Я шла по заснеженной дороге. Вечерело. Если конечно то, что происходит в 4 часа дня, можно назвать этим словом... На моих ногах были надеты тяжелые ботинки на толстой рельефной подошве, но и они, и штанины джинсов уже пропитались грязной влагой почти до колен. Радужные бензиновые разводы луж отражали последние, желто синие полоски облаков, в сочетании с чернью домов и свинцовым, тяжелым небом, это смотрелось как то угрожающе... Я подняла глаза на убегающую вдаль дорогу: до города осталось несколько километров, когда я дойду, будет уже совсем темно. Хотя какое мне до этого дело? Я оглянулась назад: темная асфальтовая змейка скрывалась в густом бору, где-то совсем на краю этого красно-рваного безумия, зовущегося небосводом и отвратительно сырой бесконечности земли, взрытой непонятно кем и для кого.... Хотя если напрячь зрение, я могла разглядеть следы от огромных машин, видимо на ближайшем поле летом выращивали что-то ржаное или капустно-кукурузное, хотя в такой близи от дороги взращивание полезного продукта представлялось как нечто действительно забавное и утопичное... Шмыгнув носом, я ускорила шаг. Расстояние между мной и городом стремительно уменьшалось. Для самоуспокоения я решила спеть что-нибудь. Кроме песни бурлаков мне почему-то ничего не приходило в голову. Немнождо погудев себе под нос, но так и не попав в нужную тональность, я оставила сие безнадежное занятия. Стараясь идти у края дороги, чтоб не стать причиной автокатастрофы, я как-то совсем перестала обращать внимание на то что творилось вокруг. А вокруг уже творилась тьма: почти стемнело. Последний лучик солнца уплыл за горизонт, и без него стало как-то тоскливо. И петь не получается и насморк одолевает и мысли в голову не лезут и в уши задувает. Я поглубже натянула шапку. Так, что она закрыла затылок и брови. И почему я как всегда не взяла шарф? Он бы очень пригодился сейчас... И варежки... Шерстяные. Ладно, чего уж душу травить зазря... Я лопатками чувствовала похолодание. наверное столбик термометра опустился ниже 0 градуса на 4-5... Пошел снег. Сначала он шел хлопьями, первые полчаса, и они подтаивая присоединялись к каше, что месили мои промокшие насквозь ботинки. Потом, когда я почувствовала приближающийся холод, на мой примерзающий к шапке лоб и нос стали падать отдельные снежинки... Такие красивые... Шапку я сняла и положила в карман. Не знаю, откуда брались силы, но я почти бежала по своему обличенному такими надеждами пути. Шапка грелась у меня за пазухой, признаюсь, там тоже было не особо жарко, но очень уж хотелось почувствовать тепло на своем расшибленном лбе. Еще через час задул пронизывающий ветер. Кажется, растрепанные локоны каштановых волос местами покрылись инеем... Челка точно. Втянув в себя сосульки соплей, я наконец-то поймала хоть какую-то мысль, а именно: от ледяных козюлей в ноздрях теплее не станет. Ну и фиг бы с ним . Захотелось увидеть небо. Метель вроде стихла. Тем боле что последние несколько часов я шла в ударном темпе. Я остановилась. Не знаю, как так получилось, но я стояла посреди дороги. Видимо, я совсем потеряла страх. Да и всю свою голову заодно. Я обратила свой взор к черной синеве надо мной. Стоять запрокинув голову было неудобно, и я сошла с дороги в поле. Поземка тихо шуршала, обволакивая мои ноги. Я не стала далеко отходить. Села.... ступни непроизвольно дергались... инстинкт. Идти чтобы выжить.