Девятый год

Девятый год.
1.
В детской комнате на кровати в беспорядке лежали разбросанные вещи. Письменный стол был завален тетрадями и учебниками. Таня очень спешила, и не успела прибрать всё как следует. «Ох, опять от мамы нагоняй получу», - с обидой в голосе сказала она коту, лениво разлегшемуся на подоконнике. «Что, Пит, смотришь на меня так, а? Может, не кормить мне тебя, а то вон какой толстый стал!». На это кот никак не отреагировал. Он лениво проводил девочку взглядом, спрыгнул на пол и пошёл к своей миске.
Таня поправила зеркало, висевшее на стене.
- Представляешь, – обратилась она к отражению. – Завтра тебе будет пятнадцать. Завтра ты станешь совсем взрослой…
«День Рождения… Интересно, что мне родители подарят?». Она начала мечтательно представлять своё самое заветное желание - компьютер. Большой белый компьютер с тоненьким серым экраном. Родители сказали, что это зависит только от неё, подарят его ей или нет, причем сказано это было с недвусмысленным намёком на Танин сложный характер.
И хоть за последнюю неделю она дважды ссорилась с мамой, Таня всё равно надеялась, что компьютер ей всё-таки подарят. Да и в те разы, когда она сталкивалась с непониманием со стороны родителей, она была ни в чем не виновата. Это всё братец её младший, Илья.
«Я его точно поколочу, если он опять мамин крем на ковёр опрокинет, а потом гулять с мальчишками уйдёт, чтобы все вопросы старшей сестре задавали». Таня сощурила глаза и представила, как жестко она собирается обойтись с братом.
Вообще-то они жили мирно. Но порой, бывало, ссорились по пустякам. Хотя им казалось, что это совсем не пустяки, а вещи первостепенной важности.
- Таня, ты дома? – донеслось с прихожей.
- Да, мам! – ответила она и вышла навстречу.
- Уроки сделала? – мама поставила сумку на пол и сняла плащ. – Умница. Поможешь мне ужин приготовить.
- Угу, - хмуро кивнула Таня и, поправив ногой сползший тапок, побрела в сторону кухни.
Ей совсем не нравилось, что как старшую сестру её постоянно просили помочь по хозяйству, в то время как брат валял дурака и делал всё, что вздумается. Иногда Таня думала, что ему это простительно. Но чаще считала это чудовищной несправедливостью.
Но сейчас она думала только о предстоящем Дне Рождения. Хотелось, чтобы он наступил как можно скорее. Очень хотелось приблизить его. «Раз праздник настанет только утром, то стоит пойти спать раньше, тогда это произойдёт быстрее», - подумала она и пожелала всем приятных сновидений.
Довольно долго она не могла уснуть. Просто лежала под одеялом и изредка ворочалась. В голове крутились разные мысли. Сперва она думала о компьютере. Потом о двух своих лучших подругах, которые должны были придти к ней завтра. А потом вообще о школе.
«Что там завтра?», - она напрягла память: «География, два русских, две математики и классный час. Ерунда. Люблю пятницу. Самый легкий день!»
Утром её разбудил мамин шепот, донёсшийся из-за двери: «Тише… всё, пойдём. Илюша, держи открытку».
Дверь открылась, но Таня сделала вид, что ещё спит. Ей было приятно, когда в День Рождения все приходят с утра, будят и начинают поздравлять.
- Танечка, девочка, вставай! – мама открыла шторы.
Таня потянулась и сладко улыбнулась, обведя счастливым взглядом родителей и братика.
И уже через пару минут она вскочила и полетела в соседнюю комнату. Там на журнальном столике стояло то, о чем она мечтала последнюю пару месяцев. Теперь у неё был компьютер!
В который раз расцеловав родителей, в приподнятом настроении она поспешила на учебу. До школы идти минут пятнадцать, но всё равно нужно было поторопиться. «А то географичка ещё начнёт бочку катить, что опаздывать на её уроки совершенно недопустимо. Динозавриха наша…».
На улице было тепло. Начало осени приятно радовало погодой. И от этого на душе становилось ещё легче. Подходя к школе, Таня столкнулась с одноклассником. Тот, в отличие от остальных ребят, был хмурым и шёл, глядя куда-то в землю.
- Привет, Паш, - поздоровалась Таня. – Ты контурные карты сделал?
- Привет. Не совсем, на перемене дорисую, - он обратил внимание на сияющее лицо одноклассницы и её нарядный вид. – Тебя можно поздравить?
- Ага! Жду не дождусь конца дня. Всё-таки День Рождения, это клёво!
Паша скептически улыбнулся и пошёл к группе ребят, стоявших на лестнице перед входом. А она сразу направилась внутрь.
День тянулся долго. Как ей казалось, звонок с урока каждый раз отодвигался куда-то вперёд. Кое-как дождавшись окончания занятий, Таня ещё раз напомнила подругам о приглашении и пошла домой.
Не смотря на радостные переживания и массу приятных впечатлений, в этом Дне Рождения не было ничего необычного. Ведь это был самый типичный Танин День Рождения: сперва поздравления родных, затем школа, а после праздничный обед, переходящий в такой же праздничный ужин.
И на этот раз всё было точно также. За исключением одного момента. Потом Таня иногда вспоминала его. И потом ей даже казалось, что это был один из переломных моментом в её жизни. Но эта мысль к ней пришла значительно позже – когда она была уже совсем взрослой женщиной.
Выключен свет. Мама внесла торт.
- Ну-ка, загадывай желание и задувай свечи.
Таня набрала полную грудь воздуха и… задумалась на какой-то миг. А чего же ей хочется? Чего ей на самом деле не хватает от жизни? Взглядом она встретилась с Викой. Та улыбалась так, как всегда улыбалась в последнее время. Казалось, что у неё в жизни всё просто прекрасно. «Неудивительно, всё лето прогуляла с мальчиком, будешь тут счастливой», - Таня про себя усмехнулась и задумалась уже на полном серьёзе: «Что ж загадать-то?». В этот момент ей очень сильно захотелось чистой, светлой любви, чтобы тоже быть всегда счастливой. С мыслью об этом Таня задула свечи под папино «Ура» и аплодисменты девочек.
