Филателист

 ФИЛАТЕЛИСТ МеЛ
Тед сразу же услышал шаги. В его воспалённом от бессонницы и переплетений мыслей мозгу они раздавались гулко и, сковывая мышцы напряжённого тела, заостряли восприятие признаков свободного мира до наличия животного в нём.
Идущих вдоль узкого коридора меж решеток камер было трое.
Первым шёл дежурный полицейский. Лоренс его сразу узнал. Этот лоснящийся от жира неряшливый тип уже надоел Теду своей шаркающей, навязчивой походкой хозяина этих неспокойных мест. Отношение толстяка к людям за решеткой было однозначным, и затаившийся, похожий на спринтера на старте Тед Лоренс считался им «редкостной сволочью». Полицейский шел, позвякивая ключами, набойки на каблуках стоптанных ботинок нахально постукивали по плиточному полу.
Шаги того, кто шёл вторым Тед тоже узнал. Крадущийся, пружинящий шаг мог принадлежать его недавнему знакомому - американцу китайского происхождения - Денку Ли. Этот человек при каждой своей последующей встрече убеждал Лоренса, что он целиком на его стороне. Однако Лоренса настораживало: китаец и высокий пост в полиции? Он не поверил Ли, когда тот представился старшим инспектором, занимающимся расследованием финансовых махинаций особо крупных размеров. Но узнать у кого-то о Ли Тед не мог. У кого бы он ни пытался выудить данные об этом человеке приватно, или хитростью - никто ничего о «китайце инспекторе» не знал или не хотел говорить о нём. Недоверие к инспектору с раскосыми глазами и кожей цвета ржавого осеннего листа не давало двоим, связанным пока ещё тонюсенькой папкой криминального дела, найти общий язык. Ли это начало заметно раздражать. А Лоренса вид никому неизвестного инспектора полиции вводил в сонное состояние выжидания. Сходное с тем, что бывает у скорпиона, попавшего в зону огня и ожидающего хотя бы малейшего улучшения обстановки, чтоб резко ожить и действовать.
Но терпение заключенного в камеру предварительного заключения уже тоже было на исходе. Зато времени было до чёрта, потому как пересмотром дела, по мнению Лоренса, занимались «не те люди». Этим - он не совсем доверял. Выходить на своих людей, вполне бы справившихся с его делом - Тед не мог. Это бы раскрыло самых близких к нему, их - которые пока ещё ему доверяли. И второе: у него опять не было денег. У него опять не осталось денег, чтоб защитить собственную свободу!
Тед сидел на корточках, упершись спиной в решетку, задрав голову к низкому потолку камеры, давящему на привыкшего к свободе человека. Это было почти угрозой его жизни. Лоренс был склонен к клаустрофобии. И лишь невероятные усилия над собственными нервами, да умение фантазировать - мнимо раздвигать пространства – только это и спасало его от желания ударить по решетке и закричать, глуша в себе истерию страха.
Кому могли принадлежать шаги третьего человека, идущего по коридору, Тед понял не сразу. Он вслушивался в звуки каждой клеточкой натянутых нервов, но не узнавал человека. «Кто-то из новеньких. …Ко мне?». В суетливости шагов незнакомца было что-то такое, что настораживало слух Лоренса. Анализ звуков искажался, и это делало шаги человека как бы знакомыми ему. Лоренс хмурился, пытаясь угадать, что за человек. А когда не получилось угадать, он опустил голову и угловым зрением засек третьего гостя. И тут же понял кто это. Шажки «танцора» принадлежали угодливому и очень внимательному к нему адвокату. Это был Джон Крафт. Он, пританцовывая, шёл на встречу со своим подопечным.
Встречи Крафта с Лоренсом вдруг стали часты.
Первый раз они встретились полгода назад. Лоренс впервые в жизни столкнулся с законом.
Он уже успел посидеть пару дней в камере, но был выпущен под залог, данный каким-то незнакомцем. Вернее, для Лоренса фамилия «благодетеля» осталась неизвестной. Как он ни пытался выяснить, даже отказываясь выходить из камеры, приставленный к нему адвокатской конторой общественный адвокат отвечал одно: «Вы узнаете фамилию этого человека чуть позже. Одно Вы должны уяснить себе: этот человек Вас хорошо знает и намерения его к Вам самые добрые». На что Тед огрызнулся, всё же покидая ненавистную ему клетку: «Я сам знаю, кому должен. А вы уясните себе: если этого человека я знаю недостаточно хорошо, то отдавать ему долг за залог я не буду».
Первое дело, из которого Крафт взялся выручить Лоренса, было пустяшным. Под колеса машины Теда кинулась женщина. Это была явная подстава. Но дело всё же получило ход. Судебное разбирательство, присланный адвокат и прочая дребедень, все это сильно отвлекало Лоренса от серьезного дела, которое начинал он сам – дело по защите его собственности. Крафтом было выяснено имя несчастной женщины (разумеется, отрицавшей, что под колеса машины Лоренса она кинулась намерено), был определен её достаток, вернее отсутствие такового при явном, огромном желании нажиться на неприятностях состоятельного человека. Адвокат так и заявил в суде: «Она пыталась вымогать деньги у известного филателиста, рассчитывая на богатство его коллекции марок».
Лоренс был взбешен. До этого случая в городе мало кому была известна фамилия филателиста Лоренса. Да и назвать Теда Лоренса «состоятельным человеком» можно было с огромной натяжкой, все его состояние – это коллекция марок, богатство для знатока, и глупое занятие, суета - для обычного человека.
Потом случилось «дурацкое» ограбление дома Лоренса. И снова полиция в его доме, снова разбирательство, и снова на горизонте замелькала худосочная фигурка Джона Крафта. Лоренс уже тогда возмутился желанию этого «пришлого» юриста «охранять его коллекцию». Но…почему-то опять Тед не был настойчив в отказе адвокату. Что-то навязчивое крутилось в мозгу Теда, что-то неуловимое, но это что-то не давало ему вконец отказаться от услуг Крафта. Но доверием это не было - Тед понимал это однозначно. Как и в первый раз, когда Крафту удалось-таки отстоять интересы подзащитного, Лоренс поворчал: «Я итак знаю, что невиновен. Не я грабил, меня», - ответил он адвокату, когда тот замер в ожидании, что ему пожмут его успешную руку.
Во время следствия встречи с «бесплатным» адвокатом казались Теду нелепыми. То есть вопросы Крафта к нему и его ответы на них – всё как будто было глупым и не нужным. Дело ясное: его ограбили. Так в чем дело, пусть ищут вора! …И его нашли. Как-то Тед делал покупки в магазине. Толкал тележку к витрине, где горкой стояли баночки с паштетами. Он начал брать одну баночку за другой, читал мелкий шрифт, определяющий состав и изготовителя продукта и вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним, остановившись за его спиной. Тед кинул баночку в тележку и двинулся к кассе. А чуть повернув голову, засек адвоката. Крафт тут же приблизился к подопечному и …сообщил, что «укравший из его дома безделушек на пару тысяч долларов (мелочь, если бы не шум, поднятый прислугой, Тед бы и полицию не вызвал) вор уже пойман». Им оказался безработный, решивший поживиться в доме, оставшемся без присмотра. «Ну что я вам говорил, – тихо произнёс Лоренс, - пустяшное дело и пустяшный воришка. Просто домушник. Как я и говорил». - Только это и ответил Лоренс. И это вместо благодарности «бесплатному» общественному адвокату! А тот, будто в пику неблагодарному, в магазине, прямо перед кассиром и покупателями, стоявшими рядом, громко возразил Лоренсу: «Вы не поняли, Тед. Он решил не «слегка разжиться», а нажиться на вас. На всю оставшуюся жизнь поживиться, отыскав в доме известного филателиста «нужную марку». Лоренс скрипел зубами, его достали эти мелочи, совершенно обнаружившие его крупное: кто-то «вычислил» его как человека, занимающегося серьезным коллекционированием марок. Вычислил не просто так, а с явным намерением надавить. И Тед мучался вопросом «для чего»? Для чего эти люди подтолкнули к нему этого …разговорчивого адвокатишку?
И вот …снова Крафт здесь. И, по-видимому, для того, чтоб снова предложить свои услуги.
Тед улыбнулся. И именно той таинственной, скрытой улыбкой, что никогда не была заметна постороннему глазу, но всегда могла сказать этому постороннему об изменении настроения в Лоренсе. Что-то придавало Лоренсу уверенности, что его «дело» снова сфабриковано. А это может значить, что Крафт снова его «победно» закончит.
«Так кто же он такой …адвокат Крафт? Общественный адвокат, ...общественный ли?» - Тед стал медленно подниматься. Ноги его совершенно затекли и покалывали в ступнях. Он подвигал ими, и выпрямился, навалившись на решетку. Когда замок камеры противно лязгнул, резанув по нервам далёким отзвуком желанной свободы, Лоренс заставил себя улыбнуться.
Дверь была открыта. Вошли двое гостей и двое полицейских. Первые двое поздоровались с Лоренсом. Молодой полицейский быстро растолкал спавшего на койке темнокожего парня – соседа Лоренса по камере. - Вставай, зубоскал.
-Что такое, господа? Меня отпускают?
-Нет, ты просто подышать идешь. Вон, людям поговорить надо.
Темнокожий парень посмотрел на Лоренса: «Ну, держись, филателист. Если выберусь, загляну к тебе как-нибудь, марки твои посмотреть». – Парень фамильярно подмигнул Теду. Тот же, сразу перестав улыбаться, хмуро покосился в угол сырой камеры. (Газеты так разрекламировали лицо Лоренса, что каждый карманник теперь узнавал его, как Папу Римского).
Один из полицейских вывел заключенного из камеры. Дверь закрылась. Но не сама собой, её со стороны камеры закрыл дежурный полицейский - Джонсон.
Тед следил за работой толстяка так внимательно, что следившему за ним инспектору – Денку Ли показалось, что тот делает это с какими-то намерениями. Тед будто запоминал процедуру запирания двери, засекал малейшие подробности поворота ключа, положение рук человека в форме.
Толстяк полицейский, приблизился к Лоренсу, пахнув на него запахом застиранной формы и пота. Скалясь, лениво скомандовал: «Лицом к стене. Руки назад!»
Наручники уже не раздражали. Резкие движения толстяка полицейского, не щадившего живые руки заключенных, прежде всего оскорбительно давили на лопающееся терпение подследственных, в частности, на нервы Лоренса. Не сказать, чтоб он ненавидел всех этих “человеков в форме“. Скорее, Тед заранее подозревал их самих в нечто противозаконном, бесчеловечном. Потому он презирал в них желание обмануть его, их желание рисоваться перед ним, играя в поборников закона. Он их презирал за их игру с ним; они презирали его игру. За негнущуюся его гордость, за отсутствие желания подыграть им, за его, в общем-то, наигранное спокойствие в ответ на их мелкие, «зарешетные» провокации. Здесь, в этих местах никто никогда никого не щадил. Даже не сопереживал такому же, попавшему в беду человеку. Место такое, что никому нет дела до ближнего. Это даже не тюрьма, где отношения уже выяснены и налажены на долгий процесс совместной жизни, пусть в рамках придуманных сокамерниками законов. Здесь же, в камерах предварительного заключения импровизируют. Импровизируют с терпением людей. С пределом их физических возможностей. Пытаются обнаружить, заметить, полюбопытствовать на тот самый болевой, психологический барьер, который ими, в конце концов, будет преодолен. И, просидев так, с год, а то и более человек здесь бывает сломлен, ну или хотя бы согнут под нужный им штамп. Кто бы ни был этот человек: хоть царь царей, хоть отброс из отбросов. Ну, это если он отказывался принимать правила их игры: «Играй в нашу игру и будешь нами понят». Лоренс считал, что он здесь ненадолго, потому ещё хорохорился, и именно потому толстяком полицейским понимаем не был.
Джонсон приподнял верхнюю губу и, пренебрежительно цыкнув языком, произнёс: «Садись, …пока».
Лоренс развернулся на месте, повернулся спиной к стене, посмотрел в глаза полицейскому. Продолжал стоять.
Это выглядело в глазах толстяка, как протест. – Садись, тебе сказали!
Ли рукой придержал строгость потного коллеги. Обратился к Лоренсу: «Тед, вы можете сесть».
Лоренс развернулся всем телом к гостям, посмотрел на Денка Ли. – Я устал сидеть. Можно, я постою.
Толстяк ещё теснее приблизился к заключенному, дыхнул прямо ему в лицо: «Ты слышал, что тебе сказали?! Сесть!»
Инспектор Ли, уже расположившийся на одном из принесенных в камеру стульев, чтоб предотвратить провокацию, поднялся на ноги. – Капитан Джонсон, позвольте нам самим разобраться. – Оглядев осунувшееся за неделю лицо Лоренса, инспектор снова обратился к дежурному полицейскому: «А почему он небрит? Я же просил, чтобы вызвали парикмахера».
Полицейский скривил губы в ухмылку. Равнодушно скользнул по заросшему лицу заключённого под стражу. Будто гоняя во рту жвачку, ответил: «А заключенный Лоренс отказался. Сказал, что не доверяет бритве, прошедшейся по семи камерам».
Камера Лоренса была крайней. Теда это устраивало, хотя бы с одной стороны его «жизнь» прикрывалась стеной. Но зато по утрам ему и его сокамернику последним приносили бритву и полотенце.
Лоренс не отводил взгляда от узких глаз Ли, упорно говорившего о нём в третьем лице.
Ли смотрел на него.
Крафт внимательно следил за напряжением в подопечном. Молча анализировал ситуацию: Лоренс явно с кем-то подрался, синяк на его левой щеке был весьма свеж.
И снова инспектор заговорил о Лоренсе в третьем лице: «Так вызвали бы кого-нибудь с улицы. У него достаточно денег, чтоб оплатить счёт личного цирюльника».
Джонсон надменно отвел взгляд от Лоренса, посмотрел в сторону соседней камеры.
Ту занимали своей значимостью карточный шулер и известный шлюшка - педераст Боб Пино. Все трое молча переглянулись через разделяющую их решетку. Скрывая ухмылку, соседи Лоренса будто получили от дежурного полицейского необходимую для размышления информацию, покивали друг другу и отошли от решетки подальше. Оба сели на койку, обнялись и, ухмыляясь битыми лицами, приготовились подслушивать. Вот только тогда Джонсон ответил инспектору: «Не догадались. Извините».
Ли нервно дернул щекой, полицейский своим хамством только вредил налаживанию его контакта с подследственным. Отворачиваясь от пристального взгляда недавно битого по лицу Лоренса, Ли предупредительно покачал головой. – Ох, капитан Джонсон, …думается мне, вы и эту работу скоро потеряете. – Ли сел на стул. - Оставьте нас. И,… - он посмотрел на картежника и его «подружку», – и этих – слушателей - тоже …погулять отправьте.
Джонсон нехотя поворчал: «Господин инспектор, как бы …чревато. Заключенный под стражу Лоренс весьма непредсказуем».
-Для вас, капитан. Только для вас. Идите, вы нас задерживаете.
-Да не могу я…
-Капитан Джонсон…. – Ли тихо выходил из себя. Пытаясь скрыть это, он захрипел. - Вы забываете, что это не тюрьма. И заключенный под стражу Лоренс в любую минуту может выйти отсюда, как только за него будет внесен залог в семьдесят тысяч долларов. Вы меня поняли, капитан?
-Я распоряжусь на счет соседей. Сейчас…распоряжусь.
Джонсон вышел из камеры и тут же снова вернулся. Правда стал менее заметным в узкой камере, то есть практически не мешал разговору. Но что тот был ему любопытен – это было видно по его замершей в подслушивании физиономии.
Адвокат перехватил взгляд Лоренса, тот посмотрел на свои руки. Те были разбиты. Кожа на пальцах была содрана, раны на фалангах правой руки всё ещё кровоточили. Крафт поспешил задать свой первый вопрос: «Мистер Лоренс, я вижу, к вам тут плохо относятся. У вас есть желание сделать заявление?»
Тед сглотнул комок, отдающий вкусом крови, языком коснулся расшатанного зуба и, разомкнув губы, ответил: «Нет. У меня... - он сделал вздох, выпрямил спину и закончил фразу, почти улыбнувшись, - нет такого желания».
Ли, проанализировав ответ, понял, что Лоренсу не верится в скорое освобождение. Крафт же, напротив, на полу улыбку Лоренса тут же ответил улыбкой: «Вы можете сделать это заявление, мистер Лоренс. Можете сделать это прямо сейчас, ничуть не боясь последствий. Залог уже внесли. Необходимо выяснить кое-какие детали, и …вы выйдите отсюда».
-Кем внесен залог?
Двое гостей промолчали, отведя взгляд. Ли поморщился, Крафт слишком поспешил с сообщением. Он продолжил разговор с Джонсоном, уже отдавшим приказ, чтоб соседей Теда увели на прогулку. И опять же он говорил о Лоренсе, глядя на Лоренса, но так, будто его здесь не было: «Он у вас что, опять ничего не ел?»