я засмеялась. Смех тонкимии иголочками мороза застрял в горле, не успев вырваться за пределы моего бедного, но так яростно цепляющегося за жизнь тела. Я откинулась на спину. Порезанная в нескольких местах дубленка надежно защищала от стужи, идущей от земли. Я вперила взгляд в небо. Луна сегодня ночью огромная. Желтая как сыр. Если приглядьтя повнимательней, можно заметить неровности на её поверхности. Я люблю приглядываться. Люблю замечать то, что другие не уцепляют своим поверхностным видением этого мира. Хотя я тоже иногда бываю невнимательна. Теперь мне пришлось за это заплатить. Высокую цену. Но школа жизни, как мне кажется, всегда предъявляет несколько завышенные требования. Но с другой стороны, теперь я буду осторожней, может со слегка излишней подозрительностью относиться к людям. Особенно к мужчинам. Легкий ветер согнал облака куда - то к северу... стали видны звезды. красивые... кажется, ко мне вернулась способность здраво рассуждать. Захотелось тепла. И спать. Ещё помыться. Я чувствовала чужое дыхание на своем теле. Дыхание мертвеца. Да... Почему-то когда человек умирает, сначала не можешь в это поверить. Стоишь и ждешь, когда он встанет и снова набросится на тебя. Сначала страх... Потом какое-то отупение что ли.. Не могу сказать точно, сколько я простояла над телом Валеры. я не знаю, может его по другому зовут. Документы не догадалась посмотреть, а представился он имено этим именем. Какой ему смысл врать, ведь я была бы уже мертва... Дура я, что поверила... Уроки в два сегодня закончились, а маршрутки из-за гололедицы редко ходили. А он сказал, что нам по пути.. Решительно, резким рывком я оторвала своё тело от земли. А то скоро в сугроб совсем превращусь.. Я не для этого боролась, чтоб теперь умереть , не дойдя до дома каких-то несколько километров... Как-то я залежалась. Часов у меня не было, но что-то подсказывало мне,что уже ночь. Перед тем, как пойти,я посморела на часы в его машине - была половина четвертого.. Но как только стемнело я окончательно потеряла счет времени... После отдыха ноги переставлялись очень вяло. Теперь я чувствовала каждый синяк, каждый порез, каждую ссадину и шишку на своем теле. Разбитые в кровь губы нестерпино чесались. Шишка на лбу ныла. где-то в затылке гулко пульсировала кровь, передавая боль в виски наковален. У меня всегда была с собой аптечка, я носила её в рюкзаке,но он почил: остался в машине Валеры. Там в рюкзаке много всего было: зажигалка,сигареты, несъеденый бутерброд и моя тетрадка со стихами, несколько учебников и блокнот с конспектами, плеер.. Еще мой любимый брелок с уточкой, раньше считала, что он приносит удачу и носила его всегда с собой. Еще где-то там, далеко позади ,в лесу среди кровавых проталин и стерильного снега, притаилась моя цепочка с подвеской из халцедона.Это мой камень по месяцу рождения. Не скажу, что верю в астрологию, но когда родители подарили мне серебрянную цепочку с фигуркой из этого камня, я стала чувствовать себя спокойней. Может моё хладнокровие и сохранило мне жизнь? Когда этот мужчина, Валера, приставил нож к моему горлу, водил им по лицу... Я чувствовала себя даже несколько отстраненно, я думала, что сделаю с ним потом, когда мы выйдем из машины... Я сразу решила, что убью его... Только не знала как... Мне 15 лет. Этого уже достаточно чтобы не верить в сказки и не тешить себя напрасными надеждами. Мне нужен был план. Потому что или он, или я... после того, что он сделал со мной, он не оставил бы мне жизнь. Он хотел убить меня. Я видела это в его глазах. Видела это в зияющей яме, припорошенной снегом. Он выкопал её заранее. Может я была не первой, кого он... Но внутри меня все кричало о жизни... Это несправедливо..
