Жнец

Что может быть лучше, чем прогулка по ночному, туманному городу после долгого сидения на одном месте? Возможно многое, возможно ничего…
Но мне в ту осеннюю ночь хотелось только этого. По этому я шел сквозь туман по практически пустынным улицам и смотрел на мир, который я казалось уже так давно покинул и не пребывал в нем многие века… Воздух, для большого шумного города был на удивление чист и в нем была некая свежесть, которая бодрила и предавала сил.
Туман был настолько густым, что казалось, протяни руку, и она пропадет в нем навечно. Рассекая его своим телом по слегка мокрому асфальту я шел в ночь. А она была великолепна настолько, что угнетала своим темным величием и тишиной.
Я остановился у небольшого парка и глубоко вдохнул воздух. Если не считать небольшого привкуса бензинного дыма то он был как в древние времена, когда люди еще не знали никакой техники и по этому были свободными. Я почувствовал, что слегка удивлен своими мыслями. Почему я думаю об этом? Почему мне хочется отправиться назад в мир, где все было намного чище и одновременно намного грязнее, чем сейчас? Я откинул эти глупые и лишенные смысла мысли и слегка улыбнувшись, встряхнул волосами и направил свои стопы в парк. Идя меж деревьев, я заметил, что моя неожиданная ностальгия проходит и настроение вновь начинает подниматься. Хороший знак.
Теперь в воздухе витал запах листьев, запах осени. Я всегда любил осень и зиму. Лето с весной меня не привлекали, они были слишком приторными и сладкими. Мой разум всегда любил некое увядание и мертвенную жизнь природы зимой.
Асфальт постепенно закончился и под ногами стала тихонько чавкать слякоть. Но я не обратил на это внимание так, как последнее время я не так уж часто выбирался на подобные прогулки и сегодня можно было не расстраиваться по подобным мелочам.
Тропа неожиданно из одной разошлась и передо мной стал выбор, который я сделал даже не замедлив своего шага и не сбившись с ритма ходьбы, свернув налево. Пройдя еще метров двести я попал в самую глухую часть парка, где деревья росли очень густо и сюда казалось не проник даже вездесущий в эту ночь туман. Запах осени здесь был особенно силен и я наслаждался им. Я даже замедлил шаг, для того чтобы подольше побыть самому в этом глухом месте. Но мое счастливое одиночество было вскоре прервано звуками человеческой речи.
Сперва было непонятно, сколько людей приближается к месту моего отдыха. Но вскоре легкий ветерок донес до меня сперва запах страха, а уж потом и голоса и вонь желания. Грязного порочного желания. Желания плоти.
Невольная улыбка заиграла на моих губах, давно я уже не видел этих глупых, земных, человеческих желаний и их игры под великим названием Жизнь.
Я встал за дерево и стал ждать их появления. Ждать мне пришлось не долго и вскоре они появились. Двое парней и девушка. Они грубо тащили ее и при этом через каждых два шага говорили, что если она закричит, они убьют ее. Девушка лишь тихо мычала от страха и закричать просто не смогла бы потому, что ее язык и голосовые связки отказывались повиноваться ей. Парни были старше ее на несколько лет, оба довольно хорошо одеты. Девушка была довольно милой и даже ужас на ее лице не мог скрыть этого.
- Молчи сучка, иначе мы тебя порежем! – напомнил в который раз один из парней.
-Ты будешь не будешь кричать? – продолжил второй. – Отвечай!
Девушка закивала, глядя на нож, который тот извлек из кармана куртки.
- Если будешь молчать, то мы тебя отпустим. Так что, - он демонстративно покрутил ножом возле ее лица. И ее глаза в эти секунды заворожено смотрели на лезвие.- Не издавай никаких звуков!
- Расслабься и получай удовольствие! – упиваясь своей властью, сказал его друг и они оба рассмеялись.
Я тоже улыбнулся, но не их глупой шутке, а скудоумности, которая исходила от них волнами смрада.
- Снимай трусы! – приказал один из парней.
Девушка честно попыталась выполнить просьбу но руки ее не слушались и в конце концов не выдержав один из насильников толкнул ее на землю. Она упала с глухим стуком, но все же не ни выдала ни звука, приказание подействовало на нее как команда любимого хозяина, которую пес выполняет беспрекословно.
