О боли России – Чечне и Чеченцах.
Вернувшись из Чечни, «с корабля на бал», попал, как миллионы россиян, к телевизонному Shou” глобальной PR кампании по восхвалению Президента Путина В рамках якобы прямого общения с россиянами разных регионов. Обычно он в таких мероприятиях от проблемы Чечни отшучивается, переходя на родной язык чекистов, блатной сленг на грани приличия. Но студентке позволено было напомнить о безработице в Чечне (без указания причины), попутно подтвердив высказанную им ранее мысль о перепроизводстве в России инженеров и вообще людей с высшим образованием. Озабоченный этой мыслью когда-то вождь большевизма (и чекистов) – Ленин, решил дело просто – наполнил океанский теплоход светилами науки, образования и искусства и даже не стал его топить, а гуманно отправил в Европу. Тем обусловил бурное развитие её и гарантировал отставание России. Чекист Путин решает проблему по-своему, финансами сокращая науку и образование, под лозунгами улучшения. В Shou по поводу Чечни – отделался туманным обещанием. А в ответ на Беслан – намекнул на пересмотр и так куцого закона о реабилитации невинных, но грубо наказанных. Что тут скажешь?
Пошел в Интернет – вдруг гарант изменяемой по его желанию Конституции, в соблюдении (и сохранении!) которой он уже дважды клялся, все-таки сказал что-нибудь полезное?. Перед экраном – Путин не ленится соврать, что она при нем неизменна, хотя роль (смысл и обязанности) Совета Федерации так изменил что от федерации ничего не осталось, в угоду придуманной им вертикали власти – выборы заменил назначениями подчинив себе суды и прессу ликвидировал почти все свободы, огражденные в этой конституции, придумал третюю палату Думы, очевидно полагая, что палата косвенных назначенцев и две – прямых лучше представят народ...
На сайде Чечен-просс я вляпался в нечто без подписи, пачкающее хорошее дело путем лжи, совершенно необычной в старом Чечен-Пресс, времен его зарождения. Помню по 1994 году. Через него я тогда познакомился с Зайнап Гашаевой, одним из объектов грязной лжи анонимной статьи. Именно у неё (или у её ныне покойной сестры) я останавливался будучи в Чечне. Что меня туда занесло?
Как член КС (Координционного Совета) Клуба Избирателей Академии Наук СССР (КИАН) я в качестве корреспондента «Курантов» при депутате Верховного Совета РСФСР А.Е. Шабате бывал в Карабахе. 1991-92 годах. А когда карабахцы на основе Конституции СССР, с оружием в руках, отстояли свою независимость, которую никто (даже наследники СССР, по его законам) до сих пор не признает, я вернулся в геологию. Эта наука, обеспечившая нынешнее и последующее процветание России даже при преступном, безалаберном хозяйствовании, теперь стала лишней правителям, по крайней мере до конца их царствования. Потому зарплату ученым ужали, пенсионеров (в том числе меня) выгнали на пенсию ниже прожиточного уровня – что бы умерли с голода!? Но объявившие себя суверенными территории далеко не все имели уникальные месторождения, позволившие «жировать» правителям. Генерал Аушев (полевой, не подковерный) решил начать исследовать недра своей вернувшейся из ссылки республики, только что еще раз обиженной осетинским руководством при поддержке Москвы. Для оценки Джерахского ущелья были приглашены геологи, в том числе и я. К декабрю 1994 года мы еле успели уехать оттуда, когда все уже чувствовали давление на Чечню, посмевшую потребовать (опять на основе Конституции СССР – предшественнике России) переговоров о своей судьбе на высшем уровне. На печальном примере соседей – ингушей и карабахцев – Дудаев решил вооружиться.
Не уйдешь, не спрячешься от политики – она и в поле находит даже геолога.