Перед сном в Танину комнату зашла мама. Она не стала включать свет, а просто подошла и присела на край кровати. Таня сделала вид, что спит. Мама осторожно поправила одеяло и, поцеловав её в лоб, вышла, мягко прикрыв за собой дверь.
2.
Тёплый сентябрь давно ушёл. Лужи замёрзли, а листва полностью опала с деревьев, делая их вид мрачным и серым. В школе нового ничего не случалось, отчего учеба превращалась в однообразный рутинный труд, который никак не мог радовать. Учителя ещё все как один твердили: «Девятый класс очень ответственный этап, вы будете сдавать экзамены». «У, как страшно! Да до ваших экзаменов ещё дожить надо. Они ж только летом будут!», - всякий раз хотелось ответить Тане, но она сдерживалась.
«Моё единственное развлечение – родители, по-прежнему считающие меня ребёнком», - фраза, которую Таня жирно выделила в своём дневнике черной гелевой ручкой.
Недавно она сильно поссорилась с родителями. Из-за того, что ушла гулять и не помыла посуду. Всё бы ничего, если бы на замечания с их стороны она не ответила: «Да я уже взрослый человек! Могу делать всё, что угодно. Пусть вон Илья посуду моет, я же в его возрасте мыла!».
Таня сняла наушники и нажала на паузу. Навстречу ей шла Вика.
- Приветик! А ты чего тут в парке прохлаждаешься? – поинтересовалась она.
- Привет… Да так, - туманно ответила Таня. – С родителями не разговариваю уже второй день. Они на выходные с братцем моим ненаглядным к бабушке в гости уехали. Ну а меня оставили. Плевать! – натянуто безразличным тоном заключила она.
- Да уж… - вздохнула подруга. – Ой, ну ты уж не расстраивайся, всё хорошо будет. Ладненько, я побежала, а то меня ждут уже.
- Вадик? – поинтересовалась Таня.
- Ага! – ответила Вика, и девочки рассмеялись. – Ладненько, до завтра!
- Пока-пока, - ответила Таня и надела наушники обратно.
Дома никого не было. И она назло всему решила проветрить голову, и теперь гуляла. Почему-то к ней иногда приходило ощущение, что стены дома давят на неё. Что ей намного легче бродить по улицам города, чем часами слоняться по комнате, решая, чем бы заняться.
«Завтра понедельник… По математике итоговая контрольная будет. Сейчас все сидят, готовятся, наверное. И только я, как дура, мерзну на улице!», - она засмеялась: «Ладно, завтра посмотрим. Может, пронесёт». Она решила, что уже слишком поздно, чтобы начинать учить пройденные темы. Поэтому тетрадь с учебником так и не были открыты.
Придя домой, она включила компьютер и до ночи просидела в Интернете. Перед тем, как выйти оттуда, она по привычке зашла на свой почтовый ящик.
- Нет непрочитанных сообщений, - произнесла она металлическим голосом, подражая интонациям робота. – Как всегда, собственно. И зачем я вообще электронную почту заводила? Хоть бы кто написал…
Таня отключалась от Сети, модем характерно щелкнул, и она позакрывала все окна. Посидев перед пустым экраном ещё пару минут, Таня решила, что пора уже ложиться спать. Голова начинала побаливать, да и глаза, по правде говоря, тоже постоянно слипались. Всё-таки надо было хотя бы постараться выспаться. Но это уже вряд ли получится, подумалось ей, когда она посмотрела на часы.
- Половина второго, - вслух пробормотала Таня и принялась стелить кровать.
Утром вставать было очень тяжело. Во всём теле чувствовалась тяжесть, и казалось, что к земле в такие минуты притягивает в несколько раз сильнее, чем обычно. Но к этому ощущению она хорошо привыкла за последний месяц.
Как же противно, когда просыпаться надо под раздражающий трезвон будильника – родители должны вернуться только к обеду, и разбудить Таню было некому. А ещё очень неприятно заваривать себе кофе самостоятельно. Спросонья руки совершенно не слушались. После того как сахарница была опрокинута, Таня со злостью прорычала что-то неразборчивое, поставила чашку с недопитым кофе к раковине и пошла за веником.
На первый урок она чуть было не опоздала. В класс Таня вошла буквально со звонком. Сев на место, она достала тетрадь и посмотрела на доску. Та была аккуратно разделена на две части: первый и второй вариант. На столах уже лежали чистые листы в клеточку.
Очень быстро в голове у Тани пробежал ряд мрачных мыслей.
В конце урока настроение стало совсем не к черту. Поэтому остаток дня Таня проходила напряженной и раздражительной.
- Что ты переживаешь? Работы ведь ещё не проверили! – попыталась успокоить её Галя.
- Угу, не проверили! А что ещё мне могут поставить?! Из пяти заданий решила два, третье попробовала сделать, но оно точно неправильно. Я сверялась после контрольной, у всех получилось 24 дня, и только у меня один с четвертью! – Таня не замечала, что почти кричит на подругу.
- Что ты орёшь на меня?!
- А я не ору! Своих проблем и так навалом, ещё ты лезешь.
- Знаешь что, - Галя посмотрела на неё, насупившись. – А ещё подруга называется. Катись к черту со своими проблемами… - она развернулась и быстро зашагала вдаль по коридору.
Когда закончился последний урок, все разошлись по домам. А Таня решила задержаться, чтобы узнать, как и когда можно переписать эту контрольную работу. Она всегда серьёзно подходила к своим оценкам. Сперва это было всего лишь детским стремлением обязательно быть лучшей везде и во всём. А сейчас перешло в осознанную позицию – Таня намеревалась получить аттестат с отличными оценками. «Когда настанет время куда-нибудь поступать, это будет дополнительным плюсом», - рассуждала она.
