Благодаря военным походам Александра Великого греческая культура и язык распространились по всему Средиземноморью и достигли территории Ближнего Востока. Восточная культура интегрировала в греческую. Афины, Александрия, Пергам стали центрами империи нового искусства.
Война принесла культуру, гармония эллинизма заблестела на щитах воинов. Цивилизация подразумевает подчинение, безоговорочное принятие новой культуры. Толпой необходимо управлять, насаждая идеалы.
Как происходило канонизирование произведений искусства? Путем жетского отбора, вынесением приговора. От греческого kritike – искусства разбирать, судить – возникло понятие «критика художественная». Мнение критика было авторитетно, выражало влияние общепризнанного лица, посвященного.
В современном мире средства массовой информации берут на себя роль критика. Они создают новых кумиров, рождают мифы и погружают в коллективный сон целые народы.
Российская ментальность анархична по природе, великорусское «авось» сопротивляется западной Организованности. Поговорка «без царя в голове» спасает наше поколение от европейского поклонения Вещи, потребительской культуры. Но натиск иной цивилизации стремителен, как завоевания Александра. Русское общество должно принять добровольный постриг, создав свою религию искусства. И в этом миссия жрецов, великих критиков.
Критик, вынося приговор, использует метафору, перенося божественное значение на смертного, уравнивая мастера с Богом или разбивая в черепки жалкую работу ремесленника.
Российская критика имеет традиции, иначе не родилась бы великая русская литература. На примере критики повести Достоевского «Хозяйка» давайте приоткроем занавес и полюбопытствуем, что происходило в критических лабиринтах века 19 и начала 20.
В октябре 1847 года в журнале «Отечественные записки» напечатана 1 часть повести Достоевского «Хозяйка», в ноябре – 2 часть.
Первым отозвался Белинский. В письме к Боткину от 4-8 ноября он пишет о журнале Краевского: «Его беда – повести, не то, что у него нет хороших повестей, а то, что он печатает мерзости, вроде: «...минут из жизни деревенской дамы» (Жуковой), «Веры» (пошлейшая повесть), «Противоречий» (идиотская глупость), «Хозяйки» Достоевского (нервическая, да еще без конца).
Категоричный критик не жалеет эпитетов! Нелюбовь к женской прозе переносится и на Достоевского, «Хозяйка» в одном ряду с пошлыми, глупыми, «дамскими» произведениями.
20 ноября в письме к Анненкову «...его (Достоевского) повесть до того пошла, глупа и бездарна, что на основании ее начала ничего нельзя ... развить. Герой – какой-то нервический – как ни взглянет на него героиня, так и хлопнется он в обморок».
Велико раздражение критика на «женственную» прозу, как будто Белинский уже зашорил глаза и не желает ничего «развивать» в творчестве молодого писателя.
Очень важно быть критику непредвзятым изначально! Поэтому приветствую анонимные литературные конкурсы, когда у рецензента есть возможность открыть новое имя, восхититься свежестью стиля, нестандартностью мышления, непохожестью автора на других.
Я не люблю читать тексты по рекомендации, прелесть открытия всегда волнует.
В рецензии на отдельное издание «Бедных людей» Белинский писал: « Г-н Достоевский недавно напечатал свой новый роман «Хозяйку», который не возбудил никакого шуму и прошел в страшной тишине».
Нарочитые ошибки – Белинский называет повесть романом, тавтология – подчеркивают злорадствующие нотки критика-авторитета.
Насмешливым тоном проникнута и статья «Взгляд на русскую литературу 1847 года». В ней Белинский резко отрицательно отозвался о «Хозяйке». Но Белинский – великий критик – и смог предугадать те проблемы, которые будут рассматриваться в дальнейших обзорах иссделователей Достоевского.
Белинский увидел, что герои «Хозяйки» - в сущности сумасшедшие. «Наука наложила на Ордынова свою печать, то есть сделала его похожим на поврежденного и помешанного».
Первым «неистовый Виссарион» отметил фантастичность повести: «Удивительно ли, что вышло что-то чудовищное, напоминающее теперь фантастические рассказы Тита Космократова». Влияние Гофмана и Гоголя также почувствовал Белинский: «...автор хотел попытаться помирить Марлинского с Гофманом...», в письме к Анненкову от 15 февраля 1847 года: «В ней он хотел помирить Марлинского с Гофманом, подболтавши немножко Гоголя».
Теоретик «Натуральной школы», певец реалистической прозы, он разозлился не на шутку, шельмуя «Хозяйку», в которой все «поддельно и фальшиво».
Искренним непониманием «Странная вещь! Непонятная вещь!» Белинский отмежевался от Достоевского.
Так началась судьба писателя, не получившего «добро» из уст критика на свое раннее произведение, ставшее, как мы увидим, программным. Но дело было сделано: клеймо критиком поставлено, и еще долгое время шлейф «Натуральной школы» тянулся за Достоевским.
Так в 1848 году в «Санкт-Петербургских Ведомостях», в 12 номере, появилась статья некоего критика К.П. (Ксении Александровны Полевой) о «Бедных людях». Рассматривая в том числе и повесть «Хозяйка», критик ставит манеру писателя в рамки «Натуральной школы» и объясняет неуспех повести именно тем, что «...несомненно признанные дарования не развиваются..., но более и более задергиваются туманом слов, облекающих бессвязные мысли и самые странные идеи».
В статье, посвященной также «Бедным людям» - произведении, благословленном Белинским, - напечатанной в «Отечественных записках» за 1848 год, том LV11, критика опять нашла в «Хозяйке» «выбор странных, ненормальных лиц». В журнале «Современник» за 1849 год, том Х111, в разделе «Смесь» читаем, что «повесть производит впечатление чего-то темного, многословного и скучноватого».
Авторитет Белинского весит тяжелым роком и над суждениями П.В. Анненкова. Пытаясь оправдать выбор Достоевского стремлением заниматься «психологической историей помешательства», критик все же увещевает: «Но кто же не согласится, что при этом случае сумасшедший оказывает особую услугу авторам?... Всякая мысль... – все годно для сумасшедших».
Теперь уже клише «фантастическо-сантиментальных повествований» прикрепляется и к повести «Двойник». Анненков классифицирует творчество Достоевского, объявляя его изобретателем особого жанра. В нем иллюстрируется болезненная фантазия автора, отсутствие реалистических признаков, величие характеров, поиск колоссальных образов. Такая характеристика шаблонна, она возвращает Достоевского в романтизм, делает шаг назад в развитии русской литературы.