторане и ковыряли рыбу ножом и вилкой.
-А твой знакомый, кажется, итальянец. Но ...скрывает это. Странно, почему?
Стасс болезненно сморщила лицо.
-Почему ты решил? …Па, ну что за глупость?! Почему ты лезешь к нему?! Зачем ты цепляешь его?!
Стасс на всякий случай оглянулась. Её знакомого в зале ресторана по-прежнему не было.
Прайз заметил эти ее оглядывания.
-Стасс, признайся, ты влюбилась в него, когда мы прошлым летом отдыхали в Италии?
-Да что за чушь, папа?!
Стасс кинула приборы на стол и, сидела, сцепив пальцы и уложив локти на стол.
-Ну хорошо, чушь. Но ты подавилась завтраком, не прикоснулась к обеду и вот сейчас за ужином опять сытым из-за стола выйду только я. Так в чем же дело, радость моя? Других версий у меня нету.
-Папа! Твои версии…
Выражение лица, улыбавшегося до этого Прайза, изменилось. Посерьезнело.
-Т-с-с...
Это уже было паролем.
Стасс мгновенно схватилась за вилку и нож и начала есть, изображая беззаботность и прекрасный аппетит. Даже заулыбалась.
Но вскоре она «сбросила» улыбку с лица. Парень, который сидел за соседним столиком, как поджидал этого ее настроения и взгляда в его сторону. Он тут же ей заулыбался, закивал и даже произнес погромче, чтобы она услышала, где он будет отдыхать после ужина.
Как будто её интересовало это!
-Вот нахал!
Стасс отвернулась, низко наклонила голову. Не вовремя она улыбнулась соседу.
Лоренс вновь прошел вблизи их столика. Но теперь к столику, где сидела семейная пара из Германии. Мужчина был видно ему уже знаком, они поприветствовали друг друга, и Тед приступил к принесенному для него ужину.
-Ну что? Опять твой журавлик перелетел ...через наше гнездышко. Ну и бог с ним. Но теперь-то я смогу узнать кое-что о твоем "инкогнито". Этого часовщика, немца из Мельбурна, и я знаю. Мы с ним после завтрака в шашки резались. Я выиграл пачку жвачки и банку пива. Он у меня быстренько расколется!
-Спорим, не удастся?
-Что?
Прайз сделал заказ вина и с удовольствием смотрел, как дочь ест, кося в сторону столика часовщика.
-Я говорю, ничего тебе не удастся.
-Спорим?
-Давай.
-На что?
-На танец на открытой танцплощадке.
-Папа, нас могут принять за любовников.
-А черт с ними, с дураками. Пусть позавидуют.
-Но тогда ты на все путешествие можешь остаться без дамы.
-А это ничего. Я воздержусь. Потерплю …до японских гейш.
-А как же ты будешь с ними общаться? Я так поняла, тебя интересует больше интеллектуальная сторона японских проституток. А ты ж по-японски ни бельмес. Тебе проститутку в этом плане не осилить …со словарём, не то, что гейшу.
-Да что ты …компрометируешь меня. Давай, о чем-нибудь другом.
-Но, папа…
-Тс-с-с
Стасс мгновенно оглянулась. Ничего не понимая, она посмотрела на отца. Сделала круглые глаза и смешно скосила их в сторону Теда, как бы говоря: "Ты что? Да вот же вот он, слева!"
Прайз чуть не расхохотался на смешную мимику дочери.
-Так как же на счет танца?
Прозвучало шепотом: «Я согласна».
-Тогда я тебя бросаю.
-Ах, как я огорчилась....Тем более, что миссис Макдин, я тоже заметила. Беги, …беги…
Прайз замер. Стасс, не поднимая глаз, продолжала ужин.
Родитель хмыкнул и пошел на палубу, где за окном только что протявкал шпиц миссис Макдин - его давней клиентки и доброй приятельницы. Ну, если упустить, что кроме этого они оба заядлые картежники, любители водного мотоцикла и ...некоторым образом близки с детства.
Стасс вот уже с час не обращала внимания на то, как миленько танцует ее отец в обществе Макдин. Она эту дамочку просто страшно не любила. И при свей своей любви к маленьким собачкам, считала, что шпиц этой дамочки вредный исключительно из-за свое хозяйки. Пока хозяйка танцевала, он тявкал, поджидая её на стульчике.
А "фальшивомонетчик" проводил время в обществе той самой матроны, что как-то раз оказалась с ним за одним столиком во время обеда. Он танцевал с её дочерью, чуть ли не прыщавой школьницей. И, по- видимому, что-то рассказывал ей забавное. Стасс прямо вся исходила неприязнью к этой хихикающей дурочке. Та играла из себя «взрослую». Жалась к партнеру и неприлично тесно обнимала его за шею.
Стасс танцевала с соседом по столику. Тем самым, что улыбался ей всякий раз, как она только появлялась в ресторане. Его звали Френк Мерфи, он из Хьюстона.
"В общем-то, - говорит, - я - молчун".
А сам просто утомил ее своей болтовней. Да и танцевать ей вовсе не хотелось. Она пришла отыграть пари. Отец сказал, что ее знакомого зовут Тед Лоренс. Он будто бы из Торонто. Вот за эту новость она и пришла сюда. Вернуть долг - потанцевать с отцом. А тот увлекся партнершей, а больше хотел чтоб увлеклась своим хьюстонским партнером дочь.
В конце концов Стасс все надоело и она, сославшись на то, что наступает время ее «ночных медитаций», кинула, не вполне понявшего ее партнера. Ушла с танцплощадки под звездами.
Прайз уже знал, где ее искать. Он нашел ее и хотел подойти ближе, но заметил, что в метрах пяти от дочери, незамечаемый ею, притаился Лоренс.
"Ах, так... Ну-ну..."
Прайз постоял еще некоторое время, затем, ругая дочь за привязанность к странному типу (а сама стоит у самого борта, над водой!) решил, что подслушивать и подглядывать все-таки стыдно. Да и дочь взрослая уже, у нее, на его взгляд, и должны быть какие-то секреты. Даже, может быть и проблемы. Потому он не стал мешать подкарауливанию "фальшивомонетчика", ушел. Решил после пары - трех танцев с Макдин заглянуть в кают-компанию еще раз. Надеялся на карточную игру.
Стасс из-за шума мотора ничего не слышала. А из-за темноты насупившей ночи и не видела всех этих выжиданий возле ее персоны. Однако прохлада начала о себе давать знать, Стасс обняла свои обнаженные плечи и, цокая по деревянному настилу палубы высокими каблуками, решила подниматься наверх, в каюту.
-Стасс...
Она вздрогнула от неожиданности и испуга. И как-то не сразу обрадовалась тому, кто ее позвал. Напряженно вглядывалась в темноту и тени, от каких-то технических нагромождений на палубе, она, наконец, увидела его.
-Тед? Это Вы?
Он вышел из-за тени навеса и теперь при свете луны был хорошо ей заметен.
-Вы тоже ...пришли посмотреть на ночные волны?
-Вовсе нет. Я искал тебя.
-Меня?! …А я ...не знала,…что, …что Вы захотите искать меня.
-Ну а знала бы, чтобы ты тогда сделала?
-Я? А....
Стасс махнула рукой. Она совершенно была растеряна. Лоренс был так серьезен. Так опасно привлекателен при свете неполной луны.
-А я бы …
Она улыбнулась.
-Я рискнула бы пригласить Вас танцевать. Отбила бы Вас у Вашей партнерши.
-О, это бы стоило тебе больших трудов.
Лоренс встал неподалеку и тоже посмотрел на волну от кормы.
-Впрочем, от этого яхтсмена – Мерфи, ты, кажется, тоже едва ноги унесла.
Стасс хохотнула.
-Да, на редкость "молчаливый" тип. Вы знакомы с ним?
-Нет.
Лоренс развернулся и сделал к ней шаг.
Теперь они стояли настолько близко, что чувствовалось дыхание. А в глазах его она вполне могла прочесть его желание.
И Стасс снова испугалась. Нет не угроз. Не темной ночи да своей незащищенности на безлюдной палубе. Это было что-то иное. Испуг иного толка.
Она вся подалась к нему, пытаясь понять так ли, правильно она поняла требовательность в его глазах. Не ошибается ли она в страхах своих? Да и нужно ли ей бояться его?
-Стасс...
-Да...
Она так быстро ответила ему, что он снова замолчал и снова посмотрел на черные волны. Те, при взгляде с этой нижней палубы, были опасно близко. Даже манили, околдовывая глубиной и блеском.
У подслушивающего, если бы таковой имелся, создалось бы впечатление, что мужчина просто хочет признаться девушке в любви. Но ...сама девушка видела в его взгляде нечто другое.
-Тед, Вы боитесь, что я расскажу папе о Вашей шутке в Лос-Анджелесе?
Девушка не выдержала, ставшего тяжелым для нее взгляда и отвернулась. К воде.
-Вам вовсе не нужно этого бояться, Тед.
-А ты не боишься, что слишком близко ...знакома с моими шутками?
Стасс снова почувствовала легкие мурашки, будто бегущие муравьи по телу.
Она сглотнула, сильно распрямила спину и повернулась к Лоренсу.
И снова они смотрели друг другу в глаза. И снова он видел в её глазах восторг и поиск, и снова она видела в его глазах требовательность и желание.
-Нет. Я не боюсь. А …Вы со многими так …девушками шутите?
Он не уловил оттенок ее вопроса. Но лицо его выразило удивление.
-При чем здесь девушки? …Что?
И он вдруг понял. Вот только сейчас понял, пусть хотя бы одно, но понял, что значит восторг в её глазах.
-Боже мой, да ты – просто женщина...
Лоренс хмыкнул и отвернулся к бортику. Будто не хотел, чтоб она увидела его ухмылку.
 Он начал обдумывать новый вариант беседы с девушкой.
-Стасс, я не боюсь ни тебя, ни твоей болтовни. Ни-че-го. Ничего уже не боюсь, потому что знаю, то, что ждет меня, в конце концов, все равно произойдет. Ты ...можешь одно, …может быть даже не нарочно, но ты можешь ускорить это, поэтому...
Он повернул к ней голову. Оглядел ее всю, остановив взгляд на её спрямленных обнаженных плечах.
-…Поэтому ты раздражаешь меня.
Она быстро спросила.
-Тед, а ...что тебя ждет?
Взгляд его еще раз скользнул по ней, и он отвернулся.
Долго он стоял и смотрел на черные волны. Будто те отлично знали о нём всё. И что было, и что есть, и что будет с ним.
Потом, будто от солнца щурясь, он вновь посмотрел на хрупкую девушку.
И Стасс серьезно испугалась. Просто мороз пошел по коже. Дыхание её сбилось и сил не хватало закричать или хотя бы оглянуться. Поискать помощи.
Он так осторожно приближался к ней. Даже в глаза не смотрел. И всё приближался.
Стасс так реально чувствовала эти миллиметры, эти микроны уменьшающегося между ними расстояния, что казалось всё в ней напряжено до предела и вот-вот произойдёт срыв. Она или закричит, или сама начнет искать спасения в темных водах.
Она сама сократила разделяющее их пространство до нуля. До ничего.
Она тесно-тесно вдавила себя в него, будто в стену. Будто уверена была в правоте своего хода. Не обняв, опустив руки и до боли в глазах разглядывая друг друга со столь близкого пути до сердца, совести, чувств, что оба враз разгадали тайну. Он – причину её страха, она – причину его бед.
-Если вы хотите танцевать, я думаю, смогла бы быть Вам партнершей?
-А- ...а-…а …все-таки пожалела. И …перестань звать меня на "Вы". Я не настолько стар.
-Нет, нет. Ты…только чуточку мудр от лет.
Она вот только теперь положила ему голову на грудь, прижавшись к ней холодным ухом.
Он дернул щекой, скользя взглядом по ее блестящим волосам. Вдруг поднял руку и осторожно, будто даже не касаясь, погладил их.
-Я хочу остаться в Японии ...насколько это возможно. Убедительная просьба, путешествуй, ...не задерживаясь в Йокогаме. Честное слово, ты - милое создание, но ...уже опасно раздражаешь своими появлениями.
Он резко и больно оттолкнул ее локтем. Стасс вжалась в борт. А он, просто, как втерев её в него, быстро прошел мимо.

 ***
Тед поднялся по лестнице на следующую палубу. Заметив стоящего к нему спиной Прайза, он быстро отвернул к лестнице и стал подниматься выше. Направил путь туда, где располагались бары с маленькими сценами для ночных развлечений пассажиров круизного теплохода.
Прайз, выждав еще минуту, спустился к дочери.
-Папа!
Она кинулась к нему, не плача, молча уткнулась в теплое плечо отца. И глубоко-глубоко вздохнула.
-Па-па…
-Да что такое? Ну что ты, Стасс? Дочь,…ну ты что? …Да сделай ты этому нахалу рога. Потанцуй, или сходи, прогуляйся с Мерфи. Он просто места себе не находит, после того, как ты его кинула там на танцах. Так ни с кем и не танцует....Он отличный парень, мы уже познакомились. «Я – говорит – молчун». А сам все говорит, говорит о своих яхтах, регатах....Забавный, парень, правда".
Но Прайз понял, что для дочери ...это совсем не так. Он обнял ее и пошел проводить до каюты.
Когда Стасс легла, Прайз долго ходил по своей комнате в их каюте. Думал. А потом все-таки решил сходить к Лоренсу, поговорить по-мужски...с соседом.
Но стучать ему в двери каюты Лоренса пришлось несколько раз за ночь. Тед часов до трех сидел в баре и, глядя, на смазанные маслом бедра танцовщицы, пил.
Прайз уже решил было лечь, но тут он услышал движение за дверью каюты. Как-то сразу понял, что Лоренс вернулся.
Минут через десять-пятнадцать Прайз снова постучал в дверь напротив.
Он постучал ещё раз и ещё. Наконец ему открыли дверь.
Лоренс был в пижаме. Вернее в ее нижней части. Но и это успокоило Прайза. Он вздохнул с облегчением, так как совершенно не подумал, что беспокоит молодого мужчину ...на отдыхе. Ведь у него могла быть в каюте женщина! Ну, раз в пижаме, …значит один.
Лоренс держал в руке стакан. Там была прозрачная жидкость, возможно вода. Но на дне. Прайз, это сразу заметил, растворялись, пуская малюсенькие пузырьки пара таблеток.
Отследив долгий взгляд на свой стакан, Лоренс спросил: «Хотите выпить?»
-Но, кажется, вы напротив, пытаетесь избавиться от хмеля.
-Это правда. Водка хороша, только когда её пьешь.
И вот только сказав это, Лоренс перестал загораживать путь в каюту и сделал приглашающий жест рукой, в которой был стакан.
-Заходите, раз не спится.
-Мистер Лоренс, извините. Но я хотел бы поговорить с Вами.
-Я понял, что не спать сюда пришли. Проходите, садитесь.
-Вы позволите мне называть Вас по имени? Меня вы можете звать на ты и …Арнольд.
-Ну, разумеется…
Лоренс вздохнул, будто от него потребовали повинность, и закончил: «… Арнольд. Конечно, зовите по имени.
Прайз, не совсем поняв, такое начало их разговора, прочистил горло, потом решил не отказаться выпить, и …они поговорили.

 ***
-Стасс, ты не спишь?
Прайз заметил свет в спальне дочери. Уже совершенно рассвело, когда он вернулся к себе в каюту. И он решил, что дочь либо уснула со светом, либо так и не ложилась.
Когда он вышел из душа, света в другой половине каюты уже не было.
-Стасс, я был у соседа напротив. Если ты не спишь, я готов поделиться некоторой информацией.
Дочь не поворачивалась. Стасс лежала с открытыми глазами и продолжала притворяться, что спит.
Это было так заметно, что Арнольд устроился в кресле, вздохнул и продолжил.
-В общем-то, он ничего. И вовсе не бука. Мы даже выпили по стаканчику. Он работает коммивояжером в Торонто. Я раньше думал водитель грузовичка, тот, что ездит без напарника, должен быть болтуном. Или, во всяком случае, веселым собеседником. Оказывается, это не норма. Есть молчуны. Вот и этот, говорит, что развозит на грузовичке товары по магазинам. А тут вот, получил кой-какое наследство ...и путешествует. …Решил поездить …по свету….
Прайз смотрел на затылок дочери. Помолчал. Подумал.
И вдруг, …вдруг, и вот только теперь он вспомнил руки Лоренса. Его узкие светлые кисти рук с длинными тонкими пальцами. Ногти на них были аккуратно ровны, но не сказать, что безукоризненно ухожены. И даже такую деталь, как крепкую мозоль на среднем пальце правой руки - он тоже вот как-то вдруг вспомнил.
Прайз был весьма внимательным человеком. Это было частью его профессиональной этики. И как, под каким гипнозом, он мог упустить такую вопиющую правду! Ведь Лоренс не скрывал, казалось, ничего. …Они пили, много говорили про жизнь, про работу.
«Вот черт! …Какой же он ...водитель грузовика?! Как же я так? Как же он, да чем таким он ослепил меня? …А я обрадовался, уши под его побасенки развесил.... И ведь как подробно, …какие тонкие детали...про грузовичок, про маршруты расписывал....Черт...."
-Ну, ты отдыхай. Это так, не существенное, спи. Спокойной ночи, детка.
Он поднялся со стула и направился к двери, идущей в их общую гостиную.
-Папа!
Она так резко вскрикнула, что он, уже закрывая за собой дверь, распахнул их настежь.
-Что такое?!
Стасс стояла у постели. Её тонкая розовая пижама отливала ракушечным перламутром. Такая нежно хрупкая, она показалась сейчас отцу такой …розовой, утренней. …Ну, если не видеть её лица, чуть смятого бессонницей и не смотреть в огромные, с темной зеленью требующие понимания глаза.