Полицейский, как дама, пожал могучими плечами и подтвердил: «Опять ничего. Но ...- улыбка разделила ровный квадрат лица полицейского как раз на одну треть и две трети. Красивая, здоровая улыбка откормленного громилы, - …на третье был кисель. Так что он должно быть сыт».
Прекрасно видя нетронутую кружку с мутной жидкостью на приставном столике, Ли сощурил глаза и, давя вздох, спросил самого Лоренса: «Как вы сегодня?»
Лоренс посчитал это приватным, не вяжущимся с местом вопросом. Поэтому пропустил его мимо ушей. Просто перевёл взгляд с наглаженного, надушенного костюмчика адвоката на лицо цвета осеннего тополиного листа, и смолчал.
Ли, будто устало, прикрыл глаза, затем широко их раскрыл, будто скинул гипноз, и снова посыпались приватные вопросы: «Мистер Лоренс, вам нехорошо? Вы что, плохо слышите? Почему вы так заторможено следите за вопросами? Давайте просыпайтесь, уже утро. Итак, вот ваш адвокат - мистер Крафт. Вы ведь знакомы?
 -Немного.
 -Ну, много, наверное, и не нужно. Итак, вы знакомы. Он сам позвонил мне и сказал, что готов защищать вас на процессе.
 -Странно.
Ли несколько резко вскинул голову и раздражённо посмотрел на подследственного, стоявшего в метре от него. - Что вам опять «странно»? Вы виновны, Лоренс! Вы убили человека. Человека, которого сами впустили в свой дом. Вы выстрелили в него из вашего собственного пистолета…
Крафт не смог заставить себя быть вежливым. Дождаться паузы в эмоциональной речи Ли - для него было делом архитрудным. Он тут же перебил инспектора полиции: «Пардон! Это всего лишь предположение. Пистолет был в руке обвиняемого – да. Но не факт, что выстрел был произведен мистером Лоренсом. А тем более, умышленное убийство господина Стаффорда – этого никто не доказал. Пытались, но…не доказано!».
Ли дернул крылышками носа и кивнул Крафту: «Да, хорошо, пусть так. Но Стаффорд убит. Убит из пистолета обвиняемого. Вердикт первого судебного разбирательства был вынесен. И факт имевшей место махинации с земельным участком – так же достаточно очевиден. – Ли перевел взгляд на заключенного. - Вы б не отвертелись от срока, Лоренс. Но тут на ваше счастье… нашёлся человек. Вот…нашелся, … который пришёл к нам и сказал, что совершена процессуальная ошибка. Более того, этот человек серьезно настаивает, что дело против вас сфабриковано. Этот человек заявил судье Мопсу, что против вас ведётся намеренная борьба и дело не в обычных соседских взаимоотношениях. Дело в цели вашей жизни, Лоренс. Для меня и …уверен, для всех нас …тут …стало открытием: вы оказывается не просто собиратель марок, вы ...филателист. Оказывается, вы известный филателист. Филателист с мировым именем».
Тед опять же тайно, про себя, усмехнулся, подумав: ”Будто есть разница между двумя определениями «филателист» и «собиратель марок». Ты, инспектор, не только косой, ты ещё и …тупой…” Но в слух он сказал иное: «И что же это меняет, инспектор? Что, для закона есть разница: виновный - человек с мировым или частным именем?»
Адвокат, не зная, что лучше, сесть или продолжать стоять перед подзащитным, суетливо зашевелился. Он прошелся туда - два шага вдоль решетки и обратно. Наконец, он застыл столбом перед Лоренсом.
Крафт был значительно ниже Лоренса. На две головы ниже и потому он смотрел на подзащитного снизу вверх. Но по-еврейски смотрел, с вызовом. Однако и теперь большие коричневые глаза на подергивающимся в гримасе лице Джона Крафта казались Лоренсу умными.
Вообще, в принципе, Крафт сразу показался Лоренсу неплохим юристом. Тед понял, этот привязчивый адвокат - человек вдумчивый, анализирующий факты и умеющий сообразить по поводу заключительной картины дела. Умеющий подумать, прежде чем сказать, умеющий докричаться, достучаться; умеющий прогнуться и докопаться до сути, а главное, умеющий вцепиться как в клиента, так и в дело – намертво. И если бы не общая суетливость, если бы не мелковатость конституции (Джон был склонен к болезненной худобе, а рядом с колоссом Лоренсом вообще выглядел недокормленным пигмеем), эта хорьковость в его физиономии, а так же задерганная манера в движениях, а так же бестактное разглядывание перед ним стоявшего человека (будто принюхивается), он бы понравился Теду вообще. И между ними, возможно, возникла бы обычная в таких случаях привязанность. Привязанность, основанная на доверии. К тому же они с Джоном были ровесниками. Им было легче понять друг друга. Но Лоренса останавливала не только внешняя несообразность адвоката. Его настораживало другое: он уже знал, что Джон Крафт – адвокат, стремительно набирающий известность, и потому требовавший высокую оплату своих услуг. И Теда удивляло: почему же он нанялся защищать его в качестве «общественного» адвоката? И второе, и самое важное: именно с подачи Крафта всем в городе стало известно, что Лоренс …не просто собиратель марок. Крафт, как нарочно, «позвякивал» этой информацией, как монетой.
Правда, кое-что Тед мог себе объяснить. Он сразу заявил о том, что у него нет свободных денег, чтоб платить адвокатам. А так же нет такого знакомого, который бы смог поручиться за него и внести столь крупный залог.
Возможно, Крафт понял это. Тед предполагал: Крафт, решив, что, как и в первом деле, он будет настаивать на том, что у него нет денег на «приличную» защиту, снова появился перед лицом известного филателиста в качестве общественного защитника.
На прошлом разбирательстве «последнего дела Лоренса» (уже третьего за полгода) Теда так же защищал общественный адвокат. Джон Крафт не мог быть его защитником. Ему, как нарочно, именно в это время, поручили другое дело. И дело, как будто бы ясное, было общественным адвокатом бездарно проиграно. Прокурор, имевший на руках лишь незначительные улики, так легко обставил защиту, что у присяжных и другого мнения не возникло, как только одно – «виновен». Лоренса ожидал длительный срок заключения. Но из зала суда его повезли не в тюрьму. Он снова за решеткой в камере предварительного заключения. Ждет начала пересмотра дела. Но ему было обещано, что ему дадут возможность выйти под залог. Ему обещали свободу на период хода следствия и пересмотра дела …за каких-то семьдесят тысяч. Но у Теда в данный момент снова не было свободных денег. А его единственный друг, который бы без промедления помог ему, оказался в больнице. Лоренсу сказали, что тот лежит в ожидании сложнейшей операции. И нет другого человека у Теда, на плечи которого он бы решился взвалить свою проблему. Та действительно касалась коллекции марок, поэтому Лоренс был чрезвычайно скрытен и осторожен. И вот почему-то Крафту - именно ему - доверять такое Теду не хотелось.
«Но есть ли другой выход?», - думал Тед.
А главное, снова какой-то «неизвестный», а Теду и в прошлый раз показалось, что это какой-то подлец, пытающийся влезть в его личную жизнь, снова вносит за него залог. И уже не каких-то три тысячи, а уже семьдесят тысяч долларов!
А тут опять: отсутствие свободы, дневного света, свежего воздуха. Снова подсаженный в камеру человек из не спящих и отсутствие элементарных человеческих прав. Хотя бы на ночной отдых. Снова руки, лезущие к нему ночью под одеяло, снова «темная» из-за его громких протестов. …Тут все будто сговорились сделать из него пуганное животное. Как же он откажется от подарка от «неизвестного благодетеля»?
И в замешательстве, в сомнениях, в борьбе с гордостью он стоял и смотрел то на Ли, то на Крафта. Стоял и думал, соглашаться ли ему на такой подарок или нет?
И главная неприятность, этот незнакомец снова не открывал ему своего имени. Но Тед был уверен, Крафт это имя знает. Знает, но (подлец!), не скажет ему. Не ответит и инспектор Ли, сославшись на «дурацкую» профессиональную тайну. Взгляд Лоренса бегал от лица к лицу. Бледность его выдавала в нём муку сомнений.
А тут ещё Джонсон случайно (а может всё же нарочно) испортил воздух. Ли попросил его…принести воды для подследственного. Полицейский потоптался, помялся, вышел. А вернулся со стаканом воды так быстро, что Ли и Крафт, усмехнувшись, переглянулись. Ли заметил: «Капитан, почему вы так настаиваете на вашем присутствии здесь? Что, у вас здесь настолько спокойно? Может подумать о сокращении штатов в вашем тихом закутке?»
Джонсон, выходя из камеры, покосился на Лоренса: «Ты тут …потише …себя веди, ...филателист - марочный».
Ли поторопил: «Идите, Джонсон. Идите. Не он, я подскажу вашему начальству о ваших неприемлемых методах усмирения заключенных под стражу. Идите».
Замки на двери лязгнули, ударив Лоренса даже по нервам в челюсти.
Крафт вглядывался в черты Лоренса, будто искал в нём разум. Будто любопытствовал, а вменяем ли тот? Он заговорил с ним вкрадчиво, как утонченный психиатр: «Мистер Лоренс, к сожалению, я отсутствовал в городе. О деле вашем я не знал. А когда узнал, оно мне показалось интересным. Увы, оно мне стало известно уже тогда, когда изменить что-то во мнении суда уже было делом трудным. Поэтому, не дожидаясь вашего согласия, сразу после вынесения приговора, я потребовал пересмотра дела.
-Мне известно это. Вопрос в другом: почему снова вы?
Крафт, будто предчувствуя, что ему вот сейчас могут отказать в защите, торопливо начал изъяснять свою позицию: «В вашем деле был рассмотрен лишь конфликт. Вернее лишь одна сторона его: ваша ссора со Стаффордом, его территориальные претензии к вам, и пистолет, из которого был убит Стаффорд – оказался вашим пистолетом. Но, я знаю вас, как известного филателиста и абсолютно уверен, дело не в территориальных претензиях. Да вы поторопились дать взятку землемеру, добавившему к сотке, разделяющей поместья ещё пару метров. Но вы ...защищали не землю, не два этих метра вам нужны были, ведь так?»
-Вы опять за своё? Вы снова … «делаете из меня филателиста»!
Ли тут же вставил: «Вас и делать нечего. Я покопался в Интернете, в вашей коллекции должны быть редкостные марки, Лоренс. Многие филателисты, удивляются: откуда?! На какие такие средства?! После того, как вас забрали, ваша горничная, даже постельное бельё с монограммами заложила. Откуда деньги, Лоренс?! Такие деньги, откуда?! Одна марка «Виктория» стоит полтора миллиона, а у вас их?…
Крафт выставил вперед руку: «Один момент, инспектор. Один момент! Четыре поколения Лоренсов вкладывали деньги в марки. Есть факты, есть документы Всемирной ассоциации филателистов, подтверждающие принадлежность марки тому или иному человеку. Вы можете получить разрешение взглянуть в каталог Лоренса, и сами увидите: все марки рода по закону перешли в руки …уважаемого обвиняемого.
Тед сморгнул. Он усиленно припоминал …фамилию Крафт. Вдруг в мозгу его вспыхнула именно фамилия: «Крафт, Крафт…кажется, был у отца такой знакомый. Вот не припомню, был ли он филателистом…». Но в слух Лоренс сказал иное: «В моём доме убит человек - вот в этом меня обвиняют. Я не знаю, почему вас и …- Лоренс неприятственно взглянул на Крафта, - …и других тянет куда-то в сторону. Ведь дело не в …чем-то другом.
-Именно в другом, Тед! – Крафт снова суетливо задвигался туда-сюда по камере. – Именно в марках! А вы упорно это отрицаете, почему, Тед?
Лоренса возмутило другое, ни как не фамильярность Крафта, но он ударил именно по этому факту: «Прекратите обращаться ко мне по имени! Я вам не давал на это права! Я вас вообще не нанимал! И вообще: я отказываюсь от общественного адвоката. Вы слышите? Если мне нужен будет адвокат, я найму его!!!»
Лоренс заткнулся. Он будто расслышал отзвуки эха собственного крика. Ему вдруг показалось, что от шума, произведенного им, потолок всё же сдвинулся с места. И «поршень» уже начал давить ему на голову. Уже начал ломать его хребет.
Тед пригнулся, быстро посмотрев на потолок. В груди его что-то клокотнуло, ударило в сердце обидой и стыдом. Блеснули влагой его глаза. И, испугавшись, что заплачет, он резко выпрямился (и тут, будто действительно от удара о низкий потолок, в голове его блеснуло, как вспышка молнии), он качнулся и, навалясь на стену, отвернулся от гостей. «Ненавижу вас» - подумал он. Но смолчал. Не выразил ненависти в слух. Он помолчал, вполне понимая: пятнадцать лет – постановленных ему судом – этого ему не пережить. И от злости за безвыходность, он схватился за толстые прутья решетки и, жестко качнув их, закричал: «Если мне будет нужна защита, она у меня будет! Она у меня будет, вы слышите?!»
Ли был менее сдержан. Это Крафт интеллигентно пережидал всплеск эмоций своего подзащитного. Он-то знал, выхода у Лоренса нет. Вернее, один может быть, если тот им воспользуется. И этот выход, считал Джон, «укажет защита адвоката Крафта». Бесплатная (общественная) защита, оплачиваемая ли - вопрос второй. Но Джон абсолютно был уверен в том, что он - единственный на сегодня адвокат способный прекратить, напрочь пресечь нападки на филателиста Лоренса. А для этого ему нужно было приблизиться к подзащитному. Расположить его доверие к себе.
Ли как только Лоренс «выдохнул зов своей защиты» и замолк, произнёс (будто только себе под нос): «Вот и я говорю, зачем вам ходить небритым, да без адвоката в кармане? Денег у вас не меряно, надо бы защищаться».
Крафт засуетился, упреждая гнев подзащитного на реплику инспектора. Он подчеркнуто вежливо повторил…слово в слово, но с необходимым приложением к имени, как потребовал Лоренс: «Дело в вашей коллекции, мистер Лоренс. В ваших марках дело. Вы это знаете, но отрицаете. Почему, мистер Лоренс?». - Крафт сверлил Лоренса пытливым взглядом и для лучшего сближения пытался, вернее как будто пытался, потянувшись к лицу Лоренса всем телом.
Лоренс перевел взгляд на человека, от которого пахло дорогим одеколоном, волосы которого были чисты и ровно уложены на круглой голове.
-Мне припоминается фамилия. Ваша фамилия, Крафт. Откуда веет, не вспомню.
Возможно, Крафт стал бы объяснять, в чем дело. Но он увидел, что Лоренс «отключился». Снова отключился, мысленно улетел.
Тед отвел взгляд. Куда? В камере не было даже малюсенького окна. Лоренс посмотрел на сырое место в углу. Стена, которой он счастливо обладал, сидя в крайней камере была стеной туалета. Умывальник всё время подтекал, и стена отсырела. Темное пятно на стене напоминало Лоренсу об маленьком зарешеченном окне под потолком в туалетной комнате. Лоренс часто просился в туалет. Сидел на унитазе, задрав голову, и смотрел на свет.
В последнее время ему часто снился сон. Он видел безоблачное небо. «Может, это к смерти? – Думал он, когда было тяжело. А вот сейчас, заметив, как адвокат вытянулся, чтоб заглянуть ему в глаза, Теду вдруг подумалось, что сон может быть и к жизни. Ещё полгода назад он в драку бы полез, скажи ему кто, что он нытик. А вот теперь, пережив унижения, ущемление своих прав, он вдруг понял, что никак не относится к тем, кто умеет приспособиться к такой жизни. Думая о своём сне, он решился, если пересмотр дела ничего не даст, уйти из жизни. Он считал, что это тоже своего рода выбор свободы. А путь, путь, он решил, может быть любым, может подойти и выточенный из ложки нож и даже удачное “унитазное чаепитие “....
А вот тут, ему вдруг показалось, что есть надежда. Путь иного плана. Есть выход. Раз залог уплачен, за него поручились, и адвокат …старается, значит, есть ещё смысл пожить, повоевать. И Тед снова перевел взгляд на Крафта.
А тот, уловив, наконец, «разум» в его взгляде, тут же и представился: «Мой и ваш отец были знакомы. Нет, мой отец не был филателистом. Вы же так подумали, да? (Лоренс ничего не ответил, и Джон продолжил) Он был юристом. Ваш отец решил превратить ценные бумаги, которые у него остались после продажи медеплавильного завода…- И вот тут Крафт решил пояснить и для инспектора Ли. – Лучше с начала. Прадед …мистера Лоренса (Джон галантно указал рукой в сторону Теда) был нефтепромышленником. Когда ему надоело заниматься столь большим хлопотным хозяйством, вся нефть и все заводы были превращены в ценные бумаги. Часть их пропала, обесценившись. Но большая часть – стала величайшим дебитом. Марк Лоренс купил коллекцию марок. Дед мистера Лоренса, ненавидевший причину разорения семьи, стал коммерсантом. Марки лежали до поры, не тронутыми. Спекуляция земельными участками принесла ему огромные прибыли. Покупались дома, виллы, земли в чужих странах, самолеты и прочая, и прочая. – Крафт улыбнулся и посмотрел на Теда. – Вы удивлены, откуда я это знаю? Вы удивлены, откуда мне известно, что ваш дед всё, в конце концов, …спустил. И дома, и земли…. – Крафт улыбнулся шире.