не должно быть так... Почему такие как он живут, тратя свою жизнь на невозможное, гадкое, а такие как я...как она... Ведь я была не первой... Второй? Третьей? А может?... Об этом лучше даже не думать... Чем я хуже? Я хочу жить... Хочу ходить в школу, институт, встречаться с мальчиками, гулять с друзьями, покупать новую кофточку на первое сентября, может даже выйти замуж и завести детей. И вот сейчас, в этот момент моя жизнь должна оборваться? Я содрогнулась, вспоминая всю ту ненависть, что была во мне в тот момент... Ненависть сжигала меня изнутри. Я заорала. Как тогда. Два момента слились в один. Я вновь чувствовала свои зубы, дерущие его кожу, впивающиесе в мышцы в поисках артерии... Я ведь даже не помнила, где она... Никогда не любила биологию... Но что-то древнее, звериная ярость подсказала моим зубам нужное направление. Я захлебывалась в крови... Но не разжимала зубов. Только вертела головой, пытаясь разодрать, разнести в клочья мерзкую плоть. Не было времени , не было имен.. Был только пульс. С каждым толком выливающееся в мой рот море горячего и соленого. Он отцепил меня и бил головой о землю. я лежала на земле. В дубленке. Шапка была горячая. Свалилась с головы . Он вскочил. Штаны спущены до колен. Нож из ослабевших пальцев выпустил - он застрял в моей дубленке. Мои джинсы тоже на коленках, мешают двигаться. Боль. Ноги дрожат. Бедро исполосовано. Глубоке порезы. Я трогаю рукой место где боль. Там что-то есть. Моей ладони касается скольское. Оно липкое и обещает спасение. Чье-то чужое любезно подсказало: нож. Он стоял напротив. Рукой зажимал шею. Яркая вода теплым потом вытекала от запястья и струилась с локтя. Свитер был бурым. Память говорила : зеленый, но глаза говорили: бурый. Промок. Ниже пояса висело что-то белесое. Как будто оно уже умерло. Впередистоящий смотрел удивленно. Что-то внутри него хлюпало и хрипело. Я взревела, голос сорвался на визг. .. Я встряхнула головой. Поняла, что сошла с дороги совсем. Теперь она и город были слева. Кажется, дальше. Я развернулась в нужную сторону и снова увеличила скорость. Справа был лес. Дикое во мне воспряло. Туда. В темноту. Снова пронзать ножом мягкую плоть. когда он упал, я начала вспарывать свитер. Колола. Потом откинула ошметки шерсти. Села на него сверху и попробовала резать. Вдоль. Не спеша. Он не сопротивлялся. Может скулил, а может был уже мертв. Потом я вытащила из него что - то синее и длинное. Завоняло. Я взвизгнула и отскочила. Стояла над его трупом. Долго. Потом надела джинсы. Начала визжать. Я победила! Я жива! Солнце ярко светило мне. Оно тоже радовалось. Я выкинула нож в яму. Вытерла лицо снегом. Сняла с него мою цепочку с камнем. Он отобрал её "на память". Пока я шла к машине, цепочка выпала из моих замерзших пальцев. Часы показывали, что прошло всего полтора часа как закончились мои уроки. Как закончилось моё детство. Ехали мы сюда около часа. Пустынная трасса. Но кажется что где-то впереди, ждут меня огни моего города. И я вернусь победительницей в эти каменные джунгли. Смех. не выпущенный наружу. Смех над жизнью. Смех над судьбой. Я не умру. Не сейчас. Умереть сейчас было бы не то, чтобы глупо... Не дальновидно. Потому что если умру, то все зря. А ведь родители мне даже ВУЗ выбрали. Буду самолеты строить. Или подводные лодки. Папа физик,мама математик, а дочка стихоплет. Позор семьи. "Пусть тогда хоть ракеты строит" - папа предложил. Мама согласилась. А дочь спрашивать не обязательно. Ну и ладно. теперь я буду кесм захочу. Я заслужила это право. Доказала, что могу прожить свою жизнь так, как хочу. Если бы не эта метель, то мои планы сияли бы радугой на небе, чистом и невинном. Детским и взрослым. Радостью и болью, жизнью и смертью под руку идущими... Хочу написать стих..
