Цаер-цегель-велесок! – весело прощебетала лесная птица.
Я часто видел и слышал этих немаленьких крылатых певцов, но не знал их прозвищ, заумных названий. Ни тех, что пугают криком всю округу; ни поющих с негромкою приятностью. Бывало они прыгали на деревьях по соседству, не замечая моей скрытной позиции, устроенной неподалеку и заливались беспечным пением.
Цаер-цегель-велесок!
«Пошла вон!.. – качнул я головой, отгоняя и звуки, и пронзительную боль, поселившуюся в спине и ногах. – Улетай отсюда – не до тебя!»
Час назад я решился преодолеть опасное открытое пространство. Мне необходимо было это сделать, иначе на старой позиции я бы точно погиб. Не спасла бы ни камуфляжка, ни моя уникальная способность, приобретенная чуть ли не с рождения – долгое время пребывать в неподвижности. Нет, не спасла бы – там враг находился слишком близко, не оставляя даже мизерных шансов.
И вот час назад я решился. «Вперед! – сказал я себе, – иначе настигнет смерть».
Последний взгляд влево, вправо, вверх.
Рывок. Бегу, что есть силы.
Расщелина. Прижаться к земле, осмотреться…
Никого.
Отдышаться и… снова вперед!
Вот уж маячат спасительные деревья, высокая трава. Там меня никому не обнаружить!
Остается немного. Шагов пятьдесят…
Сорок…
Тридцать…
И едва я собирался благодарить бога за спасение, как с жутким треском что-то падает сверху…
Это валится ближайшее дерево. Падает без видимых причин – ни ветра, ни молнии, ни подземных толчков. Должно быть, просто сгнила сердцевина.
Кажется, мне перешибло поясницу – ног уже совсем не чувствую; лежу и даже не могу ползти. К тому же скоро ночь, а я не знаю, уцелел ли мой прибор ночного видения после жуткого удара этого чертового дерева…
Цаер-цегель-велесок!
«Не мешай! Видишь, разговариваю с богом…»
Я задал ему вопрос о справедливости, лишь ослабла, отступила первая волна боли. «Как же так? – пронзительно и долго смотрел я вверх, – Сколько молитв я посвятил тебе! Сколь много было в них хвалы и сколь мало просьбы! Я кланялся и складывал у груди руки ежедневно! И вечером, и утром!.. А что же ты? Почему ты ТАК со мною обходишься?!»
Но бог безмолвствовал, не посылая облегченья.
Молчал он и тогда, когда появился первый вражеский дозорный.
Этих сволочей ни с кем не спутать. Яркая униформа, вечный шум, презрительность в манерах и движеньях… О скрытности на марше нет и речи – словно законы маскировки для них не существуют. Наглецы!.. Всегда быстры, подвижны, увешаны оружием…
Я вжался в теплую землю, замер и вновь надеялся на бога.
Да где уж там – заметил. Приближаться не стал, приглядываясь к моей застывшей распластавшейся фигуре, помелькал вдали, на безопасном расстоянии. И исчез.
Но обязательно вернется. И не один – с подмогой.
Цаер-цегель-велесок!
«Да-да, родная, спой мне песню. Спой… Сколько мне осталось жить? Помочь ты все одно не сможешь. А впрочем… Нет, от тебя один лишь вред! Не ты ли завлекла сюда моих врагов?..»
Я с трудом согнул локоть, медленно повернул голову. Вытер левый глаз – в нем отчего-то все расплывалось, точно наворачивалась прощальная слеза.
Сейчас за мной придут. Уже мерещатся шаги…
Да. Все верно. Слышу этот мерзкий звук.
Но я не сдамся…
Над крохотной поляной пролетел огромный шершень, за ним второй. Оба покружили над придавленным сизой древесной веткой зеленым богомолом, и резво ринулись в атаку.
Это не было похоже на схватку. Его просто и очень быстро убили – жало первого полосатого хищника вонзилось в нежное тонкое брюшко, а второй безжалостно вцепился мощными черными клещами в тонкую шею. Срезанная треугольная голова скатилась на землю и, казалось, продолжала взирать на убийц своими большими глазами, на одном из которых блестела крохотная капелька влаги.
Цаер-цегель-велесок! – прыгнула на ветке птица. Ветка сухого мертвого дерева от прыжков покачивалась, трещала и теряла обломки, беспорядочно летевшие вниз.
А внизу зоркая птица узрела движенье – будто две больших, аппетитных мухи пожирали чьи-то останки.
Цаер-цегель-велесок! – довольно крикнула она еще раз и, сложив крылья, стремительно понеслась к земле.