Трусики с нее содрали за пару секунд. Оба парня тряслись от нетерпения, но все же не решались начать.
- Давай, ты первый. – сказал один из них.
- Почему я? – удивлено спросил тот.
- Потому что я так сказал!
Парень пожал плечами и повернулся к девушке. И вот тут то в воздухе кроме холодного запаха страха девушки, появилась теплая отдающая детским калом вонь. Это был страх парня, который должен был первым начать их грязное дело. Он только сейчас понял, на что они пошли и только сейчас, до него дошло, что за это надо отвечать. Ничто не безнаказанно в этом мире и за каждый поступок когда-нибудь придется получить либо награду, либо понести наказание. Все-таки какой-то разум еще находился в его голове.
Его друг не боялся, я чувствовал это. Он был раздражен и только.
- Давай, чего остановился? Трусы снял так чего медлишь? Вперед!
- Почему я? Чего не ты?
- Потому что мне так хочется! Давай! – уже переходя на крик, сказал его приятель.
- Я не хочу быть первым. – тихо ответил он.
По-видимому, поняв, что тот серьезно, парень пренебрежительно взглянул на своего трусливого друга и двинулся к девушке. Подойдя он спустил штаны и встав на колени уже хотел навалиться на нее, но повернулся к приятелю сказал:
- Держи ей руки!
Тот подошел и взяв оба ее запястья не уверено сжал их. Глядя на действия сообщника, первый парень натягивал презерватив. Покончив с этим делом, он навалился на девушку которая, судя по виду, находилась в состоянии прострации и не чувствовала реальности и уже хотел войти в нее, но в это время я вышел из-за дерева и подойдя к нему тронул его за плечо.
Сказать что он испугался, значит, ничего не сказать. Он буквально выпрыгнул из своих и так приспущенных штанов и чуть не завизжал. Я рассмеялся.
Его друг повел себя не лучше. Он с размаху сел на землю и смотрел на меня настолько глупым взглядом, который бывает только у напуганных душевнобольных.
Я стал смеяться еще громче. Конечно, любой бы испугался, если внезапно из тумана выскочил высокий длинноволосый мужчина в длинном кожаном пальто. Но все же интересно было наблюдать, как тираны превращаются в маленьких испуганных детей. Я посмотрел в глаза сидящему на земле парню. Тот затрясся и повалился на землю. Подойдя ко второму насильнику, я приподнял его за волосы и посмотрел на его испуганное лицо. Посмотрев несколько секунд, я улыбнулся и отбросил его от себя. Потом, развернувшись, я глянул на девушку. Она была без сознания. Я подошел к ней сказал на ухо несколько слов. Она мгновенно очнулась и испуганно поглядела на меня. Я тепло улыбнувшись ей встал и не оглядываясь пошел дальше в ночь. Я знал, что с ней будет все в порядке.
Постепенно тропа вывела меня из парка и я уже шел по дворам меж высотных бетонных коробок, в которых люди обитали как в муравейнике и величали их своими домами.
Поглядев на темные уже в этот час окна, я почувствовал одновременно два, казалось бы, не совместимых чувства: злость и жалость. Злость была вызвана людской глупостью, людской безнадежностью и людской слепотой. Люди, как только, что родившиеся щенки, глупо таращат свои глаза на окружающий мир и кажется не видят ничего. Ничего. Тыкаются в разные стороны и ничего не понимают ни где они, ни что они. И им страшно. Страшно, но они даже себе самим боятся признаться в этом, потому, что, правда, всегда хуже для них, чем ложь. Они принимают ложь как материнское молоко и наслаждаются ею как наилучшим средством для поддержания жизни. Они знают, что лучше скрыть правду под неправдой. И делая это они вычеркивают из памяти свой поступок и когда их спросишь зачем они сделали это, они глупо улыбаются и спрашивают «О чем это вы?». Глупцы!
И все-таки мне было их жаль. Как это не парадоксально звучит, жалость была даже сильней злости, которая заполняла меня. Жалость… Казалось их не надо жалеть, так , как жалеть виновного который никогда не признается в своей вине, хотя и знает, что не прав, не стоит. Но все же мне их жаль. Жаль до слез.