Улыбка его оскальная, хорьковая была неприятна Лоренсу. Но на этот раз он не отвернулся от этого человека.
-И дома и земли, всё ушло в марки. Умер ваш дедушка аж в девяносто лет. И до самого последнего вздоха он думал о марках. Мой отец делал записи, ведя своё «домашнее дело Лоренса». Артура Лоренса - вашего отца, Тед. Вы ...позволите вас так называть?
 -Нет.
Адвокат, совершенно не смутившись, продолжил: «Мой отец был поверенным в делах вашего отца. Мой отец (прозвучало гордо) был тем человеком, который по желанию вашего отца превратил ценные бумаги в деньги. В большие деньги. В доллары, фунты, в марки, даже рубли. Всё это ушло …туда же - в марки. – Последние слова были произнесены Крафтом с горечью. Будто это его отец морил семью голодом, вынуждал жить в унижении, занимая у ненавистных соседей и даже слуг, добывая и добывая корм для своей души: МАРКИ. - Но и всё-таки, я прав, мистер Лоренс? Это дело – дело филателиста. Ваши неприятности – в ваших марках.
Тед сглотнул. Ничто не изменилось в его побитом, измученном бессонницей лице, он ответил: ”Нет. Вы не правы, мистер Крафт. Убитый Стаффорд не имеет ни малейшего отношения к маркам. Он не филателист”.
Ли, сильно заинтересовавшись, нетерпеливо вставил свой вопрос: «Вы знаете всех филателистов в городе?»
Лоренс головы не повернул, только чуть скосил глаза на сидящего инспектора, облизал сухие губы и ответил: «Я знаю многих».
Ли пропустил гордый ответ, как рядовое зазнайство. Тут же снова спросил: «Вы были знакомы с Робертом Хиллом?»
 -Разумеется.
Крафт шевельнулся: «Вы были лично с ним знакомы?»
Лоренс вскинул бровь: «Что значит «были»?»
Крафт уже гнал коней, на пиках не спотыкался: «А с Джоном Синкли вы давно встречались?»
Лоренс, вздохнул. Голос его был ровен. Тема – родная – марки. Потому и в голове его уже не сверкало, скрипа в голосе слышно не было, только взгляд его стал пристальным, слишком пристальным. Расселась его сонливость, но появилась иная напасть: тело его напряглось, будто стонущая струна. - Да. Давно.
-Когда вы видели его в последний раз?
Тед качнулся от осознания сути вопроса адвоката. Он снова прижался к стене, упершись в неё руками, спрятанными за спиной, будто отталкивал её от себя. – Что значат ваши намеки, адвокат Крафт?
Ли быстро повернул лицо к заключенному. – Вас это удивляет? Вас удивляет, Лоренс, почему о филателистах говорят в прошедшем времени? А потому, мистер Лоренс о них говорят в прошедшем времени, что первый из этих двоих месяц назад утонул в собственном бассейне, а второй – тот, что никогда в жизни не жаловался на сердце, скончался почти вслед за ним …от инсульта.
Лоренс нахмурился. Посмотрел на адвоката, как бы ища у него подтверждение словам инспектора. Потом, обдумав всё, медленно, как в раздумье, произнёс: «Странно».
Ли поднялся и кошкой приблизился к Лоренсу. Адвокат стоял справа от Лоренса, Ли подскочил и встал слева. Глядя, то на Лоренса, то на адвоката, он сказал: «Вы уже который раз произносите это слово, Лоренс. Ну, давайте же, наконец, разберёмся в странностях вашего дела. Теперь уже рассматривая его с этой ...марочной стороны. Ведь, кажется, и Хилл и Синкли, как и вы были достаточно известными собирателями марок. Более того, последние приобретения шли с вашей подачи, Лоренс. Я тут зашел в Интернет…
Лоренс чихнул. Или Ли показалось, что было именно так. Но именно этот звук оборвал мысль Ли. А Лоренс, прочистив горло, сказал: «Я тут зашел в туалет…»
У Ли дернулось лицо. Рука Крафта, схватившая его за локоть остановила его от грубого слова в адрес Лоренса. А последний, произнеся о туалете, вдруг качнулся, задрал голову и вдруг громко кашлянул и тут же резко наклонил голову книзу.
В глазах Лоренса зарябило, замелькали искры. Он резко поднял голову вверх, но кровь из носа уже потекла ручьем. Тед вдохнул в себя воздух, привычно полез в карман, где уже давно не было платка, извинился и, вытирая кровь рукой, ответил: «…Там это слово написано... с ошибкой. Вы тоже ошибаетесь, пытаясь найти в Интернете достоверную информацию, инспектор. Ни один их филателистов, ранга тех, чьи фамилии вами были названы, не будет выставлять свои каталоги в Интернете. Это слишком дорогое удовольствие – видеть их каталоги.
Ли, хмурясь на вид крови, так и текущей тонкой струйкой из носа Лоренса, вздохнул и отвернувшись, задал другой вопрос: «Наверно это целое состояние, эти коллекции? Сколько в вашей коллекции марок по цене в полтора миллиона?»
Тед шмыгнул носом: Не пытайтесь залезать в мои карманы, Ли. Не из-за скромности и даже не из-за безопасности я не скажу вам этого. Я просто не знаю даже приблизительной цены всей коллекции».
Крафт, услышав интересное, тут же его поймал на слове: «А цену марки, проданной Синкли, вы припоминаете?» - Джон протянул Лоренсу свой носовой платок.
Лоренс промолчал.
И всё же этот молчун сегодня сильно удивил Ли, видевшегося с ним ежедневно. Но на следующий жест Лоренса инспектор, пожалуй, повторил бы его любимое словечко: «Странно». Лоренс не взял из рук Крафта платок, хотя какое-то время смотрел на синий лоскут в узкой холеной руке адвоката. Он лишь поблагодарил, неясно пробубнив зажатым носом, и вдруг…рванул свободной рукой накладной карман на своём кордовом пиджаке. Со второго раза лоскут оторвался. Тед прижал его к носу, стал вытирать им кровь с подбородка, а Ли заметил, второго кармана тоже нет. «Мать твою! Почему же он не потребовал врача? …Ну, Джонсон, считай, доплясался со своими педерастами! Ни слова о необходимости врача. Ни намека!» - Ли дернул скулами, зубы его скрипнули, и он повторил, надавливая на каждое слово вопроса Крафта: «Цену марки, проданной Синкли, помните?»
 Лоренс вздохнул: «Какая теперь разница. Денег нет. Джона нет. Какая разница….-И вдруг лицо его ожило. – А марки? Коллекция его, та, что он хранил в доме, она цела?»
Крафт и Ли сначала посмотрели на Лоренса, потом друг на друга. И Крафт чуть оскалился, качнув головой, будто сказал инспектору: «Что я говорил? Именно это его и заинтересует».
Тед, перехватив их переглядки, шумно сопя носом, вздохнул и отвернулся.
Крафт, испугавшись даже, что его подопечный снова замкнётся, быстро заговорил, возвращаясь к начатой им теме «мой отец - твой отец»: «Я никогда бы не узнал о том, что вы филателист, мистер Лоренс, если бы случайно, месяцев шесть – семь назад, не наткнулся на пыльную папку на чердаке нашего дома. Отец важные бумаги прятал очень глубоко. Но мы …
Адвокат, для разрядки обстановки чуть-чуть посмеялся. Лоренс, скосив на него глаза, дернул носом, столь ему была неприятна физиономия с улыбкой хорька. Но взгляда Тед не отвел, его заинтересовало, что ещё такое «Крафт сын узнал от папы Крафта?»
-…Мы разбирали полы и под старыми паркетинами нашли портфель из крокодиловой кожи. Там оказались и документы на продажу акций медеплавильного завода Артура Лоренса. Очень подробные документы…с припиской. Я принёс показать её вам, Тед. Простите, мистер Лоренс. Вот эта страница. – Крафт протянул Теду лист, но тут же закрутился с ним и произнёс. – Тут темно. У вас проблемы с носом, вот пусть…инспектор Ли нам её прочтет. Я после отдам вам все документы по продаже бумаг, может, вам захочется посмотреть их. Ведь это последняя ценная недвижимость вашей семьи. Вы разорены, мистер Лоренс. Вы…поэтому стали продавать марки ваших предшественников?
Лучше бы он ударил Теда по больному носу, этот похожий на хорька, но пахнущий Диором потомственный юрист. Лоренс вдруг сжался и даже как будто чуть уменьшился в росте.
Но он промолчал.
Зато Ли с удовольствием впился взглядом в текст. Почерк Крафта старшего был ещё менее читабелен, чем Крафта сына. Но Ли справился: «Что за семейка, эти Лоренсы? Никак не могу назвать Артура сумасшедшим, слишком много в его характере силы и разума делового человека. Но этот каприз пятидесятилетнего …нормального заводчика удивил меня чрезвычайно. Я сдела всё, что от меня требовалось. Это полный отчет. И всё же мне жаль его. А более – его семью: жену и сына. Элиза чахнет без должного ухода. Мальчик, ...он мог бы воспользоваться полученным образованием. Но Артур гнёт из него свой рог. Бог мой, бог мой, как бы он не напоролся на него сам».
Крафт, возможно лишь для усиления впечатления на Лоренса, как только Ли отнял взгляд от листа, сказал, делая своё личное резюме: «В день, когда вашего отца, Тед, благополучно подлечившегося, выписали из психиатрической лечебницы, моего отца хоронили на кладбище Крэсс. Родня тихо судачила не только об усопшем. Мои родственники тихо перешептывались о некой Сонечке Брукс. Вы не припомните, кто это? – Крафт тут же ответил сам, лишь сначала скривился в сторону Лоренса, внимательно к нему присматривающегося. - Это та самая Сонечка Брукс, что когда-то родила вашего дедушку, мистер Лоренс. …И ещё за одним я взялся за это дело. И это, как вы понимаете, уже третье: я знаю о вашей неприязни ко мне. Но я так же знаю, что как адвокат я вполне вас устраиваю. Предлагаю компромисс вашей …гордости: вы заплатите приемлемую для вас и меня сумму. За услугу. Я готов вытянуть вас из этой паутины…- Джон хотел назвать Лоренса по имени. Очень хотел, но тот, вытаращив серые глазищи, так на него смотрел, так напряженно вглядывался, что Джон побоялся, что по шляпу в землю будет им вбит, если только сделает это. Потому он снова заговорил голосом адвоката. - …Я готов, мистер Лоренс. Готовы ли вы спасать себя? Вот вопрос.
Тед, как только рот, в котором белели, поблескивая, мелкие зубки был прикрыт, спросил: «Кто заплатил залог?»
-Ваша соседка. (у Теда, толи от недоверия, толи от кислости во рту, лицо поморщилось) Да, да, именно она - Джу Стаффорд. Жена убитого вами Джонотана Стаффорда.
-Вы блефуете. Но напрасно, адвокат вы делаете это. Эта дама, она ненавидит меня. Об этом вся округа знает.
Ли, пока шел разговор, передал листок документа адвокату. Когда тот спрятал аккуратно свернутый листок в во внутренний карман пиджака, инспектор, продолжая глядеть на Крафта, спросил у Лоренса: «Значит, вы не были любовниками с Джу Стаффорд?»
Лоренс, тут же решив, что это предположение было сделано Крафтом, рассмеялся последнему в лицо. – Любовниками? Ха-ха! Бог мой, …ну и кто тут …сумасшедший?
-Я, конечно, ошибся, предположив такой вариант. Но,…мистер Лоренс, каким же ещё чудом объяснить, что эта женщина пришла в кабинет судьи Мопса и заявила: первое, что это она нашла женщину и заплатила ей за то, чтоб она кинулась под вашу машину; второе, что это она - Джу Стаффорд - нашла воришку, которому подсказала, каким образом можно влезть в соседский дом, не побеспокоив слуг и хозяина; и в третьих…
Крафт специально актерствовал. Он давил на Лоренса, пытаясь вырвать у него признание, которого было бы достаточно для Ли, отказавшегося пару часов назад поставить окончательную подпись под документом, разрешающим подследственному быть на условной свободе. То есть дождаться пересмотра дела под домашнем арестом.
Лоренс прищурился. Он почти поверил Крафту. Но наступило «в третьих» и он улыбнулся. – запал кончился? Или всё же найдется, что за третье подойдет?
Голос Теда был ровен, не искажен иронией. Крафт удивленно вытаращил на него умные глаза: «Так вы не верите, что есть и в третьих?»
Тед покачал головой. – Я повторюсь, адвокат Крафт: эта женщина ненавидела меня. Спросите людей из дома Стаффорда, из моего дома. Да что там, квартал слышал, как она оскорбляла меня, называя «тунеядцем» и «Иудой».
-За что же Иудой, мистер Лоренс?
Тед пожал плечами. Перестав щуриться, он посмотрел на свои разбитые пальцы. – Она считала, что я предал, то есть…продал завет близкого мне человека.
Крафт затараторил: «Отца? Деда? Прадеда? Так я прав, Тед? Вас кидали в тюрьму, чтоб вы не сгинули в собственном бассейне, как Синкли, так? Дело не в клочке земли, дело в марках, я сразу это понял, когда прочел приписку отца»
Лоренс помолчал, поднял голову и снова, с прищуром посмотрел на Крафта: «Вы убедили меня, адвокат Крафт, я нанимаю вас. О цене услуг договоримся. Но прежде чем вы ответите, что было в третьих, я в последний раз предупреждаю вас, …не тритесь о мой локоть. Хотя бы, потому что я давно не мылся. Я вас прошу…
-Да успокойтесь вы за свою невинность, мистер Лоренс. Вот вам в третьих: Джу Стаффорд призналась, что подменила бумаги землемера, прибавив к вашим соткам лишние пару метров. Вы дали взятку человеку, который только видел, как вы положили их ему в стол. Но землемера отвлекли. В служебные стол был положен новый документ, а деньги Джу Стаффорд забрала. Сегодня утром землемер после очной ставки со Стаффорд прямо в кабинете прокурора подтвердил: вы дали взятку, но когда он решился деньги забрать, в столе их не было. Он решил, что вы одумались, вернулись и забрали их. Подмены документов он не заметил.
Лоренс всем корпусом повернулся к Ли: «Вы тоже видели, как Джу давала деньги? Залог в семьдесят тысяч долларов».
Ли был удивлен. И он выразил это удивление вслух: «Позвольте процитировать вас, как странно. Из всего, что всплыло, вас больше удивило то, что именно Джу Стаффорд внесла залог? Ваши друзья филателисты убиты; на вас вешали одно дело за другим, а вас удивил только факт залога от Стаффорд! …А, может, все же женщина, а Лоренс? Красивая, эффектная миссис Стаффорд?
-Вы заблуждаетесь, инспектор Ли.
-Значит, жена Стаффорда вас не интересует. Тогда что же, сумма? Откуда у неё взялась такая сумма – это вам странно?
Лоренс промолчал.
-А как же женщина, Лоренс? Странность её поведения – это вам не интересно? Ведь вы же сами акцент поставили: Стаффорд ненавидела вас. И вдруг…она добровольно отдала себя под суд. …Ради вас?! Мистер Лоренс, почему вам не странно остальное, только эти деньги? …Что это за деньги? Это те, что пропали, не попав в ваши руки после продажи марки из серии «Черной пенни»? Я про ту марку, чей след был обнаружен, когда был открыт каталоги Синкли?
-Вы видели каталог? – Тед усмехнулся, но напряженно. – Не верю.
Крафт многозначительно кивнул. – Да. Но то ли мы видели? Вот тут мы и подошли к последнему пункту нашего визита. То есть к тому, зачем мы заглянули к вам в камеру, мистер Лоренс. Ведь разговор можно было вести у вас в доме. Джу Стаффорд заплатила залог. Прокурор дал нам пять дней на пересмотр вашего дела. Но поставил условие, кто-то должен взять на себя ответственность за вас. Вот инспектор готов взять на себя ответственность, вывести вас из-за решетки и дать свободу на пять дней расследования. Но у инспектора Ли свои требования к вам. - Крафт жестом руки предложил продолжить Ли.
Инспектор продолжил: «Вы готовы сотрудничать с нами, мистер Лоренс? Дело Синкли и Роберта Хилла не могут быть сдвинуты с места, пока кто-то не подтвердит подлинность их каталогов. А главное сказать, что в них истина: какие марки - подлинники, а какие – нет. Нам важно знать это. А, узнав это, уверен, мы разберемся и в вашем деле. Ведь пока не понятно, что толкнуло смертельно больную женщину взять вину или часть вашей вины на себя. А, растолкав дело Синкли, уверен, нам будет, чем оправдаться перед прокурором за ваши пять дней свободы. А там, глядишь, и сократить срок вашего пребывания за решеткой.