В Москве, у здания Думы, увидел группу москвичей, некоторых – в чеченских папахах, с написанными наскоро плакатами против нападения «неизвестных» на Чечню. С трудом нашел предводителя, им оказался Хамад Курбанов. Подсказал ему, что такой протест, который видят только москвичи – смысла не имеет. Правителям, даже пришедшим на волне подъема гражданственности, не до них. Им важно решать свои дела. Именно поэтому важно иметь неподцензурные средства массовой информации и свободнгые суды. Никто не знал тогда, что через несколько лет, сменившие их думцы – путинские единоросы и их правительство – будет так откровенно присваивать себе все возможные блага открыто, по сочиненным законам. Доведет разность между беднейшими 10% и богатейшими 10% до пяти десятков раз! А при 3 млн (20%) ниже прожиточного минимума – назначит власть имещим (в т.ч. депутатам) оклады в тысячу раз выше этого минимума. Вэтой ситуации – достучаться до власттей можно только через прессу, лучше – иностранную. Её читают сильные мира сего, а только их слушают российские вожди. Я попытался передать чеченцам опыт Карабаха.
Москвичи-чеченцы, по специальности врачи, учителя, артисты, инженеры, всего человек 6-7, организовали Чечен-прес. После очередного разгрома, милицией помещения Чечен-пресс, главврача детской больницы Рамзана Мусаева, помощника Хамада, арестовав без паспорта, продержали в сизо рядом с Бутыркой около недели, пока я не подтвердил его личность и не помог ему уехать.
В Чечен-пресс приходили приезжие из Чечни, в том числе и женщины. Одна компания, особенно горячо рассказывала о тех событиях и мы с Л. Ефстифеевой, сотрудницей А.Д Сахарова и А.Е.Шабата, провожая их в метро – разговорились, познакомились. Вожаком группы женщин – была Зайнап Гашаева, успешный предприниматель. Обменялись машинописными листками самиздата. Людмила грамотно и быстро печатала русский и английский тексты, что было важно для привлечения иностранных коореспондентов, а митинги и пикеты стали довольно частыми. Чеченкам мы дали адрес женских активистов в бывшем ЦК комсомола, и вскоре по инциативе М.И. Кирбасовой организовалась русско-чеченская организация «Эхо Войны». Русские и чеченские вдовы и солдатские матери совместно протестовали против дикой войны.
Вспоминается просмотр фильма женщин по преступлениям ОМОНа в Самашках. Снятые ими кости, ставший депутатом писатель Приставкин назвал собачьими, чем глубоко оскорбил чеченцев и одна из подруг Зайнап ругнула его. В разгоревшийся скандал вмешалась милиция, пытаясь оттеснить чеченок, увести их в отделение. А. Шабат загородил их собой, показывая свой депутатский значок и женщин оставили. Он и в Карабахе разнимал горячие споры.
Потрясенная видимым в Самашках, Зайнап дала Ельцину телеграмму, конечно, с обратным адресом. Вместо ответа к ней домой пришли с обыском, арестовали её мужа – шофера «дальнобойщика», уволокли мешок разной бумаги. Выручать его ходила Зайнап, за которой чекисты и приходили.
Деятельность КИАНа зачахла по-немногу, первый этап позорной чеченской авантюры, нужной только части верхушки России, провалилась и боевой генерал, обладающий государственным мышлением – А. Лебедь, понял, что война в Чечне стала бессмысленной бойней народа, переходящей в войну с партизанами. После изгнания федералов из Грозного и рейда диверсантов в Буденовск - Лебедь подписанием перемирья с Масхадовым, несмотря на почти полугодовую проволочку «Москвой», инициировал Хасавьюртовский мир подписанный Ельциным и Масхадовым.
Лебедь был едва ли не единственный современный русский генерал, смело воевавший не ради убийства максимума людей, а для выполнения мирной цели с минимумом потерь. Он по своей инциативе перешел от споров к действию и пусть с опозданием, но прервал антиармянский погром в Сумгаите в 1988 году. Коротким ударом по распоясавшимся головорезам прекратил резню армян развязанную в ночь на «старый» Новый Новый 1990 Год в Баку, его появление остудило горячие головы в Молдавском Приднестровье.
А вот Хасавьюртовский договор усилиями власть придержавших и послушных СМИ – заплевали, посчитали недопустимым к исполнению и подлежащим перекройке – уже под нового Президента. А А.Лебедя направили в Красноярск, от Москвы подальше. ». Руководство России подготовило срыв договора фактическим отказом восстановления разрушенного. Кровавые провокации на периферии юга России и даже Москвы - довершили срыв мира.