В конце большой перемены Таня направилась к кабинету математики, думая подождать там учительницу. Класс был открыт, и Таня зашла внутрь.
- Тоже по поводу контрольной? – спросил Паша.
Он сидел в пустом классе за второй партой. Рядом лежал открытый учебник, тетрадь и какие-то слегка помятые листочки.
Таня не ожидала увидеть здесь кого-либо, поэтому вздрогнула, услышав его голос. Но сразу же вспомнила, что кто-кто, а Паша здесь совсем не случайно. Учился он так себе. Таня не была высокого мнения о его способностях, считая его то ли немного тормозным, то ли ленивым.
- Да. Тоже, - весьма агрессивно ответила она.
Таня была уверена, что сейчас в который раз за сегодняшний день ей придётся выслушивать «Таня, что с тобой?», «А почему ты не справилась с заданием?», «Как, ты пришла не подготовившись?», и всё в том же духе. Но Паша молча кивнул, повернулся к парте и продолжил что-то рисовать на одной из бумажек, лежавших перед ним.
Таня села на другой ряд почти в конце класса. Ей было плевать на всё, очень хотелось поскорее прояснить все вопросы и уйти куда-нибудь. Нет, домой не хотелось. Скорее хотелось покинуть пределы школы. Может быть, прогуляться на свежем воздухе, чтобы хоть немного успокоиться.
Прошло минут пятнадцать. Учительницы по-прежнему не было. Таня безразлично смотрела в окно, когда услышала голос Паши:
- Ты сейчас здесь будешь?
- Да, - она повернула голову в его сторону.
- Тогда я вещи пока тут оставлю. Я ненадолго, - сказал он и вышел из класса.
«Ненадолго… Так бы и сказал: покурить захотелось».
Почему-то совершенно надоело смотреть в окно и сидеть на одном месте. Она встала и не спеша прошлась по кабинету. Дойдя до Пашиной парты, она остановилась. Ей стало интересно, что же он так упорно рисовал. Ожидая увидеть нелепые каракули, она села на его место и взяла листок. Но рисунок был таким аккуратным, что Танина нижняя челюсть невольно поползла вниз. На листке был нарисован ворон, садящийся на мачту старого корабля. Судно было с множеством пробоин и стояло посреди мёртвого леса.
Изучив этот шедевр, Таня взялась за другие листочки. Там были какие-то эскизы. На нескольких из них был нарисован тот самый ворон, что был на первом рисунке. На одном были какие-то непонятные линии. А ещё с одного на Таню смотрела голова волка. Она была наполовину не дорисована и перечеркнута частыми штрихами.
- Мне не понравился его взгляд. Он слишком агрессивен, - пояснил Паша, словно прочитав её мысли.
Таня вздрогнула. Он стоял за её спиной, а она даже не заметила, как он вошёл.
- Тьфу ты! Умеешь напугать… - возмутилась она. – А я не знала, что ты у нас, оказывается, художник. А почему раньше никому не показывал работы? По-моему, клёвые. По крайней мере, вот эта, - Таня показала на самый первый листок.
- Показывать… шутишь что ли? – он усмехнулся. - Да я себя художником-то не считаю. Лучше подобных зарисовок у меня ничего не выйдет. И не моё это. Мне как-то немного другое ближе…
- И что же это?
Паша удивлённо посмотрел на неё. Она не знала, о чём он думал в тот момент. Единственное, что бросилось в глаза: взгляд несколько раз бегло прошёлся по её лицу из стороны в стороны, словно по строчкам. Так, как будто он читал что-то невидимое перед головой Тани.
- Слово. Мне больше нравится писать словами, а не линиями. В картине очень сложно передать движение. В ней есть только настоящее. А словами можно писать одновременно и о будущем, и о прошлом. Да и вообще… Мне это просто ближе как-то… – объяснил Паша. – А почему ты спрашиваешь?
Таня задумалась: «А действительно, почему?». Раньше она никогда бы и не подумала, что Паша – человек, способный создавать поразительные по красоте вещи. И сейчас она сделала открытие, чему была очень поражена. Но сказать это в слух она не захотела. Проще было перейти на другую тему.
- Хотелось хоть на что-то переключиться от своих проблем, - ответила она и грустно вздохнула.
Паша посмотрел на часы. Прошло уже больше получаса.
- Пойдём. Она уже вряд ли подойдёт. Скорее всего, забыла и домой ушла, - предположил он, небрежно бросив тетрадь с учебником в сумку.
- Ну, пошли… - согласилась Таня.
Сейчас шли уроки, и в вестибюле никого не было. Взяв в гардеробе куртки, они вышли на крыльцо. На улице только-только начинало смеркаться. А может быть, так казалось, потому что небо было плотно затянуто тучами.
- Не хочешь поговорить? – спросил Паша.
Таня приподняла брови:
- О чем?
- У тебя что-то стряслось. А домой тебе не хочется. Я прав?
- По большому счету, да… - честно призналась Таня. – Настроение вообще никакое… Что, так сильно заметно?
Паша как-то странно улыбнулся, и оставил этот вопрос без ответа. Вместо этого он легким жестом показал в сторону улицы.
- Давай до парка пройдёмся.
- Давай… - равнодушно ответила Таня.
Ей было на самом деле всё равно. Она рассудила так: прогуляться ведь всё равно хотелось, а так, может быть, будет веселее.
- Вчера я, прикинь, калькулятор искупал… - довольно хмыкнув, сообщил Паша и начал рассказывать нелепую историю, как по ошибке калькулятор попал в ванную, и потом его пришлось сушить феном.
Даже понимая, что всё это просто глупо, почему-то ей с каждой минутой становилось всё легче и веселее, и теперь она шла, смеясь над его рассказом.
Дойдя до её дома, они остановились.
- Ну, настроение тебе поднял. Так что могу со спокойной совестью идти домой, - бодро сказал Паша.