Крафт улыбнулся, уточнив: «Или изменить решение суда абсолютно».
Лоренс будто не слышал их заманчивых поправок, он думал о своём, то есть о том, от чего отпихнулся Ли. - Джу больна?
Крафт кивнул. – Да. Она приезжала в суд из онкологической клиники. Факты, предоставленные ею были столь убедительны, что прокурор в растерянности согласился с судьей Мопсом: пять дней нам дали на доследование и подготовку к судебному разбирательству по делу убийства двух филателистов. – У Лоренса были прикрыты глаза и Крафт, на всякий случай, повторился. - Стаффорд снова в клинике. Если она не солгала, а землемер уже подтвердил часть её правды, её будут, …возможно, будут судить. Вы будете призваны в суд в качестве свидетеля. Разобравшись в «марочном» клубке Хилла и Синкли, поняв причину, которая толкнула миссис Стаффорд в суд, я уверен, можно будет изменить угол зрения присяжных, по крайней мере, на тот факт, что в вашей руке оказался пистолет, из которого был застрелен ваш сосед.
Крафт протянул заполненный бланк инспектору Ли. – По-моему, мистер Лоренс готов согласиться на ваше предложение, инспектор Ли.
Ли сморгнул. В камере действительно было мало света. Тот, что проникал через решетку из коридора, был будто искажен, он не светил, он слепил тех, кто был заперт в тени камер.
-Мистер Лоренс, вы готовы помочь нам разобраться в убийствах знакомых вам филателистов Хилла и Синкли?
Лоренс кивнул. – Скажите, а могу ли я перемещаться по городу или только …домашний арест?
-Вы можете проехаться по городу …на моей машине или вон, с адвокатом. А куда бы вы хотели съездить?
-Я согласен.
 Крафт снова двинул руку с документом в сторону Ли. Тот, посмотрел на Лоренса, поставил подпись. Крафт тут же постучал в дверь. Та, тут же открылась. Джонсон, широко улыбаясь, поинтересовался: «Значит, договорились?»
Крафт подсунул к его лицу бумагу. И тут же, мимо живота потного полицейского, прошагало трое: Ли, Крафт и, не оглядываясь, Лоренс.
-Что, даже не попрощаешься, а, фил?
Лоренс выпрямил спину, но опустил голову и так, будто стыдясь, прошагал мимо всех камер. В коридорчике стояла тишина. Люди прижались к решеткам и смотрели в след идущего последним.
Промолчали и те, кто сочувствовал филателисту, и те, кто любил подначивать его. С ним не прощались. Хотя чувствовали, глядя на походку, Лоренс уходит, считая, что совсем.
 ***
Джонсон, оскалившись, шутил, прикрывая дверь: «Ну, погуляй пока, марочный наш».
Тед постоял, ощущая спиной радость от закрывшейся за ним двери. Стряхнул пыль с рукава, поежился от налетевшего ветерка. Свободного, равнодушного и прохладного ветерка. Задрал голову, посмотрел на небо. Улыбнулся.
Он шел из здания полицейского управления, не оглядываясь. Шел прямо к дороге, у обочины стояло две машины.
 Ли и Крафт шли за ним. Инспектор машинально оглядывал костюм Лоренса. Вздыхая, он мысленно соглашался с Крафтом. Тот в начале их знакомства, убеждал, что Лоренс в потребностях более чем скромен: «Зачем ему миллионы с проданных марок? Куда он их дел?»
-А брючки-то коротковаты…
Крафт, сначала не поняв о чём речь, посмотрел на Ли. Перехватил взгляд, посмотрел на Лоренса в общем, и ответил на реплику: «Порода». И тут же предложил свои услуги Лоренсу. - Куда вы хотели ехать, мистер Лоренс?
Тед остановился. Посмотрел на две машины, к которым они приблизились. Он выбрал «форд». Оказалось, тот принадлежит Крафту. – Я бы хотел съездить к приятелю. Он в больнице, на Секвой – сто.
Ли заинтересовался, придержав дверцу полицейской машины открытой: «Кто такой?»
Тед помолчал, посмотрел в сторону полицейского, сидевшего за водителя в машине инспектора Ли. Вздохнул и ответил: «Макс Фридман. Мне сказали, у него что-то с сердцем».
Ли тут же закрыл дверцу, оставшись стоять у машины. – Это какой Фридман? Вы про Макса Фридмана, который тоже филателист?
Лоренс сморгнул. Будто из-за суеверия, он сжал пальцы правой руки (как показалось Ли) крестом.
Ли произнёс тихо, не торопясь, продолжая глядеть на руку Лоренса: «Макс Фридман исчез. Соседи по дому, те, что живут этажом ниже, позвонили в полицию неделю назад. Что-то насчет воя его собаки. Он числится в «пропавших без вести». Уверен, его и на Секвой – сто нет. Мы все больницы, все морги обзвонили. …Ну, съездите, убедитесь. - Ли прищурился, поглядев на закатное осеннее солнышко. – Но я думаю, что вы зря съездите. – Он посмотрел на Лоренса. - Предлагаю, сначала ехать к вам, домой. Надо бы поговорить с вашими домашними. А заодно с домашними дома Стаффорда. Потом - к Джу Стаффорд. Хочется, …пока она ещё в порядке, узнать, настолько ли она ненавидит вас, чтоб взять часть вашей вины на себя. Потом, я думаю, мы поедем в дом Синкли. Итак, ваш выбор?
Лоренс хмуро смотрел на пыльные носы своих ботинок. Теперь в них были вдеты шнурки. - Я всё же хотел бы …
Крафт решил ускорить события: «Ну что ж, тогда вы, Ли – в дом Стаффорда, а мы…чуть позже. Идёмте, мистер Лоренс».
Тед вздохнул и, пригнувшись, присел в салон «форда».
Машина развернулась в сторону центра. На Секвой – сто располагалась окружная клиника.
 ***
В салоне машины стояла тишина. До тех пор, пока Крафт не покрутил ручку приемника. Он решил дать возможность Лоренсу услышать новости родного города.
-Будет отмечаться юбилей Чаплина.
Лоренс молчал.
-Мистер Лоренс, как вы относитесь к Чаплину?
-Что? Вы о чём-то спросили?
Крафт повернул голову, посмотрел на бледное лицо в сухих корочках прилипшей крови и снова отвернулся к дороге. Уже не улыбаясь, он повторил, бубня: «Я сказал о Чаплине. Люблю Чаплина. Будет юбилей».
-Я понимаю. Вы ж родились в Лос-Анджелесе.
-Но ведь вы тоже.
-Нет. Но это не важно.
Крафт поджал губы, перебирая в памяти информацию из личного дела Лоренса. «Странно. Как будто я не ошибся. Как будто в Лос-Анджелесе». – Он, молча, дернул плечами, быстро посмотрел на Лоренса и снова уставился на дорогу.
Как и предполагал Ли, в клинике на Секвой - сто Фридмана не оказалось.
-А вы не могли бы выяснить, у него больное сердце. Мне сказали, предстоит операция. Возможно, его увезли в другую клинику.
-Сэр, это затруднительно. Нужно знать прописку этого больного, сколько ему лет…
-Я не спешу. Я мог бы сказать вам всё, что потребуется.
Крафт внимательно следил за согнутой фигурой высокого ростом человека. В позе Лоренса было что-то унизительно просительное. Джон поморщился, сделал вид, что перестал интересоваться разговором.
Только через полчаса, огорченный тем, что ни в одной клинике, где бы его приятелю могли делать операцию, Фридмана не оказалось, Тед отошел от окошечка регистратора.
И снова они в машине Крафта. В салоне, пахнущем натуральной кожей, снова тишина. Снова по радио передают мелодию из фильмов Великого Чарли.
Крафт всё же решился начать задавать вопросы. – Тед, …простите. – Он помолчал. Машина проехала ещё пару кварталов. – Мистер Лоренс, как вы думаете, откуда у Джу Стаффорд деньги на всю эту галиматью с наездами, с ограблениями, с землемерами. А тут ещё залог, семьдесят тысяч…. Как вы сами считаете, прав я, предполагая, что она хотела сначала, чтоб вы переждали трудные для филателистов времена за крепкой стеной, а когда произошла это …эта ваша стычка с её мужем, она испугалась за вас и решилась на признание? Как считаете, я прав?
-Для вас это важно?
-А для вас?
-Для меня – нет. Хотя…считайте, как хотите.
Лоренс оглядывал улицы, по которым они проезжали.
Крафт помолчал. Решил иначе спросить: «Но с предположением, вы согласны?»
Лоренс вздохнул. – Если вы снова не берете во внимание, что она ненавидела меня больше всех на свете, то, как бы …да. Получается, что в случае «отстрела» филателистов, мне удобнее было бы сидеть за решеткой. – Лоренс потер руку о руку, осторожно задевая раненные фаланги пальцев. – Но зачем тогда она пришла в суд сейчас? Я б целых пятнадцать лет…за крепкой стеной сидел. Зачем она заплатила за то, чтоб я вышел теперь? И …из каких средств заплатила?
Крафт тут же вставил: «А это важно для вас?»
Лоренс посмотрел на него, на дорогу, в сторону людей, отдыхающих на лужайке под деревьями, потом ответил: «Важно. У неё нет таких денег. И она не за что бы ни стала платить за моё освобождение».
И снова в салоне воцарилась тишина. Тишина, прерываемая грустными мелодиями эпохи Чарли.
Как ни пытался Крафт снова разговорить своего подопечно, ничего у него не получалось. Лоренс будто уснул с открытыми глазами. «Ленивец. Точно, как ленивец!» - подумал Крафт и сосредоточился на движении.
 ***
Свернув с главной дороги на ветку, ведущую к пригороду, Крафт услышал: «Пожалуйста, мы ведь не спешим, давайте вернёмся на основную дорогу. Кажется, она ведет в аэропорт».
У Крафта шевельнулись уши: «То есть? - Он притормозил машину, уставился на Лоренса.- Я не совсем понимаю вас».
Тед посмотрел на движение автомобилей. Разноцветную вереницу техники. – Вы хотели знать про деньги. Про те деньги, что не попали мне от Синкли. За марку. – Тед вздохнул и повернул лицо к адвокату.
Крафт впервые отметил печаль в его лице. Будто пылью припорошило обычную бледность, темные волосы налипли на лоб. Серые глаза, обычно затуманенные своими, глубинными мыслями, стали ярче, но, в общем, взгляд стал неподвижным. Будто Лоренс смотрел вдаль. Даже тогда, когда между этой далью и им было препятствие, да вот, хотя бы в виде привязчивого адвоката, сегодня подрядившегося в его водители.
-Мне нужно узнать, улетел ли неделю назад …один человек в Сан-Франциско.
Крафт, сразу уловив выгоду от информации, которую мог бы получить, развернул машину, и снова та устремилась вперед, в потоке машин.
Лоренс попытался разговорить девушку за стойкой регистрации пассажиров. Но та, как будто ничем не могла ему помочь.
-Сэр, вы же говорите, неделю назад….Но у меня на мониторе информация только за сутки. Я просто не знаю, как вам помочь. Хотя…- девушка в фирменной одежде улыбнулась высокому господину болезненного вида, - может вам поможет служба безопасности? Попробуйте обратиться к диспетчеру базы данных. Может, информация архивируется. Хотя …прошла целая неделя….
Лоренс, разумеется, не хотел бы вмешивать в свои дела службу, тем более, безопасности.
Крафт видел, Лоренс в большом сомнении. Он поглядывал туда, куда указала ему девушка, но не решался сделать шага.
-Сэр, думаю, если вы объясните, что это важно для вас…
Крафт включился в разговор: «Да, конечно же, важно!», - и, возможно, именно эти слова придали толчок, Тед пошел в сторону административных кабинетов аэропорта.
Крафт, прекрасно понимая, что у Лоренса появятся трудности, такую информацию ему – человеку с улицы, просто отказались бы предоставить, попросил Теда подождать, решил войти в кабинет первым. Ли оставил ему свой телефон, и Крафт решил воспользоваться «полицейской крышей». – А кого мы ищем, Тед? …Э…я хотел узнать, мистер Лоренс, кто должен был улететь полуночным рейсом до Сан-Франциско двадцать седьмого октября?
Тед посмотрел ему в правый глаз, потом перевел взгляд на дверь кабинета, помолчал, по-видимому, обдумывая свои слова. И лишь после произнёс: «Спросите про Глорию Стаффорд».
Крафт держал маску, абсолютно не отражавшую его внутреннего подпрыгивания от радости. Это имя принадлежало дочери Джонотана Стаффорда. – Отлично! Сейчас, я договорюсь, а вы после зайдете и узнаете. Если, конечно, у них есть такая информация.
Крафт, разумеется, выяснил больше, чем просто то, что дочь Стаффорда никуда двадцать седьмого августа не улетала.
Глорией Стаффорд был приобретен билет до Торонто. Она должна была лететь в Сан-Франциско, пересаживаться на самолет до Нью-Йорка, а уже оттуда лететь в Канаду. Джон выяснил, что из Сан-Франциско за эту неделю, из Нью-Йорка – Стаффорд не улетала. И билет ею возвращен не был.
Крафт вышел из кабинета, молча, жестом руки пригласил Теда войти.
Лоренс вышел не скоро. Джон решил, что тот тоже выяснял всё.
После они снова сели в машину и снова пустились в путь. На этот раз к дому Лоренса.
В салоне рядом с Крафтом (таково было ощущение Джона) уже не сидел «ленивец». Крафту показалось, он везет человека, крепко задумавшегося о смысле его дальнейшего существования на земле.
 ***
Уже второй раз Крафт, подъезжая к дому Лоренса, ощущал некое волнение. Дом был старинным. Здание, напоминающее замок в миниатюре, купил для наследника Марк Лоренс. То есть дом этот выбирала для сына та сама Сонечка Брукс, что являлась тонюсенькой ниточкой кровного родства, связывающей двух совершенно внешне не схожих людей, сидящих сейчас в салоне «форда».
И вот так получилось, что дом этот так и остался у потомка тех Лоренсов, что могли себе позволить когда-то запросто покупать такую роскошь, как замок на побережье Лос-Анджелеса, а вот земля под ним, под домом…. Земля теперешнему потомку не принадлежала. Отец его, помешавшийся на марках маньяк, продал землицу подвернувшемуся ловкачу Стаффорду. Это был сосед Артура Лоренса. Они какое-то время подруживали, бывало, распивали кружечку пива в тутошнем кабачке. Да только за свою долгую жизнь (все Лоренсы были удачливыми в бизнесе и жили до девяноста лет, Артур не был исключением, прожив до восьмидесяти пяти лет) он успел стольких дружков во врагов превратить, что, в конце концов, умер, оплакиваемый единственным человеком, кто приплелся в дождливый день его похорон на кладбище, это был его сын.
Купчая была ловко составлена. До тридцати лет Тед Лоренс жил себе без проблем. А вот два года назад сосед стал донимать его. Лафа кончилась.
Лоренсу принадлежало лишь здание - классический прямоугольник с башнями по бокам, а вот земля под ним, корты, поля для гольфа, сад, озерцо и лес вокруг – всё это досталось соседу. Застреленному Стаффорду.
Теперь это всё, а так же огромный, похожий на официальное здание двухэтажный дом принадлежали умирающей супруге Джонотана Стаффорда - Джудит. Ту, в прошлом богемную красавицу, многие в округе подозревали в связи с Тедом Лоренсом. Уж очень сильна была её показная ненависть к нему. Такая сильная, что все, но исключительно тайком, шушукались, об их якобы имевшей место давней тайной любовной связи. Но дни красавицы, увы, были сочтены врачами. И уже, возможно, через месяц, два всем этим достоянием будут владеть дети её: сын – Генри и дочь - Глория Стаффорд.
Крафт, когда машина повернула с главной дороги чуть в сторону чистого, ухоженного леса, обратил внимание на указатель, гласивший, что они едут по частному владению – по земле, принадлежащей сэру Генри Стаффорду.
Крафт улыбнулся, кивнув в сторону указателя: «Мистер Лоренс, а вы до шоссе как добираетесь, тайком от владельцев?»
Лоренс грустно улыбнулся. – Да.
-А машину где паркуете, в винном погребе замка?
Тед хмыкнул, улыбка стала мягче. – Да, что-то вроде.
Крафт, уже совершенно бросив шутить, спросил: «А если будут настаивать, будете платить за каждый шаг по их земле?»
Лоренс улыбнулся шире. – Да!
Крафт не понял причину веселья. Только догадки одна за другой закружились, слоясь в его шустром мозгу. «Что ж его так вдруг оживило? Может, указатель - это примета какая? Может, ему кто знак подал?»