Стасс постояла так, глядя на него широко раскрытыми глазами, и вдруг упала на кровать. Пряча лицо от стыда и обиды, она заплакала.
-Ну что уж ты так, дочь… Ведь так можно ...в тринадцать, ну в пятнадцать лет плакать. А тебе уже …ты уже взрослая у меня. Помнишь, как тебе наша мама говорила: «Ты взрослая». Вот и будь, девочка, взрослой.
Он подошел ближе. Сел на кровать и, гладя по спине и разметавшимся волосам, старался помочь участием. Просто побыть рядом.
Прайз понимал, тут дело такое. не утешить особо.
-Стасс, но ведь у тебя уже было что-то подобное. Кажется ты тогда тоже все всерьез принимала. И ведь прошло. Ты же помнишь мудреца Соломона: «Проходит всё. Пройдёт и это». Всё это уже было. И было пережито тобою...
-Ничего! Ничего не было! Просто трахались и все!
Прайз будто в испуге сцепил руки и отпрянул от дочери.
-Как?! С кем?! ...Стасс...
Отец поднял плачущее лицо дочери, подул на оба глаза.
-Я говорю, время есть. Время еще есть, еще поговоришь...с ним.
-Он скинет меня за борт, если я еще раз подойду к нему.
-Что?!…Это он так сказал?
Стасс хлюпала носом. Повернула к отцу лицо и так, не отнимая головы от подушки, качнула ею.
 Прайз ...постарался улыбнуться на ее шутку.
-Ерунда! Чем страшнее собачка тявкает, тем пугливее сама.
-А он и есть - пугливая собачка! Да только он мне все равно нравится. И я не боюсь, я все равно подойду к нему. Он, ...он не может меня убить из-за такой ерунды. Я не верю! Люди, занимающиеся таким...они страшные, они чудовища с лицом безразличия, алчности и лжи. А этот, он, ...он сам - пугливая собачка. А я,…я...просто женщина.
Она снова отвернулась от отца к стене и закрыла голову подушкой. завершила разговор.
Прайз тихо прикрыл дверь.
Ничего толком он не понял. Но что все пять дней от дочери не отойдет - решил так. "Ни на шаг".
 ***
 Они сталкивались, но теперь уж действительно случайно.
Тед молча пропускал ее вперед, опуская глаза. Она выжидающе, молча смотрела на него. Хотела поймать его на том, что он хотя бы в мыслях держит её. Но Тед даже не здоровался. Кивнёт, казалось, только Арнольду, но не ей и - мимо.
Прайз оглядывал молодого мужчину с некой усмешкой, как бы показывая тому, что он вовсе не поверил в его песенки про «любовь к дороге». Лоренс будто и не замечал его усмешек. Всё -мимо.
Шел день за днем.
И вдруг Прайз стал замечать, что и сам выискивает Лоренса из толпы отдыхающих. Сам прислушивается к его разговору с другими людьми, наблюдает его. Тед в компании сверстников играет в баскетбол или пьет пиво в баре, и Прайз старается быть неподалёку. Будто паса ждёт.
Ничего подозрительного он в нем не замечал.
Деньгами тот не сорил. Прайз уже подумывал, а не надул ли он его, рассказав байку о наследстве.
Общества не гнушался. Прайз заметил, что Лоренс любитель жаркой сауны. Он там как –то даже пиво пил в обществе общего знакомого немца. И с женщинами вроде у этого странного …»фальшивомонетчика» всё нормально. Липнут они к нему. Не он к ним.
И все-таки странное чувство охватывало Прайза, когда он видел их случайно оказавшихся рядом. Лоренс тут же заметно менялся, заметив его, особенно если он был в обществе Стасс. Преображение было быстрым, Тед будто подбирался весь, напружинивался. И это вдруг стало таким явным для Прайза! таким явным, что он даже было подумал, а не влюблён ли Лоренс в его дочь? «Тогда не понятно, почему такая пропасть?»
Если Стасс включалась в игру в мяч, Тед тут же начинал хромать и кончал игру. Объяснял, будто подвернул лодыжку. Если Стасс оказывалась у одной с ним стойки бара, Тед извинялся перед девушкой или парнем, с которыми сидел, болтая какое-то время, и спешно уходил, говоря, что у него "разговор с берегом по радиостанции". Если они сталкивались в кинотеатре, Лоренс тут же принимался…чихать. И, объяснив тому, с кем пришел, что у него жуткая простуда, дабы не заразить общество и не мешать просмотру, он покидал кинозал.
Стасс резко выпрямляла спину. Носик ее обиженно заострялся. Голова замирала, и как-то вскидывалась. При этом она очень низко опускала глаза. А если бы кто заглянул в них, испугался. Ещё не ненависть, но уже что-то такое …чисто женское светилось в них. И Прайзу казалось, что она еле сдерживает желание начать выяснять отношения. Прямо тут, не обращая внимания ни на него – отца, ни на кого!
***
И вот наступил последний вечер, вернее его самые поздние часы.
Скоро наступит ночь, а утро пассажиры встретят уже на подходе к японским берегам.
Резвость парочек, завязавших на судне знакомство, дошла казалось до апогея. За каждым углом, на каждой лавочке сидели влюбленные. За дверями кают был слышен либо громкий смех, уже ничуть соседей не беспокоящий, или скрип уже расшатанной мебели.
Прайз, заметив, что Мерфи мило попрощался с его дочерью у двери каюты, (Стасс так и не пригласила его войти, сославшись на мигрень), быстренько пожелал дочери спокойной ночи, а сам, не мешая молодёжи, решил еще на часок заскочить к Макдин. Сыграть партию в покер.
А Стасс, переждав, когда за дверями станет тихо, выскользнула из-за них и, быстро перешагнув узкий коридорчик, постучала в каюту напротив.
И она ожидала, что ей не откроют. Что он вполне может оказаться не один. "А если и откроет, то увидит меня и дверь захлопнет. Скажет: "Пошла ты....А может и не это ...скажет. Он же не такой. Он не на столько груб, как хотел бы выглядеть при мне. Может… Но все равно, не пустит".
Она будто внушала себе это. Ибо слишком горячо надеялась на обратное.
А он как будто кого-то ждал. Только первый «тук» раздался, резко распахнулась дверь.
Увидев ее он прищурился, будто ослепило его, потом сжал зубы и усмехнулся. Сделал шаг назад. То есть не в сторону, как бы приглашая войти, а только шаг назад, всё так же придерживаясь за косяк и дверь руками. Будто он ставил ей условие: хочешь прошмыгнуть в щелку, валяй; стыдно – пошла прочь!
И она …прошмыгнула. Пригнулась, и, проскользнув под его рукой, прошла внутрь каюты.
И вдруг, просто как наваждение, ей почудились в смежной комнате голоса.
Это так ошеломило и испугало Стасс, что в миг она припомнила концовку одного фильма с подобной же предисторией. Там девушка бегала за парнем, а он, как мог, давал ей понять, что она неприятна ему. В конце концов, когда она в очередной раз пришла к нему, он вот так же, с легким выбором для неё, открыл дверь и, уже ничего не говоря, провел ее к себе в комнаты. Проведя рукой в сторону девушки, он предложил приятелям, уютно устроившимся в его постели: "А вот и десерт, что приятно разбавит нашу мерзкую голубятню"...
Стасс стало страшно. И тут в придачу к её глюкам, не то в каюте, не то за открытыми ее окнами послышался смех.
Тед молчал. Молча стоял на том же самом месте у двери, только уже выпрямившись, но, так и не повернувшись в сторону комнаты. То есть спиной к девушке, в растерянности стоявшей посреди пустой полутемной гостиной его каюты.
Стасс снова начала бить дрожь.
Она готова была бежать, прыгать в окно. И будто лишь в надежде на чудо она повернулась к нему лицом, и ждала, когда …и какими глазами он посмотрит на неё.
Тед, чего-то ещё подождав (возможно, как раз её прыжка в окно), прошел в комнату, остановился чуть поодаль и посмотрел на неё.
Стасс даже не предполагала, насколько может быть страшно и мерзко такое красивое, одухотворённое лицо. Лицо, скорее художника, всю жизнь рисующего прекрасные женские портреты. Просто не было красок изобразить весь этот холод в его глазах, прежде таких живых, оттенка зрелых каштанов. Просто не было у неё слов, описать дьявольскую его усмешку, такой кривой росчерк на черных губах, прежде казавшихся ей такими сильными и соблазнительно живыми. Сколько поразительно отрицательной энергетики было в его взгляде, во всем его облике.
Она вскрикнула: «Нет!», - сама не зная, что она такое отрицает, отчего отказывается.
И она выбежала из каюты.
Лоренс прошел к двери, закрыл её и пошел принять душ перед сном.
Стасс постояла за его дверью, будто остывая от внезапно нашедшего затмения. Потом пошла обратно к себе.
Но и там, постояв за дверью, уже своей, некоторое время, она вновь вышла и прошла к двери каюты Лоренса.
Постучала. Никто не отзывался.
Тогда она прошлась перед его окнами по палубе. Снова едва отбилась от приглашения Мерфи прогуляться или сходить послушать музыку.
О, как он был ей сейчас неуместен, этот симпатичный и такой обычный парень –Френк Мерфи. Человек, без которого она могла вполне обойтись, вполне прожить…
Она пошла с ним. Он привел её к себе в каюту. Стал целовать сразу, как только за ними закрылась дверь. Стал тянуть её к кровати. «Боже мой, …как прав был папа со своими Соломоном! Всё это так повторяемо. Господи и как противно».
Она позволила снять с себя кофточку. Будто хладнокровный экспериментатор, она смотрела на макушку парня, который горячо дыша, что-то нашептывал там, трогая и целуя её груди. «Боже мой, как это всё…одинаково. неужели так было бы и с ним? …Неужели вот так, вот так, как сейчас?»
И такой вызов всколыхнулся в ней, такая волна не любопытства даже, а страсти узнать ответ, понять до конца, да что это за человек такой? Что это за сущность такая, что черным призраком, по её же дури появился у неё на пути и проходу не дает?!
Она сильно оттолкнула от себя присосавшегося парня, схватила кофточку и – в двери! Вон!
К нему!
 ***
 Она даже не могла в таком состоянии просто постучать. Она заторобанила в его дверь.
Дверь каюты распахнулась. Он только взглянул на неё, ту же сделал шаг в сторону.
Она прошла в гостиную каюты. Как-то кругом обошла её, хаотично оглядев. Затем толкнула дверь в спальню. Замерла на пороге.
 Кровать была не гладко заправлена, будто на ней не валялись сто лет.
Дверь мягко закрывалась сама. Тед только проверил, защелкнулся ли замок.
Девушка машинально застегивала пуговицы на кофточке. Тех было только две, но у неё все получалось, что она их путала. Кофта застегивалась что так криво, что так.
Когда она оглянулась на него, кофточка так и осталась не застегнутой. Она лишь прикрывала высоко вздымавшуюся грудь и плечи.
«Я…пришла. – Сказала она с вызовом».
Ответ был спокойным, без вопросов и даже ехидства: «Ну и что?»
Тед подошел в столику.
Быстро перемолов кофе, он засыпал его в кофеварку и включил кофейник.
Он пил кофе у открытого окна. Пил так, сидел так, просто жил так…будто её вот тут в паре метром и не стояло.
Неподалеку от его со стороны палубы сидела веселая компания парней и девушек. Они громко смеялись. И, по-видимому, были не совсем трезвы.
Лоренс даже казалось больше прислушивался к их «ха-ха и хи-хи», чем к тем шорохам, что были за его спиной.
Стасс присела на диван. Наконец ей удалось застегнуть кофточку.
Тед налил уже подстывший кофе в малюсенькую чашечку и придвинул по столу ближе к Стасс. Закрыл окно.
Стало тихо ...и как-то уютно. Спокойно.
Так они и сидели, молча пили кофе. Оба смотрели то в темное окно, то на разрисованный бабочками плафон ночника на столике.
В дверь постучали. По-мужски требовательно.
-Это наверно твой отец. Что сказать?
-Что я уже сплю.
Лоренс опустил глаза, поболтал остатки кофе в высоком бокале, залпом выпил и пошел открывать дверь.
Но Стасс, видимо решившую, что Лоренс исполнит всё буквально, рассудив, что поступает несколько некорректно по отношению к заботливому отцу, решила сама поговорить с ним.
Но из-за столика она не вышла. Тот был хорошо виден из раскрытой настежь двери. И когда Прайз только открыл рот, чтоб спросить: «Где моя дочь?», - он тут же его и вынужден был закрыть. так как дочка его – вот она. Жива и здоровая и чего кричать, и зачем беспокоить.
Прайз, стушевавшийся, прокашлялся.
Стасс улыбнулась ему. Опять же, не поднявшись с дивана и даже на миг, не отставив чашечку с кофе.
-Папа, не волнуйся. Мы...пьем кофе и общаемся. Все хорошо, спи и не волнуйся.
Прайз из-за плеча Лоренса все-таки выглянул, оглядел тихую комнату, улыбнулся дочери, греющей ладони о маленькую теплую чашечку.
Напротив был отодвинут стул, а на столе стоял высокий бокал. Пахло хорошим кофе. Действительно только кофе, ничего такого.
Вроде бы всё в порядке, никто никого за борт бросать не собирается....
И все-таки случайно оброненная фраза дочери о "злых людях, что этим занимаются" как-то всплыла при виде на всю эту тихость кулуарной обстановки.
Прайз перевёл взгляд на Лоренса, так и стоявшего у раскрытой двери, и весьма строго, потому скорее не попросил, а потребовал: «Пожалуйста не долго. И проводите мою дочь до каюты. Я еще не собираюсь спать, так что дверь будет открыта.
-Хорошо, …Арнольд.
То, что Лоренс выделил имя, резануло Прайза по ушам.
Прайз пытался разобраться в этом коротком ответе и настороженном взгляде Лоренса. Но опять не смог слепить все нюансы и паузы воедино. Не смог понять картину целиком. Опять не смог понять ни фраз дочери об этом человеке, ни ложь Лоренса о себе, ни этой прощальной тихой встречи ...за чашечкой кофе.
Как он проглядел? Когда успел этот мужчина, что значительно зрелее его глупышки дочери, так сильно заморочить ей голову?
Прайз вздохнул и пошел к себе. Мечтать о том, чтобы еще разок заглянуть к Макдин, он уже не мог. Сторожил дочь. Дверь, оставленную им открытой.
 ***
-Ты рассказала ему?
-Нет.
-Тогда чего же он боится? …За тебя?
Тед усмехнулся и сам себе ответил с кивком: «Правильно».
Он снова поставил варить кофе. Достал какой-то пакет, развернул. Там лежали кем-то заботливо нарезанные бутерброды. Мясо и помидоры на белых прямоугольниках хлеба выглядели так аппетитно, что Стасс непроизвольно сглотнула.
Лоренс скинул на диван, рядом со Стасс, фрукты из блюда, стоявшего до этого на столе, а разложил на нём бутерброды. Так затейливо, крестиком.
-Ешь. Сейчас будет кофе.
Сам он налил себе вина. Бутылка оказалось, стояла у него рядом, под столом.
Он вымыл свой бокал, прежде чем влить туда свежий кофе, посмотрел на чашку, которую всё ещё держала, обхватив руками Стасс.
-Тебе вымыть чашку?
-Нет, можно прямо сюда. …Спасибо. А про папу, ...ты извини его. Он просто любит меня, желает добра и ...боится за меня, как любой из родителей. К тому же нас теперь только двое. И я тоже…боюсь за него.
Стасс сделала глоток горячего напитка.
-Если бы ты не вел себя так странно, так загадочно с самого начала, может быть, он и не повел бы себя так ...подозрительно.
Лоренс усмехнулся.
-Да я тоже думал, может, мне надо было тебя сразу в Лос-Анджелесе в кафе пригласить. Я...правда, хотел. Ты мне понравилась. А потом, на Гавайях я повел бы тебя, уже как старую знакомую, в ресторанчик. Ну, …а здесь самое то предложить местечко в постели.
Лоренс улыбнулся, просто растянув губы.
-Такой протокол - показался бы для твоего папочки, ну и для тебя, ...разумеется, нормальным? Я угадал? …Эй, какой же я - осел! Не туда повел!
Стасс погладила бабочку на плафоне. Провела по её синим крыльям пальцем.
-А для тебя это ...ненормально?
-Так все-таки в постель?
-Так, значит, это мы показались странными?
-А какого черты ты оказалась на блошином рынке?!
Лоренс сказал это эмоционально, даже громко. Но не грубо, потому Стасс и не вздрогнула от неожиданности.
Она, помолчав, продолжила.
-А...нам ты показался странным. И если бы все было так, как сказал ты, может быть, еще на Гавайях я …не узнала бы тебя.
Лоренс, уже не зло, усмехнулся.
-Что я наделал? …Учту на будущее.
Он перестал ухмыляться. Отпил вина, вздохнул и, скрестив на столе руки, оперся на них подбородком.
-А что, так надоели желающие пригласить поесть мороженое?
-Да, а что?
-Я не о твоих кавалерах, детка. Я к тому, что с фальшивой десяткой в бумажнике я показался тебе более интересным, так? Ишь, как разбегалась за мной из страны в страну.
Стасс сначала осмыслила услышанное, а потом рассмеялась. Но не громко. Не раздражающе. Но как-то по театральному, без эмоций.
-Ха-ха! Так ты решил, что мы, то есть я и папа, преследуем тебя?!
-А вы...просто путешествуете?
-Да-а! Именно так!
-Чушь!
Лоренс внимательно посмотрел на девушку. Потом отвел взгляд и задумался.
Раньше обратный вариант создавшейся проблемы ему даже в голову не приходил. Ну тот, что это девчонка и её отец могли подумать, что это он преследует их.
Он залпом выпил вино. Отставил стакан и налил ещё кофе в бокал.