- Слушай, Паш, пока не забыла, можешь дать мне своё творчество почитать?
- Могу. А тебе что, действительно интересно? – Паша внимательно посмотрел ей в глаза.
- В общем, да… - сказала Таня, опустив взгляд.
- Оно на компьютере хранится. Давай я лучше по электронной почте сошлю тебе выборочные вещи. Так проще будет. Только адрес свой скажи.
Придя домой, Таня закрылась в своей комнате и плюхнулась на кровать. В голове было полно мыслей. День начался просто отвратительно. А закончился совершенно непонятно и странно. «Паша… Зачем он захотел пройтись со мной? Просто скучно было? Не понимаю…», - перед глазами возникла его картина: «Ещё и эти рисунки. Кто бы мог подумать, какая личность скрывается под маской двоечника. Надо будет сегодня почту перед сном проверить. Может быть, он уже послал свои творения. Любопытно было бы посмотреть, что он там пишет».
- У Вас 1 непрочитанное сообщение, - радостно прочитала Таня и открыла текст письма.
Оно было совсем маленьким и состояло всего из трёх слов: «Привет. Жду комментариев». Но к нему был прикреплён документ. Открыв его, Таня принялась вчитываться в строки.
Это были стихи. Довольно много, как ей показалось – два с половиной листа. Чаще небольшие, в три четверостишия, были вещи и вовсе в две строчки. Но одно стихотворение, последнее, занимало целую страницу.
Паша писал обо всём. Были в его поэзии и сатирические нотки. Были и такие моменты, после прочтения которых Тане становилось не на шутку страшно. И каждое стихотворение произвело на Таню яркое впечатление. Многие Пашины мысли до того совпадали с её собственными, что она переставала понимать, как такое возможно. Таких совпадений в природе вообще быть не может, считала она. Но ведь он не взял у неё эти мысли, это было частью его собственного мировоззрения…
В ответ она поблагодарила Пашу за то, что тот прислал свои произведения, и задумалась, решая, как же написать своё мнение. Недолго думая, она дописала, что ей всё очень понравилось, и что она хотела бы прочесть что-нибудь ещё.
- Полностью все мысли я потом лично скажу, если он попросит, - проговорила Таня, нажимая кнопку «отправить».
Утро следующего дня надавило грузом новых проблем и забот. Это совсем не радовало Таню. Вместо того чтобы гулять, как все нормальные люди, ей приходилось корпеть над учебниками, готовя доклады и прочую ерунду. Свободного времени практически не оставалось. С каждым днём оно ускользало всё быстрее.
А ещё очень бесила личная жизнь. Всё выходило совершенно по-дурацки. Одни и те же проблемы, что дома, что в школе. Галя уже второй день не то, что не общалась, но даже и не здоровалась с ней. Должно быть, она сильно обиделась на то, как накричала на неё Таня после той контрольной, будь она неладна. «Но ведь так глупо!», - досадно восклицала Таня: «Неужели ей было непонятно, что ко мне лучше не подходить? Да в любом случае… Просто глупо!».
С родителями отношения были тоже не сахар: только они вернулись, и всё вроде бы утряслось, как снова из-за нелепого пустяка разгорелся скандал. Таня даже не поняла, в чём дело, и почему её на месяц лишили компьютера.
Она убежала в свою комнату, упала на кровать и долго плакала.
Почувствовав пятками что-то тёплое и живое, Таня повернула туда голову. Кот лениво разлёгся в ногах хозяйки.
- Пит, - хрипло прошептала она дрожащим голосом, почёсывая у него за ухом. – Пит… Ну почему я? Почему всё плохое происходит только со мной? – она сглотнула. – Вот живёшь-живёшь… Всё хорошо. А потом, - Таня не договорила, кот поднялся на лапы и спрыгнул с кровати, утопав куда-то из комнаты. - Вот сволочь! – воскликнула Таня вслед своему любимцу.
А вечером перед сном в её комнату вошла мама. Она грустно посмотрела на Таню и присела на край кровати.
- Танечка, ты не заболела? – очень мягко спросила она.
- Нет… - насупившись, ответила Таня. – Это весь мир заболел…
Какое-то время они обе молчали. У Тани дрожала верхняя губа, и весь её вид говорил о том, что она из последних сил сдерживала слёзы. А потом она не выдержала и заплакала в полный голос. Мама обняла её и очень нежно сказала:
- Ну что ты, Танюш…
В этот день дневник пополнился записью: «Моя мама самый замечательный человек», а Таня заснула с мыслью: «Пропади оно всё пропадом, я всего лишь маленький ребёнок и хочу спать».
3.
Ночью выпал снег. Тоненькая полоска в градуснике опустилась ниже нулевой отметки деления на четыре. «Вот и зима… », - подумала Таня, взглянув утром в окно.
Зима ей нравилась. В ней была какая-то безмятежность, Тане её иногда не хватало. Вот и сейчас: полно дел, нерешённых вопросов, но один взгляд в окно, и стало легче.
«Воскресенье, хорошо-то как!», - подумала она, потянувшись и сладко зевнув: «Идти никуда не надо. Наконец-то выспалась нормально», - Таня накинула покрывало на кровать и спрятала в шкаф подушку: «Так, сколько сейчас времени… Половина двенадцатого? Жуть, вот это я вздремнуть», - про себя усмехнулась она и пошла умываться.
Днём позвонила Вика. Её голос был таким мрачным, если не сказать мёртвым, что Тане стало не по себе.
- Ты… сейчас не занята? – спросила Вика.
- Вик, что с тобой? Что-то случилось? – побеспокоилась Таня.
- Да… - в трубке раздался длинный тяжелый вздох.
Какие-то секунды Таня продолжала ждать, что подруга сейчас объяснит, в чем дело. Но та молчала.
- Господи… Давай сейчас встретимся, - твёрдо сказала Таня, понимая, что всё, должно быть, крайне серьёзно. – Там же.
