Под ногами тихо шуршит опавшая листва. Все вокруг окрашено в золотистые и червонные цвета: деревья, земля и предзакатное ясное небо.
Мой путь проходит мимо бывшего Троицкого кладбища, которому, самое меньшее, лет двести. Я знаю, что здесь когда-то были похоронены кавалерист-девица Надежда Андреевна Дурова и отец нашего знаменитого земляка, живописца И. И. Шишкина, Иван Васильевич Шишкин, городской глава, в своем роде тоже замечательная личность, сделавший немало на благо вверенного ему города. Здесь же находили свой последний приют как представители богатых купеческих династий – Стахеевых, Ушковых, Гирбасовых, так и простые мещане.
В наши дни от кладбища мало что осталось. В первой трети прошлого века оно было разрушено, а позднее на этом месте возвели жилые дома. Уцелел только не очень большой участок, густо поросший травой, из которой сиротливо выглядывают несколько десятков чудом уцелевших надгробий. Посредине кладбища возвышается огромный старый тополь, наверняка еще помнящий былое великолепие этого елабужского некрополя. Сквозь решетку ограды, которая очерчивает границы бывшего кладбища, виднеются останки Троицкой церкви, взорванной в начале 30-х. Красивое было здание, если судить по старым дореволюционным фотографиям. Сейчас же от церкви остался только замшелый фундамент.
Размышляя о былом, я внезапно заметила маленькую детскую фигурку, которая приютилась под могучим тополем. Немного поколебавшись, я вошла в чугунные ворота, служащие входом на старое кладбище.
Это была маленькая девочка лет восьми-девяти в каком-то старомодном белом платьице до самой земли. У нее было простое милое личико в конопушках и длинные белокурые косички.
Вся эта фантасмагорическая картина – безлюдный погост, где из-под груды опавших листьев виднеются краешки выщербленных могильных плит и ребенок, отрешенно сидящий посреди всего этого кладбищенского безмолвия – заставила меня невольно усомнится в реальности происходящего.
Внезапно девчушка подняла на меня большие серо-голубые глаза, в которых застыла недетская тоска. Забыв о своих недавних мыслях, я спросила, ощущая острую щемящую жалость:
– Что ты здесь делаешь, совсем одна? Ты потерялась?
– Я жду маму, – ответила она тихим печальным голоском.
– А где она?
– Не знаю. Я вот все жду и жду, а она все не приходит… Когда-то маменька сразу приходила ко мне, а сейчас ее нет, – в ее голосе звучат еле сдерживаемые слезы.
Я всем сердцем сочувствую бедному ребенку, но не понимаю одного – зачем она ждет свою маму именно здесь? Ну и родительница у девочки – выбрать настолько неподходящее место для встречи с дочерью. Все-таки тут кладбище, а не детская площадка. Хоть и не хоронят на нем уже давно, но все же очень странно.
– А как тебя зовут?
– Густа… а полное имя мне батюшка с матушкой дали – Августа, почти как месяц летний, правда?
Я киваю, удивляясь столь архаичным словам: как-то чудно она говорит про своих родителей, словно в позапрошлом веке. Наверное, сказок начиталась, наподобие «Аленького цветочка». А может, она дочка нашего священника? Да нет, я знакома с нынешним настоятелем и точно знаю, что у него нет дочки Августы. Я бы обязательно запомнила – ведь имя достаточно редкое.
Я снова обернулась к девочке и увидела, что она куда-то исчезла. Я растерянно посмотрела по сторонам – все то же безмолвие, тихий шелест золотых листьев над головой и не малейшего следа моей новой знакомой. Куда же она делась?
Несколько раз окликнув ее по имени и не получив ответа, я возвращаюсь к воротам, через которые попала сюда. Почти у самой тропинки, ведущей через все Троицкое кладбище, лежит небольшое могильное надгробие из серого бутового камня. Судя по всему, здесь похоронен ребенок. Повинуясь какому-то шестому чувству, я замедляю шаг и останавливаюсь перед этой плитой. На потрескавшейся, замшелой поверхности еще можно различить надпись: «Здесь покоится Августа Капитоновна Ушкова, годы жизни…»
«Бедняжка! – думаю я, – Ей было всего девять лет…».
Я собираюсь идти дальше, но что-то не дает мне покоя. Августа – ведь так звали девчушку, с которой я только что разговаривала. Нет, это просто совпадение. Я не верю в призраков, да и вообще они, как говорят, появляются только ночью.
«Но кто его знает? – вдруг приходит мне в голову неожиданная, шальная мысль. – Ведь кладбище снесли практически полностью – сначала просто разбив и порушив надгробья, а потом вырыв котлованы во время стройки. Вероятно, в число исчезнувших могил попали и могилы родителей Августы и теперь она никогда не увидит снова свою маму.
…Хотя, возможно, я ошибаюсь, и все это мне просто показалось…