Путин поработав премьером перешел на должность «хозяина земли русской» с лозунгом отмстить за Хасавьюрт, «умиротворить Чечню. Заключив мир, Правительство России практически стало саботировать восстановление разрушенного им и за восстановление пришлось взяться общественным организациям, в основном с иностранной помощью.
Врачи без границ, буддисты, религиозные организации разных церквей. На долю Зайнап Гашаевой судьба возложила связь организаций зарубежья, спонсоров Чечни, активистов.
После смерти вице-Президента Академии Наук А.В.Сидоренко, директора Нашего института, ему урезали ассигнования и для сохранения ученых – пришлось сдавать в наем помещения. Новый директор потребовал освободить мой кабинет от нашей с Т.Т. Николаевой библиотеки в основном, по минералогии. В квартиру она не помещалась и я обрадовался предложению Зайнап перевезти книги в Нефтяной институт Грозного, взамен сгоревших от бомбежки. С её помощью, а также Даймохка (А. Апаева), находимых Зайнап (и её мужем, Рамзаном) шоферов-дальнобойщиков, среди которых помню доцента Педагогического института в Грозном – А.Лабазанова, и самого Рамзана – все книги, а также приватизированное оборудование ликвидированной в институте моей лаборатории, перевезли в Грозный. Тогдашний ректор института согласился восстановить минимальный минералогический музей из остатков его, извлеченных их развалин Института. Но для этого надо было установить привезенное определительское оборудование в комнату с вентиляцией и водопроводом. Затеянная для Путинского воцарения вторая Чеченская война –ликвидировала восстановление. Институт изгнали из помещения, отдав его башкирскому ОМОНу.
Со всеми заботами Зайнап чуть не потеряла семью – Рамзан требовал следить за своими детьми, а не за политикой. Дети для любой матери - главное в жизни. На мой вопрос об этом она рассказала, как в 2001 году раскапывала вместе с русскими с Урала, могилу их сынов. Место указал участвовавший в расстреле пленников боевик, Руслан. Когда докопали до костей, он пробормотал матерям с Урала:
- Я бы отдал руку, чтобы на Вашем месте были матери или жены генералов, пославших их сюда. Лейтенент отказался нарушить присягу и прейти на нашу сторону. Проишлось убить обоих.
И не сказав больше ничего уехал на своей «Ниве». Женщины узнали (!) кости своих детей, бережно разложили их на белые простыни, завернули, надписали на черепах. Вскоре Руслан вернулся и все сели в «Нивы». Уже не молодая мать, приехавшая за тридевять земель только найти могилу единственного сына, положила кости на сгиб руки, как кладут матери новорожденных и стала укачивать мурлыча что-то. Другая сидела как статуя, только слезы лились.
Зайнап, не терялась во время обстрела рынка рактами в 1999 году, выбралась через заклиненную взрывом дверку машины и поддерживаемая верной Фатимой, стала снимать весь ужас – поколеченные тела людей, валяющихся женщин, детей, а потом в шоке держа телекамеру на груди приехала домой и немедленно помчалась на аэродром, в Москву. Мир должен увидеть результаты варварской провокации, списанной на Масхадова, для того, чтобы к абсолютной власти мог прийти никому не ведомый Путин начать новую войну. А здесь, перед костями и матерями – она не знала что делать... Что сказать и чем утешить? И может ли кто утешить мать, потерявшую смысл жизни?
Таких матерей – тысячи и счастье, что её собственные дети –живы. Я, потеряв еще в молодости первую дочку тоже понимаю эту мать. Мне – легче, дожил до внуков и даже правнучки (уйгурочки). Но горе других родителей – тоже не могу забыть.
Зайнап предусмотрительно не говорила о политике совершенно, хотя через неё в Чечню проезжало много корреспондентов и диссидентов, в том числе погибшие там герои, её личные друзья - Трофимов, Попков. Она – человек дела. В Грозном с гордостью показала мне результат совместной работы – базу «Врачей без границ», принципиально ездивших без охраны по Грозному в первую, «Ельцинскую» войну. Тогда я ходил по городу с «телохранителем» - одним из младших сыновей Зайнап, девятилетним. Она устраивала мои поездки, за одно с иностранными корреспондентами.