Они всегда встречались на углу красной девятиэтажки на полпути между их домами. Таня оделась и поспешила туда.
Вид у Вики был неважный. Бледное лицо, под глазами такие мешки, словно она не спала всю ночь, да и сами глаза были покрыты мелкой сеточкой полопавшихся сосудов.
- Привет… - тихо сказала Вика.
- Вик, ты что? Солнце, давай рассказывай!
- Я же говорила, что Вадик последнее время ходил, как сам не свой… Я как чувствовала. Вчера ночью пришло сообщение. Его отца по службе переводят в Москву, и они переезжают. Точнее, уже… И он молчал, понимаешь! Он ни слова не говорил. Вчера вот уехал… Мы даже не попрощались, он не захотел меня увидеть. Чувствую себя так гадко, ты даже представить не можешь. Меня просто выкинули на помойку! – под ногу попался камешек, и Вика с чувством пнула его в сторону. – Вчера, когда только узнала, сперва думала, это конец… Хотелось даже на крышу дома забраться и разбиться ко всем чертям. Долго думала над этим, представляла… А потом почувствовала, внутри как что-то перегорело, - голос Вики стал чуть твёрже, но был по-прежнему печален. - Не помню уже, как до кровати добралась. Легла, даже не раздевалась. Тань, я не спала, пробовала, но не получалось. Поэтому всю ночь пролежала, глядя в потолок. Так тупо… Всё кончено. Гуляния, походы на концерты, громкие слова – нету этого! Представляешь, просто бах – и нету.
Таня молча шла рядом, пытаясь поверить в то, что произошло. Вадима она видела всего пару раз. Ничего, парень как парень. Но то, что произошло, было совершеннейшей неожиданностью, и Таня не знала даже, чем она сейчас сумела бы помочь и что нужно делать.
- Знаешь, к чему я пришла? – спросила Вика.
Таня отрицательно покачала головой.
- Я подумала: если он так просто вычеркнул меня из своей жизни, значит всё между нами было ложью. И черт с ним. Просто забуду и всё тут. Точка, - решительно сказала она.
Таня скептически пожала плечами:
- А сможешь?
- Не знаю… - призналась Вика слабым голосом.
Вечером у Тани было разбитое настроение. Она переживала трагедию своей лучшей подруги. А ещё горче становилось оттого, что Таня никак не могла ей помочь.
Только Таня хотела поставить фоном какую-нибудь нетяжёлую музыку, как погас свет. Она подошла к окну и выглянула из-за шторы. Окна всех близлежащих домов были тёмными. «Наверное, на подстанции что-то произошло», - подумала Таня.
- Таня, ты у себя? – раздался из коридора папин голос.
- Да, - крикнула она в темноту.
- Я до них всё-таки дозвонился. Авария, часа через четыре, сказали, свет будет.
- Ясно, - ответила Таня.
«Черт с ним, всё равно скоро спать лягу».
Таня до конца открыла шторы. Теперь комнату заполнял призрачный свет одного единственного уличного фонаря. Света было немного, но его хватало, чтобы не спотыкаться обо всё подряд.
Она села на подоконник, забравшись на него полностью и обхватив руками колени, и прислонилась виском к холодному стеклу.
Её очень сильно тревожил вопрос: что дальше? Сперва Вика была счастлива, а теперь находится в глубочайшем кризисе. И она, Таня, ничего не может сделать. Ни она, ни кто-то другой. Но теперь это беспокоило её ещё и с другой стороны.
«Что дальше? Есть ли смысл стремиться к своему счастью, если потом тебе так обломают крылья?», - она задумалась над этим.
В её жизни ещё не происходило ничего серьёзного, как она считала. С одной стороны ей очень сильно хотелось простого человеческого счастья. А с другой… Теперь она увидела, чем это счастье может закончиться. Раньше она об этом никогда не думала. Теперь же тёмная сторона счастья оказалась более чем реальной.
«Ладно, что это я… У меня пока всё хорошо. Может быть, всё так будет всегда. Да в любом случае, не хочу сейчас думать об этом, всё это пустое», - решила она для себя: «Вике просто не повезло… Так сложились обстоятельства, она тут не при чём, и никто здесь не виноват».
Таня посмотрела вниз через окно. «Четвёртый этаж, при желании разбиться можно», - она вспомнила о том, что Вика хотела спрыгнуть с крыши: «А ведь она не шутила. Кошмар, почему в жизни случаются такие вещи, что человек хочет покончить с собой? Как люди вообще решаются на самоубийство? Те, кому опротивела эта жизнь… Но они же уходят из неё, не зная, что там, куда они попадут? Не знаю, правы ли они… Как-то сложно судить об этом», - Таня невольно сморщила брови, представив, как Вика стоит на краю крыши и делает шаг в пустоту: «А если она всерьёз задумывалась об этом, то значит и в моей жизни может случиться что-то такое, что я тоже по-настоящему задумаюсь о самоубийстве. Нет, я ведь не пойду на это», - она снова бросила взгляд вниз: «А как я сейчас могу рассуждать об этом? Сейчас я не могу знать, как я тогда поступлю. Каждый по-разному решает этот вопрос. Но сейчас – я не знаю». Она отвернулась от окна.
А ещё она подумала, что, наверное, поступок Вадима намного глубже, чем его восприняла Вика. «Он ведь понимал, что им больше не быть вместе, вот и набрался сил расстаться так, чтобы Вика постаралась забыть его», - Таня слезла с окна, прижатая к стеклу щека уже замёрзла: «Но почему он не решил расстаться по-человечески? Нет, я его не понимаю. Почему-то он не захотел остаться ей хотя бы другом. Может, Вика бы так не убивалась… А как бы я поступила на его месте?». Об этом Таня размышляла достаточно долго. От этого воображение стало рисовать такие мрачные картины, что настроение сразу же стало подавленным.
Таня задёрнула шторы. Почему-то пришла мысль: «Интересно, где сейчас темнее: в этой комнате или в моей голове?».
4.