Отпил кофе. Провел пальцем по нагревшемуся плафону. Остановил взгляд на одной из бабочек и сказал.
-Я жил одно время в Китае. Нужно было скрываться от одного парня…
Тед вздохнул.
-Мне …повезло, …его потом сбила машина, и я мог уже спокойно вернуться домой, ...в Америку. И в самый последний день, уже и вещи были упакованы и билет на руках, там, в Шанхае, я попал в жуткую заварушку. Я был в гостях у приятеля китайца. Он ресторатор. Мы сидели в его ресторанчике, просто выпивали, прощались, в общем. И тут вваливается толпа. …В общем, ещё час спустя, я попал в разборку полиции и фальшивомонетчиков. И этот парень, мой приятель, ...его застрелили. Он упал прямо на меня. А под столом, за которым мы сидели, оказался кейс. Обычный кейс, с замочком. Я не знал, что там, лежал как мертвый, очень струсил тогда. Но этот кейс, он просто-таки захватил меня. Я всё думал, откуда он, чей? Для кого? А потом, оценив, возможность удрать, я, не задумываясь о выстрелах, схватил его и бежать. В меня стреляли, но ...повезло. Да и китайцы - народ добрый, незлобивый. Я бежал, разбивая себя и их ветхие закусочные, а они указывали мне, куда лучше скрыться. Куда бежать. Одна китаянка, я стригся у неё, она укрыла меня, там, в одном доме. А потом я и от своей спасительницы незаметно сбежал. Позже, уже в гостинице, я решился открыть кейс. И увидел, что там. А там,…там была отбраковка. Полу бумага – полуденьги. Мне удалось пронести это на пассажирское судно. Я все удачно перевез в Америку и тут ...заболел своей находкой. Не болезнью совести. И даже не столько наживы, нет. Работой, которая так и манила, заняться всем этим. В кейсе была бумага, на которой печатаются десяти, пятидесяти и сто долларовые купюры. И самое забавное, что обратная сторона купюр имела уже оттиск клише. Самого настоящего. Не поддельного. Я в этом понимаю, я художественную школу окончил по части реставрации, после учился на эксперта. Я сверял. Оттиск настоящий. А вот лицевая сторона купюр, та, что должна быть с портретом ...была чистой …бумагой. Это был кем-то украденный брак. Вернее отбраковка, не ушедшая в печь на уничтожение.
Тед глубоко вздохнул. Посмотрел в темное окно, отражающее лампу. И там же увидел лица двух людей, любующихся ее неярким светом – своё и Стасс.
Он вздохнул и, чуть усмехнувшись на внимание в глазах девушки, продолжил.
-Я закончил Миланскую школу живописи. Мой отец итальянец и пол жизни я прожил с ним. А как погибла мать, он отправил меня на её родину. Да я и сам родился в Америке и по паспорту американец. Мама была американкой ...итальянского происхождения. В общем, я уже с образованием вернулся в Америку, в дом матери. Он стал моим домом.
Тед глубоко вздохнул.
-И мне тут же повезло, я нашел приличную работу. Стал неплохо зарабатывать, разрисовывая шторы, ширмы. Были заказы для театров, я разрабатывал декорации к спектаклям и телевизионным постановкам. Даже наброски к костюмам у меня не плохо разбирались. В общем, зарабатывал хорошо. Можно было жить, спокойно жить.
Лоренс нахмурился, как-то косо посмотрел на Стасс. Та сидела тихо, смотрела ему в рот, поглощенная его навороченной историей. Он ещё сильнее нахмурился, будто разозлившись на её недоверие к его правде, и залпом допил кофе.
Стасс даже испугалась, а не обжегся ли он. Но, как будто нет. Он пил этот горячущий кофе привычно быстро, большими глотками.
Тед продолжил.
-Но я бросил все и начал рисовать доллары.
Тед откинулся на спинку стула, провел по лицу обеими руками. Снова не то усмехнулся, взглянув на девушку, не то улыбнулся на ее по-детски непосредственную заинтересованность.
Она слушала историю его жизненных ошибок, как сказку. Именно, как сказку.
И он продолжил.
-Я боялся подставить кого-то, вернее не хотел, чтобы меня снова кто-то стал преследовать. Я...боюсь преследований. После дел с парнем, касающихся продажи фальшивок старинных картин, у меня просто физическое неприятие этого. Мания что ли. Болезнь, в общем. Потому я сам сбывал эти деньги. Поеду куда-нибудь в пустыню, накуплю всякой всячины в придорожном магазинчике и радуюсь. Скорее радуюсь не тому, что обогатился, а тому, что не попался. А потом, потом всё-таки решился рискнуть. Нет, опять же не обогатиться. Нет. Сыграть по крупному решил. Решил играть на тотализаторе, там не так часто проверяются на достоверность купюры. Но, оказалось, я абсолютный неудачник в этом деле. К тому же, это так психологически действовало на меня....Вот, казалось бы, проигрывал фальшивые деньги, так чего переживать? А я переживал. Даже пить начал. Неудачник....
Тед быстро улыбнулся на удивление в лице Стасс, но улыбка тут же исчезла. Он отвернулся от нее к окну и, опять же тихо, продолжил. Глядя уже не на девушку прямо, а только на её отражение в стекле.
-Я повесил твою маску над своей кроватью. На то самое место, откуда мною был низвергнут ...подстрахованный папашей мученик.
Лоренс понял глаза, лицо его передернулось судорогой. Он тряхнул головой, будто снимал наваждение. Потом резко опустил голову и почти обречено произнёс: «И мне начало везти….»
После глубокого вздоха он продолжил.
-Я играл в Бразилии, в России, в Австралии и везде приличные деньги имел. И все бы так и пошло ...и так же кончилось… Да вдруг что-то меня остановило. Вернее не абстрактно что-то, а собственная мысль, мучившая меня еще в период моих неудач. Я никогда, ни при каких деньгах не смогу стать богатым человеком. Потому, какие бы деньги я не зарабатывал таким путём, я не считаю их своим достоянием. А всего лишь навеянной мне случаем удачей. Денежным ветром. Это сбило с меня спесивый риск. Я, пересчитав, что там у меня еще осталось, решил спрятать фальшивки. Держал часть их при себе на случай воров или попрошаек.
Тед перевел взгляд на светлый разрисованный плафон. На бабочек, что прилипли навечно к стеклу, ни разу не взмахнув свободно крыльями.
-Я снова устроился работать. Но работа уже не шла. Начались конфликты, а я их не люблю. Сам ушел, не дожидаясь, пока выставят. И вот тут мне пришла более разумная мысль, а что, если я обращу свою страсть в картины? И я, купив холст, краски, кисти приступил к своей полуголодной, но весьма увлеченной работе. Я рисовал ненастоящие деньги. Ко мне часто приезжает отец и друг его - мой учитель по рисунку. Вот они и были первыми, кто оценивал мое творчество. Отец, не зная, что навеяло мне тему моих картин, сказал мне: "Сын, у тебя так великолепно выходят доллары. Может, откроешь собственное дело - начнешь выпускать не картины, а бумажки в натуральную величину?"
Лоренс поперхнулся. Быстро, даже пролив по столу, он налил себе вина и выпил.
Стасс смотрела на красное пятно на белой скатерти и снова ощутила ветерок страха за спиной. Может, и потому она оглянулась. А чтоб скрыть испуг, она предложила убрать скатерть.
Лоренс приподнял лампу одной рукой, а другой широким жестом руки, смахнул всё, что стояла на столе на пол. Вместе со скатертью.
-Так тебе легче?!
-Не кричи на меня….Пожалуйста.
Лоренс прерывисто вздохнул и, сев рядом с девушкой на диван, в метре от неё, будто уже просто так, для себя, стал рассказывать дальше.
-Учитель возразил. Сказал, что тема конечно не нова, но идея интересная. Многие, даже хорошо известные художники приходили к навязчивой теме в живописи. Кто-то кроме богов ничего не только хотел рисовать, но уже и не мог. Кто развивал тему бутылок, теней. Кто писал "Сонату ужа", издавая змеиные варианты всех сортов, кто трудился над "Гимном солнцу", маркая картину за картиной, изображая солнце даже в черных и зеленых тонах. Учитель сказал: «Нет тут ничего странного, если парень берет за тему для своих картин американские деньги. Ими столь заполнен земной шар, что они и в самом деле чересчур навязчивы. Ничего, тема приемлемая, пусть работает, раз его увлекло".
Лоренс широко раскрыл рот, будто не хватало воздуха. Трижды хватанул его глотками и выпалил: «Но их слова меня тронули иначе».
Тед зажмурился. Посидев так молча, он снова вздохнул и продолжил уже более спокойно, будто справился с проблемой. А вернее осознал её и перестал бояться.
-Я понял, что я шизонулся. До меня дошло, что я увеличил допущенную мною в купюрах ошибку. Теперь, глядя на мои картины, меня станет легко вычислить как фальшивомонетчика. Я испугался до смерти. Нет, до потери здравого сознания. И озлившись, а больше от страху, начал свои картины портить. Я их жёг. …Огнём, кислотой, щелочью. Даже …мочился на них. Чтоб воняли …тленом. И гнили.
Лоренс трижды ударил себя по колену кулаком. Это была сильная реакция. Реакция действительно нездорового человека. Стасс показалось, он решил выбить себе колено. Решил убить боль.
Потом, чуть успокаиваясь, он посмотрел на потолок. Помолчал. Потом, сначала опустил голову, а потом поднял её, но уже поглядев на девушку. Голос его был хриплым, но не злым. Не пугающим.
-Снова боишься меня?
И, кивнув, он опять ответил сам себе: «Правильно. Это страшно».
Он продолжил после небольшой паузы, но отведя взгляд в сторону.
-Отец так и не уехал. Он, посмотрев на то, что я рисую, на то, что холодно уничтожаю, закончив работу над картиной. На мою реакцию эту. Понял, крыша моя съехала. Да я и сам понимал, дошёл. Я крепко тогда себя запустил. На мне лица не было. Худой стал, как палка. Да что там! …Жизнь во мне только этой страстью и светилась. В общем, он потребовал, чтобы я отдал ему оставшиеся картины на хранение, а самого меня отправил на курорт. Сам уехал домой, у него дела …важные. А я, пробыв дня три на курорте, наврав ему по телефону с три короба, удрал от врачей и пустился в кошмарный разгул. Я напрямую, без оглядки стал спускать свои фальшивые деньги. В ресторанах, борделях, всюду. Уже не потел от страха, хохотал, когда по утру приходил в себя и видел, что все еще в родном доме, что не за решеткой.
Лоренс покачал головой и тихо хохотнул.
-Я сам не знаю, что ждёт меня дальше. Знаю только, что впереди ничего светлого уже не будет. Ничего. Ну, кроме, разве что искр в глазах от действия тока ...на жестком стуле....Вот так, детка. Ну, это уже мои страхи. Тебе их бояться нечего.
Тед улыбнулся притихшей девушке, потом сказал.
-А ведь я верю, что ты не пойдёшь закладывать меня. Ты…влюбилась в образ. А мечту предать трудно. По крайней мере, неопытной женщине.
Тед протянул к Стасс руку. Толи погладить по голове хотел, толи плеча её коснуться. Но Стасс дернулась. Отпрянула от него, будто застыдилась, а больше испугалась касания его. И Тед не коснулся её, положил руку назад, на диван. Отвел взгляд и улыбнулся. Как юродивый, осознающий, кто есть кто.
Но минута прошла. Стыд переборол страх. Сильно покраснев, Стасс придвинулась нарочито ближе к Лоренсу. Даже чуть касаясь его бедром.
Дрожи в теле её уже не ощущалось. Трудно бояться человека, который тебе полностью доверяет.
И голосом почти твердым она сказала: «Тед, а ведь я поняла, в чем закономерность наших встреч».
-Да? Любопытно.
Тед улыбался, будто только играл в удивление. Будто и сам знал ответ на вопрос этот.
-И в чем же?
-В кафе, где ты угощал меня мороженым, я говорила тебе, что мы с отцом путешествуем по кругу. То есть по всем крупным островам Карибского моря, но посещая их "по солнышку". А ты, я теперь понимаю, нарочно, сказал, что путешествуешь "в обратную сторону". Я так развеселилась тогда, что ты вполне мог решить, что мы сменим маршрут и тоже двинемся "против солнышка". Но мы -то как раз и поехали, как всегда. А вот ты, испугавшись новой встречи, стал двигаться по островам ..."по солнышку". И мы встретились опять. А потом, эта поездка в Японию. Теперь мне тоже понятна. Мы оказывается в последний раз проживали в одном отеле, там папа встречался с часовщиком из Германии - вашим общим знакомым. А в отеле шла просто атакующая реклама путешествия к японским островам. Папа страшно загорелся, я сопротивлялась. Но случай с тобой так крепко вывел меня из равновесия, что я махнула рукой на все эти "по солнцу" и "против" и, решив больше действительно не встречаться с тобой, согласилась с ним. А ты, в свою очередь, сделал прыжок с Кариб в Японию, чтоб уж наверняка от меня избавиться. И вот ...не получилось.
Лоренс хохотнул.
-Тяжелый вариант парадоксальной тенденции случайности.
Стасс даже не улыбнулась. Она по-прежнему внимательно смотрела на мужчину, желая одного, помочь ему. Он больше чем просто нравился ей. Она определила его «своим». Теперь пыталась найти путь, выход из замкнутого круга, уже касающегося черты закона.
-А я работаю в архиве.
-Что?
Он не сразу переключился со своей исповеди на начало ее рассказа о себе.
-Я очень хотела пойти в юриспруденцию. Но папа был в этот вопросе категоричен. После окончания старшего класса школы, он устроил меня у архивариуса в мэрии. Документы, дела, проекты. Есть бумаги сухие, то есть, составлены грамотно и по стандарту. А есть такая премиленькая галиматья, что обхохочешься. Там встречаются абсурдные проекты, что никогда не могут быть осуществлены. Ну, как вечный двигатель. Как правило, они о способе создания равенства и справедливости и, знаешь, прямо-таки ...конкретные проекты. На наш город рассчитанные. Я читаю и удивляюсь, а больше радуюсь за этих, что не мыслят стандартно и наверно сами живут по этим странным законам справедливости. Я уверена, они - то как раз больше всего и страдают от несправедливости. И все же не все меняют свои идеалистические соображения. Даже, знаешь, интересуются и настойчиво, не был ли их проект принят к рассмотрению на прошедшем заседании мэрии. Представляешь, какие идиалисты?!
Стасс грустно улыбнулась и, сцепив пальцы на коленях, продолжила.
-Знаешь, я наверно никогда не смогу помочь им. А вот тебе и хочется, и по силам, чувствую. Душа зовет. Даже знаешь, пока ты всё это про себя говорил, у меня план созрел.
-Что? Ты ...мне? Ха...-ха...,ты что-то там про меня планируешь?
Тед поднялся с дивана. К удивлению Стасс, он снова пошел заваривать кофе.
А когда уже с очередным громадным бокалом кофе, сел рядышком с ней, он отпил кофе и улыбнувшись, сказал: «Ты хорошая …девочка, Стасс. Честно, ты как ребенок. Ещё милее меня, больного. И вот знаешь...»
Он отхлебнул кофе и почему-то сел подальше, отодвинулся, чуть ли не на край, будто от Стасс дурно запахло.
-Мне тебя дурой стыдно назвать. Ты…красивая. Очень. Но вот твои последние слова… Ну так хочется назвать тебя дурочкой. Ну, так хочется…
Он отставил бокал на столик. После того, как прокашлялся, повернулся лицом к Стасс, положив за её спину, на спинку дивана свою крепкую, длинную руку.
-Начитавшись своих идеалистов, тебе трудно понять, что из круга, в каком я бреду, не выводят за ручку. Да и сам я пока не знаю, стоит ли мне бросать это дело. Уже глубоко засосало. По шею уже в дерьме этом. Да и пока ...не капает надо мной.
Стасс перебила его. Сказала по-отцовски строго: «Так и мне тоже!… не хочется тебя обижать!»
Она взяла бокал Лоренса и сделала глоток обжигающего кофе. Пусть подавилась, пусть обожглась, но, испытав какое-то странное удовольствие, будто смелости хлебнув, она продолжала говорить.
-Я заметила, ты щепетилен в этом плане, чтоб «не закапало». И даже больше, мне кажется, тебя и сырость под тобой …тоже беспокоит. От бесконечных страхов ты уже и не чувствуешь удовольствия, ты теперь только боишься этих денег. Не живешь, а боишься. А от такого ...как раз за ручку и спасают.
Тед весь побелел. Глаза ещё, прежде щурившиеся, вдруг раскрылись и вперились в лицо Стасс.
Только она теперь не за себя, уже даже не одинокую старость отца испугалась. За этого человека. Вот за него, такого сильного телом, энергетикой и такого слабого не психикой даже, а страстью своей.
-Тед, ... Тед, пожалуйста...выслушай.
Она коснулась его руки, что вот-вот казалось, вырвет из тела дивана клок формы. Она сдавила его руку своей. Прикусила губу. От дум и стука в висках ей ломило голову. Но она не уходила от чужой беды. Она смотрела на Лоренса так, как не смотрела в жизни ни на одного человека. Пожалуй, она смотрела на него, как мать. Не страшась за себя. Что-то целиком развернуло её в сторону этого человека.
-Я смогла бы помочь тебе чуточку раньше, если бы не отнеслась к фальшивой купюре, как к нонсенсу в своей жизни. Ты слышишь, Тед. Я знаю, как тебе помочь. Ты ведь хочешь выздороветь от всей этой галиматьи? От фальшивости этой. Я знаю, я знаю способ. Я поняла причину. Для мужчины важно заработать деньги. Какими путями - не важно. Но заработать. Потом, риском, здоровьем. Но для порядочного мужчины важно особо, чтобы не страхом. Именно. Только в этом, в последнем случае деньги, сколько бы их не было, превращаются для мужчины в ничто. Ты - мужчина порядочный. Ты хочешь вырваться из круга, а не можешь, потому что махнул на себя рукой. Считая, что ты сам - уже не ценность. А для меня, вот хочешь верь, хочешь нет –ты –ценность. И я знаю, я смогу тебе помочь.