Туман становился все сильнее и я радовался этому.
Почти ни в одном окне не горел свет. Лишь в нескольких жилищах, люди до сих пор не спали. Они продолжали свое бренное существование при искусственном свете электричества. Не желая или не имея возможности предаваться забытью во снах, они терзали свое тело. При чем некоторые даже не осознавали этого.
Я остановился посреди двора и взглянул вверх. Из-за тумана неба не было видно.
А ведь за каждым окном, которое во тьме или в свете скрывается отдельная, новая и всегда разная судьба, каждая интересна по-своему. Пусть возможно некоторые люди считают, что их жизнь сплошное однообразие, но это не так. Бывают, конечно, похожие между собой моменты, но ни одного полного повтора. Каждое человеческое существование оригинально и не имеет аналогов. Ненависть и страх вот то, что до сих пор поддерживает жизнь на этой планете. Есть еще одна составная жизни. Любовь. Уже отмершее чувство, как считают многие, но это не так. Это лишь еще один скелет в шкафу, еще одна глубоко спрятанная правда, еще одна человеческая Глупость в которую они уже почти поверили. Любовь до сих пор держит их, хотя люди это не видят.
Мои размышления вновь прервали. И опять я услышал голоса из темноты. Я ухмыльнулся своему маленькому дежа вю и отступил в туман.
На этот раз появилось не три, а две фигуры.
Я потянул в себя воздух и вновь почувствовал запахи. От каждого человека, в зависимости от его чувств исходит разный запах. Иногда это можно назвать ароматом, иногда вонью. Временами они смешиваются и тогда выходит странный букет, который либо сладостно дурманит, либо валит с ног запахом гнили. В данном случае, мне был знаком этот дуэт, это был не аромат, это был тяжелый специфический запах безнадежная материнская любовь и глупая сыновья ненависть. К сожалению это очень древнее явление. Почему? Почему люди часто ненавидят тех без кого они никогда не появились бы на свет? Есть различные причины, и очень жаль, когда эти причины действительно оправданы. Но не в данном случае, нет.
В этом случае ненависть была основана, на нежелании принять любовь матери и желании отвергнуть ее.
- Ты сука, старая гребанная сука! Пошла отсюда!
- Тихо, я тебя прошу тихо, пожалуйста соседи услышат…
- Срать я хотел на соседей! Я их убью на хер! Эй выходите суки, поубиваю вас сейчас, заставлю говно жрать!
- Тихо, умоляю тебя тихо…
- Заткнись!
Они появились из темноты. Она вела его под руку и одному только богу, известно насколько ей было тяжело. Он был пьян. Его носило из стороны в сторону, а она держала его со всех сил. С первого взгляда становилось ясно, что для нее это не впервой. Сначала муж, а потом и сын, а возможно даже и ее отец, богатая практика, да только нужна ли она ей? Нет. Она ненавидит это, но как и все люди, она противоречива и глупа и по этому, хоть и мечты ее о спокойной жизни, но в тайне она знает, что жить не сможет без пьяных скандалов, где ее будут унижать. Так было всегда. И ей нравится это, где-то глубоко внутри она получает мазохистское удовольствие от этого. Ее душа разрушена и разделена на две половины. Одна ненависти, к себе самой, к окружающему миру и всему, что связано с ее жалким существованием. Вторая же, лучшая ее часть противостоит первой прогнившей части и пытается уничтожить ее всеми доступными способами, но чем больше она пытается это сделать, тем больше слабеет и тем больше крепнет первая.
- Отстань от меня, отвали! – продолжал кричать сынок. – Какого ты от меня хочешь? Отпусти руку сука!
Он вырвал руку и тут же грохнулся на землю. Мать попыталась поднять его, но он грубо ее оттолкнул.
Глядя на все это, мне вдруг вспомнилась одна история, точнее притча которую я слышал когда-то.