 ***
Тед уже давно бы выкупил поместье. Да только Стаффорд не давал ему такой радости. Лоренс начал судиться со Стаффордом. А тот, в пику, потребовал заплатить за использование его земли…за все годы эксплуатации его владений - согласно купчей на землю. Тед, имея экономическое образование, обзаведясь юридической литературой, взялся за защиту «чести и достоинства». И некоторые его старания были успешны. Суд нашел разумными его доводы, и «за годы эксплуатации» - ему платить не пришлось. Но вот второй пункт его требований – не прошел ни в какую. Оказалось, дорожка, идущая от дома, всё же принадлежит Лоренсу! Есть такое отступление в купчей на землю поместья. Но дорожка, выложенная плитами ещё во времена деда Теда, была узка. Ширина межколесного расстояния легковой машины. И Тед рядился, уверяя суд, что дорога, положенная ему, должна иметь ширину, годную хотя б для грузовой машины, плюс санитарные метры газона. Он готов был оплатить эти лишние два метра ширины дороги. Он готов был их купить. Но Стаффорд и тут - гремел цепями законной купчей. «Раз положена «тропинка», так и ходи пешком! Или плати за аренду!» Суд вынес решение, согласное с требованием владельца земли. И ещё: Лоренс должен был оплатить аренду двух последних лет эксплуатации. Земли в этом районе были дороги. Теду пришлось серьезно задуматься о деньгах, чтоб не потерять сам дом.
Слуги разбежались. Остались лишь верные скорее дому, чем Теду Лоренсу, люди. Это мать и дочь - его служанка и кухарка, живущие тут же в доме. Эти женщины буквально забаррикадировались в доме, узнав о том, что Лоренса забрала полиция. Они никого в дом не впускали без разрешения хозяина. Даже полицию. Они знали, Тед боялся, что пока он будет сидеть под следствием, у него отнимут за неуплату дом. Тот просто уйдёт с молотка. Лоренс по телефону дал разрешение на обыск в его доме. Это был прецедент, но полиция не решилась «нарушать право женщин на покой». Через прокурора состоялся разговор с взятым под стражу Лоренсом. И только после его разрешения полиция приблизилась к трагедии, разыгравшейся в доме. То есть к трупу Стаффорда. Женщины открыли дубовые двери замка.
Инспектор Ли, появившись в этом месте, проанализировал проходы к дому – замку. И согласился с Джу Стаффорд: только человек знающий тонкости строения мог бы дать толковый совет вору, решившемуся взять эту крепость филателистов.
Впрочем, и сам хозяин этой «крепости» выглядел для воришек, подобно этому, «крепостью». Крафт, в отличие от инспектора Ли, глядя на Лоренса, уже совершенно не замечал странности в его облике и манерах. Инспектору же они по-прежнему били по глазам. С первого взгляда, ему показалось, что Лоренс - человек завидного здоровья и выдержки. Ли с трудом согласился с присяжными, что Лоренс был способен из гнева на соседа сделать два убийственных выстрела. Зато он легко согласился с предположением Крафта, что у молодого Лоренса могли быть связи со многими женщинами. В том числе и Джу Стаффорд – хищницей, из числа тех, что не пропустят случая подцепить «интересную милашку в штанах».
И всё же Лоренс, несмотря на крепкую конституцию, выглядел болезненно. До сих пор он страдал малокровием. Внезапные головокружения, кровь, рвущаяся носом - всё это было результатом отсутствия достойного ухода за единственным отпрыском в семье миллионера Лоренса. На глазах парнишки умирала от астмы мать. Сходил с ума отец. Все так и считали: мальчик нежизнеспособен. И образование не спасет.
Когда Тед подрос, чтоб заработать хоть какие-то деньги, сразу, только получив степень бакалавра, он устроился преподавателем в соседний колледж. Тот располагался неподалеку и Тед всегда мог скоро доехать до университета, в котором продолжал учиться, не смотря на ворчание скупого папаши, или добраться до дома, если вдруг требовалась помощь матери.
Ли и Крафт навестили заведение. И были немало удивлены: Лоренс до сих пор числился в штате колледжа! Директор сказал, что он так и не нашел ему достойную замену. «Вы знаете, были ту у нас двое. Но у первого уровень знаний, как бы это сказать, …слишком высок, старичок, кандидат наук, дети пятнадцати лет не понимали его стараний. Второй меня как будто бы устроил, но начались конфликты с коллегами, оказался очень заносчивым. К тому же принялся заигрывать со старшекурсницей. Лоренс – экономист по образованию, он преподавал здесь «организацию и планирование». С преподавателями ладил, у детей к нему была, …ну, мне так передали, лишь одна претензия. Они звали его, …меж собой, разумеется, «Голый король». Слишком уж он был, …э…демократичен в одежде. Летом и зимой в затертых до дыр джинсах ходил, кофточки какие-то на нём были, …я бы даже сказал, на нижнее бельё похожие. Я пытался делать ему замечания, но он походит в костюме пару дней и опять – в линялую кофту да джинсы оденется. Но это …всё. В общем, он тут всех устраивал: знаний у него хватает, коммуникабелен, для подростков его уроки интересны. Он всегда умел привести пример организации труда и времени исходя из собственного опыта жизни. Богат сам, …по-моему, не стал. А вот планирование, как шаг к богатству – преподавал умело. Я ему даже часы консультаций ставил, наши студенты просили. А вот ещё: он у нас чемпионом по фингерборду был. У всех учителей выиграл, а потом и у чемпиона среди студентов. Вроде не вид спорта, но…молодежи нравится. Моторику пальцев развивает, я даже на переменах не против, когда они играют….Я, кстати, звонил ему как-то, с месяц назад, но у него были какие-то проблемы…».
Проблемы…так бы всё ими и кончилось, ещё после первой его отсидки в камерах предварительного заключения, если бы вдруг не обнаружилось, что у молодого человека к тридцати годам сформировался крепкий характер. Цели его мало кто понимал. Но воля, которая крепчала в нём с возрастом, с ней он двигался к цели с упрямством не фаната даже, человека, истово верующего в правоту цели.
Марки - …любимые им и ненавистные ему клочки, картинки- деньги, бумажки – страсть – вот что грело его, подпитывало в нём тягу к жизни даже в самые жуткие её времена. Получилось так, что не зря мальчишка мучился с ними, подражая истовости своих предков: переписывал каталоги, упорядочивал коллекцию. Судья Мопс в приватном разговоре с Крафтом обмолвилась, что вовремя процесса из многих стран мира пришли письма с требованием «тщательного расследования» дела Лоренса. Его друзья филателисты не верили, что Тед Лоренс «наехав машиной на женщину, отказывался заплатить за её увечье» (сотрясение мозга средней тяжести и ушибы). Они требовали понять «протестующего водителя». Тед отказывался выплачивать столько, сколько затребовала аферистка. А когда Теда стали подозревать в убийстве, да ещё и преднамеренном, тут судье Мопсу пришлось ещё труднее. На судью давили, писали мэру, губернатору, председателю Клуба филателистов Калифорнии. Писали филателисты, знавшие Теда Лоренса давно, знавшие его, как глубоко порядочного человека и желающие поручиться за него.
Другое дело, что люди эти ждали, что Тед сам попросит их о помощи. Инспектор Ли долго пытался понять, почему? Крафт, изучивший биографию интересного ему человека, ответил так: «Из-за его гордости». Она держит его на плаву, она же его и губит. Но он упорен в стремлении. Другое дело, что есть его стремление? Здесь дело в марках. В глубоко личном отношении к ним. Он либо любит их, безумно, как его отец, либо ненавидит, как дед, но не бросит их, как оба его предка – однозначно. Филателисты чувствуют это и потому с интересом и участием относятся к его проблемам. Они схожи для них всех. Это ж …мафия, да, марочная мафия».
И всё же Джу Стаффорд обзывалась не зря. Тед Лоренс - первый из Лоренсов, кто начал продавать реликвию рода. Ли и Крафт искали причину. Первый считал, дело в женщине, другой (Крафт) твердил с упорством попугая: «Марки. Только марки!»
Крафт объяснял свои доводы так. “Вы знаете, Денк (манеры адвоката были таковы, что он никак не мог не называть оппонента по имени), если бы был убит не Стаффорд, а Лоренс, то вся коллекция марок последнего ушла бы в фонд Союза Филателистов. И Майк Гибсон - теперешний председатель союза - был бы весьма рад этому великому событию, приятно совершившемуся под его правлением. Надо искать связь Джо Стаффорда и Гибсона. Она есть, я абсолютно в этом уверен”.
Ли задумался. Убитый Стаффорд ничего не понимал в марках. Он никем никогда не был замечен в кругах филателистов. Но то, как ловко в финансовом отношении он прижал сына известного филателиста, ставшего после смерти отца обладателем несметного богатства, вполне могло означать, что Джо Стаффорд вынуждал Лоренса начать торговлю марками. Филателист Лоренс, который по свидетельству садовника Стаффорда держал в руках пистолет и находился в шаге от убитого, мог попасть в тюрьму на пятнадцать лет, то есть ни Союз Филателистов, ни кто-либо другой все эти годы марок бы не получил. Стаффорд мертв. И сказать о том, имело ли место вымогательство – не может. Лоренс из гордости своей – тоже будет молчать. Ли упрямо твердил, раздражая Крафта: «Ищем женщину». Женщиной, которая всю жизнь являлась иконой для Стаффорда - была Джудит. Крафт, встретившись с элегантной дамой в кабинете судьи Мопса, внезапно согласился с версией «Женщина».
Приехав в дом, Тед попросил двух верных ему женщин угостить гостей напитками, а сам, извинившись, отправился в ванную, которая тут же для него была приготовлена.
Ли и Крафт имели возможность осмотреть полупустой, весьма просторный дом.
Они говорили о деле. - Пока Лоренсы не касались марок, долгие годы тратили на них последнее, что мог дать завод, уже дышавший гарью финансового банкротства, всё было тихо. Но вот папаша Лоренс умер и наследником коллекции стал молодой Лоренс, не понимающий ценности, именно денежной ценности коллекции. Его тут же забросали предложениями, услугами, расположением люди из рядов хищников от филателии. Эти коршуны буквально разжигали в парне тягу к роскоши. Они указывали ему на возможность пуститься в путешествия, возможность кинуть работу в колледже, да открыть свою фирму, допустим, консультативную. От Теда потребовался пустячок - продать всего лишь две марки - голубого и розового “Маврикия“. А за весь авангардный хлам (Тед мечтал обновить мебель в доме, заменить истершиеся ковры, мечтал о приятном постельном белье на огромных ещё дедовских кроватях) – за всё это требовался второй пустячок - самая дорога в мире марка - ”Британская Гвиана“.
Ли нахмурился. Посмотрел в сторону Джо Крафта, гуляющему по просторам пустой гостиной дома Лоренса. - И он продал её?
Крафт хмуро кивнул. - Он продал ещё и две австралийские марки тысяча восемьсот семьдесят шестого года. Одну из первых английских марок с профилем королевы Виктории с индексами “А-L”. Куда пошли деньги от продажи этих марок - никому не известно. И нам, инспектор, надо бы это узнать. И начать с исчезновения некой…Глории Стаффорд.
-Что?!
-Вот именно! Дочери убитого Стаффорда и умирающей красавицы, заступившейся за убийцу мужа - Джу Стаффорд. Мы с Лоренсом только что пытались найти её след, но тщетно. Она должна была улететь в Торонто… - И Крафт рассказал Ли о поездке в аэропорт.
Ли вздыхал, поглаживая рукою изогнутые подлокотники старинного кресла. – Ещё одно исчезнувшее лицо из окружения Лоренса….
-Вот именно с него и начнём. Кажется, это лицо всех ближе ему.
Ли пожал плечами. – Уж больно не подходящая фигура.
Крафт, будто согласившись, кивнул: «Худа, невзрачна, вся в отца. Но зато от матери схватила кучу дряни: ветрена, с авантюрным, неуправляемым характером. А вы знаете, Денк, а ведь сама Джудит её побаивалась. Эта «мелкая восемнадцатилетняя конструкция» была занозой в мозгу у каждого из членов семьи Стаффорд».
-Да я не о том, что худа и заноза! Я о другом,…Джон. – Ли осторожно взглянул в сторону адвоката. Кажется, тому не кольнуло, что его назвали по имени. – Эта девчонка всю жизнь была вне этих мест. Она же училась в Европе. Всю жизнь, как стрекоза, то в Монако, то во Франции. Они если и встречались с Лоренсом, то в глубоком детстве. Потом он вырос, девчонка его тоже интересовать не могла. Он был красавец: молод, силён, а она – школьница, пигалица - худоба. Потом он в армию ушёл. Я, кстати, был сначала удивлен этому, но узнав о климате в доме, понял: парень взял тайм-аут от домашних передряг. А потом, когда он вернулся, она уехала. …Как будто учиться. Я тоже обратил на неё внимание, когда знакомился с домочадцами дома Стаффорда, но, думал о другом, как они её все терпели? …Впрочем, скорее всего, её не терпели, её под всяким предлогом прогоняли с глаз.
-Или…- перебил Крафт, - гнали из дома. …Почему?!
Ли задумался. Поднялся с кресла, походил по гостиной, остановился возле окна. Возле зарешеченного окна. То было чисто вымыто, шторы отсутствовали, мелкий дождь пылил на стекло мелкими слезливыми точками. - А не разжечь ли нам камин? Что-то холодно становится. - Ли огляделся. – Хотя, по правде сказать, я даже не умею этого делать…- Заметив несколько завёрнутых в жёсткую бумагу кусков угля у самого камина, Ли принялся колдовать с огнём. – Бог с ней, вертихвосткой этой. Может, он и приударял за ней, да только не думаю, чтоб это касалось дела убийства её отца. Расскажите-ка ещё о тех марках, вернее о последних проданных им марках.
Крафт, наблюдая за работой инспектора, продолжил говорить о марках: «Да, пожалуй, никто из филателистов лично не признается, что стал счастливым обладателем этих редкостей. Это можно было бы выяснить у председателя Союза, но мне кажется, он - то как раз и есть заинтересованное в деле лицо. Только Лоренс может сказать точно, кому он продал эти марки. Но я не уверен, что он сделает это. Филателисты хранят тайну своих марок. О тех, что он продал, ранее мы бы тоже не узнали, не натолкнувшись на каталоги Синкли и Хилла.
 -Джо, почему ты упрямо зовешь его филателистом. Он не приобрел ни одной марки, он только и делал, что продавал их по одной со дня смерти отца.
Крафт помолчал, посмотрел на разгорающийся огонь камина. Тяга была славной. Пламя ровное, красивое, оно заиграло светом и стало заметно теплее.
 -Даже не знаю, что вам и сказать. Я после того, как приписку отца прочел, иначе стал относиться к материалам на Лоренсов. Его отец – Артур Лоренс - вот уж кто мог продать дом, и не оглянуться на здоровье жены и сына. Продать дом – замок, - Крафт оглядел крепкие стены полупустой гостиной, - и купить одну марку. Но он продал ценные бумаги, он потерял завод – источник доходов семьи. Он продал землю под домом и всё, осталось последнее…поменять на марку. Тед остановился. Быть может, в этом его разумность?
- Или это месть сына.
Адвокат снова задумался, затем, как вспомнив о словах Ли, пожал плечами. – Или месть, или нет - кто может знать это, кроме него самого? Только что-то изменилось в нём, когда мы подъезжали к дому. Правда, я заметил, он вдруг повеселел. А аэропорт мы покинули в глубочайшем миноре.
-Повеселел?
-Ну да! – Крафт встал рядом с креслом, которое Ли подвинул к камину. – Мне даже показалось, он, будто что-то заметил такое…
Ли быстро перебил: «А дом Стаффордов далеко? Может, там окна светились?» - И вдруг Ли вспомнилась фраза Лоренса, сказанная им в суде. На вопрос Мопса, почему он стрелял несколько раз (Тед не признал вины за убийство Стаффорда), он ответил, что не помнит, чтоб он стрелял в Стаффорда. – Джон, вы не вспомните дословно, что сказал Лоренс на вопрос Мопса «почему он стрелял несколько раз»?
Крафт потер лоб, сморщился, нос его заострился. – Слушайте, я, конечно, могу ошибаться, но, кажется, …кажется, он ответил так: «Несколько раз? Я не помню, чтоб стрелял в него …несколько раз». Впрочем, может, интонация была и другой. Он мог сказать так: «Несколько раз? Я не помню, чтоб стрелял в него. Несколько раз?» Однако после он сказал точнее: «Я не помню, что бы я стрелял в Стаффорда».
-Вы в это верите?
-Уверен, в другом: он покрывает кого-то! – Крафт несколько фамильярно стукнул Ли по плечу. – А он возможно и пульнул в него! Но так, запугивая. Может, требовал убраться из его дома, а кто-то после добил раненого Стаффорда и …вернул Лоренсу пистолет…. – Крафт снова сморщил лицо. Потер нос пальцем. – Впрочем, кажется, эта версия уже проверялась.
Ли задумался. – Джон, а не прогуляться ли нам до клиники, к нашей умирающей красавице? Может, перед лицом смерти она станет ещё более разговорчивой?
-А давайте! Кажется, хозяин наш уснул в ванной. – Сказав фразу, Крафт тут же и затих. Осекся. Оглянулся на стеклянную дверь гостиной.
Ли поднялся с кресла. Вдвоем они вышли в холл нижнего этажа дома.