«Седьмое февраля. Классная работа». В тетради появилась аккуратная запись. Таня отложила ручку и глянула на доску. Ничего интересного…
«Жестокий февраль, как всегда жестокий», - подумала она, начав маленькими черточками заштриховывать клеточки на полях, чтобы как-то убить время.
Таня посмотрела на соседний ряд. Туда, где сидел Паша. Он что-то писал. «Таблицу перерисовывает?», - удивилась Таня: «Да нет, тетрадь вон рядом валяется закрытая. Да и на доску он не смотрит».
Паша быстро писал. Или рисовал – разобрать было сложно. Отложив ручку, он приподнял тетрадь, заглянув под неё. Наверное, что-нибудь искал. Затем спросил о чем-то соседа по парте. Тот помотал головой, и Паша обернулся к соседу сзади.
Взгляд его встретился с Таниным. Таня смутилась и опустила голову в свою тетрадь. А Паша словно и не заметил этого… Или и вправду не заметил?
Давно был тот ноябрь. Тот несчастный понедельник, когда он решил проводить её до дома. В тот день она совсем по-другому посмотрела на Пашу. Таня радовалась, что у неё появился друг, который понимает её.
Она любила читать его стихи. Он периодически присылал их.
Очень скоро ей стало казаться, что он единственный, кто может её понять, и она радовалась этому, считая, что она счастлива, когда он рядом. Считая, что любит его. Она мечтала о нём, но были такие моменты, которые она никак не могла понять.
Во-первых, как он относился к ней? Ведь он никогда не стремился к тому, чтобы начать с ней встречаться. Он общался с ней как с другом. И в то же время она постоянно чувствовала, что он словно опекает её, стараясь всячески помочь и защитить. И взгляд… Он смотрел на неё как-то особенно тепло, по-доброму.
«Неужели он не понимает?».
Она всё сильнее привязывалась в мыслях к нему, мечтая о том, что однажды они будут вместе. Что хотя бы одно его стихотворение будет о ней. Она часто прокручивала в воображении картину, как получает его в письме, как читает его, а потом раздаётся звонок, и его голос предлагает где-нибудь встретиться.
У неё было много светлых мечтаний о нём.
Но всё было непросто. Паша жил, словно двойной жизнью. Она знала, что он вращался в довольно агрессивной среде. Хотя она не считала её такой, придерживаясь мнения, что это обычные пацаны, только у них хобби – улица. Она никогда не имела ничего против такого образа жизни.
И всё-таки не понимала: что среди них делал Паша? А ведь он в своей компании, вроде бы, был одним из лидеров. Чем именно он занимался, Таня не знала. Скорее всего, она не обрадовалась бы, узнав эту правду. И поэтому она решила, что ей неважно, как он проводит своё свободное время. Ведь она любила того Пашу, который так замечательно рисовал и писал такие прекрасные стихи. «А всё остальное меня просто не касается, и мне должно быть наплевать на всё это», - таким выводом она всегда завершала размышления о том, что в действительности представляет собой жизнь Паши.
На прошлой неделе он четыре дня не появлялся в школе. Это было обычным явлением, и Таня какое-то время не беспокоилась по этому поводу. А несколько дней назад он пришёл на урок. Под глазом был синяк, левая щека была в мелких порезах и царапинах, а кисть правой руки забинтована. Паша был сосредоточен и замкнут на чём-то. Таня попыталась разговорить его, попросила, чтобы он рассказал, что случилось. Но Паша был предельно сух и не стал ничего говорить. Таня не поняла этого, раньше он от неё ничего не скрывал… Или ей казалось, что ничего не скрывал?
Так продолжалось до сих пор. Паша вёл себя так жестоко по отношению к ней, что Таня не знала, как ей быть в этой сложной ситуации. Она не понимала, что происходит, и что случилось. Она не понимала Пашу.
Прозвенел звонок. Этот урок был последним. Все вышли из класса, Паша – одним из первых. Таня проводила его печальным взглядом и убрала тетрадь с ручкой, встав из-за парты.
Она шла по улице. Было холодно, дул до омерзения противный ветер. Он всегда стремился задуть в лицо и сбросить с головы капюшон.
«Жестокий февраль. И ты… Вы оба».
Тане было до боли обидно, что Паша отказывался говорить с ней, словно дулся за что-то. «Может быть, он и правда в обиде на меня? Но почему бы не сказать мне об этом? Я ведь спрашивала его. Он сказал, нет, всё нормально, я здесь не при чем», - Таня шмыгнула носом и спрятала руки в карманы: «Тоже мне… всё нормально! Какое к черту «всё нормально»?! Всё совершенно ненормально, если один человек начинает избегать общения с другим человеком».
«А внешний вид… Наверное, дрался с кем-то. Глупый, зачем? Вот ведь тупое самолюбие. Досталось же ему… Всё-таки интересно, из-за чего? Может быть, поэтому он такой замкнутый сейчас? Тогда понятно, почему он пока что не общается со мной. Просто у него сложный период настал. Но ведь это всё временно! Что ж, пусть решает свои проблемы, а я буду ждать. И потом всё снова будет хорошо», - с приятной лёгкостью подумала Таня и зашла в подъезд.
Приятно зайти в тепло после того, как пройдёшь по холоду.
Приятно поговорить с дорогим человеком после долгого молчания.
5.
Две фигуры стояли на сером фоне. Один парень что-то эмоционально объяснял другому. «Блин, опять сериал. Муть какая-то». Благо, пульт был под рукой. Нажатие – реклама. Ещё одно – снова реклама. Музыкальный канал – какая-то незнакомая Тане девичья группа своими тоненькими голосами пела что-то ужасно нудное и однообразное.
- Там мультики сейчас начинаются! – начал зудеть её брат, войдя в комнату. – Переключи! Таня, ну!
- Отвали, - ответила она, одарив брата недружелюбным взглядом. – Ты их и так без конца смотришь.
- Отдай пульт! Там уже новые серии показывают! Я их не видел!