Тед удивленно поглядывал на девчонку. Он никак не ожидал от неё, от красавицы, от хрупкости такой, такого мощного запала чувств и смелости.
 -А что бы ты сделала сейчас? Придала бы моей болезни соответствующее значение и поступила, как положено гражданке - сдала бы меня психиатру? Ну, если не папе.
Стасс посмотрела в почти зеркальное стекло окна. То есть она отвернулась от Теда. Ей было понятно, что сразу поверить ей трудно.
-Я не выбросила ту купюру, Тед. И если ты согласен, я сама отнесу её Максу Фридману.
-Кто это, папин коллега? Ещё один прокурор?
-Нет, он адвокат. Но это не важно. Главное - он крупнейший в Америке и известнейший в мире нумизматов человек.
Лоренс быстро оторвал взгляд от своей руки. Та лежала за спиной девушки. Он перевел его на стекло окна, где видел отражение Стасс.
-Подожди, подожди…Как ты сказала?…Я не понял, Стасс, ты что, сохранила ту купюру? Она у тебя?!
Тед повернулся к ней лицом. Стасс быстро кивнула ему, ответив, да.
-Но почему?! …Это же опасно! …Вот дурёха!
-Она мне слишком дорого обошлась, Тед! Меня били впервые. Меня унизили.
Тед нахмурился. Сцепив зубы, он быстро оглядел девушку, и отвел взгляд.
Стасс придвинулась ближе.
-Но это уже не важно. Теперь – не важно. Ты послушай, что я придумала.
Стасс снова придвинулась к Лоренсу.
-Этот Фридман, он всю жизнь с любовью и бережностью относился к ветхим купюрам. Никогда и пальцами их не касается. Только специальным щадящим пинцетом. Ему не составило бы труда, напротив, доставила бы интерес эта фальшивка. Таких, почти правильных и наполовину действительных, я думаю, немного по свету ходит. Для него подобные экземпляры, как для папы анекдоты из практики юриста. Он бы исследовал купюру вдоль и поперек, насмеялся бы от души, показывая желающим из его друзей полюбоваться на редкостный экземпляр. Он обожает давать лекции о ляпсусах в нумизматике.
Стасс смотрела в окно. А Тед хотел видеть ее глаза и потому тоже посмотрел в окно. Там взгляды их встретились.
-Он очень дотошный человек, Тед. Он бы смог, я уверена, смог указать тебе на твои промахи. Но, ты должен понять, что сделал бы он это во все не для того, чтоб у тебя получались более достоверные фальшивки. Думаю, он захочет встретиться с тобой, чтобы сначала убедиться, что ты порвал с производством денег, что тебя волнует лишь твоя живопись. Качество твоей живописи. Ты понимаешь меня?
Стасс повернула лицо. Их взгляды, уже в живую, встретились.
-Ты понимаешь, меня, Тед?
-Это исключено. Я если и брошу, но ...доказывать это никому не буду.
-Тед, и все-таки, пожалуйста, дай мне по купюре остальных дензнаков. Ты сказал, ты ещё полу сотки делал и сотенные. Дай их мне. Я, я сама поговорю с Фридманом.
-Но какой смысл, если он потребует...
-Я ведь только предположила, что потребует. Потому, что так сделала бы на его месте я. А как поступит он, я не знаю. Но верь, он, прежде всего нумизмат. Ты понимаешь? Он даже как будто и не юрист будет в твоём случае. Он нумизмат от Бога, Тед. Такие не предают. Он только купюру у меня отнять сможет, но не правду. Не бойся, она ему не нужна.
Они помолчали, глядя друг другу в ожившие глаза.
-Хорошо, я дам тебе их. Но ...не сейчас. Когда будем на берегу.
-А я дам тебе свои телефоны. Твои номера, я так понимаю, меняются.
Тед грустно усмехнулся.
-Не бойся. Я уже не расплачиваюсь картинками из зеленого бумажника. Трачу то, что уже поимел с них. Ну и конечно, деньги данные отцом и учителем. Они взяли у меня кое-что. Купили как бы.
-А что там нарисовано?
-Хочешь знать?
-Да.
-Женщина, жующая бумажную ленту.
Стасс расширила глаза.
-Как это?
-Ртом, естественно.
-Я не поняла. Зачем она это делает?
-Чтобы освободиться. Ну, это не важно.
Тед махнул рукой.
-Пойдем, я провожу тебя. Твой отец наверно на такую ночь имел свои планы.
Стасс опустила голову.
-Мое общество тебе надоело?
-Нет. И все же тебе лучше уйти. Мне что-то не хорошо.
-Ты пьешь вино и много кофе.
-Это ерунда. Я так вот уже пятнадцать лет живу.
-Вот и результат.
Тед внимательно посмотрел на девчонку и той рукой, что лежала на спинке дивана, похлопал её по спине.
-Ты иди, иди. Я тоже, спать пойду.
Он сказал это голосом действительно сильно уставшего человека.
Стасс поднялась не сразу. Подождала, может он передумает менять ее на ту, которая не "раздражает" среди ночи. Которая может стать ему «отдыхом». Потом встала и пошла к двери.
Тед сдал ее с рук на руки, потом, переодевшись, пошел в компанию приятелей. Пил, щупал нетрезвых девок. Потом пошел спать. Один. К себе.
Стасс терпеливо дождалась, когда за ним закроется дверь. Вышла из своей каюты и …перекрестила его дверь трижды.
Уже минуту спустя она бы не смогла объяснить, что-то её заставило сделать это. Вообще-то, она не была набожным человеком. Просто сделала это и всё. Будто чужой долг выполнила.
 ***
В Токио Тед открыто передал ей купюры.
-Вот сто пятьдесят долларов, что я был должен. Спасибо.
-А...вот номера телефонов, по которым ты всегда меня сможешь найти.
Прайз ничего не понял из короткой сцены у открытой машины такси.
Получалось, что дочь опять себя навязывала, а парень, возвращая мелкий денежный долг, чтоб уж вовсе ничем ни быть ей обязанным.
Когда дверца закрылась и машина Теда отъехала, Прайз взял такси, и они с дочерью тоже отправились, но в другую сторону.
Осматривая восточную архитектуру, Прайз облегченно вздохнул и мельком взглянул на дочь.
 -Странный он все-таки тип. Может, тебе не следовало давать ему свои телефоны?
-Папа, леди Макдин дергает за хвост своего любимого шпица, чтобы он тявкнул под окнами нашей каюты. А ты реагируешь на его лай, как подопытный кролик, проверяемый на реакцию звуковым сигналом. Это не странно? Нет! Не странно, для двух людей, которые считают себя нормальными. Особенно при твоей должности и в твои пятьдесят пять и её вдовстве и при далеко забальзаковском возрасте.
 -Стасс, ей только пятьдесят.
-Это она так решила. А вообще ей пятьдесят шесть. Я проверяла.
Прайз повернулся всем корпусом к дочери и с удивлением заметил абсолютную беспристрастность на её лице.
 -Как это проверяла?
-А зачем ты пошел к нему тогда ночью?! Чтобы путем светской болтовни проверить его гражданскую порядочность?!
Стасс едко усмехнулась и отвернулась от отца.
А Прайз задумался. Конфронтация в отношениях его не устраивала. Он любил дочь, хорошо относился к Макдин...."Как мне надоел этот тип?! Откуда он взялся этот Лоренс? Надо бы сделать запрос в Торонто, да выяснить, что он за гусь?"
 ***
Стасс уже дня три работала на своем рабочем месте. Подшивала, подклеивала папки с делами, заводила данные в компьютер. Принимала заявки на изобретения. Отслеживала пересылку вознаграждений.
И очень, очень часто задумывалась о Лоренсе. Потому постоянно интересовалась, не звонил ли ей кто?
Кроме звонка от Теда ее интересовали еще и известия от Фридмана. Она уже отдала ему на обследование три купюры. Тот очень внимательно посмотрел ей в глаза, прежде чем дать согласие на работу такого плана. Но пока ни о чем не спрашивал. Пока, по-видимому, был просто рад, попавшему ему в руки "живому" пособию по изучению нумизматических промахов. Адвокатскую практику он, разумеется, не оставил, но дел у него было немного, а хобби всегда затягивало.
В один из выходных дней он позвонил своему коллеге - Арнольду Прайзу. Просто поинтересовался, как «погода дома». Ему почему-то захотелось пригласить девушку вместе с её отцом. Звонок с приглашением был без Стасс, ей только передали, что Фридман хотел бы видеть её и самого Прайза у себя дома.
Переговорить до дня встречи с Фридманом Стасс не удалось, старик, как нарочно, переключился на автоответчик, а сам не перезвонил.
Стасс не рискнула ехать к адвокату без отца. Старик Фридман просто мог бы не начать разговора по интересующей ее теме. Все бы и кончилось очередной лекцией из истории нумизматики. Пришлось сказать отцу о приглашении.
-А что от нас хочет мистер "Фут"?
-Он хотел бы показать что-то новенькое из коллекции.
Новеньким оказались три монетки из серебра, приобретенные семидесятилетним нумизматом за сумму, равную гонорару за полгода работы.
Прайз долго держал в руках монетки, заботливо упакованные хозяином между двух формованных пластинок оргстекла.
-А теперь я хочу вам продемонстрировать ещё кое-что. Это меня позабавило. Думаю, будет интересно и вам. Усаживайтесь поудобнее.
Старик сам развернул пластиковый экран на стене, сам сел управлять работой проектора для просмотра слайдов.
Взгляд Стасс как приковали к экрану. Она даже не оборачивалась к отцу, когда тот апеллировал к ней со своими предположениями.
-Это что такое? …Просто десятка? Что цифра ноль вышла кривой?… В чём её оригинальность, Стасс, ты видишь?
Фридман подтвердил слова Прайза.
-Да, ты прав, это наша действующая десяти долларовая купюра.
-Ну, надо же! Никогда не думал, что потрепанная купюра при таком увеличении выглядят так привлекательно. Правда, я никогда не видел ее в таких размерах. А ты, Стасс?
Молчание.
-Что это какая-то другая десятка? Почему она разрисована красными кружочками? А, кажется, я понял, ты обнаружил дефекты печати!
-Не совсем так, Арнольд. Перед вами …авторская работа.
-Что?! Подделка?!
Прайз вытаращил глаза. И, плавно поведя взглядом сначала в сторону Фридмана, затем на экран, хмыкнул. Будто поперхнулся коньячком, предложенным адвокатом.
-Вот как? Ты что же, занялся собиранием фальшивок?
-Нет, я их не собираю. Но они мне интересны. Сейчас я покажу вам еще два экземпляра.
Стасс по-прежнему молчала. А Прайз комментировал.
-Это пятидесяти долларовая… Так, понял, а это... Это сто долларовая, я понял. Ну и что? Зачем кружочки? Ты что же, проследил ошибки автора?
-Именно! Ты человек современный, для тебя и домашний адрес на конверте написать - анахронизм. Ты пользуешься, как и многие теперь, личным штампом. И деньги, коллега, это та же штамповка. Вот эта, вот эта, вон та.
Мелькали слайды настоящих купюр, коллекционер тукал в них пальцем. Затем он вновь выставил снимки подделок. Можно было легко сравнивать, разглядывая выделенные специалистом места.
-А перед тобой, Арнольд, ручная работа. Сильная, хорошая работа. Картина. Честно, я бы сказал так: талантливая миниатюра!
-Что? …Ты хочешь сказать, что какой-то идиот решил ослепнуть, чтобы рискнуть нарисовать эти купюрки. Но зачем?! Для чего? …Чтоб потратить их на безделицу, чтоб быть пойманным и угодить за свою необычайную привязанность к противозаконной миниатюре на электрический стул?!
Фридман оставался серьезным.
-Мне пока не совсем понятно, для чего он делал это. Но явно не для последнего. А может, и не для первого. В одном уверен, он вполне понимал, что он делает. Но почему ты говоришь о нем, как об идиоте? Я уверен, Арнольд, этот человек - не идиот. Возможно, он не совсем уравновешенный человек. Возможно, немного странный. Но он - художник. Да, именно художник, который ищет себя в искусстве. Может быть, мы когда-нибудь восхитимся его гениальными творениями. Увидим подобное в музее. И …восхитимся кропотливостью и талантливостью его миниатюр.
-Ты шутишь, скорее, в следственном изоляторе.
Фридман отмахнулся от ворчливого коллеги.
-Отвлекись от предубеждений, Арнольд. Взгляни, взгляни сюда, тебе же это тоже показалось интересным.
-Скорее занятным.
Прайз снова посмотрел на дочь. И снова не нашёл поддержки своему мнению.
-И всё же, не смотря на …авторство этой …работы, Макс, я считаю всё это криминалом. Ведь он наверняка нарисовал лишь пару-тройку купюр, а потом стал размножать их на сканере. Ведь так?
Фридман вздохнул. И пожал плечами, согласившись.
-Да, по-видимому, сотнями он их не рисовал.
Нумизмат походил по комнате.
Он не защищал автора купюр открыто, он тоже понимал губительность тяги к подобного рода искусству. Но и согласиться откровенно с Прайзом он не хотел.
-Криминалом, говоришь?… И всё же, взгляни, какое море деталей и как мало кружочков с ляпсусами? А я довольно-таки серьезно отнёсся к этой работе. Я проверял на соответствие, используя имеющийся у меня компьютерный оттиск истинной купюры. Уверен, что этот человек такого не имеет.
Прайз поджал губы. Подумал. Потом медленно произнёс, почему-то глядя на дочь.
-Макс, а откуда ее имеешь ты?
-О, это длинная история подкупов мелких чиновников.
-Так может, подобную историйку пережил и этот самоучка?
Фридман отвечал, не шутя.
-Я не согласен с таким предположением. Абсолютно. Так же как и по поводу необразованности автора этих купюр.
Фридман подошёл в стене, на которой висел экран.
-Ты заметил, больше кружочков не на штришках и точках, а именно на портрете нашего достопочтимого соотечественника?
Прайз приблизился к экрану.
-И что? Что в этом интересного?
Стасс напряженно следила за тенями от двух крупных голов на белом экране.
Фридман обернулся к девушке и, чуть хитро улыбнувшись, ответил её отцу: «А то, что этот «самоучка», как ты его называешь, образование как раз имеет. И уверен, серьезное. Он, на мой взгляд, неплохой портретист. Взгляни, он рисовал портреты наших политиков художественно, …он не штамповал их, подражая клише. Он их характерно рисовал. Кого с уважением, …вот Франклина, например…
-Ах, та-ак?! С уважением, значит…
-Именно.
-Теперь другой вопросик, Макс. Надеюсь, ты понимаешь, хобби -хобями, а закон и для «образованных самоучек» остается законом.
-Понимаю. Поэтому хочу понять другое, более важное для себя: как могут люди, осознавая опасность подобного занятия, так сильно увлекаться им? Ну, если конечно, речь мы не ведём о человеке …больном.
-Ты...о ком? Ты что, ты…
Прайз посмотрел на дочь, потом снова на Фридмана. А тот, уже снова став серьезным, успел отвернуть лицо от девушки, и сворачивал свой "лекторий".
Арнольд посмотрел на дочь. Та с равнодушием, равным таланту хорошего актера, листала очередной альбом с купюрами Малайзии.
-Тебе что, интересно это? Ста-асс?
Наконец, она ожила.
Быстро улыбнувшись отцу, она снова принялась разглядывать незнакомые ей купюры различного достоинства, проиллюстрированные в дорогостоящем альбоме об искусстве Малайзии.
-Не знаю. Вообще, эта живопись, …она меня мало интересует. Я не увлечена такого рода реализмом.
Прайз нахмурился, пытаясь как будто что-то припомнить.
-А...живописцами?
Стасс тем же безразличным тоном, отложив альбом и посмотрев на отца, с расстановкой, ответила.
-Очень. Особенно мне интересна жизнь Августа Ренуара. Впрочем, я знаю, ты безразличен к Ренуару.
Она поднялась с кресла и прошлась по кабинету адвоката Фридмана. Последний поспешил погасить назревающий конфликт.
-А теперь от песен к делу. Прошу к столу. Моя горничная уже полчаса назад сделала мне знак, в столовой всё накрыто к ужину.
Он взял Стасс под локоток.
-Я провожу даму.
Прайз хмыкнул и действительно, вдруг как-то сразу ощутив желание закусить, быстро поспешил за парой в светлую столовую. И очень был раз, что на стенах её висели картины …без купюр.
-Ах, а вот и Ренуар. Ты довольна, Стасс, дорогая?
Стасс мягко усмехнулась.
-Да, «дорогая» довольна.
 ***
Когда гости уходили, хозяин неожиданно спросил у Стасс.
-Вы так равнодушно приняли мои новые поступления в коллекцию. Стасси, неужели Вам не понравились эти монеты?
-Я абсолютно безграмотна в нумизматике, мистер Фридман, простите.
-А хотите, я дам Вам книжецу ...для начинающих? Может, это и приобщит Вас ...немного к истинному в нумизматике.
Стасс равнодушно повела плечами.
-Я не знаю, в прочем, можно и полистать в свободное время.
Фридман быстро поднялся по лестнице в свой кабинет. Стасс и Прайз остались подождать его в холле.
А когда адвокат вернулся, он протянул Стасс небольшой пакет. Девушка приняла его насколько равнодушно. Однако, уже у самой двери, она снова приблизилась к Фридману и ласково улыбнулась ему. Простилась со стариком весьма любезно. Она сама пожала ему руку. И тут же, отвернувшись к двери, снова равнодушно, передала нести сверток отцу.