Лоренс сидел в столовой, перед ним на столе стаяла пустая тарелка и наполовину наполненный стакан красного вина.
Крафт пошутил: «Ну, слава богу, а мы уже думали вы всё ещё в ванной».
Ли предложил ехать в клинику.
-Мне нет смысла ехать туда. Со мной эта особа разговаривать не будет.
-А может, то время, что вы не виделись, что-то поменяло. Зачем-то она пришла к Мопсу. Пока получается, чтоб выручать вас.
 ***
И снова в салоне, где уже сидело трое человек, стояла тишина. Крафт включил радио и …тут же выключил его. Какой-то прощелыга - журналист узнал о том, что «известный филателист-убийца выпущен на свободу».
Стаффорд предупредили, что к ней едут «гости». Полиция. Их не впускали в палату полчаса. Дама приводила себя в должный порядок.
В палату вошли все, втроем.
Стаффорд и теперь поразила Крафта своей достойной красотой. Полысевшая, потерявшая нормальный здоровый цвет лица, изнеможенно худая, женщина и теперь имела вид богемной красавицы. В руке у неё была длинная папироса, она курила, сильно затягиваясь, смотрела яркими зелеными глазами на вошедших с вызовом, с гордостью царицы.
-Добрый день, миссис Стаффорд. мы бы хотели… - Крафта перебили.
-Этот …пусть уходит.
Ли попытался возразить, объяснив важность присутствия Лоренса.
-Вон отсюда!
Лоренс, абсолютно поняв, что речь идёи именно о нём, извинился перед медсестрой, загораживающей дверь, и вышел.
Как ни хотел Крафт остаться, да только Ли, упрямым взглядом заставил его быть при подследственном.
Джон нагнал Лоренса уже на первом этаже клиники. Будто испугавшись, что тот так же лихо сейчас выскользнет за дверь клиники, он, чуть коснувшись локтя Лоренса, указал ему на диванчик в холле перед окошечком регистратора. – Вот тут, мы могли бы подождать нашего инспектора Ли. – И тут же, будто уводя Лоренса от мрачных мыслей, Крафт затараторил о пустяках: «А тут просторно. Вы заметили, чисто. Просторно».
Лоренс замкнулся.
Он впервые в жизни пожалел эту женщину.
Крафт, угадав ход мыслей своего клиента, тихо произнёс: «Сорок пять. Самый элегантный возраст для женщины. Жаль. – И тут же, только чуть развернув колени, чтоб поворотиться к Лоренсу, он продолжил. – Вы совсем не ладили с матерью Глории?
Лоренс молчал долго. Будто и вопроса не слышал, и развернувшегося к нему всем корпусом адвоката не видел. И только заметив, что со стороны лифта к ним идёт Ли, ответил на вопрос Крафта: «Совсем». – Тед поднялся, решив, что посещение закончено, но пошел почему-то не к двери, а к окошечку регистратора.
Приближаться, чтоб послушать о чем разговор, было неудобно, и Ли с Крафтом стояли у двери и ждали Лоренса.
Они вышли из клиники, сели в машину…и Крафт, которому ну никак не хотелось уехать, не узнав, о чем шушукался Лоренс и регистраторша, расхохотался и заявил: «Вот черт! Крутил «паркер» в руках, крутил, и выронил. Наверное, там на диванчике оставил. Я сейчас».
Разумеется, двое оставшихся поняли, зачем он туда отправился. И, разумеется, каждый воспринял это по-своему: Ли с любопытством заглядывал в глаза адвоката, когда тот вернулся, а Лоренс, презрительно скользнув по его физиономии взглядом, отвернулся.
Крафт, чтоб сразу же поставить точки над «i», нажимая на акселератор, произнёс: «У вас же нет денег, заплатить за эти розы. …Эти цветочники очень назойливы, хуже кредиторов. Я дал ей наличные. После можно будет включить эту сумму в мой гонорар».
Лоренс уставился на Крафта, будто впервые заметил, что за рулем сидит инопланетянин. Ли молчал, закусив угол чуть оттопыренной нижней губы. Лоренс сглотнув, снова отвернулся.
Так, в полном молчании они снова вернулись в дом Лоренса.
 ***
Крафта очень интересовал разговор Ли с Джу Стаффорд. Но спрашивать о нём при Лоренсе, он посчитал неудобным. Чтоб не путались мысли вокруг этого, он стал думать …о марках. «Почему Лоренс начал продавать именно ранние марки, а не те, что выпускались в двадцатых годах? Может быть, кому-то было нужно углубить коллекцию. Их приобрел человек, который не нуждался даже в редких марках четвёртого и десятого годов начала века. Продавались ли они Лоренсом в одни руки? Кто был экспертом? Не пропавший ли буквально перед приговором Лоренсу некий Макс Фридман? С чем связаны странные смерти, опять же после вынесения приговора Лоренсу, известных филателистов Хилла и Синкли? Джудит спасала его. От чего? …Зачем? …Эти цветы….Теперь я верю, что она ненавидела его из-за того, что получила от ворот – поворот. Он выбрал дочь. Это было ударом для сорокапятилетней светской львицы».
Дома Ли предупредил Лоренса, помня о «забаррикадировавшихся женщинах», что хотел бы снова допросить кухарку и её дочь. - Вы не против, если мы задержимся, и зададим парочку вопросов вашим людям? Тем, что оставались в доме.
Лоренс хмуро посмотрел на Ли. Инспектор, крадучись, приблизился к хозяину дома и с удивлением заметил, как ненормально расширены зрачки глаз Лоренса. “Он что, принял наркотик, пока мылся в ванной?”
-Чувствуйте себя, как дома. А я …с вашего разрешения, …посплю. Час, не больше. И снова к вашим услугам. - Он молча развернулся, отводя глаза от Ли, и пошёл за служанкой, совсем молоденькой девушкой, та предложила ему проводить его в спальню.
 Крафт и Ли недоуменно проследили за тихим уходом Лоренса, переглянулись, и не получив отказа последнего допросить людей, решили побеспокоить вопросом сначала кухарку.
Оказалось, в доме вместе с женщинами присутствовал и муж миссис Паркиенс - Эрвин. Вместе с супругой они спокойно пили чай, сидя за столом на кухне. При виде «гостей», мужчина поднялся из-за стола. Видимо, хотел тут же и уйти.
-Кажется, вы …садовник из дома Стаффорда?
Паркиенс понял, с него начали допрос. – Да. – Он снова сел за стол.
 -Вы ведь часто бываете в этом доме, мистер Паркиенс?
Узнав о том, что хозяин дал разрешение незваным гостям задавать вопросы, исполняющий обязанности садовника в доме Стаффорда и работающий по договору столяром, плотником и стекольщиком в доме Лоренса - Эрвин Паркиенс, нехотя, но начал отвечать на «что» и «почему», задаваемые инспектором. - Часто. Тут работают мои жена и дочь. Собственно, я в последнее время и живу здесь. Страшновато им двоим оставаться один в доме.
-В таком-то?
-А что? Вы думаете, крепость? …Мы тоже так думали, до некоторых пор. А вот…обворовали.
-А полгода назад, где вы жили?
-У Стаффордов. В содовом домике.
-Как же, отдельно от семьи?
-И что?
Ли и Крафт переглянулись. – Ну, хорошо. А скажите, бывал ли в доме некий Макс Фридман. Это очень известный в городе человек, профессор, специалист по маркам. Он эксперт.
 Паркиенс посопел, посмотрел на двери кухни, на нахохлившуюся у плиты жену. Та готовила гостям какао. - Бывал и этот. Тут многие бывали. Но профессор, в общем-то, почаще.
 -Они беседовали здесь или в кабинете?
 -Везде. И здесь, и в кабинете. Приятели вроде.
Крепкий мужчина сопел носом, втягивая в себя воздух, а глаза его по-деловому оглядывали мебель - круглый стол красного дерева.
 -Вы не слышали, о чём они говорили?
 Мужчина явно соврал: «Нет, не слышал. Мне дела нет слушать о марках».
Крафт оглядел стол, заметил малюсенький скол древесины на столе. Решил завести разговор о столярном ремесле человека. Паркиенс с большим удовольствием стал говорить о старинной мебели, ещё оставшейся в доме. - Вот хоть бы взять этот стол, за которым часто сидел этот профессор, о котором вы спрашивали. Смотрел он, значит, книжечки с марками хозяина. Ему уж, пожалуй, лет двести ...
Ли перебил мужчину. - Что такое?
Паркиенс насупился. – Я говорю, столу – лет двести.
-Да нет, же, Паркиенс! Я о марках. Вы сказали, Фридман мог видеть коллекцию марок вашего хозяина?
Паркиенс замкнулся. Снова засопел и наклонил голову к столу.
Крафт хмуро посмотрел на Ли, нервно пробежался по овальной кухне. Погрел ладони у плиты, взял кружку с какао, с удовольствием стал пить его и закусывать тостом, намазанным повидлом.
А Паркиенс уже, как воды в рот набрал, булькал только: ”Не видел, не знаю, не слышал”.
Кухарка - таки нашла причину, выскользнуть из кухни. – Я на минутку, хозяину какао отнесу. – Подхватив поднос, она скрылась.
Разговор пошёл с молоденькой служанкой Лоренса.
Крафт взял беседу на себя. - Вы давно здесь работаете?
Девушка отвечала неохотно. Но, вместе с тем, было заметно, что она скучала в закрытом от людей доме и ей хочется поговорить. Ли не мешал разговору. Сидел, пил какао и думал, а не скрашивает ли милая девушка досуг молодого хозяина? Слишком уж она кокетничала с Крафтом, пока тот задавал ей свои вопросы.
 -Мисс Паркиенс, а молодая леди, леди Саммер бывала в этом доме?
Девушка вдруг покраснела, заморгала, хлопая густо накрашенными ресницами. Потом, уставившись на Крафта, раскашлялась и замолчала.
Ли поспешил вмешаться. - Эта девушка должна была улететь в Сан-Франциско. Оттуда в Нью-Йорк, оттуда в Канаду. Лоренс очень переживал, когда в аэропорту ему сказали, что она не регистрировалась на посадку в самолет. Что она не улетела в Канаду. Вы ведь видели её здесь, Мэри. Пожалуйста, скажите нам о ней, вашему хозяину очень дорога эта девушка.
 Служанка помолчала, потом подняла на Ли раскрасневшееся лицо и ответила: «Это невеста мистера Лоренса, сэр».
Крафт подошёл к девушке ближе и тихо задал свой вопрос: «Мэри, вы красивая девушка. Эта…Глория, она не ревновала вас к вашему хозяину?»
-Что вы?! Да мистер Лоренс ничего и не видит, кроме своих марок! А мисс Стаффорд, она невеста. Что же ему на других-то смотреть. Вы её видели сами? Ну, мисс Стаффорд?
Крафт неопределенно дернул головой.
Мэри, оправляя передник, заявила: «Ну, а как увидите, так и вопросы глупые задавать перестанете».
Ли укоризненно посмотрел на девушку, та, вспыхнув румянцем, отвернулась и замолкла.
Крафт снова вкрадчиво поинтересовался: «Мэри, ведь хозяин не спать пошел. Вы же видели, куда он пошел?»
 -Э…как это, конечно спать. Устал человек. Понятно же. –Девушка снова осеклась, увидев, как недоверчиво сморит на неё инспектор. – Сэр, если я вам больше не нужна, так я тоже …пойду. У меня работы, вы знаете, дом большой.
-Где сейчас Лоренс?
- Я ничего не знаю, сэр . Я не ...
Ли перебил её: «Не слышали, не видели, не знали....Это всё мы уже слышали от вашего отца, Мэри. Но он, наверно, не знает, что срок, грозящий Лоренсу - вашему хозяину, Мэри, весьма приличный. За убийство Стаффорда ему грозит пятнадцать лет тюрьмы. Сюда он не спать приехал. Идет следствие, и будет ли оно продолжением старого или началом нового, но уже против другого человека, не вашего хозяина, это и от вас зависит, Мэри. Он вашего участия.
 Бледность начала отвоевывать пространство на лице девушки. Сначала побледнел лоб, сразу стало заметно, как поблескивают её пушистые, густые волосы, цвета воронова крыла. Затем пошли белыми пятнами алые щёки. Она таращила ярко голубые кукольные глаза, и боялась, что-либо произнести на эти слова. Наконец, быстро оглянувшись на дверь, она затараторила, как трещотка: «Господин был сам не свой в последнее время. Однажды в его халате я нашла небольшой пистолет. Нам с мамой показалось, хозяин опасается кого-то. Вроде даже не соседа, не Стаффорда. Потому как, напряжение в нем заметно спадало, когда за дверью звонившим оказывался этот назойливый Джо Стаффорд. Они только спорили с ним, сильно, из-за дороги этой. Стаффорд кричал, что он вообще её перегородит. А хозяин всё на шутки переходил, смеяться начинал: «Вот уведу у тебя и жену, и дочь, которые ко мне этой дорогой бегают, как ты тогда запоёшь?» А Стаффорд ему: «У меня ещё сын есть!» А наш: «так ведь, этот подлец даже чаще их сюда заглядывает! И ты – дня не пройдет, чтоб не заглянуть. А я, - говорит, рад. Все заходите!»
Ли точил девушку взглядом, почти не смаргивал, будто гипнотизируя её. Он описал пистолет, которым был застрелен Стаффорд.
 -Да, этот пистолет, сэр. Мистер Лоренс велел запирать дом на все ставни, запоры и никого не впускать. Только сам и определял, зайти этому человеку или нет.
-И с какого времени это началось?
-А вот два года назад и началось. Как ему льгота эта на землю по купчей кончилась, так и ...пошли звонки странные с угрозами, ночью в окна камнями кидали. В бумажку завернутыми.
-Это были записки. И что в них было?
Мэри шмыгнула носом, снова кинула быстрый взгляд на закрытую дверь кухни, и посмотрела на Крафта. – В них камни были, сэр. А на бумажках слова нехорошие….-Мэри тихо, почти только артикулируя красивым маленьким ротиком произнесла: «Иуда»; «Палач Черной Розы» и …и прочие, сэр.
-Давайте всё, миленькая. Какие ещё слова были? – Крафт чуть ли не ухом припал к розовым губам девушки.
-Ой, мистер Крафт, неудобно.
-А вы сядьте.
Девушка легко и изящно качнула, махнув в его сторону рукой. – Я не о том. Слова были там. – И снова она, чуть изогнувшись, из-за Крафта, посмотрела на дверь. – Вы знаете, они про мисс Стаффорд были.
-Ну и? – Ли незаметно, но нервничал. Его раздражало отсутствие Лоренса. Не то чтобы он не доверял ему, но всё же он поручился за человека, которого знал только с чужих слов и досье. В его досье на Лоренса листков было мало. Пока мало. - Ну и, миленькая, что там за слова были?
Мэри гордо выпрямилась и дернула кудряшками, мол, ни фига вы от меня не услышите. Но тут снова включил своё обаяние Крафт. – Мэри, от ваших глазок ни одна мелочь не ускользнёт. Вы ведь заметили, как инспектор нервничает. Во-от. Вы просто не в курсе, это под ответственность инспектора Ли отпустили на свободу вашего хозяина. Вот он сейчас отоспится…
Мэри снова махнула белой ручкой: «Щас! Он и не спит вовсе! Я сейчас передала ему кольцо мисс Стаффорд и записку. Так он, как увидел, ещё записки не прочел, зашатался и весь белый стал! А вы говорите, «спать». Уснёт он, ага!
Крафт притиснулся к служанке, будто испугался, что подскочивший кошкой Ли, может толкнуть дурочку в округлый бок: «Что такое, Мэри?! Он получил записку? И вы молчали!
Крафт рукой отстранил инспектора от девушки. – Минуточку, инспектор. А почему вы решили, что это кольцо и записка от Стаффорд? Вы прочли записку? Мэри, я спросил вас, вы прочли записку?
 -Что было в записке? Отвечайте!
Девушка, естественно, растерялась. Глаза её опять расширились, она испугалась грозного китайца…в инспекторе. Но и всё же она вполне понимала, что люди, интересующиеся хозяином лома, в котором она …живет, не враги ни ей, ни Лоренсу. Поэтому помолчала, сглотнула страх и ответила: «Кольцо я узнала. Глория бывала здесь и ни раз. Это единственное её украшение - тонкое колечко с рубином. А ...в записке.... - Мэри помялась. - В записке она просила мистер Лоренса прийти к озеру. Сегодня. В пять утра.
Крафт нервно начал втягивать в себя воздух и посмотрел на Ли. А у того сверкнули глаза, наконец-то начиналась настоящая работа для полиции. – Так, хорошо. Так где же Лоренс?
Ли резко открыл дверь и вышел из кухни.
Крафт придержал Мэри рукой. Заговорил тихо, будто заговорщик. - Там было написано число? Почему вы решили, что его приглашали к озеру сегодня?
Девушка задумалась, потом ответила: «Там не было так написано, сэр. Но ...вчера записки в шкафу, где хозяин хранит немного красного вина, не было. Я сама протирала посуду и бутылки».