Молодой парень до беспамятства влюбился в гордую красавицу. Он носил ей цветы покупал вещи которая она хотела, делал всё что она скажет. Девушка же вдоволь наигравшись им, захотела избавиться от надоедливого ухажера. Но он упорно не хотел уходить, прощал все и продолжал любить, не смотря ни на что. Она злилась, на него. Однажды она подошла к нему и сказала, что поверит в его любовь и будет навсегда с ним, если он в доказательство своей любви принесет ей сердце своей матери. Влюбленный недолго думая подошел к своей матери когда она спала и убив ее, вырезал сердце. Взяв его он окрыленный побежал к своей возлюбленной. Он бежал и радовался, что теперь уже ничто не помешает быть им вместе. Но вдруг он неожиданно споткнулся и упал, выронив сердце из окрававленой руки. Оно упало, глухо стукнувшись о камень. И вдруг сердце заговорило: «Не ушибся ли ты мой любимый сын?» Парень прозрел и увидел, что натворил. Разум его избавился от той безумной любви и теперь он вновь мог мыслить нормально. Подняв сердце, он побежал еще быстрее к месту встречи с ней. Она ждала его прекрасная как никогда этой ночью, но он увидел вместо ее молодости и красоты, старую, уродливую старуху. Он кинул в нее сердце со словами: «Вот тебе сердце матери моей, а вот тебе и смерть твоя!». Девушка упала наземь и умерла.
- Прочь от меня, я сам встану! Это ты виновата, что я упал старая сука! Ты сгубила моего отца!
Я подошел к нему и стал рассматривать его. Он поначалу не заметил меня но потом, увидев что появилась вторая тень в тусклом свете уличного фонаря, повернул ко мне свое пьяное глупое лицо сказал:
- А тебе, что падло надо? Сейчас я встану и убью тебя!
Я протянул к нему руку.
- Что вы делаете, не трогайте его, пожалуйста, он же пьяный он не думает что говорит! – стала просить меня его мать. – Пожалуйста, не бейте его!
Я поднял вторую руку и протянул к ее сердцу. Сквозь ее одежду вдруг начала просачиваться черная жидкость. Она медленно, кружась в воздухе, летела к моей ладони и точно в центре сворачивалась в шарик. Он становился все больше и больше, медленно вращаясь вокруг своей оси.
На второй ладони у меня скапливался другой шар, он был коричнево-зеленого цвета и шел от сына женщины.
Шар матери – это была та вторая половина ее израненной души, я забрал ее.
Шар сына – это была вся та грязь и ненависть которую он питал к матери, я забрал ее.
Глаза обоих потускнели они были в коматозном состоянии, не видели и не слышал ничего.
Я медленно стал сводить руки вместе, приближая ладони, друг к другу. Шарики стали вращаться все быстрее и быстрее. И когда я подвел их вплотную, они слились в один. Держать его было трудно и неприятно.
Наклонившись к сыну, я положил шар ему на грудь. Шар принял форму червя и начал двигаться. Добравшись до головы, он влился в его глаза. Парня начали содрогать конвульсии. С ушей, глаз, рта и носа полилась кровь. Дернувшись еще несколько раз, он умер.
Подойдя к стоявшей столбом матери, я еще раз протянул к ней свою ладонь и на этот раз взял из нее не боль, а ее любовь к сыну. Она была разноцветной. Белой, с прожилками красного, черного и розового цветов. Впитав ее в себя, я шепнул ей на ухо:
- Иди домой и забудь про все.
Ее любовь придала мне сил. На вкус она была как горький шоколад.
Не оборачиваясь, я ушел.
Этой ночью мне предстояло еще одна встреча с гнусностью, а потом я вновь уйду. Возможно навсегда.
Туман полностью развеялся и небо было чистым, как никогда. Звезды четко вырисовывали свои замысловатые фигуры. Я был бодр и чувствовал себя намного лучше, чем в начале ночи.
Выйдя из района многоэтажных домов, я направился в сторону трущоб, туда, где обитали все те, кого общество называет отбросами. Все те, кто хочет провести свою жизнь, не чувствуя ее. Я не обращал на это внимание и продолжал свой путь. В этом месте жизнь кипела довольно бурно. Все встречные косились на меня, но никто не проявлял агрессивности.