Арнольд донес завернутую книгу до машины, кинул пакет на переднее сиденье, рядом с собой. Стасс села сзади. И машина Прайзов отъехала.
Вернувшись домой, Арнольд, поначалу совершенно забыл о свертке. Но, переодевшись, припомнив события вечера, он вспомнил о книге адвоката и быстренько вернулся в гараж. Но свертка в машине уже не было.
Лицо Прайза было непроницательно холодным, когда он шел в комнату дочери.
Он вдруг понял, что его обвели вокруг пальца. При том, теперь он припомнил всё, его провели дважды.
Прайз как сейчас, видел перед глазами картину передачи свертка Фридмана Стасс. Припомнил мудрый, осторожный взгляд адвоката, направленный прямо в глаза девушки. Вспомнил, как та улыбалась ему и мягко, с уважением пожала ему руку.
Вспомнил и то, как он стал свидетелем открытой передачи купюр ...ста пятидесяти долларов тогда, на причале в Японии.
Сейчас он был уверен, что купюры в книге.
Он резко стукнул костяшками пальцев в дверь и тут же распахнул её, не дожидаясь, как обычно, слов разрешающих ему войти.
Стасс, склонившись над столом, смотрела в книгу. Как только дверь стала открываться, она резко захлопнула её и выпрямилась, встретив отца спиной.
-Стасси, ты не против, если я посмотрю эту книгу? Тебя ведь кажется, все это не заинтересовало?
Девушка потянулась к листку бумаги, сложенным вдвое. Арнольд прекрасно видел, что в серединке согнутого листа лежат деньги.
-Нет, я не против, папа. Сейчас, я запишу имя автора книги и название и занесу ее тебе.
Стасс взяла ручку и, сильно прижав листок ладонью левой руки, чтоб купюр не было видно, написала инициалы автора.
-А зачем тебе записывать данные с книги, не понимаю?
-Сила привычки, папа. Я вот уже два года только тем и занимаюсь, что тщательно всё записываю и подшиваю ...изо дня в день.
Прайз прикусил губу, помолчал и вышел из комнаты дочери.
-Хорошо, отдыхай.
 ***
Три купюры и три слайда....Стасс удовлетворенно улыбнулась, вздохнула, оглянувшись на молчавший телефон, потом пошла к отцу в кабинет, отнести не нужную ей книгу.
Лоренс не звонил.
А ведь прошло уже две недели, как Стасс вернулась в Лос-Анджелес из Японии.
Она еще относилась к этому спокойно, считая, что Тед - непоседа. Да и просто может быть занят. И проблем у него хватает. Он сам зарабатывает себе на жизнь. Сам развлекает себя, как -то коротая свое свободное время....
Ложась спать, она долго думала о нём, сочиняла про его работу. И про его отдых. И снова посматривала на телефон и вздыхала.
Большого запаса друзей, подруг вот на такие тихие вечерние часы у неё не было. Так, парочка бывших одноклассников, три подружки, которым даже о меньших фактах из личной жизни она рассказывать не решалась. А уж о встрече с Лоренсом, …нет, таким другом для неё мог бы быть только отец. Но он – прокурор. И Стасс знала, что он, прежде всего, прокурор, а уж потом её друг.
Вот и переживала она обо всём молча. Сама про себя и Теда, фантазируя и присочиняя. Ей, спустя три недели, казалось, что там на теплоходе они даже поцеловались. Разок. Но ей этот поцелуй казался сейчас таким реальным. Она даже улыбалась, думая о том, как это всё было.
Но постепенно спокойное ожидание прошло. И пришла фаза нервных рывков к трезвонящему телефону. А так же сильных разочарований после поднятия трубки.
Вечерами ей представлялась жуткая картина: Тед расплачивается фальшивыми деньгами, его разоблачают и отправляют в полицию. Нет рядом друзей, его заботливого отца. Нет никого, кто бы позаботился о вконец запутавшемся человеке. О человеке, в которого она бесконечно влюблена.
Прошло еще две недели, и Стасс решилась на шаг отчаяния – найти его через полицию. А в этом ей мог помочь только отец.
Прайз, замечая грусть в глазах дочери, только качал головой. И молчал, ожидая, что дочь сама начнёт разговор о Лоренсе и этих фальшивых купюрах. И ещё пока у него не было достаточно времени на серьезный разговор с ней. Накопились дела, нужно было решать чужие проблемы, не до своих.
А Стасс уже не могла ждать.
Как–то встретив уставшего отца прямо на пороге их дома, она начала тот самый разговор.
-Папа, я бы хотела переговорить с тобой по одному делу.
-Какому? Впрочем, чуть позже, Стасс. Я понял, у тебя что-то серьезное, поверь, мне пока не до тебя. Я боюсь поверхностно вникнуть, это тебя больше обидит. Лучше после. Я немного отдохну, а завтра...
Он виновато улыбнулся дочери.
-Тогда и поговорим, иди пока. Я устал, а мне ещё полистать одно дельце нужно. Чертовски не хватает времени.
В гостиной зазвонил телефон. Прайз, проходя мимо распахнутых стеклянных дверей гостиной, зло посмотрел на него.
-Начинаю уже ненавидеть изобретателя телефона. В гробу достанет.
Стасс, понимающе кивнула. Она пошла помочь служанке накрыть на стол.
Они молча ужинали. Прайз читал дело, Стасс принялась листать журнал. Было скучно.
Поболтав с парой подружек по телефону, она принялась кружить по комнатам дома.
Ей позвонил какой-то давний знакомый. Просто случайно когда-то познакомились. Просто так, видно для связки в разговоре, он предложил ей сходить в кино. И Стасс, что было совершенно ей нехарактерно, согласилась.
Она ходила с этим парнем в кино несколько раз. Они вместе играли в теннис, купались в бассейне на заднем дворике его дома. Целовались. Катались в его новом авто. Однако она продолжала ощущать скуку. Видимо, не зависимо от развлечений и развлекающих, та жила в ней самой.
Было невыносимо. И она бросила встречаться со своим новым приятелем. Перестала звонить и старым друзьям и подружкам.
Работала....
Но время шло. И ей стало нестерпимо одиноко. Это заставило ее еще более замкнуться. Она перестала кидаться к телефону, лишь прислушиваясь к голосу домработницы или служанки, снимающих трубку телефона. Она уже и по дому не кружила, так валялась на кровати, листала книжку. И как заметил Прайз…всё ту, книжку. Которая ей была неинтересна. Она явно не читала её. Просто эта книга всё валялась рядом с ней. Была то закрытой, то открытой на произвольной странице.
И вдруг, утром, когда она ещё валялась в дрёме, к ней зашел отец.
Прайзу позвонил Фридман. Тот просил к телефону Стасс, но та отдыхала, закрывшись в комнатах и ее не побеспокоили.
-Ей что-то передать, Макс? Может быть тебе нужно вернуть книгу? Я бы мог…
-Я хотел поговорить с ней о книге. Стасс звонила и сказала, что прочла ее.
Прайз был удивлен.
-Она сама тебе позвонила?
-Да.
-И что, прямо так и сказала, что прочла её?
-Естественно.
-Ну что ж, хорошо, я скажу о твоем звонке. Обязательно скажу, Макс.
-Спасибо.
И вот он зашёл к ней сказать о звонке.
-Ты не спишь?
-Сплю.
Прайз оглядел комнату. Раскрыл было рот, но дочь отвернулась от него, давая понять, что не хочет подниматься. Не хочет говорить с ним.
И он ушёл. Ушёл на службу.
 ***
Прайз пришел в комнату дочери сразу после ужина. Девушка стояла у окна, что-то пальцем чертила на его глади. Палец она макала в стакан с молоком. Чертила какую-то маску.
-Стасс, ты занята?
-Нет, входи.
-Эта книга. Я ...хотел съездить к Максу, отдать ее, раз ты не читаешь.
Стасс пожала плечами, зябко поежилась и обхватила их руками.
-Как хочешь.
Она, наклонив голову, смотрела на то, что у неё вышло. С глади окна на Прайза уставилась маска Одиночества.
Прайз сморщил лицо. Стал похож на приболевшего спаниеля.
Дело, которое он вот только что закончил и, увы, успешно, было о женщине. Об одинокой женщине. Скорее саму себя, чем обстоятельствами, доведшую до отчаяния и совершившую страшное преступление – месть матери (тоже женщине одинокой), внушавшей ей всю жизнь личную истину – «любви и преданности на свете нет».
Прайз похлопал книгой по ладони.
-Кстати, …он …позвонил.
-Кто?! …Кто он?!
Это прозвучало резко, громко.
Прайз даже растерялся такого полярного настроения со стороны дочери. Та быстро посмотрела на телефон, на него и, тут же сделала к нему несколько шагов. Замерла посреди большой просторной комнаты, не обремененной мебелью. Словно не знала, к кому бежать, к молчавшему телефону или к отцу, который снова сбросил маску Прокурора и стал ей другом.
-Кто он, папа?! Кто звонил мне?
-Э...Макс Фридман. Он почему-то решил, что ты прочла книгу, хотел с тобой о ней поговорить. Видно, скучает старик …среди своего старья.
Лицо Стасс дернулось, будто рябь по волне, руки свисли вдоль тела. Постояв ещё немного, она снова посмотрела на телефон и медленно побрела в угол. К аппарату.
-Ты хорошо себя чувствуешь, Стасс?
-Да, все нормально, папа.
Девушка устало кивнула головой.
Прайзу подумалось, что валянья на диване – это не показуха. Дочь устаёт на своей работе. Среди бумажек, среди…наивных, несчастных, но жаждущих сограждан. «С этой категорией лиц всегда кучу нервов выкладываешь. Предложить ей бросить всё это? …Но она ничем другим заниматься не хочет. Не хочет учиться. Не хочет сидеть дома. Не хочет даже замуж. Чем же ей заняться? Я ей говорил, про эти, про эти маски. Но что-то у неё и это дело не пошло. А на работу она едет вроде бы с удовольствием. Раньше делилась со мной новостями, идеями этих …чудо-изобретателей. …Я слишком занят собой. Чертовски глубоко ушёл в работу. Не хорошо. Девочка ещё не сумела пережить смерть матери. Ах, если бы нас было по-прежнему трое…»
-Стасс, мне кажется, ты устаешь на работе?
-Нет.
-Может, тебе пойти учиться куда-нибудь. Ты могла бы продвинуться после курсов по службе. Хочешь? На курсах не трудно. Так просто лекции послушаешь.
Стасс набирала номер телефона Фримдмана, отец отвлекал ее. Или это из-за нервов, но она все нажимала не ту клавишу.
-Хорошо, хорошо, папа. Я согласна. Запиши меня. Куда-нибудь.
-Что-то без энтузиазма, дочь. Что-то не так?
 -Папа, минуту. Хотя...
Она вдруг положила трубку телефона и обернулась к отцу.
-У тебя есть время поговорить со мной об одном, о...моем личном деле.
-Я готов тебя выслушать.
Стасс поморщилась.
Она отвернулась к телефону снова.
-Нет ,папа, ...не так.
Прайз понял, что в его словах не было чувств. И он повторил. И вроде бы с чувством.
-Я готов, дочь.
-...Это не пустяк, папа. Потому просто "выслушать" не придется. Мне нужно, чтобы ты поработал на меня.
Прайз был удивлён и как-то одновременно напуган.
Он приблизился к дочери, развернул её лицом к себе. Когда Стасс опустила голову, он поднял её рукой.
-Что такое, Стасс?
Девушка всё равно опустила голову.
-Ну а раз нет времени подумать и помочь, а только выслушать, …так нет и разговора, папа.
-Да кто же отказывается, Стасс?! Я же сказал, готов!
Она набрала номер телефона Фридмана. Во время всего разговора с адвокатом она смотрела в угол.
То, что она узнала от него, лишило ее покоя совершенно.
Она обернулась к отцу и стала прямо давить на него, пользуясь правом ...единственной дочери.
Но Прайз, к сожалению не слышавший разговора целиком, итак желал побеседовать с дочерью по душам. Речь уже напрямую шла о фальшивых деньгах. И если тут замешана его дочь, он просто обязан помочь ей.
Он присел на диванчик и усадил за руку дочь. Обнял её за плечи.
-Давай так, Стасс. Мне, прямо скажу, не приятно, что глубже в это дело зашёл Фридман, а не я. Мне пока не понятно отчего? Только ли оттого, что он занимается нумизматикой? А может, ты обратилась к нему, потому, что он дока по адвокатской части? …Стасс, прошу тебя, давай в деталях. Всё, чем ты живёшь эти последние дни, даже наверное уже не дни, недели – это что-то, что мучает тебя, мне важно знать. Это…связано с этим, с Лоренсом? Скажи, это он рисует эти деньги? …При чём здесь ты?
Девушка сидела, глядя на голые пальцы ног, видные из-за разреза на домашних босоножках.
-Папа, да, мне бы хотелось поговорить о моем деле.
При последних словах Прайз снова напрягся. Он даже выпрямил спину и нахмурился. Стал похож на того, кого звали «господин окружной прокурор».
Стасс резко подняв голову и увидев эту маску на лице отца, вдруг вспылила и поднялась с дивана.
Прайз, хорошо обдумав её реакцию, её противоречивые слова и желания, решил начать …дело с разговора с мужчиной. Он решил позвонить, а вернее съездить к Фридману сам. Один.
 -Извини, Стасс, мне тут должны позвонить. Очень важный разговор.
Он тоже поднялся с дивана. Решил уйти к себе, переодеться.
Но девушка, видимо опять передумав, пошла за ним.
Он поднялся к себе, стал переодеваться. А Стасс села в кресло. Не глядела на него, не мешала ему. Но чего-то ждала. Будто на что-то решалась.
-Пока ты ждешь свой звонок, мы могли бы поговорить.
-Стасс...
-Папа, может погибнуть совершенно...
Она хотела сказать "невиновный" человек, да осеклась.
-Папа, это очень хороший человек.
-Лоренс?
-Да.
-Что вас связывает?
-Ничего.
Прайз посмотрел на дочь долгим взглядом. Потом кинул на спинку кресла, на котором сидела Стасс, несколько галстуков. Он так и не выбрал себе подходящий. Сел на подлокотник и посмотрел на Стасс сверху вниз.
-Я думал ты образумишься, дочь. Ведь я догадывался, что он - не тот человек, за которого себя выдает. А ты -то с самого начала была в курсе дела. Так неужели опять? Ну, неужели нельзя влюбиться в обычного парня. С обычными наклонностями. Ну, просто в своего ровесника. Одноклассника, наконец!
-Нет, папа. Нельзя! Ещё Фрейд доказал, если мужским идеалом девочки – дочери является её отец, она обречена влюбляться исключительно в мужчин, значительно старше себя по возрасту. А про наклонности… папа, ты его совсем не знаешь.
-А ты?! Ты насколько хорошо его знаешь?
Прайз снизил тон и уже чуть спокойнее, просто поворчал: «Дело то во Фрейде оказывается. Вот как всё просто».
Стасс подняла голову. Посмотрела ему в глаза.
Как будто отец был без маски. Просто папа.
-Папа, мне нужно найти его. Нужно. Это важно и для меня.
И снова Прайз взволновался.
-Что?! …Что значит «важно», Стасс? Важно, потому что ты влюбилась в него, как школьница в учителя или есть что-то, о чём ты умалчиваешь? В чём связь, Стасс? …Я ещё раз спрашиваю, что вас связывает?
Прайз навис над дочерью.
-Надеюсь, ты не наделала глупостей и твоя связь с этим "не до итальянцем", "не до коммивояжером" - есть только миленькие переглядки. И это «важно» мне нужно понимать чисто гипотетическим. Ну, скажи, эти деньги, ты имеешь к ним какое-то отношение?
-Меня за них избили.
Прайз раскрыл рот и поднялся с кресла.
Он медленно, один за другим стал собирать галстуки со спинки кресла. Сначала просто собирал их в руку, потом стал наматывать их на кулак.
Стасс даже показалось, он сейчас отлупит её этими галстучными хвостами.
Но перед ней был …папа. Прайз не выглядел обвинителем. Он был растерян. И сильно.
-Папа, ...успокойся, пожалуйста. Уверяю тебя, с этим человеком "связи", как таковой, как раз и нет. И это меня волнует. Потому я и хочу найти его. Помоги, папа. А про деньги эти, ты забудь. Ну, поколотили меня китайцы. Они ж просто обиделись, думали, я их подставить хотела. Да и он меня не хотел подставить. Он просто перепутал кошельки. Бумажники у него цветные. В зеленом - нарисованные деньги, в черном - настоящие. Я ему маску продала. Помнишь, ты сказал, что у меня получается. Я пошла на местный толчок узнать, сколько же стоит моя мазня. Взяла и всучила ему маску Неудачника. Он …
Стасс пожала плечами и отвела взгляд от отца.
-…Растерялся и всучил мне нарисованную десятку.
-Что за галиматья, Стасси? Ты просто, …ты пугаешь меня.
Прайз снова присел на кресло. При этом он сел теснее к дочери, прямо в кресло.
-Ты хочешь, чтобы я нашел его по своим каналам? Ты, правда, хочешь, …да?
Прайз навалился на спинку кресла. Хмыкнул.
-Ну да, самое то ...привлечь полицию. Хотя, знаешь, там с ним уже знакомы.
Стасс сосредоточилась на линии ковра на полу. Слушала отца «затылком».
-Да, да, девочка моя, там с ним знакомы. Он обвинялся в продаже картин под старину. Ему дали шанс - он был выпущен под залог до суда, а потом освобожден за недостаточностью улик. А его напарник получил срок. Вот так.
-И все не "так", папа. Этот парень преследовал Лоренса. Вымогал, по-видимому, деньги за эту отсидку. Только при чем здесь Тед? Не было улик - не виновен! Вот так.
Прайз не ожидал, что дочери известны подробности дела.