Смехом ревнивым
С кровью повенчана
Со Взглядом тоскливым
К жизни привенчина
Шурупом ножа
И снега слезами
Снежинками тихими под сапогами
Жизни невеста
со смертью разлучена
Болью душевной
Терзаема мученица
Смотрит на небо
Черный провал
Звезды считает
А он не считал
Был лишь желанием боли снедаем
Тот кто посягнул
На жизнь неприкасаемую
Был уничтожен
ею жестоко
Значит такова воля рока
Над ним недостойным и ей невиновной...
Жаль, что листочка нет, записать. Я понимаю, что стихи мои не блещут, но какие уж есть. Они просто рвуться на ружу. Как лавина и их нельзя остановить. Даже сейчас... Хоспади... Почему так холдно! Луна изменила свое положение. Её свет стал обманчив. Я не могла понять, как далеко дорога. Мне казалось, что я иду вдоль неё. Надо еще раз внимательно осмотреть небо в поисках ориентира. Я не имела ни малейшего понятия, что это будет и как его найтм... Может самая яркая звезда? Надо успокоиться и подумать. Я снова легла в сугроб. Последний час снег падал тихо и медленно. Снежинки кружились, паря... Когда я устраивалась, белая масса подо мной противно скрипела. В происходящем был один очень положительный момент - я не чувствовала боли. И холода тоже уже почти не чувствовала . Вода в моих ботинках давно замерзла, но похоже ноги настолько онемели и устали, что я и там ничего не могла почувствовать. Промороженная твердь приняла меня ласково. Мех дубленки и шуршучие травинки обняли, обогрели и утешили меня. я решила дать телу отдохнуть. Подумала о смерти. У меня была по крайней мере одна глупая причина хотеть жить. Даже две. Вторая была не менее глупая. Я улыбнулась. Во-первых, в параллельном классе учился Димка Выгузов - умничка и красавчик. Конечно парни в этом возрасе абсолютно невменяемы, но когда-нибудь он вырастет. И будет очень даже ничего . В хорошем смысле. А во-вторых, смерть это очень грустно и некрасиво. Мне не хотелось становиться куском мяса. Корма червям. Не хотелось лежать в гробу. Не хотелось долгих прощаний. Не хотелось уродливой фотографии на надгробии. Потому что за этот год у меня приличных фотографий нет, в прошлом я еще носила очки и ходила вся в прыщах... У меня даже фотографии для надгроби нет приличной. Я опять похихикала. Видимо это уже нервное было. Захотелось руки спрятать на груди. Погреть негнущиеся пальцы. С шапкой мне это здоровско помогло. засрвывая руки сквозь рукава внутрь я что-то нащупала. Нож! Заметались мысли. Потом вспомнила, что выбросила его в яму. Это была цепочка. С камнем. Она застряла в прорезанное бреши. Дрожащими пальцами я подтянула её в груди. Камень дал ощущение покоя. Мне стало так хорошо! И не страшно. Представилось, что если заснуть здесь, меня заметет снегом, и я пролежу здесь всю зиму. Нетленная. А весной, обязательно следующей, снег стает т, я проснусь и по залитым солнцем, зеленеющим полям найду дорогу домой. И мой камешек, халцедон в форме слезинки будет пульсироватьв ладошке , ободряя и указывая дорогу домой. Мне так захотелось жить! Я сжала камешек так, что ногти впились в плоть. Слезы замерзали на щеках. Я так хотела встать, и пойти, но тело больше не слушалось. Значит до весны. До весны. Глаза закрылись. Ресницы смерзлись. Я кое-как перекатилась на бок . Подтянула колени к груди. Сразу стало теплей. А в тепле и и спится крепче." До весны" - мысленно прошептала я. А сон-халцедон убаюкивал меня в своих объятьях.
Москва. 4 декабря, 2005 года.
Детям, спящим весны...