 Крафт подумал и, …челюсть его отвисла: «О…о…Мэри…в доме есть кто-то чужой?
Девушка испуганно покрутила головой. - Нет, сэр. Отец вот пришел. Дела у него на сегодня там закончены, вот он и пришел нас караулить.
-Хорошо караулит! Вы сами-то понимаете?! Вчера, вы сказали, записки не было. (Девушка, таращаясь на Крафта кивнула ему, а потом снова покачала ей – «нет»). А сегодня – есть! Вы понимаете?! Почему же вы об этой записке хотя бы отцу своему не рассказали, в полицию надо было звонить! Где ваш отец, зовите! И ведите туда, где нашли записку.
Девушка, протестуя, запищала: «Сэр, не сердитесь на папу. Он очень уважает мистера Лоренса. Он всегда, под час даже бесплатно, выполнял в его доме различную работу. Например, сегодня, он снова менял разбитое стекло ....
Крафт шел быстрым шагом в сторону Ли, тот почти дружественно беседовал с Паркиенсом. Решив, что суета из-за отсутствия Лоренса, он крикнул: «Всё в порядке. Он в библиотеке. Что-то там читает. Вот, мистер Паркиенс говорит, почту.
Крафт сразу начал с Паркиенса: «Так где вы говорите, вставляли сегодня окно?»
Мужчина покосился на дочь, потом на Ли. И хотя отвечал Крафту, паркиенс смотрел на Ли. – Вот ...разбилось окно в одной из башен.
Ли заинтересовался. - Значит в доме снова начали бить стекла?
Крафт перебил. – Да нет, Денк, дело серьезнее. Мэри, ну-ка расскажите подробнее о вине, которым сегодня напоили хозяина.
Ли выслушал о записке. - В дом в ближайшее время никто, кроме вас, Паркиенс не входил? Нет…А стекло, значит, снова разбито ....И как высоко окно это? Можно, например, через него попасть в дом? Ведь кто-то же положил записку в шкаф и именно в день, когда за вашего хозяина был заплачен залог? Как вы считаете, Паркиенс, мог это быть кто-то ...не из домашних?
Девушка захлопала густыми ресницами. Испуганно покосилась на отца, потом на Крафта и …ей как будто стало спокойнее. Вид именно Крафта её успокаивал. - Чужих не было, сэр. Я сегодня весь день полы в доме натирала, окна мыла. Ничего такого.
-Никого из чужих, – подтвердил Паркиенс.
Ли дернул носом на ответ Паркиенса, но уточнять не стал. С Крафтом они прогулялись перед фасадом дома. Осмотрели окно в башне.
Снова был вызван Паркиенс. - Мистер Паркиенс, а когда вы до этого меняли окно и где?
-А …не помню.
Мэри быстро вспомнила: «В прошлые выходные, папа! Вот тут же ты и поменял стекло».
Паркиенс неохотно засопел. - Ну и что?! Ну и что, что менял тут?!
Ли понял, старик хотел, чтоб дочь болтала поменьше. Чтоб прекратить препирания, он запомнил старику, что они с Крафтом не просто экскурсию совершают. И крепкий старик, посопев, всё же рассказал, как было дело: «В выходной позвонила жена. Сказала, что в правом крыле здания, в башне разбито стекло и рама отошла. Она испугалась, как бы кто не влез, ну и ...я пришёл. И поставил на место и раму, и потом стекло».
Ли несколько раздраженно уточнил: «Что значит, «потом»? Вы что, не сразу стекла вставляете, время выдерживаете? Послушайте, Паркиенс, …у нас создалось впечатление, что вы специально пришли в дом к Лоренсу, чтобы обеспечить проникновение в него чужого человека. Думаю, такая упрямая дама - защитница этого дома - ваша жена, откажись вы поменять стекло сразу, тут же бы вызвала стекольщика со стороны. А, Паркиенс?»
Садовник Стаффорда засопел громче. Но видимо он – то, как раз упрямым не был. И, припертый фактом, вполне мог объяснить суть дела. - Вы что-то, ... что-то выдумываете, инспектор. Я всегда меняю стекла, если их разбивает ветром. Заменил бы и то, только стекла не было. Сразу не было нужного стекла. Вы ж видите, это специальные стекла. Витражные. Я ждал, когда заказ выполнят. А как привезли, я стекло и вставил. Только пару часов и посквозило в дыру. Я ж к ночи всё поставил.
 Крафт доброжелательно улыбнулся слуге двух господ. – Хорошо, хорошо, паркиенс. Значит, стекла вставляете. …А кто же их бьет? (понятно, Паркиенс промолчал). …Молчите. Хорошо. А как вы относитесь к своему новому хозяину? Вашему теперешнему хозяину, в доме Стаффордов? Там ведь теперь Генри Стаффорд заправляет. Я так понял, дочь Стаффорда отсутствует в доме?
Паркиенс вздохнул. – Да вроде была.
Крафт удивленно вскинул брови - Как, как? Она в доме?
Паркиенс, уже и, не зная, как уйти от назойливости вопросов «мелкого и чернявого» Адвоката, снова опустил голову, пробурчал: «И что? Дома, и что? …Вон её и жена моя видела. У неё спросите».
-Миссис Паркиенс! (Крафт видел, что кухарка прячется за дверью) Буквально пара вопросов, загляните сюда ....
Маленькая, полноватая, но очень важная дама встала прямо напротив гостей. Стояла перед двумя мужчинами, выпрямившись, и глядела точно перед собой. - Слушаю вас, мистер Крафт.
Ли решил, раз уж адвоката знают в доме больше (он предполагал, что миссис Паркиенс знавала и папашу Крафта), то оставил задавать вопросы его, сам же снова пошел заглянуть в библиотеку. Лоренс читал там письма от своих «взволнованных его судьбой» филателистов.
Крафт, проследив за ним взглядом, задал первый вопрос: «Нас интересует такая вещь, миссис Паркиенс, вам хорошо знакома молодая Стаффорд?
Женщина спокойно ответила: «Да, сэр»
-Давно вы видели её …здесь, в этом доме?
Женщина помолчала. Потом, видимо понимая, что всё равно будут настаивать, ответила: «Позавчера, сэр».
Ли вернулся довольным. Лоренс, как будто дремал в кресле в библиотеке. – Что новенького? Я опять что-то пропустил? – Ли улыбнулся, заметив напряг в лице Крафта, допрашивающего кухарку Лоренса. – Вам не трудно повторить то, что вы сказали, миссис Паркиенс.
Дама с тем же каменным выражением лица повторила: «Я сказала: «Позавчера, сэр».
Крафт, чтоб сократить время, кухарка явно упрямствовала, задал следующий вопрос: «Значит, мисс Стаффорд была здесь позавчера. А стекло было выбито сегодня. И как мы с инспектором заметили, в кустах у башни лестница валяется».
Паркиенс, как ни странно, живо вставил: «Это я! Надо же стекло вставлять было. Я брал лестницу. Ещё не прибрал в дом. Сейчас, я сейчас уберу».
Крафт продолжал: «Да, мы так и поняли, что её оставили вы, Паркиенс. Ладно, подождите вы, не уходите пока. У меня к вам другой вопрос. Вы,…ведь вы любите не сразу стекло вставлять. То есть, лестница была приставлена к окну…без стекла некоторое время. И в это окно, мог кто-то влезть в дом. Так? (Крафт оглядел троицу служащих дома) Так, я спрашиваю?»
 Троица молчала
Крафт повернулся к Ли. – Инспектор, я думаю, …мне так кажется, … в доме сейчас может быть кто-то ещё.
Ли решил, что Крафт намекает на Глорию Стаффорд. – А как же записка?
Крафт дернул плечом. – Блефует. …А, кстати, вы не спрашивали о ней Лоренса?
Ли вздохнул: «Нет. Он так неважно выглядит. С его нездоровьем, …я подумал, пусть отдохнёт. До полночи ещё далеко».
Крафт сделал пригласительный жест: «Тогда мы все сейчас идём …к мистеру Лоренсу. – Крафт двинулся сразу за кухаркой. Тихо, лишь для Ли, он произнёс: «В доме кто-то прячется. Думаю, это она. Видите, как всё складывается: она надавила на мать, та вынуждена была явиться в суд, а эта, понимая, что его выпустят сегодня, тихо прокралась в дом. …А как ещё войти? Думаю, все эти записки, камешки – это её рук дело. Она просто отводила от себя подозрения. Сама прыг в окно и …так опережала мать, имевшую виды на молодого Лоренса. Помните, про шутку, которую Мэри рассказывала?»
Лоренс не спал. Он лишь прикрыл глаза. Сидел, развалясь, только правая рука и была не в покое.
Инспектор сразу заметил колечко, которое Тед перекатывал пальцами в ладони.
Лоренс выглядел будто даже постаревшим. Крафт кивнул на хрустальный графин, как бы подталкивая Мэри, дать хозяину стакан воды.
Тед, почувствовав движение возле кресла, открыл глаза. – Спасибо, Мэри. – Он, отпив воды, подумал, глядя на стакан, и выпил всю воду. – Чистая. Приятно. Спасибо. – Заметив, что все выстроили возле него, он тут же привстал с кресла. – Неудобно, сядьте. Дора, принесите стульев.
Ли остановил кухарку. - Не нужно, миссис Паркиенс. Мы сейчас пойдем, осмотрим некоторые комнаты. – Инспектор всё глаз не сводил с руки Лоренса. Тот явно пытался скрыть кольцо. То никак не надевалось на его мизинец. Тогда Лоренс полез в карман, достал носовой платок и, пока интересовался, куда « хотели бы заглянуть, быстрым движением надел узенькое кольцо на скрученный платок и убрал в карман домашней фланелевой куртки.
-Конечно, давайте начнём…отсюда.
Это Крафт, подумав и решив, что в библиотеке и спальне Тед бывает чаще, чем в других местах дома, решил начать с осмотра библиотеки.
К тому же именно эти два разных по форме помещения ближе всего были к окну, которое уже дважды за неделю били неизвестные хулиганы.
Библиотека располагалась под спальней, та была вовсе под самой крышей. Высокие стеллажи были сплошь уставлены книгами. И Ли заметил, на полках, что были более доступны для рук, стояли книги, лежали альбомы, альманахи, справочники, каталоги и прочая литература по филателии.
Ли сообщил Лоренсу, что в доме уже три дня может находиться человек. - Кто-то, кто ждёт с вами встречи.
-Вы полагаете?
Крафт улыбнулся, прищурив глаза: «Мы знаем, вам назначена встреча, мистер Лоренс. вы ждете, что она, согласно записке, состоится в под утро. Мы же подозреваем, что кто-то ждет вас уже здесь. – Крафт помолчал, и вдруг улыбочка исчезла, новая идея просто в миг изменила выражение его лица. - Тед, вы храните в доме марки?
Лоренс о чем-то подумал, прежде чем ответить. Вздохнул, будто решив, что никого и ничего не исправит он в этом мире, ответил: «Разумеется, да».
Крафт переглянулся с Ли. – Тогда может быть, этот человек и не Глория Стаффорд.
Лоренс нахмурился: «При чем здесь….А не понимаю, вы про что, адвокат Крафт?»
До Ли дошло, что имеет в виду адвокат. Он решил объяснить Лоренсу свою догадку: «Мы полагаем, в доме кто-то есть. Забраться в окно на высоте семи метров мог любой, кто бы захотел. Не думаю, чтоб Мэри натирала полы в библиотеке весь день. Помещение небольшое, она справилась быстро и …больше сюда никто не заходил. А вот неизвестный попасть сюда мог легко. – Ли обвел всех взглядом. Служанка смотрела на него полу восхищенным взглядом, кухарка чуть испуганно. Н Ли задержал взгляд на Паркиенсе. Тот, хмуро, смотрел себе под ноги.
-Я прав, мистер Паркиенс, мог в библиотеку попасть посторонний?
-Откуда мне знать. Окно было без стекла с час, может два часа.
Крафт продолжил мысль, развитую Ли: «Мистер Лоренс, вы поняли основную мысль: в доме может быть посторонний?»
Лоренс ждал, что ему ответят, кто это может быть. Рука его медленно двинулась в сторону кармана, он сжал платок в кулак. Он хрипло поинтересовался: «И вы думает, что это…»
Крафт многозначительно кивнул: «Да! Это может быть тот, кто надул вас с запиской, чтоб выманить из дома. А в это время, вы ж не удержались, заглянули туда, где храните марки, этот человек может заглянуть в ваш тайничок».
Лоренс едва заметно усмехнулся. Он будто отнёс сказанное к чуши. – Ну что ж, вот библиотека. Вон, …кажется, это окно было выбито на этот раз. Ведь так, Паркиенс?
-Так точно, сэр. Я вставил.
-Спасибо. Вы…очень любезны, …по-прежнему любезны, Паркиенс, спасибо вам.
Крафту показалось, старик был смущен. Или растроган. Он что-то пробурчал неразборчиво на слова Лоренса. Ли же прищурился, подумав о «милой перепалке» хозяина и приходящего работника. «Что-то не за то он его благодарит, вроде». Инспектор приблизился к плотнику и, внимательно глядя на его неспокойное лицо, спросил: «Итак, давайте, покажите-ка нам, Паркиенс, где тут есть места, куда можно было бы спрятаться?»
Паркиенс походил вдоль стеллажей, по кругу (кроме кресла Лоренса и стеллажей, прибитых к овальным стенам в библиотеке, ничего не было), развел руки в стороны. – Да сами смотрите, где тут прятаться?
Лоренс сам предложил идти в свою спальню. – Там, я думаю, место найдется. Там зеркальный шкаф, высокая кровать. – Лед обернулся к Крафту. - Вы ...предполагаете, что этот человек ждет со мной встречи? И уже три дня ? Но ...как он мог знать, что меня выпустят?
Крафт приблизился. - Мистер Лоренс, пока мы не знаем, кто этот человек. Поэтому вам следует держаться инспектора. – Крафт будто напомнил инспектору, что он – единственный, кто здесь имеет пистолет. Ли, подумав, посоветовал всем оставаться на местах. – Я сейчас. Миссис Паркиенс, идемте со мной.
Ли быстро спустился по лестнице дома, кухарка открыла ему входную дверь. И посмотрела за ним.
Инспектор подошел к машине и тихо попросил полицейского «походить во круг дома»: «Да, просто погуляйте здесь. Вокруг. И …будьте внимательны. Если услышите звон стекла или что-то ещё подозрительное, тут же звоните мне. Я буду делать осмотр спальни, это во-он там, ( он указал в сторону) да, около той башни. И ...в случае чего, попробуйте задержать человека, который попытается покинуть дом незамеченным мною.
-Понял, инспектор Ли.
Ли вернулся в дом. Кухарка, закрывая дверь, совершенно равнодушным тоном заметила: «Дверь тут только одна. Окна, кроме башенных, зарешечены. Лестница на земле, сами же сказали, в кустах роз она лежит. Как же чтоб … «незамеченным» кто ушел?»
Ли, выслушав некое ворчание степенной толстушки, то же, как бы равнодушно, заметил: «Я б на месте Лоренса вместо стекольщика нанял снайпера, миссис Паркиенс. И как только кто кинет камушек в окно, так бы и …. А? Как вы находите мою идею?»
Кухарка ничуть не отреагировала, головы в его сторону не повернула. И всё же Ли получил очко за то, что предположил: окна мог бить и сам Паркиенс – муж ревнивой хранительницы дома Лоренса.
Ли и кухарка возвращались в библиотеку. Крафт там не терял времени.
 -Мистер Лоренс, вы стреляли в отца любимой вами женщины, чтобы защитить себя и её?
Лоренс как будто удивился. Прошелся вокруг кресла. Потом тихо ответил: «Я не стрелял в него».
Лоренс развернулся и вышел из библиотеки. И столкнулся с Ли. на вопрос в глазах Ли, он ответил: «Мы идём в спальню. Ваш коллега хочет найти там …кого-то».
Ли мгновенно среагировал: «А вы, вы не хотели бы там кого-то найти? …Лоренс, ответьте, Стаффорда убила его дочь - Глория? Она требует от вас, чтобы вы пришли сегодня в пять утра к озеру? Что, денег требовать? Ведь это она заставила Джу Стаффорд прийти в суд к Мопсу. Так?»
Крафт был менее настойчив, но старался бить вопросом наверняка: «Ли, думаю, тут другое. Тед, вы и Глория – сообщники? Против кого? Против второй половины Стаффордов?»
Они поднимались по лестнице. Это было удобно для Теда, его не шоркал наждак узких глаз китайца, его не пытали огромные, ставшие хитрыми, глаза адвоката. Губы Лоренс размыкались медленно, будто они слиплись. - Ли, вы ...заблуждаетесь. Вы ...
Крафт добивал: «Вы доверяете ей, Тед. Слишком доверяете. Глория Стаффорд - это та же – Стаффорд. Это хитрая, себе на уме женщина. Я слышал, её вся семейка побаивается. Она может быть тем человеком, кто настойчиво тянется вашим коллекциям, Тед. вы не задумывались об этом?