-И все- таки я не хочу, чтоб ты зналась с этим субъектом.
-Папа, я прошу тебя, помоги мне найти его.
-А я тебя еще раз спрашиваю, ты хочешь, чтобы я обратился в полицию? Ты хочешь?
-Но ведь можно как-то обойти конкретного обращения? Можно узнать, где проживает сейчас человек, имеющий американский паспорт.
Она была в отчаянии. Просто не знала, что делать. Фридман рассказал ей, что ведёт дело какого-то хьюстонского коммерсанта. Обычное дело о даче взятки. Так вот коммерсант, при разговоре, поделился пикантным анекдотцем про священника. Как будто тот пришел к нему сделать заказ на свечи. А расплатился фальшивыми деньгами. Сказал, «бог послал». Четыреста долларов сплошных фальшивок. Фридман купил эти четыре сотки у коммерсанта за пятьсот долларов настоящих и ... сделал их обследование. Одна из купюр была в точности такой, какую ему передавала Стасс. С теми же характерными ошибками. Нумизмат был удивлён и обеспокоен. Грешным делом подумал, что Стасс связана с фальшивомонетчиками. Он специально дал ей книгу, где рассказывалось о жизни фальшивок. И, разумеется, о самих фальшивомонетчиках. О той высшей мере наказания, которую отводил для них закон. Но вопросы у него к Стасс ещё оставались. Фальшивка, схожая серией с теми, что дала ему Стасс, была лишь одна. Другие имели совершенно иные ошибки, грубейшие при этом. То есть имели другого автора. К тому же не были «половинками», а были абсолютной «бумажкой». И всё же Фридмана испугало то, что фальшивки, типа той, что дала ему дочь его приятеля, пошли гулять по свету. А это уже было делом серьезным. Противозаконным делом.
Это понимала и Стасс.
Стасс пообещала адвокату поговорить о нумизматике вообще, а одну из "картинок" придержать, она хотела взглянуть на нее сама. Она с упорством дикого упрямства верила, что Тед перестал расплачиваться фальшивками. Он ведь так и сказал ей, что уже «имеет с тех денег деньги настоящие».
Она испугалась, да. Но она не верила, что Тед снова стал расплачиваться из зеленого бумажника и прямо в Штатах. Не верила, потому что не верила! Не хотела.
-Папа, помоги...
-Он не живет в Торонто. Он живет в Пасадене. Там дом его матери. Лоренс взял отпуск и не вернулся на работу в студии. Он не выполнил взятые на себя обязательства на разработку декораций к спектаклю и подвел людей. Стасс, дочь, я не хочу, чтобы ты связывала свои чувства со столь несерьезным человеком.
Стасс поджала губы. Ей очень хотелось заплакать.
В комнате Прайза стало тихо. Будто и часы, старинные, напольные, перестали звучать размеренным историческим ходом. Всё смолкло, даже гроза, вдруг нагрянувшая в эти места к ночи, успокоилась.
Часы всё же напомнили Стасс о занятости отца. Но она не уходила. И не заплакала.
-Папа, значит, тебе все равно, что кому-то грозит тюремное заключение или даже больше -смерть, лишь бы я была от всего этого держалась подальше, так?
Ах, как бы она хотела услышать, «не так».
-Так. Заслужил - пусть получает. А когда речь идет обо мне или о моей дочери, то да, я становлюсь абсолютнейшим эгоистом. И не позволю, чтобы твое имя кто –то связывал с именем этого авантюриста. Больше того, он – фальшивомонетчик, Стасс. Ты даже представить себе не можешь, насколько опасна малейшая связь с ним. Ты, я –никто из нас не должен и близко находиться в обществе этого человека. А ты предлагаешь мне искать его. Ага. Искать, используя связь с полицией. С ФБР даже.
Прайз отстранился от дочери. Поднялся и встал перед ней.
Стасс смотрела на него.
-Дочь, я прошу, я приказываю тебе, как твой отец, не лезь ни в его дела, ни в его жизнь. Не пачкай себя! Имени даже.
-Но ведь ты только что отказал мне, как дочери. Какие могут быть приказы с твоей стороны. И ...выполнение их - с моей?
Вот до этих слов Прайз блефовал. Он не знал наверняка, что за купюрки и чьи были в руках его дочери там, в порту Токио. Теперь же, после вот этих слов дочери, её вдруг похолодевшего взгляда, с равнодушием отведенного в сторону, Прайз понял очевидность: дочь связана с фальшивомонетчиком. С преступником, который уже засветился своими фальшивками.
По спине его побежали мурашки. И не женщина - одинокая убийца матери своей, пришла ему на ум. Он буквально позеленел, будто в живую увидев за решетчатой перегородкой суда свою собственную родную дочь.
Он сжал кулаки и сильно зажмурил глаза. Вот чего ему сейчас не хотелось, так это потерять холодную рассудительность. Поддавшись чувствам, пусть даже отцовским, он мог потерять дочь.
А та, гордо выпрямившись, поднялась и совершенно вызывающей походной прошла до дверей, рывком распахнула их и вышла.
Дверь тихо скрыла дочь от взгляда Прайза.
 ***
Лишь у себя в комнате, она вновь опустила плечи и уставилась побитой собакой в окно. На неё смотрела маска. Мутная, как всамделишное одиночество.
Стасс ещё нарисовала круг. Будто у одиночества есть выход. Оно всегда в кругу. В замкнутом.
И этот круг спрятал от нее любимого человека. И отец её не понял. Не смог разбить круг.
Но Стасс была ещё ребенком. Лоренс оказался прав. Вернее, солидарен в этом мнении с прокурором.
На отца она обиделась и крепко. Даже решила съехать на квартиру своей подруги. Даже обговорила с той все детали по телефону.
Но все сложилось иначе.
Дня через три-четыре к ней подошел невысокого роста мужчина. Солидной наружности, в годах. Он ей показался южанином. С юга Калифорнии. Но когда мужчина заговорил, она поняла, он иностранец. Скорее даже итальянец.
Он навалился на стойку, за которой она работала, занимаясь оформлением очередного патента, и обратился к ней тихим, будто даже вкрадчивым голосом.
Стасс из-за занятости не сразу обратила на него внимание. Лишь тогда посмотрела на него, когда он назвал её фамилию.
-Вы мисс Прайз?
-Да.
Стасс внимательно посмотрела на человека и поднялась из-за стола.
Шло время обеда. Она просто задержалась.
Девушка вышла из-за деревянной стойки, приподняв бортик дверцы, и подошла к человеку ближе.
-Слушаю Вас. У Вас какое-то дело?
-Я не хотел бы Вас задерживать, мне сказали, у вас здесь сейчас перерыв.
-Да.
-Тогда, если позволите, я провожу Вас до кафе. Вы ведь в кафе обедаете?
Стасс насторожилась. Этот человек, явно ей кого-то напоминающий, слишком был осведомлен о ей. Она же его не знала. Не знала, она была в этом абсолютно уверена.
-Да, в кафе.
-Тогда пойдёмте, мне не хотелось бы начинать разговор здесь. Я - папа Теда. Чек Лоренсо. У сына и моей жены несколько американизированная версия нашей фамилии.
Мужчина улыбнулся растерявшейся девушке.
-Стасси, Тед не мог приехать к Вам. Но поверьте, очень хотел. Он…
Мужчина огляделся и приглашающим жестом, предложил двигаться в сторону двери из патентного зала. Они пошли рядом. Даже не подстраивая шаги.
Тихо, быстро взглянув на девушку, мужчина произнёс: «Он не мог даже позвонить Вам. Он был в полиции».
Стасс остановилась, взявшись за ручку двери.
Мужчина проверил её реакцию. Он хотел бы уже сейчас понять её, чтобы определиться в ситуации. Если бы девушка боялась за себя, боялась бы этого разговора, у неё была бы иная реакция.
Стасс же была просто обеспокоена. Неожиданностью встречи. Быстрым разговором. Быстрым разрешением её проблемы.
Лоренсо толкнул дверь от себя. Они со Стасс вышли на улицу.
-Вы не волнуйтесь, с ним, ...с ним все в порядке. Он не виновен. Но...может…
Стасс снова остановилась и поглядела мужчине в глаза. Теперь она видела явное сходство этого человека с Тедом.
-Может быть, мне не нужно было …
-Нет-нет! Я ждала его. Я, …это хорошо, что Вы нашли меня. Хорошо, что сказали мне это.
Стасс двинулась в сторону кафе.
-Так вы говорите, с ним теперь всё хорошо?
Теперь замер мужчина. Лоренсо никак не мог понять, просто ли хорошо держится эта …здравомыслящая девушка, или же она не понимает сути проблемы, может быть даже глупа.
Он внимательно посмотрел на Стасс, перебегая взглядом с одного её глаза на другой. Потом оглядел её всю, с ног до ярких поблескивающих радостью глаз.
«Слишком хороша собой. Слишком красива и слишком молода. Как он мог так вляпаться?»
В слух же Лоренсо сказал: «Идемте». И они снова двинулись в кафе.
 ***
Там было не многолюдно.
Она сделала заказ для себя. Мужчина взял для себя кофе.
-Вы голодны, я понимаю, у Вас работа. Вернее, я не могу понять, как такая девушка вообще…занимается службой. Это ведь серьезное заведение. Мэрия, кажется?
Стасс кивнула.
Лоренс оглядел публику. Так, клерки, служащие.
Он снова оглядел девушку, затем, сцепив руки над столом, продолжил говорить о сыне.
-Я постараюсь изложить дело... Хотя собственно, какое дело? Тед просто просил узнать, получилось ли у Вас стой идеей, о которой Вы говорили с ним? Если да, то я мог бы передать ему ответ. Если не вышло, то есть, ...простите, он просил забрать у Вас долг. Эти ...сто шестьдесят долларов. Я не понимаю, почему он так беспокоится на счет такой мизерной суммы. Он в общем-то, никогда не был скупым человеком. Тем более с женщинами.
Лоренс понял, что выразился бестактно и прокашлялся.
-Простите, я имел в виду, Тед никогда бы не взял с женщины деньги. Тем более, не потребовал бы долг. А тут, он был так настойчив. Так и сказал: «Если она ответит, нет, забери у неё мои деньги. Сто шестьдесят долларов. Она помнит об этом долге». Это его слова, Стасс, простите.
Лоренсо, как только официантка обслужила их и отошла, суетливо полез в карман.
-Он еще просил передать Вам это. Сказал, если вдруг, если у Вас возникнуть какие-то сомнения...
Чек Лоренсо передал Стасс ее носовой платок. Она вспомнила, что потеряла его на корабле, а вот теперь поняла, что оставила его на столе Теда, после того, как вытерла им юбку, на которую капнуло кофе, со слетевшей со стола кружки.
-Да, это мой платок. Но ...я бы хотела все-таки взглянуть на Ваши документы.
Итальянец не обиделся. Он даже будто бы обрадовался серьезности девушки. Понимающе кивнул и протянул ей свой паспорт и въездную визу.
Стасс ещё раз убедилась, как сильно схожи глаза отца и сына. И тот же взгляд, вдумчивый и чуточку печальный.
Девушка вернула документы.
-Извините, меня.
-Все в порядке. Я понимаю.
-Скажите, что случилось? Нет, лучше расскажите всё подробно.
-А как же Ваш обед? Вы хотя бы поешьте.
Но у Стасс совершенно сорвало аппетит. Она лишь скользнула по блюдам взглядом, тоже скрестила над столом руки, сцепила пальцы и уставилась на мужчину.
Она искала в его лице сходство с Тедом. И оно стало кидаться ей в глаза деталь за деталью. Такой же овал лица, так же непослушны черные, с отливом воронова крыла, волосы…
-Он мне ничего не объяснял. Стасс, правда, я не могу знать всех деталей. То, что он угодил за решетку - для меня было полной неожиданностью. Я думал, он в … думал, он отдыхает на курорте.
Лоренсо прочистил горло. Отпил кофе из чашечки.
-Могу лишь рассказать со слов парня, который вместе с ним случайно попал в эту переделку.
Лоренсо вздохнул. Ещё отпил кофе и начал рассказывать.
-Он пошел в казино, сел за карточный стол. Кроме него за столиком было пятеро. Но играло, делали ставки только трое. И вдруг на казино напали. Видимо, была какая-то разборка. Начали стрелять, и Тед, и все сидевшие за столом, сразу упали на пол. Теда ранили в плечо. Так, скользящая рана. Стрелявшие убивали конкретных людей. Потом, дав для устрашения очередью по стенам, бандиты скрылись. Из посторонних к делу, никого не убили. Тед был единственным, кого случайно задело. Разбирались, скорее всего, с хозяином казино. К счастью "скорая" и полиция прибыли быстро. Но Тед, видимо, решил убежать от показаний. Он выскользнул из зала и побежал из казино черным ходом. А полицейские заметили его. И, конечно же, решили, что он из группы преступников. Или участник перестрелки. Этот парень, который сидел с ним за столиком, как мог объяснял им, говорил, что Тед тут не причем. Что он видел, как Тед входил в казино, как выбирал столик. Долго выбирал с кем играть. Но разве в этой суматохе, где шестеро убитых, кто-то мог понять правду сразу? За Тедом погнались. Он убегал. Угнал чью-то машину. От него требовали одного – остановиться. А он кинулся к мосту. Полицейские требовали остановиться, но он не остановился.
Лоренсо говорил быстро, искажая английский, но Стасс не пропускала ни одного его слова, ни звука.
-Эти из полиции, они испугались, что он может быстро перебежать мост и скрыться в лесочке за ним. И тут все заметили, что Тед, проезжая середину моста, что-то достал из кармана и через приспущенное стекло машины, что-то выкинул в воду. Тот из полицейских, что был на мосту, решил, что Тед выбросил или какой-то документ, возможно, паспорт, или бумажник. Но бумажник, когда Теда поймали, был при нём, в его кармане. И они решили, что он выбросил паспорт. Ну выяснили, с документами было все в порядке. Однако полицейский настаивал, говорил, что Тед выбросил какой-то плоский пакет, что на его взгляд это мог быть паспорт. Тогда там предположили, что он выбросил фальшивый паспорт. От него потребовали объяснений. Но Тед совершенно не умеет вести себя с официальными лицами. Он сказал, что не обязан ничего им объяснять. Сказал, что это его карманы, его костюм, и он выбрасывает из него, что хочет и когда хочет. И что за угон машины он платить и отвечать отказывается. Полицейские в него начали стрелять ещё в кафе, он испугался. Угнал машину, в целях самозащиты. Вы представляете, он ещё и накатил на них! Тут шестеро убитых, подозрение на мафиозную разборку, а тут этот … полу итальянец заявляет и такое…
Лоренсо допил свой кофе залпом.
-Простите, что-то горло… Так вот, это всё, я имею в виду, поведение Теда, это повлияло на то, что его продержали в участке дольше всех свидетелей. Более того, его держали рядом с участниками потасовки. Ну, из числа тех, кого поймали. Те, кстати сказать, сразу определили моего сына, как совершенно не знакомого им человека. Улик у полиции не было, и они вынуждены были его, в конце концов, отпустить. Хотя ему припомнили, что однажды он уже попадался, но был отпущен за недостаточностью улик. Дело могло бы быть серьезным, но…улики. Против Теда ничего не было и на это раз. Бедный мальчик, что за судьба, всякий раз он попадает в неприятность. С его –то впечатлительностью. Ему нельзя нервничать. После клиники, я имею в виду, после лечения в спецсанатории, он стал очень возбудимым. А тут снова кровь, снова пули над головой…
Пальцы Стасс побелели. Она лишь чуть шевелила ими, чтоб не занемели. Но сидела, она будто окаменевшая.
И всё же кое на чём её зациклило.
-Говоря об этом деле, о перестрелке в казино, Вы обмолвились, что у Теда уже было нечто подобное в жизни. Он привлекался к суду? Что Вы имели в виду, дело с картинами?
-Да. Вы знаете об этом?
-Я не знаю его роли в этом деле. За что он привлекался?
-Он старил картины.
-Как это?
-Старить картины? Ну, это просто. Это такая технология, специальная технология у художников. Она знакома всем, кто серьезно занимается живописью. А Тед, он ведь ещё и эксперт, у него диплом есть, да. Картины рисовал другой парень. Друг Теда по художественной школе. Он готовился стать портретистом. А Тед их старил. Ну, чтоб походили на подлинник. Был ещё третий. Тот-то как раз и был бандит. Он держал первого и второго за карточные долги. Он продавал все это. Парнишка - портретист и Тед, когда решили, что отработали свое, решили отказаться от дальнейшего сотрудничества с этим предприимчивым проходимцем. Кстати, тоже выпускником этой же школы живописи. Только абсолютно бесталанным. А тут получилось так, что он попался. Попался на продаже наброска к картине Рембранта. Выйдя под залог, он буквально прижал парней, угрожая выдать их, если они не спрячут его оставшиеся картины. Те струсили, спрятали картины. Этого взяли под стражу. Чтобы срок не увеличили за групповое безобразие, он сказал на суде, что работал один. Сказал, что сам рисовал, сам старил, сам и продавал. Парни пошли свидетелями по делу и были выпущены. А тот сел. Разумеется. Всё по закону. Но после отсидки, ему картины вернули, а он начал свой шантаж. Стал угрожать, что выдаст мальчиков, и вообще, потребовал возмещения "морального" ущерба или отработкой на него или наличными. Парни не захотели снова идти к нему в кабалу. Но не посоветовавшись, не поговорив, вот хотя бы со мной, я бы адвоката нанял, ну и сглупили, стали отдавать ему половину денег, заработанных ими на собственных рисунках. Им было по двадцать три года. Самая жизнь для молодежи, а он их запугал. Сказал, что сдаст их полиции за сокрытие улик от полиции. Первый парнишка украл у матери какие-то ценные бумаги, хотел расплатиться с ним сразу. Дома поднялся скандал, и у мальчишки сдали нервы от двойного прессинга. Он, …в общем, мальчик покончил с собой. Повесился. А Тед, он очень впечатлительный, он, узнав об этом, просто …заболел. Я вынужден был прервать его обучение. Он вот только-только поступил в Академию художеств в Милане. Потом, …потом он вылечился, его выписали, он поправился, и …уехал в Америку. После я узнал, что этот наглец его и тут доставал. Но слава всевышнему, однажды он выходил из своего дома и его сбил грузовик. Туда и дорога! О, простите.