На это сестра никак не отреагировала, лишь грозно усмехнувшись и сделав звук погромче.
- Я маме расскажу! – Илья решил пойти на крайние меры.
Таня болезненно сморщилась. Она терпеть не могла, когда её брат заводил эту шарманку. Смотреть было всё равно нечего, и она решила уйти куда-нибудь в другое место.
- Что ты расскажешь?! Что мой брат маленький нытик и ябеда? – крикнула она, выключив телевизор и бросив пульт на диван. – Держи. Хоть усмотрись своих мультиков! – она вышла из комнаты, слыша, как Илья со всхлипыванием включил телевизор обратно.
- Дура! – крикнул он вслед первое оскорбление, которое пришло на ум.
«Всё-таки надо сделать уроки… А то вечером совсем лень будет», - подумала Таня и села за свой письменный стол.
Особого выбора у неё не было. Больше заняться было нечем. Начало мая, родители посчитали, что до экзаменов осталось не так много времени. Поэтому компьютер был заботливо перенесён из Таниной комнаты, чтобы ничто не могло помешать ей заниматься учёбой.
Таня включила настольную лампу и достала учебник по истории. Из-под верхней корки выглянул уголочек листа. Она достала его, осторожно взяла в руки, посмотрев на него какое-то время, а затем бережно спрятала в ящик.
Это был Пашин рисунок. Всё было в мягких тонах: море, казавшееся таким тёплым, золотое небо, стая розовых птиц на горизонте.
«Когда-то я тоже об этом мечтала. Именно об этом», - подумала Таня: «Кошмар, сколько уже времени прошло. Я ведь тогда совсем маленькой была. И верила во многие светлые вещи… Не то, что сейчас», - она задумалась и достала обратно рисунок, положив его перед собой: «Может быть, зря я перестала верить? Может быть, все мои беды оттого, что я потеряла веру в своё светлое будущее? Как замечательно всё было, когда я была совсем ребёнком. Хорошо быть наивным маленьким человечком, когда ещё не знаешь, как жесток этот мир».
В Таниной жизни появлялось всё больше мучительных вопросов, в то время как старые проблемы по-прежнему оставались нерешенными. За последние три месяца Паша ей звонил всего один раз. И даже тогда был холоден и не говорил ни о чём серьёзном.
О том, чтобы он написал ей, она уже и не думала. С каждым днём она всё сильнее чувствовала, как растёт пропасть между ним и ей. Тане было больно думать об этом, понимать это. Особенно днём, когда она видела его. Он был рядом, порой даже казалось, что всё плохое, случившееся в конце зимы, всего лишь страшный сон, что всё хорошо, и она сейчас подойдёт к нему, скажет «Привет!», а он улыбнётся в ответ и предложит ей пойти погулять. Но Таня понимала, что это бред, этого не будет. Паша стал ледышкой и потерял способность чувствовать.
Таня несколько раз пыталась поставить крест на своей мечте быть с ним. Но ничего хорошего из этих робких попыток не получалось. Забыть его она бы уж точно не смогла.
Иногда, оставшись в одиночестве, она плакала. Ей было обидно, что он решил поступить так грубо, причем совершенно беспричинно.
Послышались шаги. Таня спешно спрятала картину. Дверь открылась, и в комнату вошли родители.
- Так, Татьяна, ждём объяснений, - сказал папа.
- Каких? – не понимая, спросила Таня.
- Ты зачем брата довела до истерики? А ещё старшая сестра... Разве было так сложно уступить ему телевизор. Ты ведь знаешь, что он всегда в это время мультики смотрит. Так зачем вредничать? – отчитала её мама.
- Сам виноват… - коротко ответила Таня. – Пусть не лезет!
- Значит так. Телевизор ты не будешь смотреть, пока не научишься нормально разговаривать с братом! – вынес приговор папа и пошёл на кухню.
- Мам, но в чём я виновата?! Вы же не видели, как всё было на самом деле. И ему вы почему-то верите всегда больше, чем мне! – возмутилась Таня.
- Ну, ты же старшая сестра, будь выше того, чтобы спорить по пустякам.
Тане уже изрядно надоели подобные ситуации. Вроде бы ничего не делаешь, а потом на тебя ругаются, непонятно за что.
Возвращаться к урокам теперь не было никакого желания. Настроение было отвратительным, и к Тане опять пришло ощущение того, что стены начинают давить на неё.
Она накинула лёгкую куртку, взяла с собой плеер и вышла на улицу, решив прогуляться куда-нибудь.
Не думая совершенно ни о чём, она дошла до парка.
- Привет, - послышался сзади знакомый голос.
Таня обернулась:
- Паша… Привет, - она не ожидала увидеть его здесь сейчас.
- Что делаешь?
- Да так… Прогуляться выбралась… А ты?
- Возвращаюсь, - односложно ответил он.
Минуту он шёл рядом молча. Таня тоже молчала. Она была почти в шоке. Случайно встретив, он решил прогуляться с ней. Это было неожиданно и странно. Неловкое молчание. Таня не могла даже придумать тему, на которую можно поговорить.
- Ничего, что нарушаю твоё одиночество? – спросил Паша.
- Всё в порядке.
- Давно мы с тобой нормально не говорили. Ты как-то всё удаляешься от меня, словно… не знаю. Будто, если бы у тебя была возможность управлять памятью, ты бы стёрла меня оттуда, не задумываясь.
- А ты считаешь, что это я от тебя отдаляюсь?
Паша не спешил с ответом, стараясь лучше вникнуть в сложившуюся ситуацию. Разговор совершенно не клеился. Но оба понимали, что либо сейчас всё прояснится, либо этого может никогда не случиться.
- Да.
Таня с несогласием скривила губы и покачала головой. Паша обратил внимание на то, что она была зажата и крайне напряжена.
- Тань, - он прикоснулся к её плечу. – Ты расслабься. Пойдём куда-нибудь сядем и спокойно поговорим, хорошо?