Работая при существенной помощи благотворительных организаций, она вела бухгалтерский отчет расходов – в частности на железнодорожные билеты в том числе и мои. Мне как реабилитированному давали талоны на два проезда в одном виде транспорта в год, но ездить приходилось чаще. Жил я в Чечне всегда у неё, точней – в семье сестры, даже тогда, когда для воцарения Путина была затеяна вторая Чеченская война. Осторожность и внеполитичность позволили ей избежать повторных арестов при смене властных руководителей как в Чечне, так и в России. Зайнап запрещала мне в публикациях упоминать её имя среди людей помогаших привезти книги и приборы в Грозный. Скрывала авторство фотографий. Но организации, вывозившие детишек на лечение в санатории и отдых на курорты России или зарубежья, пользовались её квартирами в Москве и Назрани как перевалочными пунктами: гостиницы пугают ценами.
У Зайнап я познакомился с квакером Крисом Хантером, у которого ученая арабист Н. Чайкова, ставшая корреспондентом гозеты Е.Яковлева, взяла микрокамеру ТВ и пошла в одежде чеченской женщины вместе с толпой их в фильтрапункт, устроенный «федералами». Крис отговаривал, убеждая в страшном риске, но владевшая арабским и понимавшая по-чеченски Надя захотела узнать фильтрапункт «изнутри». Узнала. Через три дня тело её с гестаповским выстрелом в затылок сверху и пустым желудком было подкинуто к окраинам чеченского села. Камера исчезла, может быть когда-нибудь обнаружится в архивах Лубянки. Хоронили её более чем через неделю после убийства, в Москве, после отпевания в болгарском храме (на Гончарной) и митинга у ворот Афонского монастыря, рядом с часовней Пантелеймона. Красивая, не поддавшись тлену, как святая, Надя ушла от нас не рассказав тайны современных гестаповцев. Она из корреспондентов с высокой моралью. Как Е.Альбац, А.Бабицкий, А.Политковская.
Избегая предвзятости, Зайнап не пишет заметок или статей, изредка рассказывая о виденном, что бы корреспонденты сами смотрели. При случае – фотографирует, как обстрел рынка или Самашки после погрома, без коментатий. Оставляя их в себе, редко делясь виденным.
Результатом деятельности Зайнап были сотни, если не тысячи, улучшенных судеб обиженных «наведением порядка» детей. Для неё самой, её семьи это обернулось отставанием на годы в образовании всех собственных детей. Старший, Роман, до тридцати лет застрял на третьем курсе института, средний – Тимур – в 21, хотя и успешно благодаря светлой голове, но догоняет программу третьего курса уже младших сверстников. Самого младшего, Момку, едва приняли в Колледж в Москве, как опоздавшего к учебе. Чеченские школы, к сожалению, из-за сожжения учебников убийства и изгнания преподавателей – не дают знаний современного уровня. А ребятишки под бомбежками повзрослели быстрей сверстников других регионов, им нужна серьезная нагрузка на мозги. Однако эту проблему власти России не хотят замечать и на мои просьбы обеспечить учебниками и пособиями школы и институты ответили, что «В Рязане – тоже проблемы не малые, что Вы пристаете с Чечней». Это то самое Министерство, которое сменяя квартиру бросило в старой 50 тысячную библиотеку на выброс! Да и Рязань пока не бомбили для наведения конституционного порядка!!!. Хотя какой же это порядок, если одни граждане убивают тясячи других для тренировки во имя поддержания власти заевшейся элиты? А то, что граждане России, как избиратели, отдают предпочтение партиям и личностям, поддерживающим войну в Чечне и соглашающимся на переговоры об окнчании её только со своими назначенцами или капитулянтами, заранее готовыми на все ради собственной вальготной жизни – показывает, что война и порожденный для её продолжения терроризм – окончатся еще не скоро из-за моральной деградации народной массы.
Алексеевский Кирилл Михайлович, слен КС. КИАН.(Клуба Избирателей
Академии Наук.СССР).