 Лоренсо виновато улыбнулся, заметил, что девушка так и не прикасалась к еде, решил ускорить свой рассказ.
-Но это дела прошлые. Я собственно, да и Вы спрашивали о том, за что его посадили на этот раз, … Теда после этой разборки в казино выпустили. Но он совершенно потерял покой. Он даже ночью интересовался, спрашивая меня по телефону: "Отец, ты не знаешь, какова скорость реки, что протекает под мостом в Зеленом районе под Хьюстоном?» Я понял, у него снова что-то с нервами. Сдали нервы. А дня чрез два мне позвонил его приятель. Сказал, что у Теда истерия, он все время говорит о каких-то «деньгах под мостом».
Лоренсо прокашлялся. Он поднял чашечку, посмотрел на её дно и поставил назад.
-Он всё говорил, по-видимому, бредил: «Они потеряют цвет, краски поблекнут".
Приятель Теда - парень не глупый, правильно сделал, что не стал вызывать врачей. Тед терпеть не может врачей из психиатрических клиник. Он их боится. Я только время спустя, узнал, его кололи какими-то жуткими уколами, от которых он просто-таки лез на стену. Какая жестокость! А ещё утверждают, что закрытость клиники – это в интересах пациентов.
Лоренсо всё же заказал себе кофе, предварительно спросив, не хотела бы выпить чего-нибудь Стасс.
-Нет-нет. И что же этот, его приятель, что он сделал, он не позвонил врачам, а что, что он сделал?
Лоренсо не дождался кофе. Он заказал вина. То принесли мигом, он заказал приличное и дорогое вино. Он выпил бокал почти залпом. Извинился, сославшись на сухость в горле, и вот только тогда продолжил.
-Он, этот парень, он видел картины Теда. Они, …они пестрили банкнотами. Тед многие из этих картин после уничтожил. Он их сжёг. Вот он и решил, что мой Теодоро заболел. Заболел деньгами. В общем, этот парнишка вызвал меня, чтоб я присмотрел за сыном. Вот и вся история.
-Скажите, что там за картина ...с женщиной, жующей бумажную ленту?
Лоренсо быстро закивал головой. Отпил из чашечки кофе.
-Хорошая картина. Но ...немного, знаете, тема – просто наваждение какое-то ....Знаете, когда тема повторяется, это наводит на некоторые мысли. А тут тема – деньги. Это она ленту и пяти долларовых купюр пытается разорвать. Зубами. Учителю Теда - моему другу, эта вещь понравилась более всех. Но лично я считаю лучшей ....
-Я про ту хотела бы услышать, если можно?
-А Вы...
Лоренсо быстро посмотрел на часы. Стасс его успокоила.
-Ничего, у меня есть еще немного времени. Пожалуйста, расскажите мне об этой картине.
Лоренсо вздохнул. Посмотрел на нетронутое блюдо перед девушкой. Оглядел весьма стройную и плоскую фигуру её, снова вздохнул. И, глядя на кофейную чашечку, рассказал про картину сына.
-Там изображена сильная женщина. Эта лента из сплошного мотка купюр. Она плотно облепила все ее тело. Залепила глаза, нос и вот-вот туго замотает и рот. Но женщина рвет ее зубами. Все тело напряжено, руки, перехваченные сзади, ноги, ...все её обнаженное тело рвётся из этого бумажного плена. И она зубами, из последних сил пытается разорвать ее. Желание передано сильно. Но там еще момент: конец ленты смят в виде головки змеи. Он замер от неожиданного отпора со стороны почти побежденной женщины....Вот такая картина.
-А Вам, значит, …другая понравилась?
-Мне нравятся животные. Я люблю собак. И вот у Теда есть картина "Выгуливая шпицев". Картина тоже наряженная. Девушка, по-видимому, служанка, повела на трех поводках трех разномастных шпицев. Но, …но: поводки из рулончиков сто долларовых банкнот. И нанизаны они на тонюсенькую золотистую цепочку, что на шеях псов. И потому вот-вот могут порваться, а собаки убежать. А собачки холеные, резвые, с бантами опять же и ста долларовых купюр. Девушка в панике, конечно же, эта цепочка из купюр не выдержит и порвется. Испуг девушки передан, я считаю, просто-таки гениально. Мимика, жесты, динамика позы. Глаза, почти детские, огромные... Рот девчушки этой приоткрыт в крике...Очень, очень впечатляет. На меня подействовало. А какие собаки…порода! Вы не любите шпицев?
-Что?
Лоренсо понял, что его последний вопрос был не к месту.
-Простите, я украл у вас перерыв на обед.
Стасс поднялась из-за стола. Расплатилась.
-Мистер Лоренсо, подождите меня здесь. Я вот только предупрежу на работе и ...съезжу ...за ста шестьюдесятью долларами.
Лоренсо удивленно посмотрел на девушку, прячущую сдачу в бумажник, где весьма явно лежали необходимые деньги. Но он промолчал. Приподнялся из-за стола. Так и стоял, пока Стасс не вышла из кафе. Потом он сел и снова заказал вина. «Боже правый, какая девушка! Какая …девушка… Правда, есть и в ней что-то не совсем…рядовое. Бедный мальчик, ну почему же он не женится на обычной, обычной и нормальной женщине?! Зачем ему этот непредсказуемый ребенок? Что за «идея» такая? Выгорело у неё, нет, она так и не ответила. Может уйти, бог ними, со ста шестьюдесятью долларами».
И Лоренсо действительно решил уйти. Даже поднялся из-за столика. Но ему –таки принесли вина. А то было весьма приятным. И итальянец задержался.
 ***
Стасс уладила с работой, пулей слетала домой за купюрами и вновь вошла в кафе, где ее ждал Лоренсо. Да именно ждал её, потому как никак не мог придумать, что он ответит сыну.
-Скажите, сейчас он в Пасадене?
-Да.
-Я еду с Вами.
-А...Ваш отец?
-Не беспокойтесь, я позвоню ему вечером.
-Тед сказал, Ваш папа – здешний прокурор?
-Ну и что?
Лоренсо пожал плечами и поднялся.
И они покинули кафе.
Прежде чем открыть дверцу машины Стасс, отец Теда помедлил.
-Сын отзывался о Вас хорошо. Очень ...тепло. Я не совсем понимаю причины его тревоги, но он что-то говорил о том, что Ваше предложение наиболее приемлемо, если не случится худшего. Вот тут я его не понял.
Лоренсо пожал могучими плечами.
-Может, мне всё-таки отвезти его в санаторий? Как быть, не знаю. Но поверьте, признавать, что сын болен мне очень тяжело.
Как только Лоренсо сел рядом, Стасс резко нажала на педаль газа.
-Ваш сын не болен. Он по-прежнему просто напуган.
-Вы хотите сказать, что Тед – трус?
-Для вас это было бы страшнее, чем- то, что он психически нездоров?
Лоренсо промолчал. Нахмурился и отвернулся к дверце.
-Мистер Лоренсо, я хотела сказать, что Ваш сын… Я люблю его. Сильно. Он не трус. Он просто не знает выхода. Вернее, знает, но только один. Ужасный, потому ему страшно. Как всякому здоровому человеку, страшно. Вот и всё.
Машина летела на предельно допустимой скорости. Но и та была в черте города опасной. Стасс то и дело приходилось тормозить перед пешеходными дорожками и светофорами. Лоренсо покачивало от такой езды, но слова девушки вселили в него уверенности. Он уже несколько иначе расценивал молодость и притягательную красоту этой странной девчонки. И терпел качку молча.
А Стасс думала о другом.
Лоренсо видимо на самом деле не был посвящен сыном в его дела с купюрами. И совершенно не знал, не понимал, какие могут быть дела у его сына и дочери прокурора.
Когда они проехали очередной крутой поворот и, наконец, выехали за черту города, девушка спросила.
-А почему всё-таки Вы - Лоренсо, а не Лоренс. Это что, так важно? Для кого?
-Важно, наверное, только для Лоренсо. К сожалению, не для моего сына. Род Лоренсо довольно-таки древний. Мы - часть миланской аристократии. Богатые испанские евреи-торговцы были основателями нашего рода. В семнадцатом веке они купили земли в Неаполе и стали жить, и делать деньги торговлей.
Лоренсо быстро посмотрел на Стасси. Та вела машину, лишь изредка бросая на него быстрый взгляд. Девушка не акцентировала внимание на его горделивых ударениях.
И итальянец продолжил чуть спокойнее.
-Правда, было в роду всякое, среди Лоренсо встречались и ремесленники. Но в основном, мы занимались торговлей. Правильнее будет сказать не торговлей, а серьёзной коммерцией. Мужчины нашего рода стремились к власти, становились крупными владельцами недвижимости. Заводы, фабрики, дома. Мы всегда были на виду. Когда-то даже роднились с королевской кровью. Потом, разумеется, эмигрировали. Особенно во время последней войны. Но мой отец, он как-то сумел,…в общем, удержался и тогда. Его называли Королём кожи. Лучшая кожа Италии – это то, что производим теперь мы - компания двух братьев Лоренсо.
И снова мужчина бросил горделивый взгляд на девушку. И снова Стасс встретила его слова без особого восхищения. Была спокойна и просто внимательна. Её ведь интересовал совсем другой человек. И тот другой, он был Лоренсом.
Между тем, мужчина продолжил.
-И, разумеется, Лоренсо предпочитали итальянских женщин. Я первый, кто женился на американке. Клаудио - итальянка. Но, знаете, она из тех, кто добровольно меняет родину, веру и даже отбрасывает кусок фамилии. Всё ради новизны. Она просто-таки влюбилась в Америку. Добилась гражданства, была весьма предприимчивой и красивой женщиной. Родные предупреждали меня, что Клаудио не вернётся больше в Италию. Я не поверил. И вот, сын, после гибели жены здесь, в Калифорнии, тоже стал американцем. Тоже скинул часть фамилии и стал «Лоренс». Хозяйничает в доме матери. Мы видимся с Тедом до обидного редко. У меня новая семья. Уже итальянская жена. Но Тед дорог мне. У меня семеро дочерей. Вы понимаете, семеро?! …Как я не буду печься о сыне? Но Тед категорически не хочет жить в Италии. Категорически отказывается от участия в семейном бизнесе, от, как он говорит, «наших фамильных денег». И вот после того случая… Я Вам про него говорил, про неприятности с картинами. Тед решил не возвращаться вовсе. Он весь в свою мать. Очень чувствителен и …талантлив. Да, очень талантлив. Он не против Италии, нет. Но он душой тутошний. Вы понимаете меня?
И вот тут Стасс кивнула, понимаю.
 ***
Через три с небольшим часа Тед их встретил у дверей своего дома. Ему позвонил отец прямо из машины.
Стасс увидела его издалека. И машинально, будто предчувствуя что-то неладное с ожидавшим их человеком, она прибавила скорость. Мотор взревел и, взвизгнув, машина резко развернулась на последнем повороте к дому.
Высокий человек стоял у дверей, подпирая их спиной. Он видимо не столько глазами, сколько слухом следил за дорогой, пролегавшей в метрах трехстах от небольшого двухэтажного дома. Тед смотрел на небо. Будто его интересовала погода.
Лишь когда хлопнула передняя дверца, спина его отлипла от двери, и он медленно, будто на затёкших ногах, прошел по парадному крыльцу и стал спускаться с пяти каменных ступенек лестницы.
Стасс была уже на ней.
Они остановились, держась за перила. Он ступенькой чуть выше, она – чуть ниже. Отец Теда, видимо намеренно задержался у дверцы машины. Будто его что-то ещё задержало рядом с ней. Но встречу, такую вполне определяющую Лоренсо видел и понял хорошо.
 -Ты приехала. Я ...почему-то так и думал, что ты приедешь.
Тед показался ей сильно похудевшим. На лице ярко выделялись огромные усталые глаза. Углубились складки морщин на высоком лбу. Нет, и теперь существенной разницы в возрасте она не почувствовала. И теперь он просто казался ей просто старше и мудрёнее жизнью.
Стасс впервые заметила седые волосы в его висках.
Тед опустил голову, как будто в чем-то был виноват перед ней.
-Ты приехала…
-Тед...
Ей так трудно было сделать это. Но она столько раз мечтала вот о таком событии. Столько раз воображение рисовало ей его, что сделать это, осуществить то, что и раньше ей казалось реально произошедшим - было сущим пустяком.
Девушка преодолела ещё две ступени, будто взлетев, обхватила Теда руками и сильно прижалась щекой к его груди.
Лоренс тихо охнул. А его отец, уже тоже направившись к двери дома, осторожно заметил: «Тише, тише. Он немного подсреляный».
Стасс чуть отстранилась.
-О, прости...
Лоренсо покосился на них, улыбнулся и пробурчав: «Ну, я зайду тогда. Что-то горло…пересохло», - зашел в дом.
Стасс только теперь заметила, что плечо Теда туго перевязано. Это уплотнение, чуть заметное под рубашкой, черной в серебристую полоску, не казалось ей страшным.
-Тебе все еще больно?
-Я запустил с лечением, теперь трудно заживает. Сам виноват...
Он вздохнул.
-Ладно, проходи.
Стасс уже с тревогой посмотрела на плечо. Припомнила, что с ранением, без должного ухода Тед жил какое-то время в тюрьме. Скорее всего, скрывая боль среди тех людей.
В доме Лоренсо вел себя уже более раскованно, приятно улыбался девушке. Он держал в руках высокий бокал с золотистым вином. Легко передвигаясь на коротких крепких ногах, он быстро знакомил Стасс с домом.
Теда смущала эта ситуация. Его отец демонстрировал дом так, будто Стасс уже согласилась жить здесь.
-Он начал новую картину. Хотите взглянуть? …А выпить? …Нет? Что? …А, картина…. Это там, идёмте на мансарду. Это святая святых, но он не будет против… Тед, ты же не против? …Вот видите, нет. Идемте, Стасси, я всё Вам покажу.
Стасс была поражена почти завершенной картиной Теда. Та была единственной картиной, находившейся в высоком, светлом, не смотря на задернутые шторы, помещении мансарды. Большая часть работ была в виде рисунков, зарисовок, набросков, сложенных пачками или разбросанных по разным углам, на стульях и подрамниках.
Сюжет картины был по-детски прост. Но имел интересную подоплеку. И незнакомый с сутью происходящего человек, а тем более увидевший лишь первую картину Теда, пожалуй, начал бы восхищаться работой сразу, как только увидел картину.
Но тут были только те, кто знал или догадывался о …«болезни» художника.
Стояла тишина. Лишь взгляды зрителей выхватывали в картине сначала куски, отдельные фрагменты, а затем и целиком все полотно.
Картина была в половину роста взрослого человека. Еще, разумеется, без рамы. Светлое полотно, динамичное по энергетике.
Итальянский мальчишка - сорванец дует в паруса детского кораблика. Ручей, бегущий между двух крепких, согнутых в коленках ног парнишки, быстр. Но видимо ему этого недостаточно и, он, глупыш, низко нагнулся и дует в паруса. Ему хочется, чтоб его кораблик несся еще быстрее.
Паруса бумажные. Цветные. Их всего три. И хорошо, очень даже натурально расписан рисунок парусов. Это десяти, пятидесяти и ста долларовые банкноты. Они, проткнуты острыми деревянными мачтами - палочками. Те, по-видимому, заботливо и кропотливо обточены мальчишкой отцовским складным ножом. Тот валяется позади мальчика. Кинут, как вещь уже не нужная ему. Ведь кораблик готов. Он несется вдоль веселого ручейка.
И игрушка, и ручей, и улица, где бежит он, и даже кусок ярко-голубого неба, лишь украшенного воздушным облаком –были выписаны тщательно, с любовью, ярко. Однако они блекнут в сравнении с фигуркой мальчика. Его светлым детским лицом. В черных вихрах застряла стружка, щеки, чуть перепачканные, сильно надутыми. Пухлый рот парнишки, с сильно вытянутыми губами просто восхищает. Задором, с каким мальчуган отправляет в плаванье ничего незначащие для него в этот момент деньги, зажигается и зритель.
Лоренс отвел взгляд от картины. В присутствии посторонних и ему она показалась несколько иной. Нет, смысл остался прежним. Просто вот так, рядом с девушкой, Теду тоже больше захотелось смотреть на мальчика. На его забавную мордашку. На разбитое, но поджившее колено. На крепкие руки, ноги, обутые в черные ботинки, стоптанные, по-видимому, ещё старшим братом.
Не на кораблик. Не на проткнутые, рвущиеся паруса теперь смотрел Лоренс. Будто присутствие Стасс отводило его взгляд туда, где было важнее.
Тед щурясь, посмотрел на девушку. Она ещё долго рассматривала картину. А он, так же долго, рассматривал её.
«Что-то изменилось в ней. …Нет, всё будто как прежде и строгость в одежде, грация гордости, затаившийся импульс юности. Красота…. Всё тут. Но что-то ещё… В глазах? Да. И ещё…»
Стасс оглянулась к нему. Чтоб не расплакаться от счастья, она часто часто заморгала, улыбнулась ему и снова стала смотреть на картину. Ей хотелось впитать в себя всё: и силу мальчика, и силу весеннего ручейка, стойкость стен добротного дома, тихость улицы, высоту неба…
Когда она снова перевела восхищенный взгляд на него, Тед задернул штору, скрыв картину от взглядом и погасил свет в мастерской.