Таня кивнула в ответ, и они направились к ближайшей скамейке.
- Расскажи хоть, как жизнь, как дела, - попросил Паша.
- Что тут говорить? Дела неплохо. А жизнь меня никогда и не радовала. Теперь же приходится принимать от неё только пинки в свой адрес. Вряд ли ты сможешь понять, что я сейчас чувствую.
- Почему ты так считаешь?
- Да потому что ты уже три месяца ходишь, словно в дурацкой маске! Помнишь начало февраля? Так вот, с того времени ты стал похож на бетонную стенку. С ней можно говорить с тем же успехом, что и с тобой. Я не знаю, может быть, у тебя были какие-то трудности. Но разве так сложно сказать об этом? Я просто не понимаю, почему ты так поступил… - Таня понизила голос. – Может быть, я в чём-то перед тобой виновата, я не знаю, но в любом случае, ты мог бы просто сказать об этом, а не молчать, глядя на меня как на врага.
- Понятно, - спокойно ответил Паша. – Я рад, что ты заговорила об этом. Послушай тогда вот что, – Паша остановился и собрался с мыслями. – Тогда, как ты говоришь, в начале февраля, мне пришлось довольно тяжело, но это ерунда, потому что у меня такое случается часто. Это часть моей жизни. Но именно тогда был момент, когда я открыл глаза и увидел простую правду. Так вышло, что два дня я отлёживался дома. От тебя же за всё это время не было ни звонка. Мне стало грустно, что ты так и не собралась узнать, что со мной. И я понял одну вещь: ты не позвонишь. Ни сегодня, ни завтра. Ты ведь мне ни разу не звонила. Ты никогда не интересовалась, чем я занимаюсь помимо жалких каракулей и тупорылых стишков! Вспомни: каждый раз мы говорили об интересных тебе вещах. Но ты ведь ни разу не спросила, какими вопросами интересуюсь я. Мне стало обидно чувствовать себя чем-то вроде радио – его забавно послушать, но у него всего лишь одна задача, и больше от него никому ничего не надо. Сперва мне хотелось, чтобы ты сама поняла это. Но для тебя я по-прежнему не был полноценной личностью, ты продолжала воспринимать меня не тем, кто я есть, а только теми гранями, которые тебе нравились. Поверь, это жутко неприятно. Ты же не поняла этого. Наоборот, Тань, ты начала смотреть на меня с обвинением, строить стенку между нами. Я этого не понял, и, если честно, то я попросту обиделся на твоё отношение ко мне.
Таня слушала его, обречённо глядя куда-то вниз. Возникло острое ощущение того, что мечта, которую она так долго носила в себе, сейчас выскользнет из головы и рассыплется по асфальту. Тане захотелось заплакать и обнять Пашу, просто по-человечески, но она знала, что это совершенно неуместно и глупо.
- Как ты не мог понять, - с досадой проговорила Таня. – Я ведь всё это время… любила тебя. А ты… Ты был так холоден, что я просто не могла находиться рядом с тобой. Мне было больно.
Паша повернулся к ней и заглянул ей в глаза.
- Любила? Разве? – он посмотрел на её лицо, перемещая слева направо свой взгляд. – Не было ни одного момента, чтобы ты любила меня сильнее, чем я тебя. Не было ни одного момента, чтобы ты меня по-настоящему любила. Сперва ты была влюблена в мечту, потом в стихи, которые я писал для тебя, а потом в саму себя. Влюблена, но не любила. Не любила, и не меня. Согласись, для тебя я всегда был всего лишь символом всего того, что ты понастроила в своей голове.
Таня молчала, ей уже было почти всё равно, что будет дальше. От части она понимала, Паша был прав. Но она по-прежнему была уверена, так, как поступил он, поступать нельзя. Это грубо и нечестно.
Но всё-таки она задала вопрос, внезапно ставший для неё почти несущественным:
- И что теперь?
Паша молча смотрел на неё. Почему-то только сейчас Таня заметила, что его глаза были пепельно-серые, а над левой бровью виднелась маленькая родинка.
- Тебе будет проще. Ни одно настоящее чувство в тебе не будет затронуто оттого, что ты перестанешь думать обо мне как о своём парне. Во-первых, так тебе будет лучше, и ты перестанешь мучить себя пустыми переживаниями. Да и я, наверное, буду гораздо счастливее, имея в твоём лице просто друга. Дальше ты пойдёшь в десятый класс. Ты знаешь, что тогда наши пути разойдутся. А пока что… пойдём, - он встал и легким жестом показал вдаль по аллее.
Таня поднялась со скамейки, и они не спеша пошли вперёд. Паша посмотрел на Таню, легко вздохнул и улыбнулся:
- Прикинь, вчера выхожу из дома, слышу, мяуканье такое жалобное в подъезде. Смотрю, а из-под батареи лапа серая торчит. Уж не знаю, как, но котёнок, бедолага, забрался за неё, а выбраться не может. Орёт, дёргается, а вылезти не получается! Короче, пытаюсь его за голову вверх вытащить, так он меня, скотина неблагодарная, кусать стал за пальцы. Ладно, думаю, кусаешься, я тебя по-другому. Пробую снизу его вытолкнуть. Эта зверюга начала так брыкаться, что я уже начал думать, сейчас батарею к чертовой матери снесёт! Мне смешно, котёнку вот только не очень, волнуется, ничего понять не может. Операция по спасению животного длилась минут пятнадцать: я ботинком батарею отвожу от стены, как могу, а сверху кулаком на голову ему давлю, чтобы он обратно на пол шмякнулся. Получилось! Взял беднягу, посмотрел на него критически. Вид, конечно, не ахти, но ничего, молодцом держался. Чтоб ему не так грустно было, вернулся домой за молоком, плеснул ему в блюдечко, пускай, думаю, порадуется своему освобождению. Но тот сразу же куда-то смотался. А вечером возвращаюсь, подхожу к подъезду, смотрю – котёнок…