Абсолютно не помню, как, с кем и когда я туда поехала, а вот здание, где мы жили – помню прекрасно, это был небольшой двухэтажный дом из сероватого кирпича, подобные дома достаточно часто можно увидеть в Ленобласти. Сразу напротив входа были разбиты клумбы – с какими-то цветами, и, рядом с клумбами, друг напротив друга, стояли скамейки, на которых дневали и ночевали отдыхающие старушки. Номера, если я не ошибаюсь, были двухместные с белыми, выкрашенными масляной краской дверьми, которые закрывались на ключ.
Нас поселили на втором этаже. Окно наше выходило на теневую сторону, поэтому в номере царил вечный полумрак. Вдоль стен, выкрашенных какой-то голубой краской, раздражающе пища, неторопливо циркулировали комары, залетавшие в форточку. Моя кровать стояла слева от двери. Еще, в номере были то ли тумбочки, то ли столик – не помню, но что-то было (ведь рисовала же я на чем-то!). Туалеты располагались на первом этаже, душа не было, во всяком случае, ни душа, ни факта наличия горячей воды, вспомнить не удается, как я ни старалась…
Рядом с домом отдыха, на поляне, окруженной высокими соснами, находилась местная достопримечательность, без которой в то время я свою жизнь представить не могла - качели. Это были потрясающие, огромные (я такими их запомнила), добротные качели, на которых можно было качаться сразу нескольким детям.
Метрах так в ста от дома отдыха находился пионерлагерь. Откуда пионеры периодически сбегали, чтобы качаться… Наверное, за время моего пребывания в Лосево, я очень невзлюбила этих самых пионеров, а заодно и пионерскую организацию, их породившую, за то, что пионеры всегда сгоняли с качелей нас – детей. Я вообще, в детстве была сама не своя до качелей – могла качаться на них часами, а когда приходилось уступать место на них кому бы то ни было, всегда плакала.
Наша столовая располагалась недалеко от дома отдыха, к ней вела дорога, покрытая то ли очень крупным песком, то ли очень мелким щебнем красного цвета. Помню, однажды, когда шел дождь, я бежала по ней из столовой. Упала (я же говорила, что была очень неуклюжей) и, к вечно ободранным коленкам, добавила себе содранные ладошки. Никаких слов сочувствия или ободрения от отца я, разумеется, не услышала…
Столовая располагалась в одном здании со столовой, где обедали пионеры, иногда, когда работники столовой открывали дверь, разделявшую наши залы, было видно, как пионеры, сидя за бесконечными рядами столов, с недовольными лицами нехотя едят кашу…
Мы кушали - в одно время с пионерами. Часто, за одним столиком с нами, обедала женщина со своим сыном, которому было… наверное, лет пять. Я не помню абсолютно: ни его имени, ни его внешности, ни одежды, которую он носил (в моих воспоминаниях не осталось ни следа на то, в чем ходила я, или во что были одеты люди, меня окружающие)… но помню, что мы с ним неплохо ладили, и его мама частенько брала меня с ними на пляж. Кстати, он тггда учился плавать и уже немного держался на воде, в отличие от меня…
Его мама заходила с нами в воду так, чтобы нам было по пояс и, он ложился на живот и, жутко барахтаясь, умудрялся какое-то время продержаться на воде. Сколько я не пробовала проделать тоже самое – у меня никогда не получалось. Я очень, очень хотела научиться плавать, но любые мои попытки в то время заканчивались неудачей.
Почему-то не выходит из головы один эпизод… однажды мы обедали, я есть не хотела, и мы с моим приятелем мило болтали. Наши родители неоднократно делали нам замечания по поводу поведения за столом, повторяя любимую поговорку родителей того поколения: «Когда я ем – я глух и нем», но мы на их слова никак не реагировали…
Закончилось тем, что я получила ложкой по лбу. Было жутко больно, и я сразу стала плакать. У меня всегда чуть что слезы градом лились, этот случай исключением не стал. Мама моего друга дала мне чистую и холодную ложку, чтобы я ко лбу ее приложила, но я сквозь слезы, не поняла, чего она от меня хотела, и начала, через силу, сквозь слезы, давясь и захлебываясь, есть суп этой ложкой. Ревела я тогда очень долго, никак не могла успокоиться. Насколько помню, суп так и не доела, а ко второму вообще не притронулась. И еще в тот день после обеда сразу же легла спать и даже уснула. Хотя, даже в этом возрасте, днем никогда не спала…
Моя мама, часто вспоминает, что я перестала днем спать, когда мне еще года не было. Она меня укладывала, я лежала спокойно, смотрела по сторонам, игрушки она от меня убирала, чтоб я смогла уснуть, но я – не спала.