Стало тихо. Не темно, нет. Солнце ещё достаточно светило, чтоб преодолеть легкие синие шторы на высоком окне. Но было тихо. Жизнь просто затаилась. Но она была здесь.
-Пойдем, надо поговорить. Здесь душно.
-Тед, ты, ...может, тебе отдохнуть. Мне кажется, ты слишком поглощён этой работой. И ...опять себя запустил.
-Ерунда.
Лоренс пошел к двери. Остановился и открыл её. Чек Лоренсо и Стасс всё стояли у картины. Но Тед молча настаивал.
Стасс ещё раз посмотрела в щель между штор. Часть лица озорника была её ещё видна. Она улыбнулась и пошла за Тедом.
Чек Лоренсо чуть дольше смотрел на мальчика. Он хорошо помнил его. Луиджи де Косто звали этого парнишку. Он был другом детства его сына. Он мечтал стать капитаном, но стал хорошим художником и добрым другом. «Живёт имя твоё, парень. У меня уже есть внук Луиджи. Есть внучка Вирджиния, такая же шалунья, как ты. Жаль вот Тед никак не решиться сделать выбор свой. Но кто знает, может, это не его время. Кто знает? …Ты? …Вот и ты, Луиджи. И твой корабль…»
Чек на всех картинах сына, из тех, что он нарисовал за последние семь лет, прежде всего, видел купюры. Это зло, державшее его сына, болевой схваткой на горле. Сегодня он заметил в картине другое.
Широкой ладонью мужчина смахнул слёзы, развернулся сутулой спиной к картине и быстро зашагал к выходу.
И они ушли из мастерской. Спустились на этаж, в нижнюю гостиную.
Тед налил вина в высокий стакан. В один стакан.
Обратился к Стасс.
-Лучше скажи, ты привезла резюме своего авторитета.
Тед посмотрел на прислушавшегося отца.
-Оставь нас, отец.
Тед протянул ему стакан.
Лоренсо смущенно улыбнулся девушке, взял из рук сына стакан с вином и вышел через английское окно на задний дворик дома.
Стасс протянула Теду конверт.
Лоренс прочел адрес.
-Что это?
-Не обращай внимания, это тебе.
-Чей это адрес?
-Моей тетки.
-Тебе не следовало это делать. Такое носить рядом с именем нельзя.
Лоренс сел на диван и, туго сжав конверт между ладоней, задумался, глядя в сторону от Стасс.
Через окно он видел гуляющего по дворику отца. Волнение его от встречи с девушкой, о которой он думал ежедневно, чуть успокоилось. Но страх оттого, что вот-вот вся его чистая спокойная жизнь кончится в один миг, травил его ядом. И вина, не перекладываемая им ни на кого, кроме собственной совести так и точила его.
-Я понял, Стасс, хуже нет в жизни нагадить и испачкать в собственном дерьме другого человека. Удачи ли, неудачи - прошлое всегда мне будет укором. Может, я действительно слабый человек? Но тогда зачем судьба навесила мне ещё и этот груз? Когда-то давно, я струсил и на суде подтвердил показания одного подонка. Взамен свободы своей и своего друга. Не знаю, кем бы я стал, отсидев положенные два года, но думаю, сильно бы моя биография от этого не изменилась. Я не боюсь боли. А позор и несвобода страшили меня, кажется с рождения. Мне надо было тогда просто встать и сказать правду. Все мое осталось бы при мне, я сильный. …И ни перед кем я не был бы виноват сейчас. А так....Покончил с жизнью мой лучший друг, а парня, того, что взял всю вину по делу о картинах на себя, сделали в тюрьме ещё худшим мерзавцем. Для него не было ничего ужаснее, чем подвергнуться физическому насилию. А пережив его, он стал чудовищно жестоким. Мстительным стал. И я понимаю, я и мой друг, мы сделали его таким. Своей трусостью. И ничего не изменить. Ничего. Всё ложь. Человек даже если и в силах заставить себя забыть, отодвинуть от дня сегодняшнего старую вину, всё равно не в праве считать себя выздоровевшим ото лжи. Тут нужно иное лекарство. Я нашел его. Мои картины. Но тут же…я вляпался в другую грязь. Эти фальшивки. …Нарисованные мною деньги. И опять я подставил человека. Вот…тебя, например.
Тед достал деньги из конверта. Бросил быстрый взгляд на адрес, на то, что лежало в конверте ещё, и протянул всё Стасс. Только купюры, смяв, сунул себе в карман.
Потом он прошел к столу и налил себе вина. Сделав глоток, он поставил стакан на стол и отошел к окну. Посмотрел на отца, прогуливающегося возле бассейна.
-Уже нет их, этих парней. А я двадцать лет своей трусости, как проказы стыжусь. И малейший намек на что-либо подобное - для меня ... приближение расплаты за мою трусость и стыд.
-Тед, мне кажется, ты сам ищешь вину для себя. Впрочем, я даже не хочу об этом говорить. Я считаю тебя уже оправданным, хотя бы потому, что ты признал свою вину. Пусть позже, но признал. А судьба твоих друзей и недругов - это не твоя проблема. Бог с ним, с прошлым. Лучше посмотри, что в конверте.
Стасс снова протянула Теду конверт.
Тед вынул оттуда слайды и стал внимательно их рассматривать, держа их в понятых руках на свету от окна. Потом он принёс огромную лупу и долго рассматривал картинки через неё.
В его лице, в осанке, в движениях даже вдруг всё заметно поменялось. Он снова перестал выглядеть человеком, уставшим от страха. Он как будто обрадовался случаю, дающему ему право на реабилитацию и свободу.
-Отец, он ...вернул мне часть картин, увезенных им, во время моего срыва. Он почему-то решил, что когда они будут рядом со мной, мне будет легче.
Тед улыбнулся ей. Стасс заинтересованно посмотрела на слайды, на него.
-Да? А...возможно он прав. Ведь это же то, что поможет тебе восстановить твое имя. Имя художника.
Стасс села рядом, касаясь плеча Теда. Он ненадолго задумалась, потом тихо произнесла: «Тед, но те картины, которые он оставил у себя, их тоже нужно будет поправить. Ты …понимаешь, о чём я?
-Я понял. Я…понял тебя.
-Фридман был восхищен твоим талантом, Тед. И очень переживал за твой дар. Я прочла книгу про фальшивомонетчиков, он мне ее дал. Этот человек сразу понял, что я имею самое близкое отношение к этому делу. Видимо, хотел ...уберечь.
-Это он тебя хотел уберечь, ...и правильно.
Лоренс какое-то время смотрел девушке в глаза. Потом лицо его дернулось тенью вины, он осторожно обнял Стасс и, глядя на ее макушку, тихо произнес: «Ни прямого, ни косвенного отношения ты к моим проблемам не имеешь. Вот за синяки и оскорбления китайцев, прости, тут я виноват… Ну, чего ты хочешь за эту боль?»
Он так сильно прижал ее к себе, как будто ей уже угрожала какая-то опасность.
-Стасс, ведь я и тебя испачкал... И тебя. Ты понимаешь?…Человек не может измениться. Видно я в принципе недостойный человек. Трус.
Он тихонько оттолкнул девушку и пошел кружить по просторной гостиной.
-Тед, Тед...
Стасс, когда Тед проходил рядом, взяла его за руку и притянула к себе. Он сел рядом, сжав руку между колен.
-Тед, ты же сказал, что если исправить твои ошибки в картинах, то их можно будет выставить на продажу или даже отправить на выставку. Если они так же хороши, как этот мальчик, Тед, тебе не придётся больше лгать и испытывать чувства вины. Можно будет гордиться прожитой жизнью и именем.
-Не знаю. Не знаю, Стасс, способен ли я ...гордиться. Вот хотя бы, как мой отец.
-А я знаю! Есть, есть основа для твоей гордости. Покажи мне остальные картины, пожалуйста.
Стасс схватила его руки и сжала в своих.
-Пожалуйста, Тед. Это важно для меня. И для меня, понимаешь?
Тед чуть отстранился.
-Нет, нет. Стасс, …нет. Там сплошной бред. Это бред. Отец с учителем забрали наиболее благополучные, и вернул мне самые бредовые картины. Я не успел их сжечь. Надо было сжечь. Они гипнотизируют. Слишком впечатляют …деньги. Мои …большие, огромные нарисованные деньги.
-Их смотрели не те глаза, Тед!
-Нет, нет. Может быть, я и продам их, после исправлений на купюрах, но не тебе. Вдруг этот Фридман, или кто-то другой…Нет. Это опасно, Стасс.
Стасс сдавила руки Лоренса.
-Ах, так! Ну, так вот, …вину хочешь снять, за синяки мои расплатиться? …Отдай мне свои картины. Выправь ошибки на нарисованных купюрах, распишись на картинах своим именем и продай их мне. По договору, с рассрочкой. Все продай. Все до одной! Я сама выберу выставку, которая заслужит чести таких картин!
Лоренс отпрянул и, освободив руки из рук Стасс, замахал ими на неё.
-Что ты такое говоришь?! Ты…понимаешь?! Разве я могу когда-нибудь рассчитывать на выставку?
-Ты уже имеешь право! Твой «Мальчик» - это уже основа хорошей выставки.
Тед закрыл лицо руками и покачал головой.
-Ты хочешь увидеть этот бред. …Но почему?
-Если этот бред подобен тому, что я видела, то я верю, ты - настоящий художник! У тебя есть будущее. Оно прикроет тебя от прошлого. Жить токо страхами нельзя, Тед! Раз ты не в силах это понять сам, я помогу тебе. Я так решила!
Лоренс вздохнул, убрал от лица руки. Но он так и не посмел посмотреть Стасс в глаза.
-Девчонка, ты, правда, веришь в моё имя?
Стасс сильно качнула головой.
-Я тебе верю! В тебя -да!
 ***
В Выставочном зале Лос-Анджелеса были представлены семь картин художника из Пасадены.
Они все уже были проданы, так как выставка демонстрировалась уже и в Нью-Йорке, Хьюстоне и Сан-Франциско.
Сделки вела Стасси Прайз. Здесь она присутствовала в качестве представителя калифорнийского художника и владелицы большей части его картин.
Две картины вернулись назад в Италию. В частные коллекции попали три картины, с которыми Стасс простилась легко. За них она выручила только деньги. Но это были большие деньги. Достаточно большие деньги для нескольких лет спокойной жизни художника Лоренса. Но две картины попали в лучшие музеи Америки. И Стасс была счастлива таким успехом безмерно. Для Выставочного зала Лос-Анджелеса его акционерами была приобретена картина, изображавшая мальчика с парусником.
Выставка "Реквием Банкноте" была значительно продлена, потому что имела успех.
 ***
Когда картины разошлись по своим новым домам, Тед вернулся в Пасадену.
А через день туда приехали Стасс, Фридман и Прайз, который несколько потеплел и успокоился в отношении к Лоренсу.
Все еще раз выразили свое восхищение мастеру, а после начался обычный светский разговор с легким уклоном на видение перспективы, теперь уже известного американского художника. Конечно Прайза интересовали и отношения Теда со Стасс.
Захотел поговорить с художником и Фридман.
Стасс, поглядывавшая во время своего разговора с Лоренсо на Теда, заметила, как её друг вдруг побледнел. Тед что-то рассматривал. Он вертел что-то в руках, что-то, переданное ему Фридманом, и будто при этом испытывал страшные муки. Ей показалось, Тед вот-вот сорвётся и убежит.
Девушка быстро извинилась перед Лоренсо и направилась к Теду.
В руках его был зеленый бумажник. Стасс узнала его.
-Это тот самый? Но …мне сказали, что ты …избавился от него. Разве это не так?
Фридман улыбнулся доброй и чуточку усталой улыбкой. Глядел на Стасс мудрыми глазами видавшего виды человека, тихо произнёс.
-Не знаю о чем Вы, Стасс. Но может, Тед уже готов нам с вами всё объяснить.
Лоренс проверил содержимое зеленого бумажника. Глубоко дыша, спросил старого адвоката: «Откуда он у Вас?»
Фридман заметил, как серьезны Тед и Стасс. Улыбка с его губ исчезла, и он объяснил.
-Его мне передал некто Мерфи.
-Мерфи?!
Фридман кивнул, внимательно глядя на Лоренса.
-Да, человека, передавшего мне этот бумажник, зовут Мерфи. Френк Мерфи. Он из Хьюстона. Вы знакомы?
Девушка взяла Лоренса под локоть и, глядя на Фридмана, подтвердила: «Да, мы познакомились с ним во время путешествия в Японию».
Фридман так и не отводил взгляда от Лоренса.
-А Вы?
Тед, явно волнуясь, ответил: «И я ...там же. Мы познакомились на теплоходе во время круиза».
-А после этого Вы виделись с ним?
-Нет.
Фридман чуть заметно вздохнул и улыбнулся, отводя взгляд в сторону гостей, оставшихся в гостиной.
-Тогда этот мошенник не обманул меня. Я - то решил, что он украл у Вас этот бумажник, а вовсе ни какой не яхтсмен.
-Простите, я не понял…
Стасс взялась за бумажник рукой, но Лоренс, будто вещь была очень грязной, вытер её руки платком, а бумажник, сунул себе в карман. Платок несколько неряшливо, сунул туда же.
Снова посмотрел на Фридмана вопрошающе.
-Но как? …Откуда он у Вас? Откуда он у Мерфи? Я не понимаю…
-Он рассказал мне полусказочную историю, Тед. Я, честно признаюсь, не поверил ему. Ещё одна сказка про… «посланные богом деньги». Просто такие вещи с некоторых пор интересуют меня. Вот и решился выслушать его до конца и согласился передать вещицу …хозяину бумажника. Я и без инициалов на бумажнике понял, чьи это …вещи. Чья работа. А уж после этой выставки…я понял остальное. Это ваше, Тед.
Лоренса качнуло. Стасс тревожно посмотрела на него и предложила пройти к диванам.
Они уединились в диванной комнате. Стасс принесла вина. Но мужчины так к бокалам и не прикоснулись.
Тед снова держал в руках бумажник. Он смотрел на него, был сильно взволнован и бледен.
-Ничего не понимаю, …как же это всё находит меня? …Как не оставит в покое…
Фридман рассказал им о встрече с яхтсменом из Хьюстона.
-Он такой болтливый, этот Мерфи. Я бы устал от него, если бы не купюры, которые я тотчас узнал.
Стасс села с Лоренсом рядом.
-Он сказал, будто бы он яхтсмен. Он готовил карту для маршрута прохождения яхт от Зеленого района, что в северной части Хьюстона, в сторону северо-запада по небольшой речке, но видимо достаточной для среднего класса яхт. И вдруг, причаливаясь в бухточке, у самой кромки воды заметил туго набитый долларами бумажник.
На радостях он подал просящему подаяния у ближайшей церкви. Еще, говорит, извинился за то, что пятидолларовая купюра была сырой. Дома он разложил банкноты просушить, а утром с ужасом заметил, что они ...полиняли. Портретная сторона была покрыта разводами, тогда как другая сторона купюр была действительной. Настоящей. Он понял, что деньги эти – всего лишь фальшивки. И вот тут он испугался. Печальным было для него то, что его легко мог опознать нищий у церкви. Тот мог заподозрить в мошенничестве его. Это парню не понравилось. Он решил убраться из города. Решил даже написать друзьям, что поменяет маршрут соревнований.
Стасс слушала Фридмана, а сама кожей, нервами ощущала сильное напряжение в теле Теда, которого вот уже несколько минут держала за руки, сидя с ним рядом.
-Как он не торопился, и всё же ноги сами привели его к церкви. К той самой, у которой сидел нищий. Мерфи хотел выяснить, насколько хорошо тот его запомнил. И каково же было его удивление, когда он услышал странный разговор настоятеля церкви и одного из её прихожан. Эти люди говорили об одном коммерсанте. Тот будто бы скупает появляющиеся фальшивки и продает их в Лос-Анджелесе одному старому адвокату. Что за четыреста фальшивых долларов, даже явной подделки, этот адвокат дает пятьсот настоящих. «Выгодное дело, эти фальшивки!» - Священник так и сказал...
Услышав это, Теда качнуло. Он навалился на спинку дивана и прикрыл глаза.
-Тед, тебе плохо?
Взволнованный голос Стасс услышали в гостиной.
Лоренсо бросился к сыну, уже сильно побледневшему лицом и повалившемуся на бок.
Он подхватил его.
-Тед? Тед?! Что же это?!…Скорую, быстро! …Врача! Вызовите врача!
Итальянец был сильно напуган состоянием сына и с мольбой глядел на людей.
Его сын умирал.
 ***
-Сож...
Тед из последних сил пытался что-то сказать Стасс. Та пригнулась к нему, и, вместе с остальными, осторожно укладывала его на носилки.
-Сожги, ...Стасс, ...пожалуйста, сожги... и деньги эти, и…картины. Сделай это за меня....Сколько ...людей.. Моя вина, ...я хотел рисовать их. Я хотел их правильно рисовать…
Волнения последних месяцев; работа, что захватывала его целиком; выставка, с её несомненным успехом - всё это обрушилось на его сердце непосильной ношей.
Тед получил свой знак от Смерти ещё на выставке. Он сильно взволновался ещё тогда, когда посетители её, благовейно складывая у груди ладони, полу испуганно, полу восторженно, но всегда с преувеличенным интересом приглядывались к его…нарисованным деньгам и произносили: «Как настоящие».
И умер человек.
Но, правда, не умер художник.
Тед успел-таки написать реквием собственному безумию. Страху совести. Поставил точку в творчестве художника, изобразившего шалость маленького итальянского мальчика. Увековечил парнишку, который без жалости продырявил мачтой деньги, сделав их бумажными парусами кораблика, плывущего по быстрому ручью.

январь 1998 Пермь
mel5@yandex.ru