Отбросы… Странно, но по-моему, они такие же как, все остальные только слегка ведут другой образ жизни. Именно из-за него они совершают все те ошибки которые все те остальные называют преступлениями. Их поступки несколько не лучше. И те, кто делает мерзость открыто, ни сколько не хуже, чем те которые прячут ее от посторонних глаз.
Подойдя к одному из домов и отворив калитку, я вошел во двор.
- Эй, мужик ты куда? Эй, патлатый! – окликнули меня.
Я обернулся и сказал:
- Я иду к тем, кто мне должен, иду за тем, что мне должны, иду, чтобы понять размер долга, иду, чтобы уже больше никогда не приходить.
- Придурок ты что несешь? Я сейчас живо выбью всю дурость с твоей башки!
Я взмахнул рукой и мужчина, отлетев, ударившись головой о дерево, затих.
Взойдя на порог, я открыл дверь и попал в другой мир. Повсюду лежали тела в основном мужчин, но было несколько женщин. Некоторые бодрствовали, некоторые лежали в беспамятстве, некоторые бормотали что-то нечленораздельное. Пройдя сквозь эту мерзость, я почувствовал, что меня тошнит, впервые за многие года.
Я открыл дверь и пройдя сквозь еще одну комнату наполненную телами, я пришел наконец туда, где были те кто мне должен.
Стоя под еще одной дверью я не спешил заходить внутрь. Я как все разы до этого, слушал.
- Ну, пожалуйста, дай мне, я умру без этого, ты же знаешь, дай!
- У тебя нет денег, уйди, я не дам тебе ничего, пошла отсюда!
- Я умоляю, дай! Хочешь, можешь еще раз трахнуть мою дочь, она спит в первой комнате, я, когда заходила, видела. Дай мне, это иначе я умру.
- Твоя дочь сдохла еще вчера и я сказал Масе, чтобы он вынес тело! Наверное, забыл придурок…
Послышался вздох женщины.
- Да к тому же я не все равно не трахнул бы ее, после того как ее вздрючил Малый, он же спидозный. Так, что катись отсюда.
Еще один вздох..
- Пожалуйста, дай мне…
Просьба была резко оборвана. Дверь открылась и женщина вылетела из нее. Она упала на пол и взвыла от боли.
- Пошла отсюда собака! Я же сказал, не дам и забери свою дохлую доченьку отсюда!
Женщина скулила. Дверь со стуком захлопнули.
Я подошел к ней и не долго думая взял руками ее за голову и проломив пальцами хрупкую кость черепа, проник в ее мозг. Она умерла мгновенно. Кинув ее голову я проследовал в комнату откуда она так стремительно вылетела и открыв ногой дверь, стал на пороге.
Мужчина сидевший на диване и смотревший телевизор обернулся:
- А ты кто такой бл…
Он не успел договорить. Схватившись за горло, он сначала откинулся на спинку дивана, а потом упал на пол и захрипел. Из его рта вдруг начало высовываться, что-то непонятное. Он задыхался, хотя не чувствовал этого из-за дикой боли в животе. Хрипение постепенно переросло, в то ли чавканье, то ли хлюпанье. А изо рта продолжали вылазить его внутренности. Он умер, а его кишки вылезши из него образовали вокруг его головы круг.
Посмотрев на эту картину еще несколько секунд, я обернулся и вышел из комнаты.
Мне было гадко и легко одновременно. Вновь парадокс, но я уже привык к этому чувству. Поживи среди людей и не такое узнаешь и привыкнешь.
Покинув дом я направился на встречу к солнцу.
Я выполнил то для чего вышел сегодня ночью. Собрав долги людей, я сжал, ведь я Жнец. Я отделил семя от плевелов, я Жнец. Я Жнец. ЖНЕЦ. ЖНЕЦ… ЖНЕЦ… ЖНЕЦ…



Был рассвет. Я стоял на кладбище возле могилы. Ветер легонько поигрывал травой. Я смотрел на фотографию усопшего. Молодой парень с длинными волосами смотрел на меня и казалось, что я смотрю в зеркало. Я стоял уже довольно долго и за это время не разу не моргнул. Боли не было. Да и как может болеть то, чего нет?
Переступив через могилу, я пошел дальше по кладбищу, растворяясь в рассветной дымке.