Тед хмурил лоб. Он остановился у двери спальной комнаты. Смотрел на неё. - Если, …если бы всё это было так, марки бы уже давно были в соседнем доме. Ей, …этой женщине, вовсе не нужно это. Напротив, она не хотела быть проданной или купленной ценою клочков бумаги. И это вовсе не она писала записку с требованием о встрече. Кто-то воспользовался её кольцом. Оно могло быть снято с её руки только….Тед резко рукой толкнул дверь от себя. Оглядел спальню с порога. Сделал шаг. – …Только с большим усилием. И меня беспокоит, что с ней что-то, - он стал открывать дверцы зеркального шкафа, -…что-то не так.
-А кто писал записку? Вы узнали почерк? Кто или что может угрожать вашей пассии, Лоренс? Последний покупатель ваших марок? Или вымогатель?
Ли напрасно сыпал вопросами. Рот Лоренса был закрыт, и скулы медленно двигались, челюсти были сжаты. Он снова развернулся спиной к Ли и снова принялся искать спрятавшегося в доме человека. Он уже верил в то, что этот человек здесь, как будто получил не намёк на это, а доказательство неопровержимое.
Ли хмуро следил за ним. Крафт же не ленился, заглянул под кровать, действительно высокую, покрытую цветным атласным покрывалом; открывал шкафчики для постельного белья.
И тут раздалась пожарная сирена. Она так громко трезвонила, что Ли не сразу сориентировался, откуда она доносится. Первым разобрался хозяин дома. Лоренс тут же побежал к лестнице, стал быстро спускаться по ней, он возвращался в библиотеку.
За гобеленом была скрыта дверь. В комнатке, малюсенькой и душной, куда складывались старые, или уже ненужные книги, прямо у двери стояла девушка и усиленно давила на кнопку - сигнализацию “пожар”. Лоренс осторожно отнял руку девушки от сигнала. Тот всё равно продолжал тревожно греметь в стенах дома. - Паркиенс, спуститесь на первый этаж. Отключите, общую сигнализацию.
Старик быстро развернулся и довольно быстро кинулся к лестнице. Побежал на первый этаж.
Мэри смотрела на хозяина широко раскрытыми глазами, у неё заметно подрагивали губы.
Чуть запыхавшийся Крафт очень хотел бы проследить за стариканом, но испуг служанки его интересовал больше.
Лоренс успокаивающе улыбнулся девушке и, оглянувшись к кухарке, попросил ту позвонить пожарным и предупредить о случайном срабатывании сигнализации.
Ли не успел задать вопрос девушке. Мэри, взяла руку хозяина и показала ею наверх.
На узкой полке, что шла кругом по стене, на высоте двери кладовки стоял человек, прижавшись к стене спиной.
Лоренс поднял голову и увидел сначала носки мужских ботинок, выпирающий живот и после бледное лицо с прикрытыми глазами. – Макс?! Боже мой, Макс, что ты там делаешь?!
Крафт втиснулся в кладовку третьим и задрал голову. И тут же прижался к стене. Ему показалось, что грузный человек, стоявший в напряжении на узкой дубовой полке, вот-вот упадет. Упадет именно на него. Он поспешил выскочить и встал сразу у двери. Он нервно одернул старый гобелен, вытканный в рисунок весьма интересный: уже с расстояния шага мало кто бы догадался, что это всего лишь рисунок…корешков книг, будто стоявших на полке!
Ли, тоже почувствовав, что прячущийся человек уже не в силах держаться на ногах, потребовал от Лоренса стремянку.
-Не войдет она, я уже подумал об этом. – Лоренс стоял, задрав голову как раз под человеком. -…Макс, Макс, ты слышишь меня? - Тед осторожно коснулся рукой ботинка Фридмана.
Мужчина наверху тихо пискляво простонал и ...вдруг тело его дрогнуло. Фридман заплакал.
-Макси, ты…присядь. Ты…постарайся присесть и прыгай, я подхвачу тебя.
Втроем, вместе с прибежавшим назад Паркиенсом ( в доме стало тихо, жутко тихо), Лоренс и Ли сняли человека с полки.
Крафт шел рядом с Ли, когда тот вместе с Лоренсом тащили Фридмана к креслу.
-Это Макс Фридман - эксперт по маркам. Искусствовед, профессор. Я уже говорил вам о нём.
-Да, да, я помню, Денк. Сколько же он там простоял.
Фридман потерял сознание. Как оказалось, причиной было не только напряжение, но и голод.
Миссис Паркиенс и умелые руки инспектора быстро привели его в чувство. Ещё до приезда врача, Фридман открыл глаза, испуганно обвёл взглядом компанию у кресла и, остановив его на Лоренсе, заметно обрадовался. – Тед, …боже мой, я уже думал больше не увижу тебя. – И снова пятидесятилетний мужчина заплакал. Ровные полосы от влаги бороздили пыльные щеки, оставляя грязные потеки. – Я целых два дня …вот так…я устал, я устал их ждать, Тед. – Фридман разрыдался, уткнувшись в грудь Лоренса.
После того, как врач оказал измождённому человеку необходимую помощь, Фридман мог нормально, без всхлипываний и срыва в голосе говорить. В комнате, рядом с кроватью, на которой он лежал, расположились чуть подкрепившиеся ужином Крафт, Ли и Лоренс.
 -Тед, я ...старый человек. Я не могу жить так. В постоянном страхе за себя, за свой дом. Прости меня, но я ...пришёл просить тебя о помощи. Я знаю, ты сам в большой яме, но ты мог бы, ...господи, что я им сделал? …Что?! Я только добросовестно выполнял свою работу. Я не могу подписывать того, чего нет. Я...
Фридман, как мог, сжал ладонь Лоренса в своей. – Я, может, не кристальной честности человек, но я не могу, …я не могу, когда речь заходит о марках, Тед….Мне стыдно лгать. И, наверно в этом моя беда. …Тед, ещё твой отец предсказывал мне такой поворот событий. И вот ...он просто умер, а я ...вот, я чуть не умер от голода ....
Больному снова дали успокоительного.
Лоренс молчал. Было видно, что ему больно и стыдно слышать такие слова от Фридмана. Его друга, его доброго давнего друга. Но остановить, заткнуть его, он даже не пытался. Тед понимал, правда, скрываемая им, всё равно выйдет наружу. С добавлениями ли дёгтя с ботинок приятеля, нет ли – уже не важно, менее больно ему лично уже не будет. А вот положение Глории он хотел бы понять со слов Фридмана.
Рука, которую сжимал Фридман была холодной. Взгляд Лоренса был будто бы спокойным, но направлен он был в сторону, Тед будто отворачивался от лица говорившего человека.
 -Тед, ты же понимаешь, насколько это важно для меня. Это опасно, я сам понимал ...это. У меня рука не поднимается, когда от меня требуют ставить подпись там, где её не должно быть. Давать сертификат на подделку - это даже не противозаконная ложь, это стыдный обман. Тед. ты же меня понимаешь. Ты меня понимаешь, Тед? Ты…о, боже! …И я им отказал. Тогда он сам приехал ко мне. Сказал, если я не дам сертификат на эти две марки, мне просто не дадут жить. И они уже начали это делать, Тед. ты же сам это почувствовал. Ты понял это первым. Но тебя они боялись уничтожить. Им нужно, чтоб ты живым отдал им их. А нас, ...нас, кто мог бы поставить подпись, они начали убивать, …душить, как птенцов. Сначала звонок, потом - смерть.
Рука Фридмана в бессилии упала с кровати. Лоренс не пытался её удержать. Он по-прежнему смотрел в сторону. Потерять друга – ему казалось случаем страшным. Но Тед чувствовал, что, спасаясь, макс случайно мог стать причиной гибели Лори. Простить такое – ему было, во всяком случае, пока, не по силам.
Фридман лежал с открытыми глазами. Приглашённый в комнату врач, осмотрел его и просил долго не утомлять больного и снова вышел. Его попросили пока не уезжать из дома Лоренса. Он ворчал, давал ограниченное время и снова затихал с журналом в руке, сидя в кресле в гостиной.
Ли поспешил со своими вопросами. Старался не сильно давить на уставшего и обессиленного человека, но его боязнь, что и этот, набравшись сил, замолкнет, сдерживала в нём человечность и сострадание. И торопила. - Мистер Фридман, мы, собравшиеся в этом доме, хотим помочь мистеру Лоренсу избежать вынесенного судом приговора. Вы, может быть, не знаете, но ему грозит пятнадцать лет тюрьмы.
-Как?! Тед, ты же…не виноват! Как же?!
Ли давил: «Именно, не виноват. А значит, вам нужно помочь ему. Скажите мне, мне поручили пересмотр дела, это вы положили записку в шкаф мистера Лоренса? Это очень важно, вспомните. Может оказаться так, что мы не заметили в доме ещё одного человека и нам нужно продолжить поиски.
Фридман скосил глаза на инспектора. – Так вы …из полиции…
Ли кивнул.
Фридман снова уставился в потолок. - Мне сказали, если я сделаю заявление, меня и в тюрьме найдут.
Ли и Крафт одновременно посмотрели на Лоренса. Крафт иронично заметил: «Значит, вы побаиваетесь, что вас там найдут. А вот ваш друг…он как будто железный. Он …ни-че-го не боится. – Крафт оскалился и пригнулся к Фридману. – Вы так считаете, мистер Фридман?
Тот, как безучастный к происходящему, не менял позы, направления взгляда. Как застыл, взором в потолок.
Ли вздохнул, окинув быстрым взглядом позу Лоренса. Теперь он иначе смотрел на выносливость его, явно угнетённого и всё же терпевшего некоторое время жизнь за решеткой. ”Значит, ему тоже угрожали....И всё же, тюрьма до поры была выходом для него. Но нестерпимым выходом”.
Ли тоже наклонился к лицу Фридмана. - Профессор, я всё понимаю. Но выхода у вас нет. Вместе нам гораздо легче будет раскрыть замыслы этих людей и защитить вас.
Лоренс напротив отстранился от Фридмана. Ему будто бы трудно было дышать одним воздухом с теми, кто тянулся к лицу его друга.
Посидев, послушав вопросы, сыпавшиеся на неподвижного Макса, как комья земли, Тед, будто и не его, спросил: «Макс, ты видел Глорию?»
Фридман ожил, потерся затылком о подушку, повернул голову к Лоренсу. - Она приходила сюда почти каждую ночь. Она кормила меня, ведь в вашем доме я уже, ...господи, мне кажется, я сидел в этой дурацкой кладовке целую жизнь ....
-Вы попали сюда в воскресенье?
Фридман только глазами повел, опустил вопрос инспектора. Он продолжил говорить, будто оправдывался перед Лоренсом. Крафту показалось, он даже попытался схватиться друга за руку, но та была далеко. – Два дня она не появлялась. Я хотел есть. Графин с водой тут есть, я пил. А вот есть, …очень хотелось есть. Я попытался выйти, но в доме всё время кто-то ходит….Я боялся, что если я попал сюда, то и они …войдут. Всё выходил из кладовки, ходил по библиотеке, смотрел на окно. Сегодня утром оно оказалось разбитым. Сначала я подумал, это Глория. Обрадовался. Но, подставив стремянку, я выглянул из окна и увидел, лестница валяется в стороне. Вся моя радость превратилась в страх. Я решил, кто-то влез в окно, а чтоб не вышел я, скинул лестницу. А через пару часов Паркиенс вообще вставил стекло в раму. Я уже знал, раз он вставил окно, значит, включены камеры слежения вокруг дома. Разбей я окно, только выгляни из него, тут же буду замечен охраной из дома Стаффорда. Господи, как же я боялся быть замеченным здесь….
Фридман повздыхал. Попросил, чтоб ему помогли сесть. Он сделал это нарочно, хотел, чтоб Лоренс «ожил», хотя бы посмотрел на него. – Я не знаю, что с ней. Правда, я ждал её, но вот уже два дня её нет. После того, как Мэри вымыла здесь полы, я вышел из кладовки и придвинул кресло к гобелену. С превеликим трудом я влез на полку и сумел прикрыть дверь. Всё боялся, гобелен будет криво висеть. Потом я услышал шум на улице. Сигналила машина. Сигнал был мне незнаком. Кто-то зашел сюда, в библиотеку, походил здесь и ушёл. А потом кто-то снова посигналил у дверей. Это был уже другой сигнал….
Нудный тон Фридмана, чуть ли ни засыпающего от успокоительного, надоел Ли.
-Это мы, мы были, профессор. Это были мы. А всю неделю, что вы были здесь, без проблем обошлось? Кто-то сигналил у ворот, не слышали?
Фридман прикрыл глаза. Он полежал, помолчал, а потом в том же тоне, продолжил рассказывать Лоренсу о своих печалях. – Мне показалось, я услышал тебя. Кто-то вошел днём, отогнул гобелен, открыл дверь, заглянул и снова закрыл, не заметив меня там. Если бы я хоть голос услышал. …Позвать тебя по имени, я боялся, а вдруг не это ты. – Фридман всхлипнул и потянулся к руке Теда.
Лоренс не смотрел на его лицо, будто на угол высокой подушки. Но потянувшуюся руку заметил сразу, взял её в свою. – Ну, всё уже, Макс. Все живы. Мы живы, брось ныть. …Ты лучше про Глорию мне скажи. Ведь это ты написал?
Фридман только заметил клочок бумажки в свободной руке Теда, сам высвободил руку. Будто ему больно стало от сжатых пальцев. - Он ...нашёл меня здесь, в твоём доме, Тед.
Лоренс непроизвольно наклонился над Фридманом.
 -Он ...снова появился здесь? - Лоренс посмотрел на чуть приоткрытую дверь, за которой стояли, прислушиваясь к разговору люди. Люди, работающие в его доме. Люди, побожившиеся перед умирающим хозяином беречь «неопытную юность», обязанные охранять дом, и преступно не замечавшие всевозможные передвижения в нём. Слепая доверительность женщин и желание Паркиенса услужить обоим хозяевам стали причиной беспризорности дома. Дома-крепости, как считал Лоренс.
Тед был поражен своей слепоте и беспечности.
 А Фридман долдонил дальше. - Да, Тед. Он видно влез в то окно, разбитое мною в воскресенье. Наверное, сразу за мной влез. Я не сидел в кладовке. Я был уверен в своей безопасности, я сидел в кресле и листал каталог. Даже не услышал, как он подошел, сзади. Он рассмеялся тому, что я пришел искать помощи у тебя. Сказал, что «оградил тебя от всех неприятностей на этот раз надолго». Он, …Тед, он вынудил меня написать её. Записку. А потом пригрозил, что украдет моего племянника, когда тот будет возвращаться из колледжа, если я …- Фридман прикрыл лицо руками. Пробубнил: «Он подсунул мне бумаги. Сказал, что у меня и ...тебя есть только один шанс - только эти две бумаги. Он требовал от меня подписать их. Я отказался, Тед. Тогда он показал мне кольцо. Потребовал, чтоб я через пару дней отнёс его в буфетную. Я ведь знал, чьё это кольцо. Но я подумал, он не посмеет сделать сестре плохо. А мне он пригрозил гибелью моего племянника. Тед, пожалуйста, очнись. Может, просто что-то задержало её. Тед, …было всё хорошо, она приходила сюда три раза, подкармливала меня. Тед, может, обойдется.
Лоренс покивал тяжелой головой. - Да, да. Может. …А почему она не уехала? Я же дал ей билеты и деньги?
Фридман посмотрел в сторону и грустно ответил: «В этом моя вина, Тед. Я так испугался, что ...попросил её не покидать меня. Мне казалось, ей ничего не угрожает. Она носила мне хлеб, ветчину и огурцы. Я думал, суд скоро разберется, и ты выйдешь уже в понедельник. Я был уверен, что тебя освободят прямо в зале суда. Ты не убивал….Ну что ж это за люди?!…Тед, я думал, она пробудет со мной лишь день, ты приёдешь, мы вместе решим, как быть дальше. Я запутался в догадках, а они шантажировали меня малодушием.
Лоренс перебил говорившего. – Не вышло, Макс. Все решили, это сделал я. А на счет твоего малодушия, …кто ж тут лучше тебя, …брось.
Фридман сморгнул. – Пятнадцать лет….бюрократы, …бюрократы, …они вообще понимают, что ты кроме пинцета с маркой в руках ничего держать не можешь?! Пятнадцать лет…
И вот тут, наконец, Фридман обратился к Ли. Именно его, а не чуть отстранившегося Крафта, он посчитал «полицией и судом». – Всё вы! Всё вы! …Слепцы! Весы поддельные!
Фридман разгорячился, ему снова стало плохо. Снова был вызван врач, уже вовсю угрожавший уехать.
Любезная миссис Паркиенс обносила гостей чаем. Все смотрели на неё, будто упрекая в непристойном поступке, она смутилась, оставила на столе домашний кекс, чашки, чайник и вышла. За ней, извинившись, вышел, чтоб освежиться, Джон Крафт.

Продолжение следует

ноябрь 1998 Пермь
mel5@list.ru